Нити и палёная плоть

Охранников и правда набирали легко — никого почему-то не смущала такая жуткая текучка кадров, а начальство умело отбирать лишь таких людей, за кем не пришли бы с поисками. В любом случае их пиццерия все более приобретала известность, а потому любые несчастные случаи было легко скрыть. В конце концов, кто думает о смерти, когда их дети с восторгом носятся вокруг двух лисиц, а другие роботы радостно напевают незатейливую песенку. Марионетка не могла спорить — выгода от новеньких явно была. Они вдохнули вторую жизнь в это место. Почти как она. Некоторые вещи, впрочем, продолжали ее тревожить. Больше, чем им того следовало. — Кукла, это происходит все чаще. Пожалуйста, будь готова. И они тоже должны быть, — Голден встревоженно кивнул ей головой, а по спине словно скользнул взгляд Спрингтрапа — но Марионетка давно на это не велась. — Лучше сам с ними об этом поговори. — Они недовольны тем, какой ореол таинственности тебя-то окружает. Как бы не подумали, что мы их одурачить пытаемся. — Не подумают. Наоборот, мне кажется, они оценят этот честный жест. Пожалуйста, солнце. Я буду благодарна. — Нет, кукла, это я тебе должен быть благодарен, — покачал пустой головой он. Тусклое золото становилось грязной охрой, когда Голден ее наклонял. — У них как раз передых должен быть. ** Фокси определенно был рад, что оно само утряслось — не понадобилось проводить разговоры с Марионеткой (которые, по правде говоря, он даже не представлял, как следует вести) или уговаривать те или иные стороны проявлять терпимость. По крайней мере ему так казалось. Если то, что сказала Черри — правда, то Марионетка решила выйти на путь дружбы. И ей самой определенно это требовалось. Однако когда она появилась на пороге бухты, то это нельзя было назвать приглашением к дружеским посиделкам. Разве что с завершением в виде мирового заговора. — Срочный разговор есть, собираемся в зале. И исчезла, не касаясь поверхности, чем в который раз поразила Мангл. — И часто у вас такие срочные разговоры? — дернула ухом она. — Впервые за последние несколько лет. Впервые за всегда, если быть честным. Любые дела до того спокойно ждали, а здесь… Заскреблось у Фокси то, что скрестись не могло. Не к добру было все происходящее. Мангл, однако, об этом не знала — и она просто шагала около него, вслух рассуждая о чем-то своем, пока Фокси судорожно перебирал в голове варианты — один страшнее другого. Вопросов прибавил и Голден, который уже находился в зале вместе с новыми аниматрониками и, судя по всему, понимал поболее их. — Марионетка придет и начнем, — кивнул он, когда Фокси задал вопрос. И это лишь усилило его подозрения. Бон-Бон лениво оперся на плечо Мангл, которая все-таки сумела благосклонно на него повлиять — по крайней мере его разговоры о Марионетке уменьшились в разы хотя бы в присутствии старых аниматроников — а Фред устроился поодаль, но поближе к Голдену — то ли все еще пытаясь продемонстрировать свою иерархию, то ли из любопытства. — Есть идеи? — спросил Бон-Бон у Фокси, но ему было нечего ответить, и он пожал плечами. Спустя минуты появились и остальные — что ж, он мог с легкостью узнать их по шумным шагам, которые так не соответствовали движению новых аниматроников. Хотя до Марионетки им всем было далеко. Когда все расселись, она подняла голову на камеру, что светилась ярко-алым с самого начала заседания, а затем щелкнула пальцами — камера погасла. Фокси был готов поклясться, что расслышал судорожный крик охранника. — Не боись, мужик, сегодня твой день, — усмехнулся он вслух. Остальные отреагировали более сдержанно. Все понемногу привыкли к странностям Марионетки — тем более, Фокси подозревал, это для них, как для детей, магия являлась чем-то необычным, а в новых аниматрониках наверняка не было каких-то конкретных установок на этот счет. В курс дела в основном их ввел Голден — Марионетка лишь вставляла иногда те факты, которые не мог знать никто. Фокси до сих пор помнил, как его способности видеть вещие сны заставляли остальных