Изуми Айзава

      Серые бетонные стены, в некоторых местах осыпавшиеся, и, по его собственному молчаливому признанию, просто до отвратительного скучные и мрачные. Тусклая лампа над его головой периодически покачивалась от грубого пронизывающего сквозняка и раздражающе мигала каждые пару секунд.       Из всего здания эта комната была самой маленькой и пустой. Не то, чтобы она была такой с самого начала, просто слишком часто ему приходилось злиться из-за этих тупых НПС, а Курогири в такие моменты всегда отправлял его сюда. «Справлять с гневом», как он это называл.       Но нет… Он совсем с этим не «справлялся». Перенос сюда бесил только больше. Ему лишь хотелось уничтожить все стены, всё здание, если уж быть до конца честным, но Сенсей бы такое точно не одобрил.       Рукой, покрытой мелкими чересчур многочисленными трещинами, сколами и царапинами, с тонкими обломанными кое-как зубчатыми ногтями, он потянулся к ноющей от боли и всего прилагающегося к этому шее. Отрывистые резкие движения чесали и тёрли сухую буквально трескающуюся кожу, сдирая верхний слой достаточно сильно, чтобы через пятнадцать секунд на её поверхности появились мелкие поблёскивающие на тусклом свету тёмно-алые капельки крови.       Он чесал и чесал, чесал и чесал, пока просочившаяся наружу жидкость не начала окрашивать его и без того сильно грязную чёрную кофту, побывавшую неведомо где и неведомо в чём. Этот зуд заставлял его страдать, а от таких действий всё становилось только хуже и хуже, но остановиться он не мог.       Как же всё раздражало.       Эти двое идиотов, пришедших, чтобы присоединиться к Лиге злодеев. Сопливая мелкая козявка и какой-то ублюдок штопанный, который не понимает слово «уважение» … Оба пришли к ним из-за глупца Убийцы героев.       А когда они стали базарить о своих амбициях и всякой, его терпение лопнуло, но даже тогда Чёрный туман не позволил ни ему, ни этим НПС сделать то, что они хотели. Потом Курогири сказал, что новые люди, как и расширение организации, просто необходимы. Хах… как будто он сам этого не понимал. Но принимать решения вот так… он точно не собирался.       Гадство.       Сжав до боли потрескавшиеся и местами кое-где обломавшиеся зубы, он с непосильным трудом отодрал от окровавленной шеи влажную от этой самой крови руку и, морщась от противной и почти не ощутимой боли, вытер её об потёртый и порванный край влажной кофты.       Пальцы второй же руки всё это время с особой жестокостью сжимали один несчастный клочок помятой бумаги с изображённой на ней чуть смазанной и не с самым высоким качеством фотографию. Это была та самая поганая девчонка, вдруг возникшая прямо перед ним во время нападения на комплекс катастроф.       Она даже не героиня, а всего лишь идиотка-первокурсница! Тогда почему она сдерживала его так долго, почему смогла спасти этого Сотриголову, которого он собирался убить?       А потом объявился ещё и второй. Слишком мешающие их планам дети. Они что, вроде протеже этого учителя-про? Дети должны боятся таких злодеев как они, не вступать с ними в бой со столь очевидным исходом. Тогда почему эти не такие? Так ещё и эта дрянная девчонка могла что-то ему противопоставить. Быть может, он слишком слаб?       Или она тоже не НПС, а игрок?       Подушечка его безымянного пальца резко опустилась на заднюю поверхность раздражающий фотографии, давая её в последний раз ощутить на себе порывы сквозняка и шелохнуться от этого незначительного действия, прежде чем превратиться в нечто, не представляющее из себе ничего более значимого, чем обыкновенная пыль, коей усеян был весь грязный замызганный пол, а в особенности по угрожающе тёмным углам. Эта комната далеко не всегда была такой пустой. ***       Гулким эхом отдавался каждый шаг о пустые стены огромного здания. Чёрные высокие ботинки из кожи с декоративными зелёными завязками, выглядящими вполне натурально, от чего даже с трудом верилось в их бесполезное присутствие.       Пункт «выглядеть стильно» хоть и не входит в обязательный перечень для подпольных героев, но кто в здравом уме (конечно же исключая некоторые особые личности) откажется от пары, а может чуть больше, декоративных элементов.       Остальная часть одежды хоть и не выглядела новой и идеальной от слова совсем с учётом всех потёртостей, мелких, как и крупных, разрывов, а ещё пыли и грязи в целом, оставалась довольно презентабельной и продолжала создавать более-менее адекватный вид, что, в действительности, было просто удивительно, если не забывать обо всём, что произошло с одеждой и её обладательницей за последний час, казавшийся уже таким далёким и давним.       