Вишнёвые сигареты

На большой кровати, застеленной белым бельём, в комнате, где было свежо, одежда ещё не раскидана, звуков стонов даже тихих не было. Здесь темно, но они видят лица друг друга. Отпустив его, Ира отстранилась от его губ, потому что не ощутила ответа на поцелуй. Сидя на нём, поправила волосы, убрала их за ухо и нахмурилась. Геннадий же был в лёгком шоке и смотрел на неё, не зная, что сказать. Всё так быстро переросло в то, что сейчас есть. Ему хотелось, но он не мог. — Ген, ты чего? — Тихо спросила она. Мужчина поднялся и оказался прямо напротив её лица, придержал Павлову за спину, потянув к себе, чтобы не упала. — Всё хорошо. — А я вижу, что нет. — Она тревожно взяла его лицо в свои руки и поцеловала в уголок губ. Он принял этот поцелуй и тем уголком губы улыбнулся. — Ты не подумай, я люблю тебя, даже очень, но… — Он смотрел ей в глаза, которые были взволнованы, ей не хочется его отпускать, не хочется спать сегодня одной, не хочется больше ругаться с ним. Ира просто не понимала, почему опять всё так сложно. Когда он успел стать таким сложным? Когда она успела в себе найти столько сил, чтобы проявить инициативу? Печально вздохнув, он продолжил: — Я не хочу, чтобы у нас было так как у всех. Не хочу так сильно торопиться. — Гена, — она нахмурила брови и грозно говорила шепотом, — тебе осталось три дня здесь быть. Как ты думаешь, за что я воспринимаю твою воздержанность? Кривицкий пропустил смешок, но потом одну из рук переместил на шею к любимой женщине. — За то, что я тебя опять оставлю? Ирина почувствовала его дыхание на своей шее, и по спине побежали мурашки. — Именно. Когда он поцеловал её в шею, то блондинка закрыла глаза и замерла. Он переместил её к подушкам, возвысился над ней и продолжил целовать всё, что считал доступным для него и приятным для неё. Ира руками обвила мужскую шею. Гена слишком увлёкся и когда уже она ощутила, что мужчина оставил следы на шее, то тихонько сжала волосы. — Гена, перестань. Её голос вывел его из прострации, и он переместился целовать её лицо повсеместно, говоря на каждом разу: «Я тебя люблю». У неё это вызвало тихий, но игривый смех. Только так он смог её убедить в своих благих намерениях. Когда уже не хватало воздуха в лёгких, то Гена приподнялся и посмотрел ей в глаза вновь, водя правой рукой по щеке. — Я тебя люблю Егорова и всегда любил, ты для меня особенная, я не хочу, чтобы ты потом пожалела, что на эмоциях переспала со мной. Она кивнула, но потом всё-таки понимая сколько лет она ждала хотя бы его поцелуя, сразу же повалила рядом и взяла за футболку. — На поцелуй мой первый не ответил, гад. — Да если бы ответил, то я был сам не смог остановиться. Ира усмехнулась, положив свои руки ему на грудь. — Теперь, значит, моей личной жизнью заведуешь ты? Он посмеялся, услышав такую формулировку и приобнял свою Егорову за талию. — Временно я. — А потом что? — А потом двоевластие. Ира вот-вот хотела что-то сказать, но ей не позволили. Геннадий сам прильнул губами к её. Павлова переместила руки на его голову и, восхищаясь им внутри себя, руками завивала его кудри себе на пальцы. Он трепетно, долго целовал её, не мог оторваться. Её это восхищает, потому что ещё пару минут назад всё было совсем по-другому. С этим поцелуем повеяло молодостью, их забытыми чувствами преданной любви. Гена отстранился и напоследок поцеловал её в лоб, а потом рухнул рядом. Павлова быстро переместилась на его грудь. — Я так усну. — Не против, но я думал, что буду спать на диване или с сыночком, со своим, лягу. Она уже закрыла глаза, но усмехнулась. — Как мы заговорили сразу: «сыночек». — Имею право, — Кривицкий аккуратно собрал её волосы с лица и убрал за спину. — Но спать ты будешь здесь. — Почему? — Потому что я так сказала, Геннадий Ильич. — Хороший аргумент. Всё так и произошло. Она уснула на его груди, а в мыслях витало: «Как я рада Кривицкий, что ты здесь». Когда она уснула, то Геннадий ещё долго смотрел в пустоту, поглаживая её спину. «Как же я скучал, моя любовь». И это был двойной посыл: ей и его старым, но прекрасным, чувствам к ней. *** В 7:00 прозвенел будильник с ириного мобильника. Она моментально очнулась, услышав знакомую мелодию, и выключила его, чтобы не разбудить двух спящих мужчин в доме. Ира сонно потерла глаза, посмотрела на Кривицкого, который мило спал, когда она встала, то он стал обнимать её подушку. Накинув тонкий