Ворона

— Он тебе в последнее время совсем спать не даёт. Может, мне с ним поговорить?       Серёжа моргает несколько раз, переводя сонный взгляд на Олега. Фокусируется с трудом. Понять пытается, что происходит, что именно он сказал. На подгрузку уходит пару минут, в процессе которых Волков не говорит ничего, только смотрит на него внимательно, обеспокоенно — по-настоящему.       Лежать на тёплом и родном человеке, конечно, очень удобно, да и сонливость вызывает, но разговор-то явно важный. Будет важным. Надо бы прояснить всё наконец. — Весна, — словно бы невпопад говорит Разумовский, потирая покрасневшие глаза. И через некоторое время решает, что этого объяснения недостаточно. — Сезон гнездования.       На лице у Олега, обычно довольно спокойном, проявляется бесконечное количество эмоций — и всё за несколько секунд. Потому что до него в полной мере доходит, что за бесовщина творится со всеми ними в последнее время, а главное, что именно с Птицей происходит. Почему он вообще с катушек съехал и кидается не только на всё блестящее, но и на вообще всё, что плохо лежит. Серёжа смотрит на него устало, но с улыбкой даже. Смешно потому что, тупо чуть-чуть, вот только не сделаешь с этим ничего, когда твоя вторая личность — это грёбаная ворона. — Он гнездо делать пытается? — прочистив горло, всё же интересуется Волков, поглаживая Серёжу по волосам. — Не пытается, а делает. Это ты его тайник ещё ни разу не находил, — смеётся тот, подставляясь под его руку, расслабившись совсем. — Лучше не находи. Он очень агрессивно реагирует, когда трогаешь его вещи. Но… — вздыхает тяжело, чуть взгляд отводя, всё ещё с улыбкой. — Подвеску свою можешь до лета не искать. — Так и знал, — цыкает Олег, покачав головой. На какое-то время он замолкает, задумавшись серьёзно. Вот только очень ненадолго. Потому что интересно безумно, зверски. — А что дальше будет? После гнезда? — Раньше он так вообще не делал. Я без понятия, — пожимает плечами Разумовский, зевая шумно, устраиваясь поудобнее. Тепло так, удобно, просто жуть. Вечно бы так лежал, в тёплых объятиях. — Думаю, нам предстоит узнать это вместе.       Сергей думает о том, что если Птица откуда-то притащит птенцов, они вообще заживут максимально странно. Безумие это всё, если честно. А вдруг он их создать как-то сможет? Мало ли, кто его знает вообще. Таинственное создание, во всех смыслах. — Отдыхай, — почти шепчет Олег, продолжая мирно шуршаться у него в волосах.       Они заслужили это. Чёрт бы всё побрал, они действительно заслужили своё тёплое, разнеженное спокойствие. После того периода, когда он был уверен, что Олег умер на войне, у него чуть не поехала крыша. С ним был лишь Птица, который лишь чудом помог ему справиться. А сейчас их трое, и это… по-своему славно. Очень хорошо, точнее. Охуенно просто. Без этого комфорта и спокойствия, кажется, крыша бы съехала окончательно. Сама по себе постоянно съезжает, но без Олега и его тепла…       Он бы просто растворился в этом безумии.       Уже засыпая, Серёжа снова рассеянно думает о том, что не дай бог Птице притащить ему волшебным образом добытых птенцов.

***

      Птица устраивает гнездо прямо под столом. Потому что ему почему-то кажется в этот момент, что это абсолютно точно лучший вариант. Охуительный, надёжный, как швейцарские часы. Под столом достаточно места, вполне уютно, можно положить кучу одеял, свернуть их на манер гнезда, напихать туда украшений, вещей и бесценную подвеску Олега. Бесценной она стала как-то случайно, Птица пока сам не знает, что делать с этим. Но убрать не может. Его. Надо. Принадлежит.       Птице кажется, что это абсолютно прекрасное место, чтобы в нём спать. Потому и засыпает чаще всего — под столом. Серёжа же выползает оттуда потом, уставший, с затёкшей спиной и ногами, ругается мысленно и работать начинает. Потому что если он работать не будет — некому будет кормить одну бешеную ворону.       Когда Птица замечает Олега возле гнезда, он кричит на него. Жутко, нездорово, по-вороньи. Каркает, хрипит, раздувается почти. И взгляд таращит. Нельзя подпускать. Пока что нельзя.       Волков, вновь возвращающийся в офис с пакетами, издаёт глухой, недовольный звук, почти рыкнув. Ставит пакеты на пол, подходит ближе и нагибается, глядя прямо на придурка распушённого. — Есть будешь? — Не буду.       Олег смотрит на него устало немного. И всё же вздыхает, предлагая неожиданно: — Давай помогу.       Птица смотрит на него недоумённо. А когда полностью смысл сказанного доходит — перестаёт дуться и волосы приглаживает, подняв брови. — Ты хочешь строить со мной гнездо? — в голосе так и сквозит недоверие. — Раз ты постоянно этим занят, то давай сделаем вместе. Так быстрее будет. И спать будешь нормально.       Птица чуть наклоняет голову. Сверлит его немигающим взглядом. Олег вообще понимает, что ему предлагает? С каким посылом? Или это просто так, просто чтобы отвязался? Да нет, взгляд вон, серьёзный какой-то. Интересно, интересно… — Тащи блестяшки, — произносит он, кивая с дельным видом.       Пришло время эксплуатировать одного Волкова по полной. Это он ещё даже не представляет, что его ждёт!

***

      На постройку гнезда уходит несколько дней. По ночам Птицу накрывает и он начинает, без каких-либо предпосылок, кричать, как совершенно дурной. В голове постоянно мутно, такого раньше и не бывало никогда. Сергей же пребывает в полной прострации почти всегда. Какие уж тут встречи, какая работа, какая соцсеть! Это болезненно. Неприятно. Но они стараются пережить этот период, это чёртово весеннее обострение.       Он не собирается принимать ровно никакие таблетки. Абсолютно никакие из тех, о которых когда-либо слышал. Олег уважает его решение. А Птица…       Птица чувствует бесконечное удовлетворение, когда гнездо оказывается законченным. Более того, когда всё готово, он даже не даёт Олегу осмотреть то, что у них получилось. Просто ловит его, ошарашенного и усталого, за руку, и затягивает прямо под стол. Теперь они сидят там вместе, а он обвивает недоумевающего Волкова руками, обнимая крепко, максимально неожиданно. Сидит тепло. Греется. Даже трясётся немного, как от сильнейшего озноба. — Что происходит? — почему-то шёпотом спрашивает Олег. — Ты с нами гнездо строил, — тоже шёпотом отвечает Птица. — Теперь ты наша пара.       Олег ничего не говорит о том, что они с Разумовским, вообще-то, уже продолжительное время находятся в серьёзных отношениях. Вообще ничего не говорит. Только думает о том, что сидеть тут просто адски неудобно, что ноги затекают ужасно.       И обнимает парня чуть крепче.       Пара так пара. Не привыкать ни к чему, в конце концов.