***
Корчмарь Андор не соврал. У братьев и вправду имелась карета. Старее и неряшливее которой я еще не встречала в своей жизни. Создавалось неприятное впечатление, что эту отчаянно скрипящую развалюху использовали лет сто, если не больше, причем хозяева ее особо не заботились о ремонте, пытаясь выжать из своего экипажа все, что только возможно. Но делать нечего. Лучшего транспорта я здесь вряд ли бы нашла, а желание увидеть Черный камень возрастало с каждой секундой. Мне даже показалось, что чем ближе я к проклятому монолиту, тем сильнее он притягивает меня к себе, словно паук попавшую в его липкие сети мушку. Мы уже выезжали из Эделеня, когда наш экипаж догнал запыхавшийся старый священник. Утирая пот с морщинистого лба, он протянул мне маленький нательник крестик, тревожно сверкнувший в лучах послеполуденного солнца. — Юная госпожа, вот, возьмите. Вы отправляетесь в страну, которой не найти на карте, на встречу со злом, что древнее самих этих гор, — немецкий священника несравненно улучшился, видимо, от волнения. — Спасибо, отче, но … — я смущенно потупилась, — но я не католичка. — Вера в бога — вот, что самое главное, остальное — чепуха … Сидевший на козлах Ласло недовольно прищелкнул языком, всем своим видом выражая нетерпение. Бросив на него косой взгляд, я непроизвольно вздрогнула. В этот миг мой нежданный кучер выглядел особенно отвратительным. Что греха таить, мне даже почудилось, что и не человек он вовсе, а уродливый гоблин из сказок, которых мне так много читала в детстве матушка. Однако встряхнув головой, я все-таки умудрилась взять себя в руки. Проклятые нервы! Совсем расшалились … Тепло поблагодарив встревоженного не на шутку старика, я откинулась на спинку сиденья, пребывая в полной растерянности. Часть моей души настоятельно требовала отказаться от сумасбродной идеи поездки в Стрегойковар. Черный камень — зло и лишь глупец отправиться в расставленные для него адские силки. Неспроста, ой неспроста, меня так тянет к нему. Что-то скверное скрывается за завесой тьмы, играя мною, словно марионеткой … Но другая половина моего «я» лишь презрительно смеялась над доводами первой. Все это чушь и суеверия! Черный камень просто древний монолит, возможно, только возможно, некогда использовавшийся в ритуальных целях … И что с того! Разве в античных храмах порою не лилась кровь невинных жертв? Однако от этого туристы не перестали посещать величественные руины древней Греции и Рима! А полуистлевший призрак фон Юнтца? Не унимался первый голос. У тебя, Анна, уже давно не было видений, почитай с исчезновения Якова. Разве это не сигнал опасности? Вспомни слова доктора Ван Хелсинга. Он предупреждал, что Черный камень может быть опасен для таких людей, как ты. Глупости! Трусость провинциальной девицы … не более того! Язвительно смеялся второй голос. Раз вы так боитесь всего неведомого, Анна Викторовна, то, возможно, вообще не стоило становиться не только медиумом, но и дипломированным хирургом. Зачем? Ведь это так страшно и опасно. Лучше стремглав мчаться в родную норку, спрятаться там с головой, и трусливо поджав хвост, навек закрыться от столь опасного мира. — Едем! — выглянув из окна кареты, приказала я Ласло. Возможно, мне только показалось, но услышав мои последние слова, глаза уродливого кучера сверкнули злым триумфов, а неприятные толстые губы искривила довольная ухмылка. Но не прошло и мгновения, а наваждение уже спало. Лихо свистнув, Ласло оглушительно щелкнул хлыстом, понуждая двух понурых лошадок двигаться вперед. — Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла … (3) — донесся издалека стихающий голос старого священника, от которого мне почему-то стало особенно жутко, словно я по собственной воле покинула мир людей и теперь направлялась в край чудовищ и древнего ужаса.***