халатик, Ирина направилась на кухню, приготовила себе быстрый завтрак и подготовила себе порцию таблеток, которые потом залпом запила. У неё было ощущение, что опаздывает, поэтому сразу помчалась в душ. После водных процедур, после переодевания и поиска достойного наряда на сегодня, она ушла, погладила Генку по волосам и побежала на работу. У входа её встретил любимый Брагин, который смеялся у стойки с Ниной. — Всем доброе утро. Она сразу же расписалась, а Олег поднял голову на блондинку и улыбнулся. — Как дела ваши? Как сынок? — Всё хорошо, сын отсыпается. — Быстро проговорила она и умчалась в кабинет, ибо работы у неё много, а одного дня не хватит. Нина пожала плечами, увидев, как заведующая быстро ушла в кабинет. — Странно, где вчера она была? — Приболела. — Сказал Олег, облокотившись на стойку. — А ну не смертельно. — Вылечилась и примчалась, значит… — Задумчиво пробормотал мужчина. — Ты опять что-то сверхнеобычное найти хочешь? — Пф! Больно надо, Нинуль. — Ну и иди тогда работай, чего встал? — Усмехаясь, погнала она его. — Что за люди, что за люди… Брагин забрал папку и ушёл. Дубровская же застыла, смотря на вход больницы. Нельзя сказать, что она кого-то ждёт, просто хотелось словно увидеть его. Женю. Ирина в своём кабинете немного прибралась, сразу же заварила кофе и включила ноутбук. Она открыла почту в надежде, что там мало входящих сообщений, но цифра зашкаливает, она тяжело вздохнула. — Боже мой, сколько можно… Плодотворная работа кипела, как только это возможно, по коридорам носились медсёстры, хирурги. Ирина хотя и недовольна таким количеством работы, предоставленной ей, но мысль о том, что вчера она получила многочисленные признания в любви от Кривицкого, заставляла её улыбаться в уголок губ. Удивительнее всего оказывается то, что она сумела заглушить в себе тревогу, связанную с её первым шагом. Неясно что вчера на неё так повлияло. Излишняя забота Геннадия в последнее время или слова сына? Слова сына, конечно, повлияли, но по-своему. Ей казалось, что спустя годы Миша, наоборот, будет скептически смотреть на возвращение их отношений. Понятно, что каждый ребёнок желает нормальной семьи, но Павлова думала, что сын уже забывает про это, задумываясь о своей собственной семье. Звук клацающей клавиатуры перебил стук в дверь. — Да, войдите. В кабинет вошёл Хромов, он прошёл ближе к столу. — Ирина Алексеевна, у нас тут проблемы. Павлова выглянула из-за ноутбука и приподняла правую бровь. — Снова? Иван Николаевич был не в хорошем расположении духа ещё после редкой, но меткой ссоры с женой, а тут упало ещё проблем на голову. — Да, Ирина Алексеевна, недовольные пациенты после операции Миши, но его сегодня нет, я ассистировал. И тогда, когда она услышала, что кто-то недоволен, то она закрыла ноутбук. — Простите, Иван Николаевич, после чьей операции? Он положил дело пациента на стол. — Да, вы не ослышались это дело Михаила Кривицкого. Блондинка нахмурилась и быстро пробежалась по писанине. — А на что он жалуется? Он чуть не умер. Хромов устало улыбнулся и опустил голову. — Да как я понял там даже больше не пациент, а его опекун возмущается. Вот сказали мне заведующую позвать. Ирина Алексеевна пару секунд подумала, а потом встала, поправила подол юбки и указала Хромову: — Я скоро, а вы пока можете кофе выпить, Иван Николаевич. Мужчина лишь кивнул, а она убрала руки в карманы халата и уверенно шла к палате пациента. Ей не взбрело ничего в голову, почему пациенты могут жаловаться. Проблем также не хотелось. Она зашла в палату и сразу же заметила, что парень лет семнадцати лежит спокойно на кровати, а рядом с ним ходит женщина на высоком каблуке и яро с кем-то говорит по телефону. Эта дамочка не обратила внимание на заведующую. — Ну я ж вам говорю, что я решу этот вопрос! Он будет готов к следующим съёмкам. Ирина подошла к парню. Он безумно красив: светлые волосы, голубые глаза, телосложение хорошее. Пациент не сказал и слова, он молча смотрел на Иру. — Здравствуйте, я Ирина Алексеевна Павлова — заведующая отделением. Парень наблюдал за ней, за тем, как она смотрит за его показателями. — Рад знакомству, я Модест Феликсович Шрёдингер. Заведующая изобразила полуулыбку. — Красиво. А вы у нас откуда? При всём возрасте Модеста он явно закрытый юноша, скорее всего умный, начитанный, судя по книгам на его тумбочке, но ему будто что-то мешало. — Я русский, просто папа