Ворона

      Птица ухаживает за птенцом так, будто от этого зависит его жизнь, жизнь Серёжи и жизнь Олега тоже. С полной самоотдачей. Забивая на всё остальное, игнорируя здравый смысл, почти не выбираясь из уютного гнезда. Он уже привык сидеть там, да и Олег привык приходить, принося с собой еду. Потому что, так уж вышло, он чётко принял своё положение в паре. И положение Волкова тоже, который теперь обязан прокормить семью. Семья…       Птица не до конца понимает, как же так вообще получилось. Раньше он испытывал к Олегу презрение, потом это переросло в нейтральность, следом в лёгкую заинтересованность… И, наверное, где-то там остановилось эмоционально. Наверное. Потому что то, что они сейчас вместе растят птенца — не делает их по-настоящему близкими. Или делает? Нет, нет, не должно… Ему так хочется убедить себя в этом. Так хочется, чтобы было абсолютно плевать. И чтобы Серёже тоже было плевать. Но они оба — по-своему — нуждаются в Олеге. Это чертовски раздражает. Бесит, почти с ума сводит. Но с этим просто ничего не сделаешь. И избавиться от него невозможно.       Стиснув зубы, Птица сжимает в руке подвеску Волкова. Бесит-бесит-бесит. Невозможный, невыносимый, так много «н». Невероятный — тоже. «Наш».       Поддался. Позволил себе прогнуться, впустить этого чёртового человека не только в их тело, но и в жизнь. И ещё глубже. У него нет души. Не может быть. А если и есть — она принадлежит Разумовскому. Но… почему-то хотелось бы, чтобы Олегу она принадлежала тоже.       Хуже и быть не может. — Я не думал, что ты можешь испытывать к нему что-то подобное, — улыбается Сергей, проводя рукой по своим волосам. — Это временно, — отрезает Птица, стряхивая свою же руку. — Весна. Гормоны какие-нибудь. Крышу снесло, повело меня, вот и получилось всё так. — Да я примерно о том же думал, когда сближаться с ним начал, — смеётся тихо, устраиваясь в их гнезде поудобнее, поглаживая дремлющего птенчика в коробке. — Что это ненадолго, странно, и вообще «он же мальчик». Да вот только глупости это всё, понимаешь? Такие глупости, что на ложь самому себе похожи. — Вот увидишь, — упрямо гнёт свою линию Птица. — Когда подрастёт Марго, когда закончится сезон, я вернусь к тому, от чего ушёл. Мне Волков не нужен. Совершенно и абсолютно, я в этом уверен. — Посмотрим.

***

      Серёжа с Олегом танцуют в офисе. Под какую-то случайную, приятную мелодию, наслаждаются каждым мгновением и просто кружатся в чём-то, на вальс похожем. Но это не вальс, не может им быть, сто процентов. Просто… глупость какая-то. На двоих — одна, большая-большая глупость. И распитая бутылка чего-то горячительного. — Я устаю, — неожиданно признаётся Разумовский, когда они останавливаются. Музыка играет, а он просто стоит, уткнувшись лбом в плечо Олега. — Может, стоит съездить куда-нибудь? — внезапно предлагает Волков, поглаживая его по щеке. — Думаешь, это нам поможет? Я как будто всегда на пределе. На нервах, плохо сплю, ещё эти провалы в памяти из-за… — Возможно, и на него давят стены, — произносит, поднимая его лицо за подбородок, аккуратно, чтобы в глаза смотрел. — Или ты хочешь что-то другое предпринять? — Так не можем ведь оставить гнездо, — с сожалением говорит Серёжа, отводя взгляд. — Не обязательно прямо сейчас. Подрастёт Марго, и… уедем куда-нибудь. Побудем все вместе подальше. Где-то, где тепло. Или холодно. Решим уж как-нибудь.       Он очень тёплый. Хочется просто уткнуться в его грудь и жить так, в тепле и уюте. Потому что это кажется правильным — единственным — вариантом. Но то, что он предлагает, тоже звучит хорошо. Вот вырастет их маленький детёныш, и отправятся куда-нибудь. По музеям походят, а то и в другую страну слетают. Было бы великолепно, на самом деле. Это то, о чём он практически мечтает теперь, если уж честно! — Обязательно уедем, — подаёт голос Птица, улыбаясь Олегу довольно. — И привезём оттуда много-много блестяшек. Даже если их нет там, куда соберёмся. Найдём!       Олег смеётся. И это такой красивый звук, от него внутри будто звенит что-то. — Я тебе хоть все блестяшки мира подарю, — наконец говорит Волков, заправляя ему прядь за ухо. — Если дашь Серёже поспать побольше. — Тогда сам будешь следить за птенцом. — Это не проблема.       И почему-то Птице верится, что это правда не проблема, совершенно. Что у них вообще теперь проблем никаких быть не может.       Да будь же ты проклят… Волков. — В таком случае, отец, сегодня в гнезде караулишь ты, — нахально улыбается, дёрнув бровями, Разумовский. — Нет, — невозмутимо отзывается Олег, тут же улыбнувшись. — Сегодня гнездом будет диван, и Марго там тоже будет спать. — Выбор мой, значит, не нравится? — бурчит Птица.       Но не очень-то возмущённо, на самом деле. Если все вещи перенести поближе к дивану — можно будет и там жить. Не так важно. Всё равно это место — их дом и крепость. Весь офис — это гнездо.       И живёт в нём семья из волка, лисы и двух ворон. Безумная семейка, что ни говори.       Но им, в общем-то, совершенно плевать.