***
Ночь. На дворе только тихий ветерок блуждает по закоулкам Москвы. Нельзя сказать, что тепло, нельзя сказать, что и совсем холодно, но молодому штатному хирургу это не мешало стоять в одних боксерах на балконе и курить, сожмурив один глаз из-за ярких фонарей на улице. Дед спал, храпел да так, что сотрясались стены, а Миша не мог уснуть, голова гудела, она к тому же была и забита мыслями. На другом конце Москвы не спал его родитель. Геннадий проснулся в три часа ночи, ему стало жарко из-за того, что его любимая особа скинула на него ноги и руки, короче говоря, посчитала, что он её подушка. Рука совсем затекла, но Гена привык. Он продолжал ею любоваться и в полусонном состоянии. В голове его вертелась мысль: «На кой чёрт приехал Павлов? Что ему ещё надо? — параллельно кудрявый гладил свою прелесть по спине, — делать ему видимо больше нечего. Ну удачи мне с ним не подраться в ресторане». Последняя фраза вызвала тихую усмешку на лице Кривицкого. Ирина, почувствовав, как тёплые руки партнёра находились на её спине, а не на талии, взяла их в свои ладони. Гена перестал её поглаживать и теперь водил большими пальцами по её ладоням. — Чего не спишь? — тихо сказал он. — Ты меня разбудил, — ещё совсем сонным голосом ответила она. — Ну ладно, возможно это единственный раз за ближайшие пару дней, когда мы можем вот так взять и спокойно пообниматься. Его руки лениво поползли под её ночнушку, а Ирина лишь закрыла обратно глаза и получала удовольствие от своего сонного состояния и от пробуждающегося возбуждения. — Ты видел сколько времени? Он лишь угукнул и носом провёл по шее, скатываясь руками до ягодиц. — А нечего на меня ноги закидывать. Возбуждает, между прочим. Ей пришлось открыть глаза, чтобы только ответить на ласки. Сопротивляться нет смысла, пока есть этот момент, то нужно ловить его. «Не высплюсь, ну и ладно» — пронеслось у неё в голове. А руки её уже блуждали по мужской груди и расстёгивали пуговицы пижамы. Геннадий улыбнулся, завидев, как Ирина молча и покорно снимает его одежду. Всё как и десятки лет назад, уговаривать её не надо. Когда их взгляды пересеклись, то для неё это был как удар током, она моментально проснулась и впилась в его губы. Кривицкий опешил и ответил на поцелуй, но отважившись провести аккуратно языком по нёбу. Её восхищало то, как он это делает, потому что так деликатно мог только он. Поцелуй раздувался как огонь и становился всё жарче и жарче, Гена уже хотел побыстрее пропустить момент раздевания и снял с неё ночнушку, а пока мужчина занимался тем, что целовал желанное тело, она стянула с него пижаму и с себя нижнее бельё. Ирина навсегда запомнила, что ему нравится, когда к своему нижнему белью он прикасается сам. Ей были видны только его волосы, Ирина впилась в них сильнее, когда Гена перешёл губами на грудь. Сдерживать стоны было тяжело, но она лишь тихо ахнула и прошептала, выгибаясь грудью вперёд: — Ты всегда любил эти прилюдии? — Не отвлекай меня, — буркнул тот. Мужчина оставлял влажные дорожки поцелуев от шеи до груди, вызывая женские восторги. Для неё это было пиком блаженства ощущать именно его поцелуи. Голова наполнена приятной пустотой и слышалось только его дыхание. Кривицкий боялся сделать что-то в один момент не так, поэтому был максимально аккуратным и нежным, но остановившись у её живота, он не сдержался и носом повёл вверх к груди и руками поднялся к спине, прижимая сильнее к себе. И лишь одно её движение маленькой ножкой, которая обвивала его торс разгорячённого тела, заставило сойти с ума. Его губы зациклились на сосках и его язык провёл по ареолу, волосы Геннадия потерпели шторм. Ирина