немец, а мама из Литвы. Она приспустила одеяло мальчика и увидела место перевязки, под которым шов. — Это хорошо… Модест Феликсович, а скажи, шов тебя не беспокоит? Может покалывает, тянет, пульсирует? Он отрицательно мотнул головой. — Нет. Наконец-то та самая женщина перестала разговаривать по телефону и рухнула на стул рядом, убрав свои роскошные крашеные рыжие волосы назад. — Фух, так… — она зациклила взгляд на Павловой, — это вы заведующая? — Во-первых, здравствуйте, а, во-вторых, хотелось бы узнать кем вы приходитесь Модесту. Ира сложила руки на груди и серьёзно намеривалась выяснить причину, по которой её потревожили. — Я его опекун, — она, пережёвывая жвачку, достала документ об усыновлении. Парень замолчал и смотрел в пол. Ирина приподняла бровь, но потом сосредоточилась. — Хорошо, Жанна Николаевна, я вас слушаю, мне передали, что у вас жалоба. Жанна перекинула ногу на ногу, пододвинулась ближе к койке больного. — Вы, конечно, извините, но вы видели какой шов сделали моему сыну? — Знаю, читала, — уверенно ответила Егорова, — Модест не жалуется. — Модя никогда ни на что не жалуется, — рыжая женщина метнула на парня осуждающий взгляд. Павлова посмотрела на Шрёдингера и подмигнула ему. — В итоге в чём проблема? — Вы видели этот шов?! Он безобразный! Вы хотя бы знаете сколько он заживать будет? Почему ваши подопечные не воспользовались косметическим швом?! Обвинения так и сыпались в сторону Ирины, но, не желая их больше выслушивать, она перебила. — Не повышайте голос, Жанна Николаевна. Шов главным образом косметический, возможны осложнения, потому что ваш сын чуть не умер от перитонита, операция была сложнее. Швы наложены лучшими хирургами неотложной хирургии, если бы им показалось, что у них есть больше времени на шов, то поверьте они бы так и сделали, но судя по комментариям к истории болезни Модеста, его организм был слаб и зашивали в срочном порядке. Есть вопросы? Напротив стоящая леди удивилась, но сохранила свою статность. Уже она хотела что-то сказать, как Павлова вновь начала. Она спокойно обратилась к пареньку. — Кто скорую тебе вызывал? — Ж… — он закрыл глаза, чертыхнулся, — мама. Наша блондинка вновь перевела взгляд на неё, говоря уже более бездушнее. — Тогда есть претензия к вам. Почему вы скорую вызвали так поздно? Если бы ещё десять минут потянули, то никакого Модеста с нами уже не было бы и никакой святой врач бы не спас. Я горжусь коллегами, они оперативно сработали, хорошо прооперировали, шов нормальный, учитывая, что в обычной больнице вам бы и вовсе скобами бы заплатали рану. Мы, извините, тут не косметические хирурги. «Мать» Шрёдингера сняла шляпку и подтянула халатик на плечи. Ответ Ирине вовсе был и не нужен, она осмотрела парня в последний раз и ушла к себе в кабинет. Хромов перебирал в руках свой телефон, всё пытаясь позвонить любимой жене, но тут его прервали. — Иван Николаевич, — с ноткой энтузиазма начала Ирина, — всё хорошо, можете идти дальше работать. Он встал, кивнул и поблагодарил. — Спасибо, Ирина Алексеевна, буду должен. Иван Николаевич умчался из кабинета, а Ира прошептала себе под нос: «Все вы мне уже должны».

***

Пока мать работала, то сын только-только проснулся ближе к трём-четырём часам дня. Геннадий уже давно встал, успел прогуляться в магазин за продуктами. Он кухарил около плиты. Михаил проснулся, его лицо всё в пролежнях, он посмотрел в зеркало и усмехнулся. Настроение с утра получше чем вчера вечером. Мама права, что сыну просто нужно было выспаться. Миша сел на кровать, побил себя по небритым щекам и накинул на себя халат, сразу же метнулся в ванную, привёл себя в порядок и вышел на кухню навстречу прекрасному запаху. — Это что меня тут ждёт? Отец повернулся, подал ему дольку морковки, тот с радостью пережевал её. — Обычный куриный бульон, на большее я не способен. Миша улыбнулся и пока достал себе тарелку для супа, то вспомнил как вчера закапризничал. — Ты извини, что вчера так вышло, я просто слишком уставший был, ещё и работу не успеваю сдать. Геннадий улыбнулся в уголок губ. Ему всегда приятно, когда сын извиняется. — Ничего страшного. Ты лучше скажи мне, какие у тебя планы на сегодня и на выходные? Как день рождения праздновать будешь? В мгновение ока тарелка парняги уже была наполнена, и он завтракал уже супом. Миша поглядывал всё на часы, потом изучал вешалку с вещами, надеясь, что там постиран его повседневный