***
Вновь визгливо заиграли флейты, но теперь в их режущей слух мелодии не было и намека на то буйное веселье, которому еще минуту назад так неистово предавались патаны. Да и сами дикари более не скакали вокруг меня с диким воем. Они с каким-то нездоровым вожделением проделывали сложные пассы руками, кланялись, раскачивались из стороны в сторону и, одним словом, очень напоминали тех печально известных курильщиков опиума на которых я вдоволь насмотрелась, бывая на закрытых приемах парижской богемы. Вдруг из толпы патанов выскочил коренастый малый, чью крупную голову скрывал самодельный капюшон, ранее бывший головой громадного серого волка. Таким образом, на свету оставалась лишь нижняя часть лица, но и ее мне хватило с избытком, дабы вновь покрыться ледяным потом. У патана совершенно отсутствовал нос! Вместо него имелись лишь два безобразных сморщенных отверстия, роднящие жуткое лицо с черепом. Еще больше ужасного сходства с остовом добавлял рот, начисто лишенный губ, отчего казалось, что неизвестный мужчина постоянно широко улыбается. Из всей одежды на обезображенном патане была только небрежно повязанная вокруг бедер козья шкура. На широкой, покрытой шрамами, волосатой груди покоилась толстая золотая цепь. С нее свисала цепочка потоньше, видимо для кулона, но его не было. В руке жуткий патан держал кожаную плетку, за пояс же был заткнут мясницкого вида кинжал. Вал-Гар — верховный жрец Ксутлтана! Имя вспыхнуло в моем сознание, подобно зарнице из давно прошедших времен. Когда-то, давным-давно, я уже встречалась с этим отвратительным патаном и знала не только его имя, но и гнилую сущность, полную жестокости и коварства. Вал-Гар был очень-очень опасен и присутствие его на этом шабаше говорило о многом. В канун Иванова дня, здесь будут твориться особо омерзительные вещи. Тем временем дикарь в волчьей маске, запрокинув вверх голову, издал душераздирающий вопль. Этот кошмарный призыв не остался без ответа. Дико визжа из замершей толпы выскочило сразу три обнаженных женщины. Продолжая неистово кричать, они с разбегу прыгнули на спину обезображенного дикаря, острыми ногтями полосуя его кожу и стараясь сорвать волчью маску с головы. Но подобный вид наступления совершенно не смутил Вал-Гара, казалось, в открытом бою его вообще невозможно победить. Расправив плечи, верховный жрец буквально скинул со своей спины двух верещащих фурий. Третья же патанка, что полосовала ногтями грудь дикаря, получила зубодробительный удар в челюсть его пудовым кулаком. Зашатавшись, женщина ничком пала на траву и более признаков жизни не подавала. Для меня так и осталось загадкой, была ли они убита жрецом или же просто лишилась чувств … Наблюдавшие за дракой патаны издали дружный вздох восхищения. Видимо язычники испытывали благоговейный восторг, наблюдая за ловкостью и силой своего обезображенного жреца. Оставшиеся на ногах патанки приняли поражение своей товарки с поистине дикарским безразличием к чужой жизни. Истошно завизжав они вновь бросились в атаку. Но теперь Вал-Гар не подпустил их себе. Увернувшись от острых когтей разъяренных фурий, патан наотмашь ударил одну из них по затылку. Вскрикнув, дикарка рухнула на колени и получив доброго пинка растянулась на земле. Сперва я решила, что стала свидетельницей отвратительной драки, но вскоре поняла, что данное безобразие тоже несет в себе старинный ритуальный смысл. Вал-Гар поочередно расправляясь со своими обнаженными соперницами, что-то доказывал восторженной толпе. Видимо, подтверждал, что порох все еще водится в пороховницах, невесело пошутила про себя рассказчица этой мрачной истории. Итак, на ногах осталась лишь одна противница страшного жреца — справная молодица, по-своему