приспустилась ногами ниже, обвив его бёдра и прошептала на ухо, поцеловав мочку. — Пожалуйста, не заставляй меня громко реагировать. Он провёл рукой по оголённой ноге любимой женщины и посмотрел ей в глаза. — Все спят, Ириша, успокойся, — прошептал мужчина и вновь впился в манящие губы. Именно его слова расслабили её окончательно, даже если бы он сказал, что они одни в доме, то Ира бы поверила. Пока она отвечала на поцелуй, жадно прижимая его лицо к себе руками, то Кривицкий избавился от своего нижнего белья. И только их языки сплелись в ритмичном танце, как она оторвалась от него при первом же толчке и закинула голову назад, издав единственный за сегодня стон. Она пообещала себе, что это будет в эту ночь только один раз. Сделала себе поблажку. Услышав её голос, Гена улыбнулся и продолжил в медленном темпе, смотря как она получает наслаждение. Только, когда ей приятно, он может быть спокоен, его тело уже влажное и усталое, но ему так нравилось ощущать её нежные пальцы в его волосах. Гена навсегда передумал стричься короче.***
Михаил ушёл обратно в комнату, а точнее в гостиную, потому что дедушку отвёл спать в спальню. Парень рухнул на мебель и укрыл лицо рукой. Он вообще любит побыть один, но частенько жертвовал эти состоянием, оказываясь в обществе семьи, коллег и друзей. Кривицкий младший долго не мог уснуть, просто раздумывая над тем как проведёт свой день рождения. Все буду рады, счастливы, а он… А он просто улыбнётся тому, как люди в пьяном угаре поднимают рюмки, бокалы за него. С годами Миша осознавал, что время летит, а он имеет не так уж и многое. Из-за того, что всё юношество посвятил учёбе, так и не смог найти, как его родители, того самого близкого человека. Нет, ему не грустно, он осознавал, что эта тайна человеческого круговорота работы и семьи для него там и не разгадана. Михаил Геннадьевич всегда осознавал, что полон сил, но не понимал, как эти силы равномерно распределить.***
На часах уже восемь часов утра. В доме Ирины Алексеевны уже полностью кипела жизнь отца и сына. Павловы готовили завтрак, размышляя об обыденностях и о том, как прекрасна Москва, о том, как они давно тут не были. А Геннадий в обнимку со своей пассией безмятежно спал, улыбаясь во сне. И только когда солнце стало проблёскивать сквозь шторы, Ира что-то неразборчиво промычала и прижалась лишь сильнее, спрятав голову на груди мужчины. Солнечные лучи заставили всё-таки её проснуться, открыть глаза. Завидев Гену напротив, она улыбнулась вспомнив эту ночь. — Гена, вставай. Еврей прищурился и приподнял голову, осмотрев комнату, где на полу лежали все вещи. — Куда вставать? — Завтракать. Он усмехнулся, подняв брови от удивления. — А ты приглашаешь? — Да, хочу, чтобы ты забрал на себя внимание Павлова, пока я завтракаю с сыном. — Это будет сложно, я могу не удержаться. — И что сделаешь тогда, герой романтик? — спросила она, вставая с кровати, урывая простыней своё оголённое тело. — Рот перешью. Кряхтя, он встал следом с кровати, придерживая плед у паховой области. Ира собрала свою одежду и смотрела, усмехаясь, как делает это он. Ей было смешно слышать милые попытки любимого мужчины показать какой он грозный, но это совершенно не сочеталось с его добрым лицом и тёплым голосом. Он выпрямился и смотрел на то, как Егорова, укрывает рот, чтобы не засмеяться ещё сильнее. — Что? Ты не веришь мне? — Ты сначала трусы натяни, а потом я тебе обязательно поверю. Гена усмехнулся в ответ, зашёл за открытую дверцу шкафа и надел предмет нижнего белья, а потом натянул домашние штаны и искал глазами футболку, руками водя по своей груди. — Ириша, а ты мою