бежевый костюм из джемпера и спортивок. Так и есть, мама постирала. Гена сел напротив сына и сам поглядывал на время, надеясь, что не опоздает встретить Ирину с работы. — Сегодня я еду к дедушке, ночую у него, завтра работаю, послезавтра мы собираемся в ресторане. — К дедушке? — Да, если хочешь, то можешь со мной. Кривицкий накрыл кастрюлю крышкой. — Нет, спасибо, не думаю, что он готов меня увидеть. — Но он скучает по тебе. Отец застыл, опёрся на столешницу. — С чего ты взял? — Он спрашивает, не умер ли ты ещё. Кривицкий нервно усмехнулся. — Ну и на этом ему спасибо. Миша же спокоен, он опять уверен, что эти два старика поладят, парень оставил в мойке посуду и постучал отца по плечу. — Наведай его хотя бы перед отъездом. Старший промолчал, а младший быстро собрался и уехал к дедушке. Да… Не самый лучший день для Ирины Алексеевны на работе. Отнюдь не самый. Но, конечно, и не самый плохой. Брагин подшучивал постоянно, Нинка смешно гонялась за Лазаревым, когда тот свистнул её телефон. Павловой казалось, что бардак у неё в отделении, но, пускай, такой бардак — её родной. Она уже попрощалась с коллегами накинула пиджак, ибо на улице прохладно, и вышла на крыльцо. С каплей надежды Ира посмотрела на дорогу, думая, что сын, может быть, встретит её, однако там машины не было и даже силуэта её высокого парня-красавца. «Ну пусть отсыпается» — подумала Павлова и спустилась по ступенькам вниз. Ирина залюбовалась природой и не заметила, как её всё-таки ждали. Гена улыбнулся её девичьей наивности, которая заставляет так любоваться осенним пейзажем. А за спиной его всего-то нежно-розовые пионы. Когда она вышла за ворота Склифа, то уже заметила своего Генку. Ирина приятно удивилась и улыбнулась настолько ласково, что Кривицкому показалось, он не видел такой улыбки со времён студенчества. Медленно подойдя к ней навстречу, Гена остановился напротив и любовался её профилем, Ира же чтобы не смущаться повернула голову в сторону. — Ты с годами только красивее, Егорова. Блондинка улыбнулась и посмотрела брюнету в глаза, немного наклонив личико. Тут он ей и вручил букет пионов. Будь она в плохом настроении, то расплакалась бы, вспоминая сколько лет ей мужчины цветы не дарили, не учитывая сына. Вместо этого она положила одну руку ему на щеку, а ко второй потянулась и поцеловала. — Вот, Кривицкий, знаешь, чем угодить. Геннадий засмеялся и взял её за руку, отобрав сумку. — Что ты там носишь? — Важные женские штучки, — смотря только на него, говорила она. — Даже так? — Да. Они шли домой, огибая парки и тихие улочки, подальше от проезжей части. — Как день прошёл? Ирина сменила позицию рук и взяла мужчину под руку. — Почти хорошо, не учитывая жалобу какой-то мымры на швы после перитонита у ребёнка. — Как обычно за всё отвечала, — утвердительно сказал он. — А куда я денусь? — Ко мне денешься. — Куда к тебе? — усмехаясь, переспросила она. — Ко мне под руку. Во мне преимуществ побольше чем в твоей работе. Тут Павлова не удержалась и залилась смехом, но Геннадий устоял и просто улыбался, видя, как ей смешно. — Моя работа от меня никуда не денется, зато. — А я тебя улыбаться заставляю. — Не всегда, Гена. — Ладно, но всё-таки привыкай, что я уже ревную тебя к работе. Павлова легонько стукнула его в предплечье. — Только без этого, пожалуйста. — Хорошо, хорошо, как скажешь. — Когда ты стал таким покладистым? Геннадий улыбнулся и поцеловал свою Егорову в макушку. — Рядом с тобой я всегда таким был, если ты не помнишь. Они замедлили шаг и замолчали. Он смотрел на неё, а Ира на него — нет. У неё вертелась мысль, что это сон, но вместе с этим безумное предложение, которое она выдаст за обыденность. — Кстати о работе. Мне давно нужен хороший челюстно-лицевой. Поэтому если что, то можешь поработать под моим крылом. — Ириш, ты же знаешь, что неотложка не для меня. Она пожала плечами, надеясь не выдавать то, что сейчас обиделась. — Как хочешь, заставлять не буду. Гена почувствовал, что её хватка ослабилась, и он приобнял её за плечи. — С момента наших отношений и дня не прошло, а мы опять не о том разговариваем. — А у нас отношения? Кривицкий вздохнул и остановился, встал напротив возлюбленной. Павловой нравится эта игра, она скрывает нотки радости, что он такой чуткий. — Егорова, для меня они никогда и не заканчивались. Она бережно поправила его рубашку, расстегнула пуговицу, а потом потянула за