даже симпатичная, конечно, если не брать во внимание злобной гримасы, искривившей ее лицо и полыхающий в широко расставленных глазах дикий огонь нечеловеческой жестокости. Патанка не спешила бросаться в атаку, предпочитая припадая к земле, медленно двигаться по кругу, словно прощупывая оборону противника. Жрец так же, не спеша поворачивался вслед за соплеменницей, улыбаясь при этом жуткой своей улыбочкой. Дикарка кинулась на Вал-Гара молча, змеей проскользнув сквозь оборону противника. Ловко увернувшись от просвистевшего подле ее виска кулака, патанка полоснула жреца по широкой волосатой груди своими остро наточенными коготками. Вал-Гар издав приглушенный вскрик, отшатнулся от торжествующе зашипевшей противницы — на его груди появилась широкая багровая полоса. Отпрыгнув на безопасное расстояние, язычница взметнула вверх свои руки в первобытном жесте триумфа. Брызги крови с ее пальцев веером полетели во все стороны, пав на заверещавшую от восторга толпу алым дождем. Вал-Гар больше не улыбался. Я видела, как стальные жгуты мышц волнами заходили под его загорелой кожей, собираясь для сокрушительного удара. Патанка вновь атаковала, теперь оставив на правом плече жреца алый след своих когтей. В этот раз лишь чудом избежав кулаков своего противника. Толпа вновь завыла, приветствуя ловкость диких бойцов. И в третий раз патанка пошла в наступление, крадучись к замершему на месте Вал-Гару, подобно дикой кошке из влажных джунглей далекого юга. Дикарка практически стелилась по земле, с поистине звериной грацией уворачиваясь от резких выпадов жреца. С каждым шагом они все ближе и ближе подбиралась к Вал-Гару, вновь целясь в широкую грудь язычника. Но жрец уже успел достаточно хорошо изучить свою противницу, дабы предугадать ее следующий маневр. Уклонившись от полосующего удара, Вал-Гар пропустив противницу мимо себя, в последний момент нанес безжалостный хук слева в ее мягкий живот. Несчастная дикарка, утробно булькнув, повалилась наземь, мигом превратившись в безвольный куль. Однако упасть на землю Вал-Гар ей не дал! Схватив поверженную противницу за длинные черные волосы, он деловито намотал их на кулак. Патанка пронзительно закричала, когда безжалостный жрец резко рванул руку на себя, заставляя голову несчастной запрокинуться назад. Уперев колено в спину обнаженной дикарки, Вал-Гар принудил ее встать на колени, буквально упиваясь унижениями и страданием своей жертвы. Сорвав со своих чресел козью шкуру, патан склонился над безвольной женщиной, видимо смерившийся со своей судьбой. Ваша покорная слуга, залившись краской, быстро прикрыла глаза. Не подумайте, что я закоренелый сноб, но лицезреть столь вызывающее действо, которые французы метко прозвали débauche (3), решительно не собиралась. Тем более доносящиеся до моих ушей крики животной похоти лишь подтверждали правоту принятого ранее решения. Именно благодаря моей скромности я пропустила отвратительный финал соития жреца и его жертвы. Стоны страсти насильника резко оборвались. Патаны громко выдохнули. А затем …. Затем раздался жуткий булькающий звук, словно кто-то пытался судорожно дышать, подавившись при этом пищей. Непроизвольно я открыла глаза и … тут же пожалела об этом!***