аниматроников ревновать Марионетку к нему — в те тяжелые дни, когда ее поддержка была единственным, что у них осталось. Сейчас это было даже смешно вспоминать. Голден ничем от них не отличался — такой же испуганный, маленький и убитый. Только передвигаться не мог. — Эй, а ты уверена, что об этом стоит говорить? — нахмурился Фредди, когда разговор в очередной раз свернул в сторону Спрингтрапа и Черри поинтересовалась, откуда они так много о нем знают. Марионетка, если быть точнее. — Стоит, — ответил за нее Бон-Бон, очевидно, радостный, что от него наконец-то ничего не утаивают. — Раз уж вы начали. Он смотрел свирепо, но без агрессии. — Если никто из вас пятерых не против, — спокойно отреагировала она, обводя взглядом компанию. Это было приятно. Чувствовалось, что единый лишь отказ — и Марионетка ни за что не расколется, как бы Бон-Бон к ней не лез. Однако самому Фокси давно было без разницы — он и сам много намекал Мангл о том, что не всегда был роботом, не всегда скрипел железом и прятал под повязкой здоровый глаз. И что часто ночами его все еще мучают фантомные боли. — Хорошо. Хотя большинство моментов будет вам, возможно, неясно. ** Она честно до конца не знала, как и с какого края затрагивать эту тему — передать весь тот восхитительный ужас, когда понимаешь, что попался, что милый золотой зайчик стал твоей могилой, а про родителей ты теперь никогда ничего не услышишь, было невозможно. Не искусственному интеллекту, что понятие боли-то с трудом различали. Но Марионетка пробовала. В силу возможностей подбирала ассоциации и метафоры, приводила примеры — и из мультиков, что они посмотрели, и из собственной жизни. Короткой слишком, чтобы быть насыщенной, но тем не менее. Благо, какие-то моральные устои были заложены в них изначально, поэтому если они и не ощутили на себе весь этот страх смерти — и шок от перерождения — то как минимум осознали всю мерзость данного поступка. — Однако вы и сами убиваете охранников, — резонно заметил Бон-Бон. Казалось, что он впитывал каждое ее слово. И Марионетке впервые не нашлось, что ответить. Ей не нравились подобные вопросы — и она слишком часто задавала их сама себе. — Я не знаю, как это объяснить, — честно ответила она. — Долгое время мне мерещился в каждом охраннике убийца — и это было актом мести. А сейчас… я бы даже развлечением это не назвала. Может, какая-то досада на их глупость — на то, что они лезут прямо под бок машинам смерти. Может, на то, что охранники все эти бесполезны — нашего-то убийцу так и не нашли. — Погоди, но в газетах же писали… — начала было Чика, но посмурнела под чужим печальным взглядом. — Увы. Фокси инстинктивно коснулся подруги. А ей было просто больно. И если видения Голдена были связаны с убийцей, то Марионетка была согласна до основания все уничтожить, однако найти его. — Я предполагаю, что он подставил кого-то в тот раз — он был явно не из глупых. — А у вас есть идеи, кто это? — спросила Мангл, заинтересованно оглядывая собравшихся. Не было похоже, что ее отношение к ним как-то радикально изменилось, но Фокси был готов поклясться, что в бухте его засыплют вопросами. — Кто-то из сотрудников. Или из персонала. В любом случае он хорошо разбирается в этом месте, — мрачно ответил Фредди. Было в этом жестокое что-то с ее стороны — вновь и вновь напоминать о не/случившемся и о том, какими они могли бы быть. И она бы с радостью лишила их всех этой ноши, оставив упокоенных на небесах. Однако вся ее сила кончалась на хоть каком-то подобии жизни. Пускай в виде роботов. Марионетка иногда боялась, что они ее ненавидят за это. Честно говоря, она и сама-то себя не любила. — Он знал про секретную комнату, так что круг подозреваемых сильно сужается, — качнул головой Голден. Марионетке было сложно это понять — его желание оставаться в месте убийства. Спать в нем. Думать. Свихнуться такими темпами было еще скорее, но Голден оставался собой. С другой стороны душа этого ребенка была самой смиренной из всех. — Либо же он узнал от кого-то со стороны, — вновь вклинился