воротник к себе. В его руках её букет и сумка, а Ира стоит и целует его. У мужчины это вызвало несомненную улыбку и, только когда она отстранилась и сделала вид, что ничего не случилось, он точно понял, что влюбился. Геннадий и дальше наблюдал за каждым её действием, а Ирина взяла его под руку и забрала букет пионов. — Что это было? — Благодарность за цветы. — Ещё будет? — Уже дома, если Миши нет. — А Миши нет, — Ехидно ответил он. Пара уже приближалась к дому, от этого становилась всё задорнее, что им никто не помешает обмениваться поцелуями. — Где он? — К отцу уехал с ночёвкой. Ира забрала у него сумку и искала ключи от квартиры, дав им войти в подъезд, оба оказались в лифте, где Кривицкий уже нетерпеливо под женский хохот целовал щёки. — Ген, ну всё, перестань, — Она пыталась уворачиваться, но всё мимо. Лифт открылся, и они оказались уже в квартире. Павлова сразу же забрала букет цветов и поставила его в вазу. Кривицкий быстро переоделся и крикнул ей с кухни, пока она в ванной. — Ты есть будешь? — Нет, спасибо, я не хочу. Гена пожал плечами и прошептал себе под нос: «Ну я тогда тоже не буду». *** — Да чёрт меня драл! — Прошипел Михаил, пока доставал из багажника пакеты с продуктами. Дверца от багажника автоматически закрылась, он следом ткнул на кнопку ключей машины и после того, как зеркала начали складываться, а фары мигнули, то парень поспешил к квартире своего старика. В руках его три больших пакета и все разные, ибо дедушка особо привереда — любит только свежее. Такие чеки ему обходятся в несколько тысяч. Миша постучал в дверь и следом послышалось шарканье ног. — Кто там? — А в глазок смотреть так и не научился? — Съехидничал тот. Илья Яковлевич узнал внука по голосу и открыл дверь. — Ага, посмотрю в глазок, а мне гвоздь в него прилетит. Кривицкий усмехнулся, прошёл в квартиру и отнёс пакеты на кухню. Блондин осмотрел состояние квартиры, вроде чисто, ничего не поломано, на кухне тускло горит свет, а правее в гостинной мелькал телевизор. Илья Яковлевич посмотрел в окно, отодвинув шторку и увидел машину Михаила. — Твоя чтоль? Пока внук разбирал пакеты, он кивнул. — Да, моя. Дедушка недовольно цыкнул и сел за стол на кухне, наблюдая за продуктами, которые младший привёз. — Вот, денег у тебя будто больно много такие машины покупать. — Я решил не мелочиться на машине, всё-таки маму с комфортом возить хочу. — Не удивительно… Ладно, мама то как? Михаил сделал дело, потом поставил им на стол бутылку водки, закуски и сел. — Мама… — он вздохнул, — мама отлично поживает. Илья Яковлевич потёр руки как муха и, улыбнувшись, открыл водку, разлил им по стопкам. — Усталый, конечно, видок у тебя. — Поэтому мы побыстрее должны выпить, дед. Звук столкнувшихся рюмок, и тепло разлилось по телу. Михаил расслабился, раскинул ноги и решил рассказать. — Ты же в курсе, что папа приехал? Старик замер на пару секунд, а потом закусил. — И что? — Да ничего, может встретимся все вместе и выпьем? — Ой, Мишка, какой же ты наивный, ты думаешь, что твой отец просто так взял и приехал к тебе на день рождения? Отметь, что это даже не юбилей твой. — О чём ты говоришь? — Михаил нервно улыбнулся. — Поверь, я знаю своего сына. Он бы не приехал просто так. Значит ему что-то надо, он это возьмёт и опять поедет на свою почву обетованную. Миша разлил уже добавку, посмеиваясь. Он хочет свести всё это на шутку. Нет, его отец так не поступит. — Нет, он раскаялся перед мамой, у них вроде ладится всё потихоньку, я стараюсь их одних оставлять побольше. — Вот ты и выложил мне всю правду-матку за пару минут. Плохой из тебя КГБшник был бы. Они вновь выпили, закусили, но Илья Яковлевич только начал разговор. Он подвинулся ближе к столу. — Миша, спаси свою мать пока не поздно, Гена уедет сразу же после твоего дня. — Деда, перестань, никуда он не уедет. Папа любит мою мать. — Любит, кто же сомневается? Все знают, что они друг друга любят, но это ему не помешало почти тридцать лет назад уехать, и сейчас это ему не помешает. — Всё, дед, давай лучше не об этом. Пусть всё будет как будет. Но я ставлю на то, что он не уедет. — Хорошо, — Старик протянул руку, — на что спорим? — На бутылку виски. — Сам эту дрянь пей, на коньяк спорим. На хороший. — Пойдёт. Они пожали руки и потом продолжили культурно выпивать. *** Кривицкий, это который пока единственный Кривицкий в её доме, лёг рядом с Егоровой на диван с тарелкой