Несчастная дикарка, все еще стояла на коленях: руки безвольно опущены, голова запрокинута назад, глаза расширились от ужаса и боли, а горло … перерезано от уха до уха, да так, что кровь бьет самым настоящим фонтаном, заливая высокую грудь и впалый живот. За ее спиной все еще высился Вал-Гар, торжествующе сжимая в высоко поднятой руке окровавленный тесак. Однако теперь подле умирающей жертвы появилась новая участница этого омерзительного действа: седая, как лунь, старущенция, голая, как и все окружавшие ее патаны, с сухими отвисшими до живота грудями и искривлённой горбом сухой спиной. Она, тоненько хихикая, держала в руках грубое деревянное блюдо, которое подставляла к перерезанной шеи патанки. Я вновь зажмурилась. Но было поздно! Вал-Гар заметив, что я наблюдаю за ним, осклабился в омерзительной усмешке. Склонившись к всклоченной шевелюре старой карги, он что-то прошептал, указывая в мою сторону глазами. Старуха, бросив на меня пристальный недобрый взгляд хрипло хохотнула, нехотя отводя деревянное блюдо от темного потока крови. Ударом ноги свалив на землю тело мертвой дикарки, жрец вразвалку направился ко мне, правда озаботившись перед этим прикрыть свой срам набедренной повязкой. Его пожилая компаньона потрусила за ним, глядя на меня взглядом, что не предвещал вашей покорной слуге ничего хорошего.***
Тут-то и произошло нечто странное … Видя, как жуткая парочка приближается ко мне, я отчаянно забилась в своих оковах, в тщетной попытке освободиться. Разумеется, веревки не поддались … Но вот увидеть кое-что мне таки «посчастливилось». Не знаю даже, как это собственно произошло. Возможно, вертя головой, я умудрилась как-то посмотреть по-особому, а, возможно, в тот миг проснулись мои пресловутые способности медиума … Одно знаю точно, мне это не привиделось, а было на самом деле. В народе нашем ходит древнее поверие, что ежели в особое время, и, что самое главное, особо поглядеть на нечистую силу, эдак с полуоборота и снизу-вверх, то всякое лихое наваждение спадет и пред людским взором зло предстанет в истинном своем обличье. Смею предположить, что со мною именно это и приключилось, так как доселе вполне себе материальные фигуры Вал-Гара и его горбатой прислужницы подернулись рябью, став практически прозрачными. По крайней мере, я с легкостью могла рассмотреть темные лесные массивы сквозь тела двух патанов! Автор этих строк похолодела от ужаса. Господи! Да что же это происходит? Куда привел меня проклятый Черный камень, в какие глубины ада довелось мне поглядеть в эту колдовскую ночь? Да и кто, собственно говоря, эти отвратительные язычники? Жестокие чародеи или лиходейские призраки, испокон веков терзающие род людской? Однако додумать столь невеселые мысли мне не дали. — Что ты притихла, Софья? — со знакомыми мне хриплыми нотками, глумливо поинтересовался Вал-Гар, склоняясь надо мной. — Я не Софья, я — Анна Миронова! — собрав всю свою отвагу в кулак, выпалила я, вызывающе глядя на своего мучителя. Старуха мерзко захихикала. — Софья, Анна … какое это теперь имеет значение, — беззаботно махнул рукой жрец патанов. — Главное, что Черный камень привел тебя к нам, к Голгороту … Великий Древний, наконец-то, получит свою жертву. Пускай, ему и пришлось этого ждать долгие-долгие годы. — Вы безумны … вы все безумны! — ужас как-то сам по себе перерос в гнев. — Вас давно уже заждался «желтый дом (4)». На мой словесный выпад Вал-Гар отвечать не пожелал. Хмыкнув, он махнул рукой, подавая команду своей сморщенной компаньонке. Радостно захихикав, карга со всего маха окатила меня кровью недавней жертвы. Я закричала, вновь забившись в своих путах. Кровь попала в глаза, нос, рот … От осознания этого меня едва не вывернуло. Лишь остатки достоинства не позволили мне пасть еще ниже … Патаны громыхнули безумным хохотом, от переизбытка чувств пританцовывая на месте. — Начинается кульминация, — ухмыльнулся своим безобразным ртом верховный жрец Ксутлтана. — Ты, Софья Корвин, вступила на Алую тропу, ведущую в царство, которого не сыщешь на карте. И в конце пути тебя ждет … Голгорот — твой суженный и … твой бог!***
