***
Тем временем Кривицкий младший закончил операцию по удалению миндалин, которой очень гордился, ибо смог всё сделать быстро, так что сильного кровотечения не было. Он хотел уйти на перерыв, но его тут же выхватил Куликов, зовя с собой на операцию. Парень успел лишь выпить стакан воды и съесть бутерброд, следом побежал к Куликову. У операционной его подловила Нина. — Стой, Кривицкий! Белокурый парень развернулся, убрал руки за спину и вздохнул. — Да, Ниночка. Ему нравится смотреть людям в глаза и Дубровская не исключение. Он смотрел прямо вглубь. Нина не из хрупких и ответом смотрела в его, но всё-таки сохранила дольку злости. — У стойки стоит какой-то дедуля и кричит, просит тебя выйти к нему. Миша ничерта не понял. «Неужели папа способен так себя вести?» — подумалось ему. — Постой… — он нахмурился и прервал зрительный контакт, — опиши его. Нина за рукав оттащила его, завела за угол и показала тихонько пальцем на этого дедульку. После этого Миша сдержал смех, просто улыбнулся как чеширский кот. У стойки стоял мужчина лет так восьмидесяти, в клетчатой рубашке, серых штанах, на носу его висели прямоугольные очки с золотистой оправой. Его волосы были полностью седыми, и не скажешь, что он так стар, ибо кричит он громко. Дубровская толкнула Мишу в плечо. — Ну и что ты лыбишься, я работать как буду?! Хотя она была и напряжена, но Кривицкий младший ей приходился по душе как мужчина. Ей он нравился, потому что тот её всегда беременную подвозил, а Женька только к молодому и ревновал. Однако любит она Евгения своего. Миша же мужчина сдержанный, ещё не влюблялся до потери пульса. Блондин приобнял Нину за плечо и шёл так к рабочему месту Нинель. Та ничего не поняла, но шла следом. Дедуля ворчливо метал взгляды на работников. — Ну где хотя бы одна гадюка, знающая Кривицкого Михаила?! Они подошли к нему со спины, Миша узнал этот до боли знакомый голос и покашлял, чтобы обратили на него внимание. Мужичок повернулся и убрал недовольную гримасу, а только смотрел на Мишу и Нину. — Так это твоя чтоль? — спросил седой дедушка, кивнув в сторону блондинки. — Моя, — гордо сказал он, посмотрев на Нину. Та лишь нахмурилась и обомлела, хотела что-то возразить, но её перебили. — Ты какого чёрта у меня не был вчера? Кривицкий младший вздохнул, отпустил Нину. — Дорогая, иди поработай. — Михаил Геннадьевич, вообще-то… Он её перебил. — Без лишних слов, Нина. Мужчины отошли в сторону, а Дубровская цыкнула и ушла к себе. — Деда, ну чего ты суету сразу наводишь? — Я тебе сейчас по башке как дам, — он замахнулся, а внучок, смеясь, укрылся, — суету ты наводишь. Они остановились и Михаил Геннадьевич сразу посмотрел на время. — Дедуль, давай я к тебе на недельке заскочу, переночую сразу? — Ага, знаю я тебя. Превращаешься в отца, Миша. Он сомкнул губы в прямую полоску, как это привыкла делать его мама, и почесал затылок, как это привык делать папа. — Вчера я просто маму в театр водил, забыл тебя предупредить, а сегодня я на ночную остаюсь. Может давай в пятницу? Илья Яковлевич повернул голову в сторону, но не сказал и слова. Стоял бы тут сын, то он накричал бы, но это его кровь, которая правда всегда рядом. Михаил обожает дедушку, также как и он его. Это необъяснимая химия. Кривицкий младший всегда приносит тонны продуктов дедушке, платит за его счета коммунальные, покупает порой одежду какую-нибудь. Было даже, что вдвоём они ездили в Питер, чтобы отдохнуть да выпить. Илья Яковлевич настолько боится остаться без поддержки единственного внука, что каждый раз ругает его, когда тот не навещает. Кривицкий старший махнул на него рукой и медленно направился к выходу. — Троцкий с тобой, Миша. Делай, что хочешь. Блондин взъерошил свои волосы и открыл двери дедушке. — Как скажете, товарищ Ленин. Может будут у вас особые пожелания, что приобрести в магазине? — Память себе купи. — Так точно! Он поклонился перед Ильёй Яковлевичем и убежал в операционную. Улыбаясь, тому что Миша так заботлив, деда проговорил себе под нос: — Вот ополтусом вырос, надо было и Генке всыпать.***