черешни. Она положила голову на его грудь и брала черешню. — Что мы смотрим? — С лёгкой небрежностью спросил он. — Терпи, тут мой сериал идёт. Ира внимательно за всем следила, пытаясь не упускать ничего в этой серии. Гена наклонился к её уху и спросил шёпотом: — Долго идти будет? Она рукой аккуратно отпихнула его голову и продолжила смотреть. — Час. Мужчина тяжело вздохнул и устроился поудобнее, чтобы если что уснуть. Обе руки обвили тело Ирины с шеи и другая с талии. Ту руку, что проходила под её шеей, она использовала как дополнительную подушку. Следом Гена натянул на них одеяло. В сон клонило его неимоверно, на улице всё темнело, а тусклый свет добавлял сонную обстановку. Павлова уплела почти всю тарелку черешни и на рекламной паузе обернулась, посмотрев на него. Она развернулась и оказалась прямо напротив мужского лица, которое безмятежно посапывало. Ира рукой погладила его щеку и потом поцеловала нос, Генка немного приоткрыл глаза и улыбнулся. — Долго там ещё? — Полчасика. — Разбудишь тогда. — Да.? Чтобы его подразнить Ира стала целовать его губы, обвив шею. Ему долго объяснять не надо, седоватый брюнет среагировал и ответил на поцелуй её манящих губ. Он её отпустил и поправил локон волос, который соскочил из домашней прически на лицо. — У тебя губы со вкусом черешни. — Это плохо? — Ира глазами следила за его рукой, которой он убрал локон, эта же часть тела остановилась на её щеке. — Нет, я просто намекнул, что ты мне ничего не оставила. Павлова усмехнулась и потискала его за щёки. — Только не бурчи. Услышав, что реклама закончилась и начались реплики персонажей, она развернулась, но в этот раз Кривицкий передумал ждать и взял её в охапку, нащупал пульт на спинке дивана и выключил телевизор. Она сразу же возмущённо нахмурилась и стукнула ему по руке, которая не выпускала её из объятий. — Гена, включи обратно, дай отдохнуть мне. Спустя мгновение на её шее ощущалось мужское горячее дыхание и короткие касания губ. — А ты без телевизора не умеешь отдыхать? — промычал он, показывая, что есть дела поважнее. Все эти действия заставили её закрыть глаза. — Что ты делаешь? Это был риторический вопрос, на который ей ответ не нужен был. Всё было ясно по тому, как Ира прижимала его руки к себе и обвивала его ноги своими. — Пытаюсь привлечь твоё внимание. — Тебе удалось. — Да я понял, — Усмехнувшись ответил он, проведя рукой под её футболкой по оголённой спине, по которой прокатилась волна мурашек. Последующие его поцелуи за ушком вызвали милую улыбку и игривый вопрос. — Ты же сказал, что не торопишься. — Егорова, я и не тороплюсь, — уже когда он дышал у уха, то ей стало щекотно и послышался женский смех, — а лишь дурачусь. Изворачиваясь в его руках, она вдруг повернулась вновь к Гене лицом и взяла его в обе руки. — А ты давно видел, чтобы чьи-то отношения также быстро развивались? Он дотягивался губами до её ладоней и целовал и их тоже. — Ириш, наша проблема в том, что мы просто слишком давно друг друга знаем. Ты изменилась, у тебя новая душа, новое сердце, которое ты отдаёшь семье, но ты забыла, что ключ от твоего сердца всё ещё у меня. И как бы ты не менялась, как бы я не менялся, я всегда буду любить тебя, потому что только твоё сердце предназначено для моего ключа. Эти слова тронули её, Ира посчитала, что это правда, что так и есть, ей не хотелось никому сейчас верить, все её предрассудки улетучивались каждый раз, как он её обнимает и целует. Ирина Алексеевна Павлова превращалась в молодую студентку Иру Егорову, которая свято верит своему Генке Кривицкому. — М-да, на словах то ты герой. — Игриво улыбаясь, отметила она. — А ты хочешь, чтобы я перешёл к практическим действиям? — Спокойно переспросил он. — Я хочу, чтобы ты не словами показал, что любишь меня, а делом. Ира уже смирилась и начала потихоньку сползать под ним, держа за шею. — Конфетно-букетный период тебе не нужен? Так хочешь сказать? Гена принял её позицию и возвысился над любимой женщиной. — Такое ощущение, что это твой первый раз. Как по бабам шляться, так это он первый. Кривицкий начал громко смеяться, но занимался своим делом сквозь смех, целуя её обнажённую ключицу. Павлова прикусила губу изнутри, мягко его обняла за голову и улыбалась. — Ещё и ржёт… Гена поднял своё лицо, оно красное из-за смеха, а на лице улыбка. — Я просто не понял, когда это я успел стать Казановой? — А мне Мишка рассказывал про