Фокси. — И мы до сих пор не знаем зачем, — печально подвела итог Чика. Ее голос дрожал, отчего новые аниматроники покосились на нее с подозрением. Все замолчали — Марионетке ее собственная жизнь с того момента всегда напоминала какой-то неудачный сюр с примесью паники и детского смеха, но до сих пор она же как-то справлялась. Может, воспаленный мозг все никак не мог смириться с тем, что она кукла и все ее дальнейшее существование — цикличное достань-принеси. Хорошо хоть здесь она не одна. — А этот человек… он вообще знает о том, что вы, ну, выжили? — поинтересовался Фред, тщательно подбирая слова. Марионетка пожала плечами. — С тех пор я ни разу не видела его в пиццерии. — На что ты намекаешь? — хмыкнул Фредди. Марионетка присела около Голдена. Новенькие восприняли подобное откровение действительно спокойно — что много помогло и облегчило ей жизнь. Это все было столь чересчур личным, что его нельзя было уже утаивать — иначе в один момент сорвались бы. — Ну… Я плохо во всем этом понимаю, да и вы тоже, как вижу, но могут ли видения Голдена быть связаны… с этим человеком? Что, если он захочет вас окончательно, ну… убить? Его голос ни разу не дрогнул, но Фред явно с большой осторожностью выдвигал предположения — и все равно на такое Бонни вздрогнул, насупившись еще больше и словно съежившись раза в два. — Учитывая, что мы не знаем, зачем он это сделал в первый раз — пожалуй, — качнул головой Голден. Она действительно восхищалась своими детьми — их неожиданной стойкостью и силой, что сквозили в словах. Тяжело им было дать едва ли десять лет. — Собственно, потому как мы до сих пор не знаем, случится ли что-то и что конкретно — пожалуйста, не ходите по одиночке по пиццерии, — она обращалась ко всем, но смотрела на конкретных аниматроников. Однажды они так ошиблись. Больше этого не повторится. — Я волнуюсь, — качнула она головой. Мысль о том, чтобы потерять этих детей, казалась невыносимой. Бонни первый среагировал, положил ей осторожно лапы на плечи и приобнял — все с той же аккуратностью и потаенной нежностью, что делили они на шестерых в те далекие три года. — Ты и сама береги себя, пожалуйста, — это вновь должен был быть шепот, который не случился, но даже его попытки тронули. Голден привалился к ним плечом. — Согласен с зайцем. Он на тебя в первую очередь точить зуб будет наверняка. Она вновь слабо выдохнула, когда Бонни отстранился. У них все равно не было выбора. ** — Вы тоже поаккуратнее давайте, не хватало нам новых тел, — кивнул им Фредди, когда Марионетка присела на самый дальний стол, выражая самое яркое равнодушие к последующим событиям. — Думаешь мы можем ему зачем-то понадобиться? — растерянно пробормотала Черри, пытаясь, видимо, унять в голове ту кашу, что заварилась за последний час. — Я ничего не думаю. Я предостерегаю. И это было лучшее, что они могли сделать новеньким. В конце концов даже самое отчетливое предупреждение не спасет от удара топора. Марионетка медленно подняла голову на все еще отключенную камеру. Однако вы и сами убиваете охранников. Словно она когда-то притворялась, что лучше своего убийцы. Может, ей все-таки стоило умереть. По крайней мере не будет плодить несчастных людей, потерявших своих родственников. — Сегодня полнолуние, — хмыкнула она, выглядывая в окно. Еще и небо чистое. Свезло. Остальные поняли намек — Чика и Бонни быстро организовали место из одеял, подушек и стащенных из зала свечей, пока Фокси и Фредди объясняли остальным суть традиции. К удивлению, недовольных не нашлось — все расселись полукругом (Марионетка заняла место около Фокси и Чики), и в глазах Фредди мерцал свет все то время, пока он рассказывал о чем-то из прошлой жизни. Иногда Фокси ворчал, что он все выдумал и вообще это небылицы, на что тут же получал недовольный взгляд — и Фредди опять брал слово. Пожалуй, чьи истории Марионетка точно могла назвать — ну, не небылицами, но не правдивыми до конца — был сам Фокси. Франт и прохвост, он не упускал момента приукрасить подробностями собственную жизнь, и