***
Утром, к удивлению подчиненных, Голованов пришел на работу. Девочек с утра забрала сестра Ольги, а находиться один в квартире он не мог, поэтому пришлось ехать на работу. — Борисыч, ты как? — в кабинет прошел Шапошников. — Держусь. Без меня девчонок никто не поднимет. Да и Оля не любила, когда я раскисал. Но я даже не представляю, как быть дальше. Правда, не представляю. — Из глаз Голованова потекли слезы. Сейчас, когда дочери были далеко, он мог дать волю эмоциям. Павел положил руку на его плечо и осторожно его погладил. В этот момент он понял, насколько жизнь скоротечна и как важно ценить тех, кто рядом. Шапошников пообещал себе, что сегодня же поговорит с Алиной о разрыве, а Марине купит самый красивый букет, который только найдет. И больше никогда даже не подумает о том, чтобы ей изменить. — Из больницы звонили? Как Володя? — Голованову хотелось сменить тему, чтобы эмоции снова не взяли верх. — Честно, дела у него не очень. Потерял много крови: пуля повредила печень и селезенку. Пришлось удалить селезенку и провести резекцию печени. — Что? — переспросил Голованов. — Удалили поврежденную часть органа, — ответил Павел. — Пока Володька без сознания. Если переживет сегодняшний день — значит, можно будет делать прогнозы. Сейчас с ним Тимурка сидит, а Диму мы спать отправили. — Понятно, — тихо сказал Голованов. — Как же так… Оли больше нет, Володя на грани смерти. Паш, оставь меня одного. — Пистолет дай, — приказал Павел. — Что? — Пистолет мне отдай! — повторил майор. — Да за кого ты меня принимаешь? Я не собираюсь стрелять себе в голову! У меня две дочери, которых надо поднимать, а ты решил, что я способен себя убить? Хорошего ты обо мне мнения, однако, — зло сказал Голованов. — Иди работай! — Борисыч, извини… Голованов махнул рукой и уставился в стол.***
Тихий плач разбудил задремавшего Тимура. Он просидел в палате почти двенадцать часов и сильно устал, но, едва в помещении раздались посторонние звуки, усталость как рукой сняло. Очнувшийся Кузя пытался нажать на кнопку вызова персонала, но не мог. Его руки оказались плотно стянуты эластичными бинтами. Врач, который вел раненого Кузьмина, знал, что после восьмичасовой операции по пробуждении больной может навредить себе. — Кузя, очнулся? — Тимур нажал на кнопку. Пока они ждали медсестру, Кузя заговорил: — Не спас… не смог… — Это не твоя вина, Володь. — Тимур взял Кузьмина за руку и осторожно ее погладил. — Ты сделал все, что мог, и даже больше. Кузя только продолжал плакать от физической и душевной боли. Он видел этих людей, хотел спасти их, но не получилось. Голованов потерял там жену, а остальные — своих детей, братьев-сестер, возможно, родителей. Кузьмин никак не мог смириться с этим. Вскоре пришли медсестра и врач. Попросив Тимура отойти в сторону, они осмотрели раненого, после чего медсестра скрылась за дверью и вернулась со шприцем, который был наполнен прозрачной жидкостью. Ее она ввела в катетер. — Мужчина, — доктор обратился к Тимуру, — вам лучше уйти. Больной очень слаб и в плохом моральном состоянии, поэтому я бы хотел полного покоя для него. Тимур не стал спорить — доктор был прав: Кузя и вправду был не в лучшем состоянии. То, что он пришел в себя, радовало Бубнова, поэтому Тимур поспешил покинуть палату, боясь навредить другу. Уже поздно Голованов не спеша прошел в палату Кузьмина. Несмотря на поздний час, медсестра вошла в положение и пропустила подполковника к подчиненному. Из-за случившегося Кузьмин был очень подавлен, отказывался от лечения и даже попросил укол эвтаназии, чтобы умереть. Голованов, потерявший в перестрелке жену, хотел поговорить с ним. Он надеялся, что его слова убедят парня, что вина в гибели людей лежит не на нем, но Андрей Борисович пообещал доктору не будить больного, если вдруг тот будет спать. — Володенька, — Андрей Борисович подошел к кровати, и Кузя открыл глаза. Он не спал, но состояние его было не из лучших. — Как ты себя чувствуешь? — Душа болит, — тихо ответил Кузя, чувствуя, как Голованов берет его за руку и осторожно гладит ее. Андрей Борисович не мог подобрать слов, которые могли бы помочь парню справиться с тем, что случилось. Его не было в школе. На его глазах не расстреляли десяток людей. В конце концов, он не видел, как погибла Ольга, и потому понимал, что Вова боялся встречи с ним. Но Андрей Борисович даже не думал винить во всем подчиненного. Если бы не он, то Голованов наверняка лишился бы всей семьи. Однако Таня и Наташа живы, по их словам, только благодаря Вове. Впрочем, подполковнику Голованову было страшно, так как он понимал, что Кузьмина ждет по ту сторону больницы. В городе разгорелись нешуточные страсти. Люди поделились на два лагеря: одни считали Вову героем, который смог вывести десяток детей из школы, а потом вернулся, чтобы попытаться вывести остальных. Другая же группа считала, что Кузьмин сделал недостаточно для того, чтобы спасти всех. Некоторые считали, что он как полицейский не должен был допустить жертв вообще, и мечтали снять с него погоны. Кто-то и вовсе желал пострадавшему Кузе смерти. Голованов этого не понимал. Несмотря на то, что среди погибших в перестрелке была и его жена, он искренне не понимал этих людей. Хотя Кузьмин не был при исполнении, и табельного оружия у него при себе не было, он не испугался и сделал все, что мог. А сейчас, со слов врачей, Володя просто отказывался бороться за жизнь, взяв весь груз ответственности за случившееся на себя. — Успокойся, мой хороший. Давай поговорим об этом позже, когда у тебя будут силы. Сейчас я хочу, чтобы ты знал: я не виню тебя в смерти Оли и, что бы ни случилось, ты всегда можешь попросить помощи у меня как и раньше. Слышишь? Кузя снова беззвучно заплакал, но даже на это у него практически не осталось сил. — Ну все, прекращай это, Володь. Тебе нужно отдохнуть. Попытайся немного поспать, а завтра я приеду, и мы поговорим снова. — Подполковник укрыл его одеялом и остался в палате до тех пор, пока не убедился, что Вова спит достаточно крепко. — Ну что? — спросила медсестра. — Успешно? — Да, спасибо. Поможете выйти из отделения? Медсестра кивнула и повела Голованова в сторону старого корпуса, откуда можно было незаметно покинуть больницу. Конечно, она была против столь позднего визита, но пациент, спасший ее младшую сестру из той самой школы, не был ей безразличен, поэтому она так легко поддалась на уговоры подполковника пропустить его к Кузьмину. — В следующий раз приходите в дневное время, пожалуйста. Я все понимаю, но меня могут наказать, — сказала медсестра, провожая подполковника к выходу. Благодарно кивнув ей, Голованов покинул отделение и вскоре уехал из больницы. Ему предстояло вернуться в опустевшую квартиру.