то, как ты в браке себя ведёшь. Не успел он и наклониться, чтобы поцеловать её вновь, как ему пришлось приподняться, вскинуть бровь и ожидать ответа. — Не смотри на меня так, — Прошептала Ира, забирая его лицо в руки и целуя в нос. — И что он тебе рассказывал? — Как ты на «рыбалку» ездишь, — Ответила она, подметив слово «рыбалку» особой интонацией. — Ну да, я выпивал там, но я в браке, между прочим, несмотря на то, что жил в муке с нелюбимым человеком, не изменял совсем. — Совсем? — Мечтал, конечно, с тобой изменить, но не судьба, ты любила своего Павлова. Егорова старалась сдержать улыбку и показать, что на такие небрежности она не совсем реагирует, но румянец, образовавшийся на щеках, выдавал себя. — Мог и пободаться с ним. Мужчина вздохнул и перевёл взгляд в сторону. — Я понять не мог всё, нравлюсь ли я хотя бы ещё тебе. Да и Артём у вас появился. — Ой, Кривицкий… Какой же ты… — Она своими ручками начинала сползать к его футболке, оттягивая вверх. — Какой? Вдруг прозвенел звонок в дверь. Неожиданно. Неуместно. Однако настойчивость человека, который стоял за дверью, удивляла. Ира сразу же приподнялась, посмотрела в сторону двери и попыталась высвободиться из-под Гены, но он не хотел её отпускать. — Ген, дай я открою пойду. — Зачем? Там точно не Миша, а гостей мы не ждём, позвонят и успокоятся. Но звонки в дверь продолжались, а его всё ещё бесило, что именно сейчас кому-то приспичило прийти, когда у них всё уже более-менее получается, когда она сама начала стягивать его футболку. — Мне надо открыть. — Твёрдо ответила она. И только услышав её настойчивый говор, он убрал руки и сел на диван, тяжело вздохнув. — Ты имеешь право не открывать, Ириша, это же норма, — Бубнил он под нос и шёл за ней следом, шаркая ногами. Блондинка прикрыла халат и сразу же открыла дверь, думая, что обнаружит рекламщиков, но она замерла в недоумении и восторге одновременно. Там стояло двое мужчин. Одного она рада всегда видеть в своём доме, а второго бы ещё не видела столько же. — Привет, мамуль! — Улыбаясь, прикрикнул темноволосый паренёк, а мужчина, стоящий перед ним, улыбнулся при виде Ирины, но она ему в ответ не показала улыбку. — Боже мой, Артём, чего не предупредил?! Услышав голос Артёма и увидев Павлова, Геннадий тихо матюгнулся и его настроение медленно улетучилось. Эти двое «приезжих» сразу же ввалились в квартиру, к себе домой, а Ира всё пыталась делать вид, что не замечает своего бывшего мужа. Она отошла к Гене и устроилась под его крылом. Артём поставил чемоданы и разделся, Николай последовал примеру сына. Тогда, развернувшись к Ирине лицом, он увидел, как тот самый вечный его соперник в институте приобнимает за плечи мать его ребёнка, улыбка на лице сразу пропала и надежда на то, что всё можно вернуть тоже. Павлов в принципе не приезжает никогда просто так. Последний раз, как ей помнилось, он приехал для того, чтобы до конца забрать свои вещи и именно в тот момент Ира даже была готова всё простить ему, лечь с ним в одну кровать, но тот бестолковый болван только делал вид, что ему прекрасно, он на её глазах созванивался со своей студенткой, каждый раз пытался показать, что он ей нужен. Однако сейчас наоборот, да, конечно, Ира и Гена вместо пару дней, но им они ничего не скажут, а только лишь то, что место рядом с Ириной в спальной комнате сто процентов занято. — Ну здравствуй, Ира. Она лишь кивнула и перевела взгляд на сына, отстранилась от любимого, провела в знак поддержки ему рукой по груди и ушла с сыном н а кухню, чтобы кое-как, но накормить его. — Значится, ты теперь тут за хозяина? Лицо Кривицкого не выражало ни одной эмоции. Ему лишь представлялось, как он гоняет сына по квартире из-за того, что не предупредил о том, что пригласил на день рождения Павловых в полном составе. «Что от тебя ещё ждать, Миша? Может ты и моих детей ещё пригласил?» — думалось ему. — Если какие-то проблемы, то лучше не тревожьте Иру, обратитесь ко мне. — Секретарь? — Хороший мужик. Слышал о таком? В голосе полуседого брюнета слышалось недовольство из-за того, что ему просто хотелось набить морду собеседнику. Он хорошо помнит, Михаил ему рассказывал, как мать успокаивал неделями. Не будь это ситуации, то Миша бы возможно работал в Швейцарии! Но… Тогда сейчас бы он не спал бы со своей Егоровой. Павлов подошёл ближе к Кривицкому и убрал руки в карманы джинс. — Не забывай, что мы с сыном здесь