***
День четвёртый. — Сколько лет было твоей сестре? Мэйбл не знала чем заняться сегодня. С утра она вновь пробежалась по второму этажу и осмотрела ресепшен на первом, затем скудно позавтракала консервированным супом и искупалась в душе. Переоделась, надела тёплые носки, джеггинсы и оверсайз чёрное худи. Она думала поиграть на скрипке, вспомнить, какого это — почувствовать себя прежней, однако звонок Билла приобрёл длительный характер. Он позвонил, как обычно, чтобы узнать об обстановке и всё ли в порядке, но они, неожиданно, разговорились. Он не покидал рабочего поста, а она — заложница отеля. Возможно, одиночество оказывало своё влияние. Хотелось с кем-то говорить, лишь бы не сойти с ума. Откровенно говоря, эти двое пользовались друг другом, пускай это ничего и не значило. — Семнадцать. — На сколько ты её старше? — На семь лет. — Ха, выходит, тебе чуток за двадцать? — Мэйбл потешалась. — По голосу я было решила, что тебе лет… восемнадцать-девятнадцать, может? — Воспользуюсь случаем. Я думал, ты будешь старше. Мэйбл засмеялась, накрыв рот ладонью. Рука затекла удерживать телефонную рацию, поскольку та имела довольно приличный вес. Девушка приподнялась, уперевшись спиной в мягкую подушку на кровати и взяла рацию в другую руку. — Ты знал моего отца? — Решила вдруг поинтересоваться она. — Каким он был незадолго до смерти? — Не скажу, что знал о нём многое до того, как Пироника исчезла. Он был человеком строгим, сразу видно — серьёзным, брался за любое дело и доводил его до конца. Мне доводилось лишь наблюдать за ним, особенно в то время, когда Пироника уговаривала меня сходить к нему в казино и сыграть. — Поделился он. — Я не фанат азартных игр. Отказался. Но согласился на работу сразу после колледжа. Скажу, это отличный опыт. В то время Эдгар мне даже нравился. Не знаю, потому ли, что сестра им так восхищалась, но… должно быть, я заставлял себя принимать его. — Почему? — Пироника сохла по твоему брату. Считаю, любовь была вовсе не к азартным играм, а к сыну Эдгара, который был вторым влиятельным человеком в казино. Мне казалось, если она счастлива, то я должен поддержать её и я это делал. Но лучше бы нет. Его голос похолодел. Он почувствовал себя отвратительно от изливающихся откровений, мысленно велел себе заткнуться, но не мог заставить остановиться. Слова соскальзывали с языка, и Мэйбл услышала каждое. — Тогда бы я не потерял её. Я бы сделал что-нибудь, чтобы она осталась со мной в тот день. Мэйбл с трудом проглотила ком в горле и могла поклясться в те секунды, что понимала его, что чувствовала то же самое и испытывала к отцу ненависть за то, что он лишил её брата. Нет, семьи. Он разрушил эту семью. Её любовь и людей, которых она искренне любила. — Я чувствую то же что и ты, только… у меня не было выбора. Я потеряла его, толком не увидев в самый последний раз. — Слёзы собирались в глазах, размывая внешний фон комнаты. Она вспомнила их крепкую дружбу, их детство; вспомнила маму, то, как плохо ей жилось и как жалко она умерла, отвергнутая «любимым» мужем и разделённая с собственными детьми. Эдгар испортил им жизнь. — Если бы я могла предвидеть будущее, то знаешь, что бы я сделала? — Голос ломался. Она не хотела этого, стыдилась, особенно перед совершенно незнакомым человеком. — Я бы собрала вещи. Его, мои, мамины. Мы бы уехали в соседний штат или… не знаю… я бы… Она накрыла рот ладонью, сдерживая поток слёз. Она не ждала, что Билл станет утешать её, но и что не поймёт — тоже. — Ясно. — Холодно пробормотал он, совершенно незаинтересованный. Мэйбл даже поразилась, насколько отрешённо звучал его голос. — Я знал, что Эдгар поистине сумасшедший ублюдок. И педофил, как оказалось. Это он про Викторию? — Не будем об этом. Вообще я хотел сообщить, что от мистера Уилсона по-прежнему нет никаких новостей. Предполагаю, что он прибудет в отель сразу после затишья бури, а пока тебе придётся ещё немного побыть там. Новости неутешительные. Её коробит от тёмных коридоров, от скрипов половиц в тишине, от ощущения, что она одна в месте, именованном адом. Самым настоящим. — Поняла. Всё как обычно. — Мэйбл утёрла остатки слёз, собралась. — Я продолжу просматривать газеты. Может, найду что-то, что