— Он мне не бог, мерзкий ты душегуб! — закричала я. — Твой, Софья, твой. Просто ты этого пока еще не можешь принять. Но ничего … — Вал Гар успокаивающе погладил меня по волосам, мокрым от крови патанки. — Вскоре ты с ним обязательно встретишься. Кстати, погляди наверх, Голгорот уже спешит на свидание. Грубо схватив вашу покорную слугу, жрец с невероятной легкостью поднял меня на вытянутых вверх руках, словно я была не взрослая женщина, а только что родившийся младенец. В этот миг он совершенно не казался мне бестелесным фантомом! Напротив, Вал-Гар был даже чересчур материален. Это с легкостью могла подтвердить моя обнаженная кожа, в которую словно стальные клещи впились пальцы немилосердного дикаря. Я, признаться, даже пискнуть не успела, так все быстро произошло. Еще мгновение назад я лежала на каменной плите, а вот уже парю в воздухе, удерживаемая лишь стальными ручищами страшного патана. Вал-Гар, подняв меня практически над собственной головой, торжествующе прогремел: — Дочь Ворона! Узри Голгорота — своего господина, что пришел на наш зов из царства, что старше самой вечности! Я медленно, словно подсознательно противясь этому, подняла вверх глаза. На миг я почувствовала, как мое бедное сердце ушло куда-то вниз, а к горлу подступил ком. Мои самые страшные подозрения оправдались! Каменная площадка, на которой я, спутанная по рукам и ногам, еще минуту назад лежала, находилась у основания … Черного камня! Да!.. Безумный фон Юнтц и вправду был талантливым гравером. В своей омерзительной книге он поразительно точно передал ужас и величие этого проклятого менгира, ныне зловеще нависавшего надо мной. Удивительно гладкий, отшлифованный ветрами тысяч и тысяч лет, он богохульно устремлялся в небеса, словно бросая наглый вызов всему сущему. Иероглифы, покрывающие всю его поверхность … Меня снова едва не вырвало! Они двигались, как живые, омерзительно извиваясь на гладкой поверхности, словно души грешников в нечестивом экстазе. Мало того, они еще и тускло светились, при этом напоминая тошнотворные болотные гнилушки. Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Письмена зла приветствовали то необъяснимое нечто, что уже начало формироваться на самой верхушке Черного камня, спеша в наш мир из неведомых глубин вселенной. Глоссарий: 1. Ча́рдаш (венг. csárdás) — традиционный венгерский народный танец. Название происходит от венг. csárda (чарда) — постоялый двор, корчма, трактир. Появившись в Венгрии, чардаш был распространён цыганскими музыкальными ансамблями как по самой Венгрии, так и по близлежащим странам и регионам: Воеводина, Словакия, Словения, Хорватия, Трансильвания, Моравия, Закарпатье и Буковина. О происхождении танца существуют различные мнения. Согласно одному из них, его происхождение может быть связано с венгерским музыкальным стилем вербункошем (от нем. Werbung — реклама, агитация), распространённом в венгерской армии в XVIII веке. По мнению других, чардаш появился из танца гайдуков, мадьярских пастухов и разного рода удалых молодцов — «бетьяров», в том числе и настоящих степных разбойников. Отличительным признаком чардаша является значительная вариация его темпа. Танец, начинаясь с медленного лиричного вступления танца по кругу — лашшу (lassan, langsam), завершается в крайне быстром, стремительном ритме парного танца — фриш (friska). Чардаш танцуют мужчины и женщины. Женщины облачены в традиционные широкие юбки, обычно ярко-красного цвета, которые во время кружения приобретают характерную форму колокола. 2. La folie — безумие, сумасшествие, умопомешательство, психоз, безумство, безрассудство (фр.). 3. Débauche — разврат, распутство, разгул (фр.). 4. Жёлтый дом — неофициальное название психиатрических лечебниц в Российской империи (в старину их часто красили в жёлтый цвет).