прописаны. — Я рад, а я с сыном в Израиле. Будем недвижимостью мериться? — Статусом, Геннадий, статусом померимся. Не желая ещё больше портить себе настроение, он кивнул и ушёл в спальню. — Спокойной ночи, Николай. — И вам, — стиснув зубы сказал гость, смотря на дверь, в которую зашёл Гена. Ира же поила Артёма чаем, она села напротив и любовалась им. Хотя он и своеобразный Иван-дурак, но сын есть сын. И он изменился, уже совсем не дерзит много, пока по крайней мере не выставил за дверь вещи своего брата. — Вы на день рождения мишкин приехали? — спросила она, гладя сына по волосам. — Ну он как-то упомянул в разговоре пару месяцев назад, чтобы мы приезжали. Конечно, братец не мог учесть, что за этот период и сам Миша поменялся и уже сейчас, осознавая, что возрождение истинной и любвеобильной семьи Кривицких возможно, никого не хочет видеть в своём гнёздышке. — Ну и ладно, и то хорошо. — Сказала она, но в голосе слышалась нотка досады. — А вы с дядь Геной давно так… — стеснительно спросил он, почесав затылок, — бок о бок? Ира кивнула в знак того, что ей совсем не сложно ответить ему на такую тему. — Не совсем давно. — Главное, чтобы не обижал. — Да больше я его обижаю. Тёма усмехнулся и потёр уставшие глаза, попятился на диван. — Мамуль, а бельё дашь? Я спать лягу, завтра уже посидим, поговорим. — Да, да, конечно, — мать зашевелилась и принесла вскоре белье. — Спасибо, дальше я сам. — Точно? — Точно, мам, — ответил он и поцеловал перед сном мать в щёку, — спокойной ночи. — Спокойной ночи, мой хороший, — тихо сказала она и выключила свет, идя в сторону своей спальни. В ванной она заметила Колю, который всматривался в себя через зеркало, заметив отражение позади него, он развернулся и метнулся к Ирине. — Ира, стой. Она сделала вид, что не заметила его и шла дальше, но его рука, которая легла на её плечо, остановила. Блондинка вздохнула и развернулась к нему лицом, прикрыв халат ещё лучше. — Стою. — Кхм, — прокашлялся он, — я извиняюсь, а мне где уснуть? Михаил где? Она отвечала быстро, с нулевыми эмоциями, а на груди её скрещенные руки. — Миша у дедушки, ложись на его кровать. Ирина сразу же договорив, зашла в их с Геной спальню, а оказавшись в самом безопасном месте в этом доме, мягко выдохнула. Николай пожал плечами и выключил единственный яркий источник света, исходящий от ванной. Он скрылся за дверью мишиной спальни, бормоча себе под нос. Геннадий же, опёрся спиной о спинку кровати, скрестил ноги и руки и смотрел на Иру, ожидая словно какого-то объяснения, которое она сама дать не может. Павлова опёрлась на дверь и руками массировала виски, пытаясь понять, что это реальность, и она только что общалась с Николаем. Поняв, что Егорова тоже не в восторге от присутствия её бывшего мужа в доме, он вновь вздохнул и встал с кровати, подойдя к ней и притянув к себе за талию. Её голова оказалась у него на груди, как и руки, его ладони укрыли женскую спину. — Только нацисты без предупреждения прибывают. Прикрыв глаза и улыбаясь, она подняла голову на мужчину и усмехнулась. — А сам то лучше? Точно также приехал. — Ты не понимаешь, — усмехаясь, ответил он, — это другое, Ириш. — Ну а что ты хотел, каждый не против побывать на дне рождения у Мишки, но я рада, что Тёма приехал. — Думаешь, что теперь они поладят? — Уверена. Кривицкий поцеловал её в макушку и отошёл, начиная переодеваться в одежду для сна. Он накинул пижаму и лёг на правую сторону кровати. Тогда его взору открылась картина, как Ира переодевается. Она, не стесняясь оголила перед ним свою спину, он сразу же нашёл там знакомые родинки. Всё ещё помнит, где они. Гена только мило улыбался, Егорова обернулась уже в ночнушке и легла рядом. — Руку дай, — скомандовала женщина. Тот поддался, дал руку, Ира, обернувшись к нему, легла на руку и водила пальцами по вене. Гена наблюдал за всем, притягивая её вновь к себе за талию. — Я люблю тебя, — шепотом сказал Кривицкий. — Жаль, что за стеной спит мой бывший, — игриво подметила она. — Вот и я не знаю зачем ты его впустила. — Ладно, — она закрыла глаза, — давай спать. Гена кивнул и оставил руку на её талии. — Спокойной ночи. — Спокойной. Прошло минут десять, и мужчина уже засопел, а Ира открыла глаза и продолжила смотреть на него спящего. Губы его так и манили, чтобы поцеловать, а волосы, чтобы погладить. — Я тоже тебя люблю, — тихо ответила она и уснула прямо носом к носу с ним.