футболку не видела? Она сама зашла за шкаф, откинула одеяло и выглянула из-за дверцы. — Посмотри на полу с другой стороны кровати. Гена последовал её ответу и нашёл свою футболку, которая соскочила с тумбочки. Он полностью оделся и почувствовал себя поувереннее, ждал его Егорову, стоя рядом с шкафом. — Ты то чего прячешься? Ладно я, я уже не в форме, а ты? Ирина вышла уже в домашнем платьице и смотря в зеркало, убирала волосы. — Кривицкий, не скромничай, ночью ты был хорош. Для него это как бальзам на душу, ничего лучше не слышал, поэтому Генка расплылся в улыбке и подал ей заколку-краб, как она обычно дома носит. — Прямо таки хорош? — словно не верил он. Ира развернулась похлопала его по плечу и поцеловала в щёчку. — Да, не сомневайся. Мужчина притянул её к себе за талию и обнял, нежно гладил по спине, пока заведующая НИИ прижалась головой к его плечу. — Чай мне заваришь? — тихо спросил он. Она отодвинулась от него и вновь широко улыбнулась с усмешкой. — Льстец! — Хорошо, я понял, тоже люблю тебя, Егорова. Гена вышел, светясь от счастья, первее и уверенно зашагал на кухню, позабыв о Павловых на кухне, и когда увидел их, то запал немного пропал, и он уже менее активно спросил у Артёма, который всё-таки являлся братом его сына, сыном своей любимой женщине: — Доброе утро, как спалось? Молодой врач обернулся, сидя на стуле, и кивнул, пережёвывая еду. — Доброе, дядь Гена, спалось ничего так. Отец же семейства Павловых поглядывал исподтишка на Кривицкого, держа в одной руке газету, а в другой чашку кофе. Эти двое не здоровались. Геннадий прошёл на кухню, поставил две чашки, в одну залил кофе, а во вторую налил из заварника чай. — Ну и хорошо. Тут из-за угла выглянула любимая двумя мужчинами в этом сборище уж точно женщина, она прошла мимо Коли и провела сыну рукой по плечу. — Доброе утро. — Доброе утро, — тут Николай активизировался и слегка улыбнулся. Ира глянула на него мельком. Вчера так и не смогла подметить для себя, чем он изменился. «Все те же глаза, причёска. Я думала романы со студентками молодят». Кривицкий сел за стол и сделал себе бутерброд, запил чаем и, пережевав, сказал Ирине. — Ирочка, кофеёк на столе. Она взяла в руки чашку и села рядом, смотря на Гену, сделала пару глотков и пригладила его выпирающие волосы. — Спасибо. — В следующий раз с тебя чай. Артём и Коля теперь уже вместе наблюдали. Если Тёма улыбался им в ответ, то Николай безэмоционален, делает вид, что ему неинтересно. — Мам, а Мишка когда будет? — интересовался брат, смотря на часы. Ира приняла с рук её мужчины бутерброд с сыром и испила напиток вновь. — У него ещё смена сегодня, но он с коллегой договорился и закончит в шесть. — Понял. Что дарить собираетесь? Пока сын и мать разговаривали о том, какие подарки подарят, Гена перевёл взгляд на Павлова Николая, а тот в ответ поднял. Ира и Тёма встали и ушли смотреть подарки, которые они подготовили, и они остались наедине. Николай всё-таки хотя и человек не совсем грубый, но верно подметил: — Могли бы ночью и воздержаться. Гена пожал плечами и спокойно допил чай и доел бутерброд. — Могли бы, да не смогли. Не твоё собачье дело. Коля фыркнул и нервно дёрнул ногой. — Упаси боже, я лишь как совладелец квартиры сделал замечание на шум. — Хорошо, в следующий раз вызови полицию. — Скорую. Геннадий усмехнулся, что Павлов со времён студенчества так и не изменился. — Тебе. Новобранец в этой квартире уже обозлился и напряг кулаки, но резко Гену позвала Ира: — Гена! — Иду, — сказал он в ответ и подмигнул Павлову, — только посмей испортить день рождения моего сына. Кривицкий подскочил и ушёл за Егоровой. — Ну что ты там не нашла?***
