Ворона

      У Олега случается чёткое чувство дежавю, когда он видит Разумовского, который в одних штанах танцует на столе, явно пьяный. Серёжа редко пьёт. Если он напился вот настолько, что на стол полез, ещё и пока его дома не было, значит, перед ним Птица. Который, вообще-то, должен был возиться с Марго и контролировать, чтобы она не свалилась никуда, летая. Уже умеет, но хиловато пока, дурновато чуть-чуть. Сама ворона как раз перелетает на его плечо, издав ласковый звук и начав щипать бороду Олега. Так. — А что у нас тут происходит? — интересуется он, кажется, у вороны. Потому что Разумовский выглядит слишком невменяемым, чтобы вообще его замечать. — Марго, ты почему за ним не следила? — Сергей решил отметить успехи маленькой Марго, — отзывается мелодичный голос, явно приняв слова на свой счёт. — Отметьте, обращались ли вы ко мне? — Нет, но спасибо, — хмыкает Олег, отстраняя ворону от себя, потому что щиплется она иногда болезненно. — Пернатый, а я домой пришёл.       Птица наконец фокусируется на Волкове, чуть не рухнув со стола. И смеётся, подходя к нему, обняв, почти повиснув на шее. В глаза смотрит с привычным лукавством. Дьявол чёртов.       Говорят, самым красивым и любимым ангелом Бога был Люцифер. Вот этот, кажется, почти он во плоти. — Мы поедем смотреть пирамиды, — заявляет Птица, ткнув в грудь Олегу. — А потом посмотрим ещё на что-нибудь интересное. Я узнал, где много блестяшек. А ещё я хочу ограбить какую-нибудь галерею. Точнее, это Серёжа хочет в галерею, а я хочу её ограбить, — смеётся хрипло. — Олег, украдёшь для нас картину? — Ты можешь купить себе картину, — улыбается Волков, вздыхая тяжело, прижимая к себе этого идиота. — Я хочу краденую, — надувшись, заявляет Птица. — И хочу посмотреть, как ты это делаешь. А потом за нами даже туда приедет Гром и… — Поспать не хочешь? — интересуется, шуршась в его волосах, успокоить пытаясь. И без того дурной, а тут вообще жуть полная. — Вон, смотри, даже Марго собирается спать. — Не хочу, — мотает головой, чуть покачиваясь, как будто в голове его всё ещё звучит музыка. Но вот голос постепенно становится сонным. — Я хочу есть…       Олег вздыхает негромко. Вместо того, чтобы покормить — помогает раздеться и укладывает, чтобы мог уже поспать наконец. Так точно будет лучше, а то ещё начнёт тошнить потом, беднягу. Сам он не ложится. Только сидит рядом и гладит по голове, пока парень не заснёт наконец.       Ещё какое-то время Олег просто сидит рядом, глядя на заснувшую в сторонке Марго, на крепко спящего Разумовского, и думает о том, что он действительно может потащить его грабить галереи. Потому что непредсказуемый совершенно. Нужно ему подарить что-нибудь красивое. Им обоим, на самом деле, а не просто красивую блестяшку.       Привычная обстановка уже начинает потихоньку надоедать. Тут здорово, по-родному, но душа требует приключений. Путешествия какого-нибудь, может даже трудностей.       После Сирии многое кажется слишком… простым. Неправильным каким-то. Он ходит по улицам, в магазин, зависает в баре, и всё это словно ничего в себе не несёт. Пустое, потерянное существование. Сейчас-то, пока все спят, можно уже признаться себе в одной очень важной вещи. Серёжа и Птица для него — это яркие краски жизни. Постоянные неожиданности, странные ситуации, очередное ограбление, стычки с Громом и многое другое. Всё это делает жизнь насыщенной. У неё появляется вкус, а он испытывает так много эмоций, что чувствует себя…       Живым. По-настоящему живым, чувствующим человеком. Пожалуй, произошедшее оставило на нём приличный след. Он не говорил об этом с Разумовским, он вообще ни разу не затрагивал подобные темы. Неприятно. И в то же время… Взгляд падает на спящего Серёжу, мило посапывающего во сне. Его спасение от серости и пустоты этого мира. Всегда им был, а сейчас — тем более. Гром ничего не понимает. И не сможет понять, почему Олег так сильно цепляется за этого человека. Его любовь — это сильное, бесконечное, огромное чувство — всегда стояла на осознании, что без Сергея его жизнь не будет иметь смысла.       Он выжил, чтобы вернуться к нему. Какие вообще могут быть разговоры?       Олег и сам не замечает, как сжимает в своих ладонях край одеяла, сильно, уже до боли. До сих пор думает о том разговоре. О тех чёртовых словах. Уже время прошло, забыть бы мог, но он не забывает. Всё ещё злится.       «Серёжа нездоров, это правда. И если бы его болезнь вредила другим — я бы не задумываясь потащил его к врачу» Нет. Нет, не потащил бы. Даже тогда — оставался бы рядом. Как он вообще может предать его так? И Птицу — тоже? Нет уж, им суждено быть вместе. Таким вот безумным трио. Без этого просто никак.       Олег уже не сможет иначе.

***

— Голова болит, — грустно сообщает ему Серёжа, уткнувшись лицом в подушку.       На утро Олег ухаживает за перепившим парнем, поднося то таблетку, то воду, то ещё что полезное. Сам ночь не спал. Так и не смог отключиться. Но выглядит довольно свежим, энергетик вот выпил, и сразу всё, прекрасно. Почти. — Зачем пил вчера так много? — улыбается, вручая обезболивающее. — Праздновали то, что Марго такой красавицей стала. И вообще она молодец. Видел, как летает? — выдыхает тяжело, сначала выпив таблетку, а потом упав обратно. — Я больше никогда не буду пить.       Волкову в это верится, мягко говоря, слабо. Он всё ещё улыбается, продолжая гладить его, теперь по спине. Такой мягкий. И нежный, свой совсем. Ох, Серёжа… — Откуда ты такой взялся вообще, — говорит совсем тихо, головой покачивая. — А сам-то? — отзывается Сергей, чуть повернув к нему лицо. — Возишься, как с… не знаю. С кем-то очень важным.       Ещё бы. Важнее просто нет. Олег не говорит ничего, только садится поудобнее, прислушиваясь к нему. Вдруг ещё что-нибудь понадобится? Но Серёжа тоже замолкает. Так они и молчат.       И молчание их по-настоящему громкое.