наведёт меня на местонахождение казино и, если повезёт, какой-нибудь личный дневник Эдгара. У него бывало пристрастие записывать свои «гениальные» мысли. — Тебе не нужно моё одобрение, чтобы заниматься этим. — Правильно. — Согласилась Мэйбл. — Наконец-то ты начинаешь понимать меня. — Иногда скелетам лучше оставаться в шкафу. Если их достать — никогда не знаешь, что они тебе скажут. — Я их не боюсь. Как ты и сказал, Эдгар ведь в самом деле сумасшедший ублюдок, поэтому я не боюсь встречи с его скелетами из шкафа. Билл вдруг повеселел и тихо рассмеялся. — Упёртая, такая же, как твой отец. — Надеюсь, это не комплимент. — Мэйбл закатила глаза с раздражённым вздохом. Отвратительно, когда её сравнивают с Эдгаром.***
День седьмой. Прошла неделя с тех пор, как она приехала и осталась в отеле. Мистер Уилсон кормил завтраками о скором приезде, но Мэйбл не верила ни единому слову. По крайней мере потому, что видела в окно бельдевера, какой хаос происходит на улице. Вдалеке некоторые дома, казалось, и вовсе погребены снегом и страшно представить, как с этим справлялись другие жители. Она считала, ей везло больше. Она в тепле, с едой, — пускай до ужаса скудной и пресной, — и под огромной крышей, которая, как Мэйбл надеялась, справится со стихией. Этим утром она приняла душ, позавтракала консервированным тунцом и зависла в своей комнате. Она встала напротив зеркала, достала скрипку, настроила её и принялась играть. Вчера ей некогда было предаваться воспоминаниям о любимой музыке, но сегодня Мэйбл решила уделить этому особое время. Скрипка напоминала о пережитом, о днях, прожитых с отцом, о психлечебнице. Давно выученная мелодия фальшивила, но казалась правильной. Ей вообще повезло, что она помнила, как её играть. Как говорится, глаза боятся, руки — делают. Точнее, помнят. Прикосновения к смычку, тонкие струны. Она безумно скучала по этому. Жаль лишь… «…что нет ни одного слушателя». — Мэйбл опустила руки со скрипкой и смычком. — «О, мама… я бы так хотела, чтобы ты была сейчас рядом». Она вздрогнула, услышав, как телефонная рация завибрировала на компьютерном столе. Вздохнув и осторожно отложив скрипку в сторону, она потянулась за рацией, чтобы принять вызов. — Доброе утро. — И тебе привет, Билл. — Ночь прошла хорошо? — Как и всегда. Думаешь, мои планы меняются? Или что я приглашаю гостей? — Мэйбл шутила, чтобы избавить себя от плохих мыслей. — А знаешь, было бы неплохо с кем-то поговорить. — Для того я здесь и сижу. Ну, кроме того, что обязан отвечать за твою безопасность. Пайнс вздохнула. — Ты не понял. Я подразумевала живую встречу, с глазу на глаз. Клянусь, я скоро сойду с ума в этой конуре! — Мэйбл не в восторге от идеи, пришедшей на ум в ту секунду, как она это произнесла, но лучше так, чем вообще ничего. — Насколько ты далеко? Ты бы мог добраться сюда? Билл рассмеялся, вынудив её нахмуриться. Что смешного? — У меня есть ряд причин, по которым это невозможно. Погодные условия, само собой, а ещё риск застрять там вдвоём. Если я федеральный агент по экстренным ситуациям, то кто тогда ответит за нашу безопасность? — Она слышала в его голосе улыбку. — Спасибо за приглашение, но откажусь. Однако… — Он задумался. — Как только погода наладится — я с радостью приеду попрощаться с тобой. — Попрощаться? — Разве ты не собиралась уехать сразу же? Верно. «Я уже и забыла об этом». — Тогда, так и быть, дождусь, чтобы увидеть в лицо того, кто так раздражает меня. — Фыркнула Мэйбл. — Надеюсь, он самую малость симпатичен. — О, нет. Я страшный и закомплексованный парень с множеством прыщей на лице. А когда волнуюсь, то начинаю заикаться и краснеть, как девчонка. Мэйбл закатила глаза с улыбкой. — Боже, ты ведёшь себя, как ребёнок. Опиши себя, свой рост. Хочу иметь представление о маньяке по ту сторону трубки. — Может, просто прислать биографию? — Тогда могу описать себя. — Боюсь, в этом нет нужды. — Отказался Билл. — Я знаю, как ты выглядишь. Она поперхнулась воздухом. Закашлялась. — Подожди… откуда? — Если я скажу, что у меня есть твои фото — ты правда возомнишь меня маньяком? Я нашёл их в деле Эдгара. Там были твоё и фото Диппера Пайнса. И, знаешь… — Он поднял взгляд на стену с фото, растягивая