Тем временем предмет поиска всего семейства, Михаил Геннадьевич Кривицкий, стоял у коридора дедушкиной квартиры и разбирал счета за оплату коммунальных услуг. — А это чё такое? — с ноткой грубости спросил внук. Илья Яковлевич пошаркал к нему ногами и пожал плечами, делая вид, что ничего не знает. — Не знаю. — Дед, а что я тогда оплачивал? — Ну ты же оплачивал, я то покуда знаю! Паренёк начинал закипать, брови его нахмурились, а рука стала тяжёлой. — На какие счета я тебе дал денег, дед. Если новые счета валяются здесь! Миша старался глубоко дышать и не повышать сильно голос. — Не ори на меня! — старик дал ему лёгкий подзатылок, — Это просто были счета за предыдущие несколько лет, вот и всё. Постепенно всё выплатишь, Миша. Молодой взялся за голову и безысходно крутил ей в стороны. — Ой дура-а-ак, ой дура-а-ак… Тебя ж выселить могут, понимаешь! Зачем ты мне врал? Я бы мог тебе всё сразу оплатить. Илья Яковлевич стал чувствовать вину перед внуком, но остался показывать своё хладнокровие и поправил очки на носу. — Я говорил тебе, Михаил Геннадьич, что Илья Яковлевич никому ничего не обязан, я ветеран! Имею право, чёрт возьми! — Хорошо, хорошо, — вздохнув, он понял, что это бесполезно, — я услышал тебя. — Да погоди ты… — тихо сказал старик, пытаясь ещё хотя бы на пару минут остаться с внуком. И Миша просто вылетел из квартиры, прихватив ключи от машины. Дедушка остался смотреть на дверь, вслед его мальчику. Он сначала опустил уголки губ, грустнел, а потом махнул рукой и сел обратно за телевизор. Уже в машине Кривицкий младший рвал и метал, ударяя руль. Там была космическая сумма, около двухсот тысяч рублей. Главная проблема — Миша покупает квартиру, первую часть денег он выплатил, а сейчас он должен выплатить вторую. — Ну почему нельзя было раньше это сделать?! Ну почему он такой? Да полгода назад я бы оплатил ему это хоть сто раз! — нервничал юноша, ведя машину в сторону Склифа. Михаил поправил зеркало и на светофоре поправил свои волосы, нервно вздохнув, а потом открыл бардачок и съел ягодные леденцы. На зеленый он продолжил путь, опрокинув фразу: — Вот возьму и состригу все эти кудри чёртовы… Приехав на место работы, зайдя и подойдя к стойке, за которой стояла Нина, он расписался. Дубровская увидела, что он не в настроении и дернула его за нос. — Ты чего такой, Мишулька? Он поднял голову, вздохнул и улыбнулся ей в правый уголок губ. — Новый день — новые проблемы, Нинуль. — Ой да не переживай ты, завтра посидим, расслабишься, — она задорно его встряхнула за плечо. — Ах, да, передай всем, чтобы в шесть уже были там. Женька тебя подвезёт же? Нина провела рукой по своим светлым волосам и пожала плечами, похлопала ресничками. — Мне там не далеко идти. — А Павлик с кем останется? — поинтересовался он. — С тёщей. — Ладно, уже неплохо. Парень направился к ординаторской, но остановился, подумав, и указал пальцем. — Я заеду за тобой в пол шестого. Он убежал, чтобы отмахнуться от её стеснительности. — Мишка! Да зачем! — крикнула она вслед, но потом усмехнулась и с улыбкой продолжила работать. Кривицкий младший сказал себе: «Да пошли все в задницу, буду я ещё переживать? Надо, пусть сам извиниться». И перед тем как войти в ординаторскую, закрыл глаза и настроился на рабочий режим, вошёл в комнату и перешёл в быстрый режим. Он, не замечая коллег, только помахал всем и пропел строчку: — Zitti e buoni! Продолжайте в том же духе! Хромов как обычно протянул парню тарелку с бутербродами. Ханина, которая сидела за компьютером с задором спросила: — Это ты что сейчас сказал? — Тихо и хорошо. Передаю всем дамэн унд хэррен, что