На улице уже темнело, но Ира только собрала все документы в кучку, убрала после себя рабочий стол и начала одеваться. Захватив сумку, она выметнулась, по дороге смотря на то как работники метаются из стороны в сторону. Это вызвало у неё улыбку, ведь её ребята работают, не подводят. Она подошла к Нине, чтобы расписаться. Дубровская отвлеклась от разговора с Нарочинской по телефону. — Нина, подскажи, Михаил Геннадьевич сейчас где? Да, и сына своего она на работе называет только так, что вызывало улыбку у работников. — Мишка сейчас оперирует в четвёртой с Куликовым. — Ладно, вы там не расслабляйте его. — Да он сам себя напрягает. Ира посмеялась. — Это точно. До свидания, Нина. Дубровская вслед помахала ей. — До свидания, Ирина Алексеевна. Следом Нинель приступила потрошить бумаги, расставлять по полкам. Ей пришлось задуматься про сегодняшний инцидент с Мишей и его дедушкой. Кажись, она догадалась, что это точно не отец. Отец Михаила Геннадьевича — загадка для всей больницы. По началу всем думалось, что Михаил от Павлова, но потом узнали его фамилию, которая не была похожа даже на девичью фамилию Ирины Алексеевны. Миша смеётся всякий раз, когда на корпоративах у него просят хотя бы показать фотографию отца или рассказать о нём, но он лишь говорит: «Он хороший мужик». И что это может быть за хороший мужик, о котором Ирина Алексеевна ни разу не хочет слышать и упоминать? Ирина вышла на крыльцо и вдохнула свежий воздух вечерней Москвы. В этот момент появился как ни откуда тот самый мужчина «загадка», о котором думают товарищи Павловой. Гена поджидал её, глядя всё время на часы. Кривицкий пристроился правее неё, ожидая, когда она заметит его. Ира же копошилась в сумке, пытаясь найти свой шарфик, ибо не могла же она его оставить в кабинете. — Да что же такое, — шептала она. — Девушка, может вам помочь? — улыбаясь, спросил он. Павлова даже дёрнулась от неожиданности. — Господи, Кривицкий, ты совсем больной?! Гена взял её сумку в руки и достал её шарфик сам, найдя его в правом отделе. Павлова нахмурилась, но взяла из его рук причину своей рассеянности. А на заднем фоне уже садилось солнце, появлялся чудесный закат, который переливался в нежно-малиновый. Обстановка максимально благоприятная, чтобы прогуляться до дома. — Я думала грабить меня уже собираются. Ты бы меня ещё девочкой назвал. Пара уже шла спокойным шагом в сторону дома, но зато сейчас Геннадий спокоен, и он не будет волноваться. Так ему и хотелось взять её за руку, приобнять, но к этому стоит идти постепенно. — Мне кажется, что со стороны тебя женщиной уж точно не назвать. — Значит я должна принять это за комплимент? — По идее да. Они смотрели вперёд, но улыбались нелепости данной ситуации, Ира отважилась повернуть голову в его сторону — Ты как тут оказался? Меня встречаешь? — Если тебе удобнее так думать, то считай что да. Павлова пропустила издевательский смешок, не позволяя себе показать ему как ей это приятно. А он просто наслаждался моментом и не считал, что её издёвки вполне искренние. — Знаешь, Кривицкий я хочу, чтобы ты осознал, что в моей жизни уже хватит сюрпризов от тебя. Мне хватает одного Кривицкого в своей жизни, второй навряд ли мне когда-либо