губы в ухмылке. — Ты довольно симпатичная. Она краснеет. Мэйбл позабыла, когда ей крайний раз делали комплименты, тем более мужчины. Она провела чуть больше года в психлечебнице, а до этого, в свои шестнадцать, не хвасталась количеством поклонников. Всё внимание, которое ранее она получала на светских и партнёрских сборах отца — так это от сыновей этих самых партнёров. В то время она активно игнорировала ухаживания, поскольку догадывалась, как сильно все они хотели сродниться с семьёй миллионера. И она, разумеется, была первой целью. Она вспомнила Гейба. Единственного парня, с которым встречалась. Отец, вроде, даже одобрил его и не возражал, когда тот приезжал в гости. Правда, Дипперу он совсем не нравился. Можно подумать, это обыкновенная братская ревность или… он действительно не считал Гейба хорошим, в отличие от родителей. Честно, она даже не помнила, знал ли он о том, что случилось… У неё не было возможности позвонить, всё объяснить ему. Их просто-напросто разлучили, пускай их отношения, — как писала мама в письме, — были далеки от идеала. Они не разговаривали. Общение — это основа любых отношений. Если вы не говорите — вы отдаляетесь друг от друга. — Так она писала, и сейчас Мэйбл понимала, что она права. — Мэйбл? — А! Извини, я задумалась. С-спасибо за комплимент. — Она поднялась, прошлась по комнате, рассматривая старенькие плакаты. — Не подскажешь, сколько мне лет на фото, что у тебя есть? — Шестнадцать. — Ты уверен? Билл свёл губы в тонкую линию, помолчал прежде чем дать ответ. — Ты и Диппер стоите на фоне шаров с цифрами, у тебя в руках букет цветов. Я так понял, это твой день рождения? Она вспомнила это фото. Мама сфотографировала их на полароид. Отец уехал на деловую встречу, а они отмечали день рождения в своём маленьком кругу. Помнится, Гейб тоже там был. «Всё бы отдала, чтобы увидеть эти фотографии…» — Да, всё верно. — Пробормотала Мэйбл. — Ты не знаешь, сохранились ли ещё какие-то фото с того дня? Хоть какие-то? — Не уверен. Зачем тебе? — Так странно задавать этот вопрос, не находишь? Для чего ещё мне фотографии, Билл? Это нормально, что я хочу увидеть свою счастливую семью хотя бы на фото. — Не очень-то счастливая семья. — Мрачно проворчал он. — Заткнись. Мэйбл не могла не огрызнуться. — Там должен быть ещё один человек. Невысокий, блондин, с хвостиком и отброшенной набок чёлкой. Он… он был в чёрном свитере, джинсах… светлых… — Мэйбл старалась вспомнить его образ в тот день, но испугалась, что стала забывать. Возможно, препараты, что ей кололи в лечебнице, воздействовали как-то, что она… Нет. Она осознала, что забыла даже его голос. — Это единственное фото, которое у меня есть. — Сдержанно ответил Билл. Мэйбл вздохнула. — Ладно. Ладно, проехали. — Она взглянула на дверь, ведущую к выходу из комнаты в коридор. — Слушай, я, наверное, заварю себе чай. Наберу тебя позже. — До скорого. Мэйбл сбросила звонок. Билл поднялся с места, блуждая по помещению в поисках определённого ящика. Он опустился на корточки, покопался в бумажках, в старых документах, мятых заметках, пока вскоре не добрался до фотоальбома. Он вернулся к своему рабочему месту, стал пролистывать фото и даже немного задерживаться на детских. Вот ей и Дипперу по семь лет, они впервые идут в школу; вот их первый Хэллоуин вместе. Мэйбл одета в маленькую ведьму, держа в руках сломанную надвое метлу. Теперь он наблюдает фото со дня рождения Диппера, они отмечали его двенадцатилетие. Затем Билл просмотрел фото с отдыха на Мальдивах, в горах, туристический выезд в Китай. Везде только Мэйбл, Диппер и миссис Пайнс. Без Эдгара на всех фото. И вот он долистал до дня рождения Мэйбл. Шестнадцать лет. Длинное и блестящее тёмно-синее платье, прекрасный макияж, шикарные вьющиеся волосы. Она вся раскрасневшаяся то ли от выпитого, то ли из-за парня, обнимающего её слишком интимно для того, чтобы считаться просто другом. Они смеются на одном из кадров. Билл выдирает фото из альбома и подставляет к нему зажигалку, открывая огонь. Фото медленно затлело огнём, стирая счастливые улыбки. Остатки падают ему под ноги. Билл опускает взгляд на дотлевающее лицо Мэйбл и наступает на него ногой. Она никогда не получит эти фото.