так они узнали, что в три года они эвакуировались с самолета на парашютах, а птицы в полете играли вокруг падающих в салки. (Мангл с восторгом уточнила, кто выиграл.) А она сама просто не могла — ее фантазия отказывалась включаться всякий раз, когда ей переходило слово, а пул приятных реальных историй закончился уже где-то полтора года назад, поэтому всякий раз Марионетка пропускала свою очередь — и всякий раз игнорировала взгляды и вопросы. — Эй, а почему ты не рассказываешь? — хмыкнул Бон-Бон, когда она взмахнула рукой, позволяя Чике начать вещать. — А нечего рассказывать, — пожала плечами она честно. — Да ладно. Вон, Фокси как сочиняет, неужели у тебя нет фантазии? И в тот момент до нее дошло. Он не воспринимал этот вечер так же, как и они. Для них — ну, может, для Бон-Бона в частности — это были забавные посиделки с забавными историями из прошлого, которые поднимают настроение. Единение душ, разговоры в тесном кругу, легкие напевы Фокси — все это было для него не более, чем декорацией. Красивой и бессмысленной. Для Марионетки это было всем. — Эй, это было на самом деле, крюком клянусь! — Нет, — ответила она, пока Фокси недовольно куксился. Бон-Бон как-то насмешливо на нее посмотрел — странно, а ей казалось, они более-менее помирились. Видимо, только казалось. — Хэй, Бон-Бон, ну ты чего? У нас тут демократия, кто не хочет — тот не говорит, — взмахнула хвостом Мангл совершенно по-лисьи, а Фокси активно закивал головой, — Давай, Чик, следующая с тебя! Как лихо они научились разводить их по стороны. Фредди и Фред хранили мрачное молчание — им обоим было что сказать, но тогда бы дружеская беседа окончательно переросла в разряд ссор. И им обоим этого не хотелось. Чика покрепче перехватила подушку, на которую опиралась все это время, и начала вещать. ** — Эй, а что такое «глинтвейн»? — недоуменно ткнул в меню Фред во время одного из ночных перерывов. Он сидел за одним из столов, решив перечитать то, что в наличии, пока остальные хлопотали по столовой, стараясь прибраться за посетителями. Черри лишь на мгновение остановилась, заглянув ему через плечо, а затем продолжила подметать конфетти, бросив: — Напиток такой зимний. Обычно его подают, чтобы люди согрелись. — Вроде чая? Черри пробормотала что-то неопределенное, чего Фред уже не услышал — она отошла в другой конец помещения и сгребала бумажки. — Появление в меню глинтвейна самых разных мастей обычно означает две вещи: раз — близится зима, что мы и так знаем по календарю… — терпеливо пояснила Чика, готовившая в тот момент самый левый стол ко дню рождения, но была перебита лихим голосом Фредди: — И два — время намывать окна! Он вплыл к ним с двумя ведрами воды, которая плескалась на пол от каждого его шага, но Фредди не унывал — разве что предупреждал всех не ходить по помытому, чтобы не навернуться. Краска-то у них, конечно, есть, но смеху потом не оберешься от других. — Окна? Мыть? — Фред в недоумении посмотрел на тряпку, которую ему протянули — красная и мохристая, видно, что не один год тут валялась. — Зачем? Он посмотрел в сторону улицы — небо было темное и от времени года, и от времени суток, поэтому что-либо конкретного про чистоту стекол Фред не мог выявить, но ведь все было видно! Черри к тому моменту закончила сгребать пыль с полов и ушла в кладовую вместе с Бонни набрать еще тряпок — видимо, она знала ответ на этот вопрос. Может, ей тоже программой было заложено? — Иди сюда, — подманил его Фредди к окну. — Видишь, — он ткнул тяжелой лапой в непонятную белую пыль, чьи-то откровенные следы от пальцев (предварительно вымазанных в чем-то жирном), какой-то легкий желтый налет — все это было едва заметно с расстояния. Видимо, Фредди уловил его скептицизм, так как пояснил: — Если этого не делать хоть иногда, то совсем зарастем и видеть перестанем совершенно. Обычно мы протираем окна по весне и зиме — и это то еще испытание. Фред, вспомнив о том, сколь большая их пиццерия — и ведь в каждом помещении натыкано как минимум две пары окон! — поспешил