и нужен будет. Я себя и с одним прекрасно чувствую. Гена лишь вздохнул, осознавая, что легко не будет с ней никогда. — То есть ты считаешь, что я не могу проводить вечером до дома мать своего любимого сына? Или ты считаешь, что мне правда от тебя что-то нужно? — А разве не так? Ты же ведь даже не смотришь на то, что у тебя есть жена и дети там на своей почве обетованной. Напряжение росло, каждый недопонимал друг друга по своему. Кривицкий сдерживал себя, стараясь с ней вести себя по-доброму, а Ира просто боялась. Боялась вновь обжечься. — Я вообще-то разведён, — тихо сказал он, но Егорова услышала. У неё это вызвало шок. Как это так? Хотя Михаил лично, когда узнал, то не удивился. Всё идёт строго по плану Кривицкого младшего. Сначала мать развелась, потом отец. А Ира просто всегда думала, что у него всё там хорошо, семья крепкая, нерушимая. — Тем более, Гена, ты и разведён. И всё-таки, он не удержался. Идя по такой красивой вечерней Москве, она решила заподозрить его в плохих намерениях. — Егорова, я тебя не понимаю, сколько ещё ты можешь на меня дуться? Мы пару часов назад разговаривали по телефону и у тебя всё было отлично, утром ты мне даже улыбнулась. Что с тобой? Я не понимаю. Он остановился и, грустно нахмурив брови, выговаривался ей. — Может ещё расплачешься? — ответила она, скрестив руки на груди, смотря прямо в глаза. — Может и расплачусь. — Плачь. Ты плакал может, когда уехал в Израиль? Всю жизнь, пока он был в Израиле Ира проревела. Ей казалось, что никто её никогда не поймёт, она спала и видела как её Гена просто позабыв о ней, сидит за одним столом и флиртует с другими женщинами. Пока она это ему говорила, то он смотрел в сторону, стараясь не показывать его излишние переживания. Однако когда она спросила про Израиль, то Гена резко повернулся и смотрел ей прямо в глаза, ей даже страшно стало, что сейчас произойдёт. — Забери свои слова обратно, Ира. Павловой даже неудобно стало, что такая фраза вылетела из её уст. — Иногда всё-таки я сожалею, что у нас сын, а не дочь, а то была бы девочка, то уже бы давно всё растрещала. И не желая продолжать эту тему, он ушёл вперёд. «Почему каждый раз, когда я стараюсь помочь ей, то получаю грязь в лицо?» Ира поняла, что перегнула. Миша ей и правда ничего не рассказывал, как папа переживал насчёт их отношений. Он мужчина и по-мужски не выдаёт слёзы отца по-пьяни. И она шла позади него, борясь со своим внутренним эго. Какая ещё женщина может обидеть мужчину как не Павлова? Верно, никакая. Ну пусть это грубо и не звучит, но ей приятно то, что не только она оказывается переживала то расставание. Она сровнялась с ним и шла левее, но молчала. Теперь ей захотелось взять его за руку, однако не осуществила этот план, а лишь взяла его под руку и то не крепко, а лишь показать, что она перебирщила. Гена покосился на неё и шёл вместе с ней. — Мне тоже было тяжко, не представляешь как. Согласен, что мне повезло больше, я по крайней мере не вынашивал ребёнка девять месяцев, но я переживал. Павловой захотелось прижаться головой к его предплечью, но «не стоит» — подумалось ей. — Хорошо, Геннадий Ильич, нам обоим досталось, беру свои слова обратно, извини. Не знаю, что на меня напало. Кривицкий смотрел на закат и улыбнулся тому, что он ей небезразличен, удалось показать это ей самой. — Я себе в голове вырисовывал, что мы с тобой прогуляемся, поговорим посмеёмся, а в итоге всё как обычно. Теперь ей показалось, что она всё испортила. Может стоит ему дать шанс, Ирина Алексеевна, не так ли? — У нас не может быть по-другому, ты же знаешь. Гена грустно улыбнулся. — Может, Ира, может. — Не думаю, что