завтра сильно много не пьём, — он взял бутерброд с сыром у Ивана Николаевича и кивнул ему в знак благодарности, — а то муттер будет злиться и мне по башке прилетит. Брагин начал за его спиной его пародировать из-за чего Костя посмеивался, а Куликов повторял за ним. Миша резко развернулся и зачесал назад волосы. — Ты слышал меня, Елена Воробей? — Слышал, я же послушный работник, поэтому слушаюсь начальство. — А я то, Медведь, понадеялся, что ты переговоришь, — Серёжа потёр палец о палец. Константин начал пританцовывать вокруг них. — Да, а то я в пляс пускаюсь после шести рюмочек. Все в комнате рассмеялись и Сергей с Олегом ткнули в плечо Мишу. — Хорошо, хорошо! Успокойтесь, оставьте энергию на завтра. Парень достал телефон из кармана и набирал свою мать, поставив на громкую связь. — Сейчас и договорюсь с начальством. Олег прижал указательный палец к губам и указал всем: — Молчать, Москва говорит! На той стороне спустя пару гудков ответили. Ира параллельно сидела на диване и поедала с Геной остатки черешни, пока Павлов уехал на встречу со своими друзьями с работы, а Тёма на встречу выпускников. — Да, сынок. Все в ординаторской уставились на телефон и замерли, даже вошедшая Нина, которая хотела позвать всех работать, остановилась. — Привет, мам. Как ты? — Да всё нормально. Ты как с дедушкой посидел? Нормально себя чувствуешь? Мать в принципе знала, как они там устраивают посиделки с Ильёй Яковлевичем. — Да, я на работе, всё хорошо. Он не стал рассказывать пока про проблему с оплатой коммуналки. — Ну и хорошо. Все на работе? — Ну да, я даже заметил по журналу, что без опозданий. — Ух-ты! — она засмеялась. — Да, сам в шоке. А ты скажи мне, пожалуйста, мы же заслуживаем все завтра хорошенечко отметить мой день. — Задал ты, конечно, вопрос… Я подумаю. — Не, не, не, мамуль, я знаю твоё «подумаю», да или нет? Ира посмотрела на Гену, который пожал плечами и очистил от косточки ей очередную ягоду. — Геннадий Ильич, а вы как считаете? В цивилизованном мире как делается? — Папка то спец! Все удивлённо переглянулись, поняв, что речь зашла про отца Кривицкого и про мужчину Ирины Алексеевны, которого судя по всему они увидят завтра. Ира забрала у него свою ягоду, разрезанную на две половинки и съела. Геннадий взял телефон, также поставленный на громкую связь и, приобняв свою Егорову, поцеловав её в висок, подметил бодрым голосом: — В Израиле давали на следующий день поблажку на три часа. С начальством было легко договориться, если, конечно, отделение эффективно работало. — Отлично, тогда значит завтра загуляем! Ира наклонилась и сказала в динамик: — Про загуляем не знаю, но чтобы завтра в девять на работе, ясно? Миша всем подмигнул, а Олег и Куликов уже были готовы хороводы водить. — Да, хорошо, понятно. Папа, спасибо, спас. — Знаю, — усмехаясь, ответи он. Кривицкий младший снял с громкой и вышел из ординаторской, махнув всем рукой в знак того, что можно шуметь. Ира взяла телефон. — Хочу тебя предупредить, что приехал твой брат. — Серьёзно… — недоумевал он, хотя в принципе рад слышать, — Не думал, что он приедет всё-таки. — Только Коля следом за ним тоже поехал. — Он то что забыл? — усмехаясь, спросил он. — Не знаю, но вроде сейчас уехал на встречу с товарищами. — Хорошо, я понял, дома облава, — тогда парень вздохнул, — всё у меня работы много, целую обоих. — Удачи, — ответил отец. — Трудись, отрабатывай отгул. Мишка скинул звонок и убрал телефон, зашёл в лифт и недолго подумал о том, чего это родители такие покладистые и осознал, что не зря их одних оставляет. «Может что-то да получилось». Молодой врач ушёл к своему пациенту Модесту.