согласиться. Оно, наверное, еще и легко не оттирается — Черри часто жаловалась, что некоторую посуду чуть ли не царапать приходится. — Я тут главный за уборку в том числе, так что, не волнуйся, проведу вам инструктаж, чтоб на завтра мы не остались без окон. А пока помоги набрать еще воды — нам явно пригодится. Оказалось, про генеральную уборку знали все из старших аниматроников — даже вечно ленящийся Фокси послушно прихватил ближайшую рыжую тряпку, которую гордо закрепил за собой, и беззастенчиво окунул ее в красное ведро. Мангл не сумела оставить этот факт без внимания: — Благородному пират да драить палубу? Что дальше, Фокси? Но это она шутила, конечно — в конце концов Мангл, аналогично Фокси, присвоила себе белый (хотя от времени явно превратившийся в сероватый) кусок ткани и подошла к одному из самых близких ко входу окон. Фредди кратко объяснил, как конкретно надо мыть и что лучше не делать, чтобы не оставить царапин, а на заднем фоне в это время разгоралась вендетта между Бонни, Чикой и Фокси, которые стремились обрызгать друг друга водой — у Фокси ловко получалось уклоняться, а вот другие двое справлялись похуже. Своим поведением они сами-то часто детей напоминали — даже Балун Бой вел себя сдержаннее. Затем Фред вспомнил. Они и были дети. Как объяснил Фредди, в человеческой истории никогда не было инцидентов с переселением душ, а оттого их случай становился еще более загадочным и уникальным. И страшным — страшно им было всем. Он знал, что у него должна быть более яркая реакция на это все — но его скудные познания по этому миру не впервые мешали ему воспринимать окружающую действительность более полно. И это не впервые его раздражало — именно поэтому Фред стремился к обучению и читал все, до чего дотянется. Чтобы хоть как-то приобщиться к этой человеческой культуре — понять все то, из-за чего люди плачут, смеются или безумствуют. Пока что, как ему казалось, у него были успехи. В любом случае ничего из перечисленного не помешало ему оценить поступок Марионетки — теперь он понимал, почему они ее так любят. Она явно стоила того. — Я победил! — торжествующе Бонни уселся прямо на пол, на котором были разлиты пара ведер с водой — а они ведь даже не начали еще уборку. Фредди на это обреченно застонал, но все знали, что он таил улыбку под лапой. Фокси клятвенно пообещал отомстить в следующем сезоне, а Чика недовольно фыркнула и шлепнула его тряпкой по ушам. Они оба были вымочены до самой макушки. — Добро пожаловать в клуб, — вздохнул Фредди. — Обычно такими темпами мы едва заканчиваем уборку через неделю. — Я тоже хочу! — восторженно крикнула Мангл, а затем окатила водой Бонни, который лишь азартно подскочил с места, готовый к новым соперникам. Фокси уткнулся мордой в блестящий пол, а Фред поспешил помочь подняться Чике — та осторожно держалась за стенку, но ее ноги так и норовили разъехаться. У него таких проблем не возникало — может, система координации и равновесия была лучше, а может, потому что он сам был сухой — Фред не особо разбирался. — Спасибо, — кивнула она, пока Мангл и Бонни ошелевали и прятались за колоннами, стараясь зацепить друг друга. Это было так приятно — Фред все еще помнил свою растерянность в этом месте: заложенный алгоритм и набор действий. И ведь он был бы таким — отключался каждую ночь и терпеливо стоял на месте, пока первый сорванец не ворвется в пиццерию, уговаривая родителей идти быстрее, затем говорил бы что-то заученное и явно не мог в таких количествах фонтанировать новыми идеями. И наверняка приелся бы однажды — и родителям, и детям. И заменили бы его еще более лакированным и красивым роботом, нежели он сам. Фред вздрогнул при мысли от этого и лишь крепче сжал руку Чики. Хорошо, что рядом с ними были они — он знал, что все игрушечные аниматроники в глубине души этому рады. Он не знал, умеет ли так себя вести Марионетка — беззаботно смеяться с окружающими, дразнить их и играть в прятки — но сейчас почему-то было неважно. Она была их матерью — не его. А Фреду вполне хватало их компании.