Однако великолепие летних Карпат, когда местная природа вовсю сверкает красотой жизни, вскоре развеяло мрачные думы. Глядя с окна кареты на сияющие золотом еще неубранные поля, на сочно зеленые долины, полные благоухающих цветов и поросшие темным лесом голубые отроги надвигающихся гор. мне совершенно не хотелось терзать себя всякими ужасами и старинными проклятиями. — Ласло! Что это? — неожиданно воскликнула я. Сказать, что я была поражена, значит ничего не сказать! В первое мгновение у меня просто перехватило дух. Бог мой! Неужели … такое возможно? Но мои глаза не могли так бессовестно обманывать свою хозяйку. Слева от простой проселочной дороги, на естественной возвышенности, расположились величественные руины средневекового замка. Но не это, разумеется, так поразило меня. Даже теперь, когда гордые башни с развевающимися на них флагами и массивные крепостные стены превратились в жалкое подобие самих себя, я не могла не узнать их. Это же … Это же замок из моего видения о Черном камне! А засеянное золотой рожью поле перед ним некогда стало ареной кровавой сечи между армиями былых времен … Именно подле величественного замка восседал на коне чудной рыцарь, так похожий на Штольмана … Возможно, я сходила с ума, но местность по которой мы сейчас ехали была мне знакома. Замок, поле ржи, да сами горы, в конце-то концов! Я знала, куда сейчас повернет дорога и, что за поворотом начинается непроходимая пуща … Как? Откуда? На эти вопросы я не могла дать разумного ответа. Но факт оставался фактом. Я уже была в этих горах. В другое время или в другой жизни, но была. И была не одна … Яков … Яков Штольман! Да, в то времена он носил окладистую бороду и пластинчатые доспехи, но это был он и никто иной. И он был тут … со мною! Переселение душ, память былых реинкарнаций … Мадам Блаватская писала об этом, но, если честно, я до сих пор не верила в подобное. Да и кто бы на моем месте поверил?! Одно дело души убиенных, ищущих справедливости, а тут … признать целую вереницу воплощений, берущих свое начало в окутанной мглой доистории. — Ласло? — Да, госпожа? — нехотя обернулся мой «красавчик»-кучер. — Руины этого замка … Как … — Как они называются? — прищурился Ласло. — Это замок Шомваль. Последним его владельцем был польский рыцарь Борис Владиевски, отчаянно воевавший с нехристями турками. Кстати, именно подле стен Шомваля произошла последняя схватка Владиевского с войском турецкого паши Селима Богатура … — А что … что стало с рыцарем? — мой голос предательски дрогнул. — Что стало? — кучер неприятно улыбнулся, вновь обнажив свои гнилые зубы. — Помер он. И кто бы не помер, молодая госпожа, если в пороховой склад его замка угодило раскаленное пушечное ядро … Говорили, что взрыв был такой, что в самом Будапеште слышно было, — Ласло хрипло рассмеялся.***
Монотонная езда, видимо, меня несколько укачала, так как резкий толчок и заливистое конское ржание самым грубым образом вырвали меня из приятного сна, который, к сожалению, мгновенно улетучился из памяти, стоило мне только открыть глаза. Все, еще сонно моргая, я огляделась. Вечерело. Багровый диск солнца уже касался черных вершин гор. Карета и вправду остановилась. Правда, сделала это она не в Стрегойковаре, как я могла ожидать, а на той же проселочной дороге, только уже посреди угрюмого леса, успевшего погрузиться в фиолетовые сумерки приближающийся ночи. — Ласло, что такое? У нас слетело колесо? — поинтересовалась я, высовываясь в окно. Кто-то хрипло рассмеялся … Но я не успела этому удивиться. Затылок взорвался диким огнем. Мир вокруг меня совершил бешенный кульбит и наступила тьма, которая казалась бесконечной, как само время. Глоссарий: 1. Каламбур из немецких и венгерских слов и словосочетаний: «Черт! Черный камень … Ведьмы! Ночная пляска … Древнее проклятие … Смерть!». 2. Снова каламбур из немецкого и венгерского языков: «Юная госпожа, прошу, не ходите к Черному камню. Это дурное место. Там безраздельно правит дьявол и души истинных христиан находятся в постоянной опасности». 3. Псалом Давида 22.