может. — Вот увидишь. У Павловой это вызвало радостный смех. — Ну ладно. — По крайней мере дома ждёт курица в духовке и вино. — Решил спаивать меня? — Да. Они свернули к подъезду ириного дома. — Отлично, ты не меняешься. — С каких пор позволяешь мне напоить тебя? Гена аккуратно помог ей пройти в подъезд. — С сегодняшнего дня. *** Михаил Геннадьевич вышел из операционной и долго устало бродил по коридорам Склифа. Он зашёл в ординаторскую и сразу же бухнулся на койку, обещая себе, что лишь на пару минуток закроет глаза. В комнату зашёл и Брагин, с которым он сегодня дежурит, как неудивительно. Олег решил, что не станет будить Мишу. Вообще редко два лучших врача больницы дежурят в один день, но так уж вышло. Куликов радостно ушагал домой к Оле. Хромов дождался Константина и Сашу, они поехали на общий семейный ужин. Мише не удалось долго поспать, прошло лишь двадцать минут, он очнулся под звук чайника. Олег уже ушёл к пациентам. Кривицкий младший, сонно потирая глаза, вышел в холл и осматривался. Встретился глазами с Нарочинской. Он неконтролируемо улыбнулся. — Ой, Мариша, давно не видел тебя, — Миша пристроился рядом со стойкой, подперев голову рукой, и смотрел на женщин, которые явно сплетничались. Нарочинская повернула на него голову. — Пришёл уши греть? — Нет, пришёл насытиться женской красотой. Посмотрите, тут два в одном. И Ниночка, и Мариночка, — ехидничал он. Нина закатила глаза, но ей, как и Марине, было приятно. — Как не повезло твоей будущей жене, Мишка. — Это да, согласен, зато мне повезёт с женой. — Ты хоть найдёшь, то познакомь, — Марина поправила ему кудри, которые после сна взлохматились. Нарочинская к нему относится как к хорошему другу. Он когда-то тоже видел её слёзы насчёт Олега или бывшего мужа. Ему даже тайком нравилась Марина, но он осознавал, что Олег хотя и его прямой конкурент и они разные, но в любом случае посчитал, что не стоит ему парняге лезть в разборки старших. Миша улыбнулся и поправил свысока её пиджачок. — Не просвищи свой животик, — он мягко намекнул и подмигнул ей. Он подозревал, что она беременна. Две подруги переглянулись, ибо знали только они. — Ой, да, простите. Это же сюрпризик, наверное. Миша усмехнулся и поправил свой халат, гордо раскинув плечи. Марина указала ему пальцем. — Удушу, если хоть слово услышу. Нина также грозно посмотрела на него и вооружилась степлером. Кривицкий поднял руки. — Дамочки с пальцем и степлером, хорошо, я понял. Марина ушла и лишь помахала рукой, а они с Ниной ещё болтали. Мишка лениво распластался за стойкой, а Нина держала себя в руках перед ним, давая любоваться ему своей женской эстетичностью. — Ну красивая, красивая ты, Нинель, я уже понял. — Спасибо, но муженёк у меня имеется. Дубровская щёлкнула его легонько по носу. — Ну ладно, если что звони, как твой муженёк станет не муженьком. — Так, Михаил Геннадьевич, за мной скоро приедут, давай тут без этого. — Да я же шучу, Нинка. Тут мимо пролетела каталка и Михаила позвали оперировать. Он посмотрел на Дубровскую и помахал фирменно кончиками пальцев. — Тебя Женька заберёт, да? — крикнул он, всё-таки переживая за подругу. — Обещал приехать. Тогда Миша остановился и нахмурился, его тащили за собой в операционную, но он выбрался, зная про такую непростую ситуацию с маньяком в Москве он не хотел слышать даже неуверенное «обещал», он нуждался в твёрдом «приедет». Впервые Кривицкий показал, что он умеет волноваться, а не только показывать себя эпатажного и подбежал к стойке. — Если не приедет в течении получаса, то на улицу не выходи одна, поняла? Звучало грубовато, но уверенно, Нина не осмелилась