Тупой болью отдавался каждый шаг в покрытых мозолями ступнях, а мелкая дрожь в коленях сдерживалась только кипой прилагаемых усилий и непрекращающегося напряжения мышц. Поразительно, что ноги, сейчас ступающие практически ровно и идеально, в любой момент могли подкоситься и повалить стройное, мускулистое тело на землю с ужасным грохотом.       Слабость, буквально сочащаяся из всех возможных и невозможных щелей организма, сковывала и без того измождённые, вымученные движения. Ссадины, оставшиеся даже после исцеления, всё ещё нещадно болели, а под повязками всё до отвратительного чесалось и зудело.       — Юная Мидория!       Бесцеремонно чья-то довольно большая рука схватила её за плечо и удержала на месте, не давая никакой возможности двигаться дальше. Изуми не пришло даже думать, кто конкретно это был. Попутно желая тяжело вздохнуть, она спокойно повернула голову, видя перед собой до боли знакомую взлохмаченную, но всё ещё относительно аккуратную белокурую шевелюру.       — Да, Всемогущий-сан. Я думала, что раз бой закончен, Вы не будете появляться, особенно… в этой форме.       — На то есть причина, — явно издалека начал герой Номер 1 диалог.       — Какая, осмелюсь спросить?       — В конце этого экзаменационного боя, после вашей… интересной победы и перед потерей сознания, Вы, Юная Мидория, сказали про «полёт».       — «Полёт»? А, ну да, я такое говорила.       — Как получилось так, что Вы смогли это использовать, и почему так вообще произошло? — Всемогущий стал спрашивать намного напористее.       — Вот как… У меня есть сильное ощущение того, что разговор, который последует дальше, уж точно не предназначен для третьих лиц. Так давайте найдём место, более подходящее для подобных «секретиков», и подальше от нежелательных ушей.       Да, Изуми и вправду не горела желанием разбалтывать обо всех таких нюансах в простом коридоре одного из зданий UA, который буквально в любой момент может стать самым что ни на есть проходным двором.       — Да, думаю, это правильно, — без препираний и недомолвок согласился худощавый мужчина и стал медленно, но всё же торопливо идти куда-то. В этом направлении, как и практически во всём здании Изуми не смыслила совсем. Поэтому просто покорно пошла следом, подстраиваясь под темп высокого мужчины.       Настроение было более чем угнетающим. Изуми никак не могла понять, что же такое серьёзное сидит в душе прославленного героя, сколько бы не думала. Её знания о нём, хоть и были намного более обширными по сравнению с любыми другими простыми людьми, но всё равно оставались чересчур скудными, и такой аспект как эмоции Всемогущего оставался практически полностью неизведанным.       Да что уже тут таить, и она сама не совсем могла разобраться в кавардаке, творящемся у неё в голове, не то что в чужом. Добравшись до какого-то полупустого кабинета, в котором находилась лишь пара шкафов и простой рабочий стол, дверь с глухим звуком захлопнулась, и двое, доселе молчавших, оказались наедине. После безмолвного согласия они встали по обеим сторонам от стола, но никто не решался начать разговор первым.       Через силу сглотнув, Изуми неохотно и неуверенно начала:       — Я полагаю, — она старалась подавить дрожь в голосе, — что Вы знаете, как работает моя причуда… принцип её?       — Да, Директор Незу рассказал мне, хоть и без подробностей.       — Из двух причуд я создаю новую, но с признаками обеих. И, когда я проделала такое действие с Вашей, неведомым образом результатом стал «Полёт», — растянуто и вдумчиво поясняла она, всё ещё пытаясь самостоятельно понять загадку произошедшего. — Так что же это за причуда такая, «Полёт»?       — Раньше, — после долгого молчания заговорил Всемогущий, — много лет назад, она принадлежала моему учителю, но… её уже давно нет в живых! Как это тогда возможно?       Казалось, непоколебимый герой впал в отчаянья, не понимая причин и предпосылок к произошедшему. Теперь Изуми чётко видела в его ярко-голубых глазах на фоне чёрных белков боль утраты, сожаление и искру чего-то неизвестного. Она поморщилась, сейчас, после этого разговора, она уже не сможет просто сама в одиночку разгадывать новую тайну, загадку.       Оставлять Всемогущего после таких откровений в неведенье? Нет, она не настолько жестока и отвратительна.       — Учитель?.. Сколько лет уже прошло? — немного подумав, спрашивает Изуми.       — Почти сорок, — сразу отвечает герой.       — Да быть такого не может, — прорычала сквозь зубы Изуми и грубо ударила по столу сжатым кулаком. — Как это тогда произошло? Я родилась намного позже, так что это невозможно даже в теории…       — Я не понимаю…       — А связи?! Есть хоть какие-нибудь? Родственные? Хотя бы очень-очень дальние?! — почти кричала она, спрашивая, от надежды последней из её идей.       — Нет, абсолютно никаких, — опустив голову чётко ответил герой Номер 1.       Это тупик?       Изуми нахмурилась, прикрывая единственное веко. Что-то определённо не сходится… Либо я чего-то не понимаю, либо он мне что-то не договаривает…       — А… есть ли такой шанс, что… — она ещё раз внимательно обдумала свой вопрос, — что Ваша с ней причуды каким-либо образом связаны? Не обязательно напрямую, хотя бы косвенно или частично?       Всемогущий молчал, и Изуми не знала, что и думать. Было не похоже, что он вообще собирается отвечать. Напряжение в комнате продолжало нарастать, а обстановка медленно, но верно накаляться.       Эта идея была последней в её арсенале, и пока стоящий ответ не будет получен, думать над новыми она не собиралась. Да и не знала, о чём ещё думать. Какие ещё вообще возможны связи, позволяющие ей использовать причуду много лет назад умершего человека? Это же абсолютно невозможно!       — Связаны?.. Да.       — А? Чего? — Изуми вскинула голову, возвращаясь в реальность от своих мыслей, в которых за момент молчания она успела погрязнуть, забыв нить разговора вовсе.       — Да, моя причуда и её связаны… — сказал герой уверенным тоном.       Она, не до конца веря в эти несколько простых слов, озадаченно моргает, а потом, перебарывая пугающую бурю сомнений внутри, заглядывает ему в глаза и осторожно спрашивает. А имеет ли права она вообще знать этот ответ?       — Как они связаны?       Будь уверенности всего на каплю меньше, её язык бы непременно заплёлся, а голос и вовсе дребезжал. Предвкушение уже переполняло ноющие лёгкие и вот-вот собиралось вырваться наружу.       Какое необычное чувство… значит, вот каково это сгорать от нетерпения перед открытием невероятной тайны, на разгадку которой затрачено было столь много времени? ***       — Невероятно… просто невероятно.       Тонкие длинные пальцы настолько крепко держали пластиковый корпус ручки, что их верхние фаланги были буквально белыми, а мышцы в кисти сводило от избыточного напряжения и резких, скоростных и мелких движений письма. Она строчила практически до посинения.       Мыслей было слишком много, а голова уже не могла здраво их обрабатывать, то пропуская, то искривляя, то забывая.       Ещё в первый раз это звучало невозможно, но сейчас, анализируя это всё глубже и глубже, немыслимость только и делала, что увеличивалась. Это слишком сильно похоже на бред сумасшедшего, но другого объяснения и быть не может! Тогда все всплески и неуправляемость неизвестной силой становились полностью логичными, конечно, не без пары несостыковок.       — Это так исключительно невероятно, что я начинаю в это верить!       Всемогущий, казалось, старался проглядеть через её череп и наконец понять, почему реакция Изуми оказалась настолько чертовски странной. Это могло быть недоверие, смятение… Да вообще что угодно! Но никак не радость и восхищение!       Тошинори ещё сам не до конца понимал, из-за чего вообще решил ей это рассказать. Ну в самом деле! Она обычная ученица, не обделённая отлично работающей головой, толковыми мозгами и логикой, но тем не менее эта аура, светом исходящая из каждой частички тела ярким светом, буквально вынудила его сделать это.       Быть может, рассказать подобное было плохой идеей, но пока он ещё ни о чём не пожалел. Вероятно, директор всё-таки был прав на её счёт…       — Всемогущий, — позвала его она внезапно, — У меня есть Вам ещё одни вопрос… нет, не один, даже два.       — Хорошо, задавай.       — Как со всем этим связан Мири-сан?       Вопрос привёл героя в состояние ступора. Он совершенно не понимал, о ком идёт речь.       — Мири… сан? — медленно повторил он, пытаясь понять скрытый смысл этого словосочетания, но в голову так ничего и не приходило.       — Да, Мири-сан. В один прекрасный день я чудесным образом узнаю о появившейся из неоткуда «мутации», представляющей собой какую-то странную сверхсилу. И нет, я не поверила не единому его слову о загадочном появлении этой самой «мутации». Видеть его ложь я научилась ещё очень-очень давно, и эта была самой отвратительной, ужасной и непродуманной из всех.       Изуми замолчала и пронзительным долгим взглядом своего единственного глаза, сияющего тёмным изумрудом, оглядела всю его тощую фигуру, вглядываясь, казалось, в каждую, даже самую мельчайшую, складку на его мешковатую одежду, откровенно говоря, совершенно не подходящую ему по размеру. Хоть она и была ему впору в мускулистой форме, в остальное время жёлтый несколько помятый костюм держался на худощавых плечах лишь на одном честном слове и откровенной удаче.       А ученица тем временем все продолжала пилить его, словно лазером, выжигая в его груди, а точнее в определённой точке с левой стороны.       — Итак…       Она резко подняла на его глаза сосредоточенный и очень выпытывающий взгляд.       — Что вы может по этому поводу сказать? Можете ли вы сказать, что не имеете к этому никакого отношения? — сделав паузу, недостаточную для какого-либо ответа со стороны Всемогущего, но вполне хватающую для нагнетания и без того ужасной атмосферы.       — Хоть такая задача взаправду оказалась исключительно сложной и практически невыполнимой, я сумела отыскать среди тысяч всевозможных записей: лживых, относительно правдивых и откровенно странных – то, что Вашим наставником на протяжении неопределённого промежутка времени много лет назад был не кто иной, как Гран Торино – герой, к которому по неизвестным обстоятельствам, которые объяснять мне отказались, на стажировку отправился Мири-сан, уйдя тем самым из агентства Ночноглаза, где он пробыл последние два года.       — Я правда впервые не хочу верить в свои собственные догадки, но, пожалуйста, скажите, что вы не отдали супер-мега-секретную причуду, передающуюся по наследству от человека к человеку уже сотни лет, ученику старшей школы?!       — Я… да, я сделал это.       — Вот чёрт… ладно, это не самый худший из вариантов, которые я успела придумать. В конце концов, это хотя бы не чёртов первокурсник, а уже достаточно взрослый человек с укоренившимися достойными принципами. Наверное, я должна Вас за это поблагодарить.       Незу был прав. Эта юная девушка слишком умна и расчётлива, чтобы просто пропустить мимо себя то, что находится буквально у её носа. Это тоже самое, что и не заметить нападающего на тебя медведя. Ты либо убежишь, либо попытаешься победить. Похоже, она выбрала третий вариант: сначала тихо ждать, притворяясь, что никого на её месте нет, а потом выстрелить в медведя из огромной мощной пушки.       Да, она определённо поразила его своим снарядом, и ещё как. Сложно поверить, что секрет, который он и юный Мирио скрывали целый год усердных тренировок, был раскрыт с помощью всего одной подсказки, словно расколотый орешек. Без единых намёков и обмолвок об этом. Ничего, только чистая логика и сопоставление фактов.       Со стороны Всемогущего сейчас было бы просто ужасно говорить что-либо, опровергающее сказанные юной ученицей слова, поскольку в этом уже не было и капли смысла. Она и так всё раскрыла, даже с некоторыми подробностями в лице Гран Торино.       Скорее всего это далеко не все, до чего она смогла дойти за последние десять минут с того момента, как он поведал ей тайну своей причуды. Вероятно, она знает и понимает в разы больше, чем он может себе представить.       Хах, это очень интересно! «Я всегда знаю и понимаю больше, чем ты думаешь» - вот та фраза, которую юный Лемиллион ещё очень давно процитировал, описывая «ту самую подругу, которая может помочь, но непременно всё разгадает».       Так всё и произошло.       — Да, я это сделал, — честно признался герой, не видя больше смысла умалчивать об этом тому, кто и так всё знает.       — Хм… — протяжно пробубнила она себе под нос, с усердием потирая от усталости, напряжения и чего-то ещё свою переносицу.       Все эти беспрерывные потоки информации, навалившиеся на её молодую голову, словно вечно возрастающий снежный ком, катящийся с горы, должен быть просто непосилен для полного восприятия в такой короткий срок.       Мирио понял и принял новое открытие далеко не сразу. Ему понадобилось немало времени, чтобы принять взвешенное обдуманное решение, о котором он в будущем не будет жалеть. Но сейчас же юная Мидория не должна ничего решать, от чего суть в значительной мере не изменилась как таковая. Это всё ещё сложно до конца понять.       — Когда он получил от Вас эту причуду? — спрашивая это, она выглядела очень недовольной.       — Прямо перед началом учебного года, — без промедления Всемогущий ответил.       — Тогда какого чёрта он сказал мне об этом так поздно?! — сердито процедила она.       Как и предполагалось, ей не понравилось, что юный Мирио рассказал ей о «мутации» столько времени спустя. Но… она взаправду ли она злиться или огорчена недоверием к себе со стороны старого друга?       — Ну и ладно! — воскликнула юная Мидория, скрещивая свои аккуратные мускулистые руки на груди. — Сама с ним потом и поговорю.       Ох… вряд ли этот разговор будет приятным для молодого героя.       — Есть ещё кое-что, что я очень хочу у Вас спросить.       — Спрашивай.       Она молча уставилась ему на лицо, прежде чем ровным, тихим совсем не колеблющимся и уверенным голом произнести ещё один ошеломляющий, но не менее очевидный при владении работающей головы, чем ранее, вопрос.       Ему пора перестать удивляться её сообразительности.       — Тогда… как всё-таки связан Один-за-всех и Все-за-одного?