возразить. — Поняла. — Всё, я убежал, если заберёт, то смс напиши, — бежа к операционной, сказал он. Оставшись одна, она лишь пожала плечами: — Чего это с ним? *** Ира и Гена уже давно поужинали, и сидели с бокалами вина в руках, дружно поддерживая разговор. Тем хороших не нашлось, только тема о мишкином детстве. Павлова стояла уже поддатая и, весело смеясь, под пристальным любвеобильным взглядом Геннадия, показывала как Мишка впервые научился ходить. — И вот ты представляешь, я лишь отвернулась, чтобы ему еду подать, а он уже стоит на ножках и так на меня смотрит удивлённо, вот-вот то ли заплачет, то ли засмеётся. У Кривицкого улыбка не сползала. Ему нравилось слышать про своего сына забавные истории, нравилось как это рассказывает бескомплексная и открытая Ира. Да и она ему такая рассеянная, без макияжа, с распахнутым халатом нравилась и нравится. Павлова же заобожала его резко с прибытием красного полусладкого в её организм. Все предрассудки улетучились, и она смело с ним разговаривала. Кривицкий тоже встал рядом и стал показывать как его впервые научил кататься на велике. — А когда мы с ним на велик этот сели, то он сразу же как метнул по дороге, я лишь видел людей мелькающих позади. На секунду страшно стало, что он улетит с руля. Он настолько забавно изобразил Михаила за рулём, что Ира, допив до дна, рассмеялась. — Так он когда приехал, то так кричал, не мог нарадоваться. Требовал велосипед долго. — Так я же дал ему денег на велосипед! Куда он их дел? Тут они оба расхохотались и рухнули на диван, где были раскиданы фотографии маленького Михаила Геннадьевича. Родители прекрасного мальчика смотрели мечтательно в потолок. Параллельно со всем шумел телевизор, и были обычные новости, где крутили одно и то же. Ира приподняла голову, смотря с пьяным интересом, что на этот раз ей расскажет ящик. — Парковский маньяк или Кочевник, как его прозвали в народе, всё ещё на свободе. Жертв уже более сотни, оперативные службы работают неустанно. Показали фотографии жертв, и Ира от удивления, что пропадают женщины и дети, укрыла рот руками. — Кошмар… Кривицкий услышала как она ахнула, он привстал и устало протёр глаза. — Что ты там увидела? Гена сфокусировал взгляд на картинке телеэкрана. Павлова же слушала всё, укрывшись одеялом, было открыто окно, сквозняк давал о себе знать. Брюнет посмотрел на неё и приобнял за плечи. — Будьте бдительны, берегите своих близких женщин и детей. Тут Ира повернула на него голову и её словно осенило. Она почувствовала себя такой дурочкой. Гена же просто встретил её, потому что волновался, переживал, а не из-за корыстных целей, как ей подумалось. «Ещё и истерику ему устроила…» Блондинка вздохнула и положила ему на плечо голову. — Вот я дура, Генка. Кривицкий был поддат, но менее чем она. Позволил себе положить ладонь на её шикарные волосы и тайком вдохнуть их запах. — Я удивлён, что ты не знала. — Мне некогда телевизор даже посмотреть. В его объятиях ей так уютно и можно было ни о чём не думать. Это сравнимо с детством, когда обнимаешь маму во время грозы. Такого тепла Ира давно не чувствовала, поэтому и выползать из этой благодати не хотелось. Пусть все сложности в их отношениях подождут. — Ты же позволишь мне провожать тебя домой с работы? — Аккуратно спросил он, надеясь не схлопотать. — Да, — тихо, но умиротворённо ответила она. — Я понял. Так она и уснула на его груди. Уже второй раз подряд. И это самые лучшие сны в её жизни. Кривицкий успел перенести её на кровать, потом всё-таки убрал всё на кухне. Как же ему хотелось лечь рядом с ней… Но нет, не стоит портить отношения, пока они только налаживаются.