Чужая невеста

Март 1999 год. Быть Пчёлкиной Алисе очень шло, и давался ей новый статус крайне легко. Во-первых, после того, как в паспорте Вити появилась печать, он даже не смотрел на других женщин и вел образ жизни приличного семьянина. Белый всегда говорил: «Филу бы понравилось». Во-вторых, она сама прекрасно вжилась в роль жены. Ей очень шли дорогие наряды и украшения. Витя не переставал ее баловать. Она была прекрасной хозяйкой в их доме. Любые общие сборы и гулянки проходили с ошеломительным успехом, и все были в восторге от утонченной, начитанной жены Пчёлкина. Алиса и правда во всем разбиралась: в политике, в искусстве, могла поддержать любую светскую беседу. С появлением дочери, она начала больше думать о своей безопасности и сама без Шмидта никуда не ездила. Время девяностых хоть и было на исходе, на улицах все еще было не всегда безопасно. Особенно, учитывая, кем был ее муж. Витя свое обещание завязать не сдержал. Но стал заметно осторожнее, лишний раз на рожон не лез. Алиса тоже пошла на уступки, потому что уже не представляла себя без него. И жизнь Нади тоже не представляла без участия отца. Именно навстречу к нему она сделала свои первые неуверенные шажки. Пчёла отнекивался, но Алиса была уверена — она увидела, как в его глазах заблестели слезы. — Сейчас папа приедет, и поедем к бабуле с дедулей. — Па-па, — повторила голубоглазая девочка, сидевшая в своей кроватке, раскладывая пирамидку. На голове у нее был симпатичный розовый бантик, сама она была одета в белое платье, всё в рюшах. Подарок Алисиного отца. — Папа, папа, — Алиса выглянула в окно, дорога была пустая. — Загулял где-то твой папа. Она посмотрела на настенные часы, Витя обещал быть к четырем, время уже перевалило за пять. Трубки он не брал. Шмидт тоже. Это нервировало. Алиса знала, он поехал на встречу, мог легко задержаться, но позвонить ведь не сложно. — Ладно, Надюшка, поедем сами? — Алиса взяла дочь на руки, чуть пощекотав малышку за животик. Та улыбнулась беззубым ртом, падая маме на грудь, словно прячась. — Мамочка тебя отвезет, а то дедуля ее покусает за то, что не доставила его принцессу вовремя. Алисин отец был по-прежнему негативно настроен по отношению к браку дочери. Витю он так и не принял. Но надо было отдать ему должное — обходилось без скандалов. Сергей Самойлов говорил с зятем вежливо, вкрадчиво, без лишних эмоций, хотя прямо после своего возвращения в Россию сразу сказал Пчёле: обидишь — убью, не посмотрю, кто ты. Но с внучкой он таял, конечно же. Она переняла от родителей обаяние, и уже сейчас очаровывала любого, кто оказывался в поле ее зрения. Весна в этом году выдалась мерзкая. На дорогах было скользко, Алиса ехала медленно, дочка играла с погремушкой. Было в этом дне что-то неприятное. Небо было серовато-голубым, периодически даже проблескивало солнце, но на душе у нее было неспокойно. Как оказалось, не зря. — Кто это у меня приехал? — папа Алисы тут же взял внучку на руки. — Привет, дочь, — он чмокнул ее в щёку, а затем остатки его внимания по обычаю переместились на Надю. — А что вы без Витюши? — тут же спросила мама, выпархнувшая из кухни с полотенцем наперевес. — И хорошо, папа у вас непутевый, — сладким голоском комментировал мужчина. — Да, Надюшка? — Па-па, — повторила девочка, позволяя снимать с себя теплый комбинезон. — Непутевый папа. — Сережа! — Алисина мама прошла вслед за дедом в гостиную. — Сколько раз я тебе говорила: не ворчать при ребенке, она же все понимает. — Я поэтому и говорю — потому что она все понимает. В отличие, кстати, от своей матери. Да, моя девочка? Алиса закатила глаза, расстегивая сапоги в прихожей. Папу было не переделать. В глубине души она даже понимала, что он так выражает свою любовь и заботу, но слушать это, порой, было невыносимо. Как сейчас, когда нервы пошаливали. — Дя, — довольно сказала Надя, чем вызвала умиление у деда. — Ты моя умничка. — Старый осел ты, Самойлов, — ругалась Маргарита Николаевна. Затем чмокнула внучку в щечку и вернулась к Алисе. — Ну что? Витя-то где? — Работает, — тихо ответила она. Не хотелось говорить, что Пчёлкин исчез с радаров, отец опять заведется, а мама расстроится. — Просил передать свои извинения. — Ты Надю оставишь сегодня? — Да, как договаривались. Завтра вечером заберем, — они прошли на кухню, где Алиса помогла маме расставить на столе посуду. Пчёлкина на секунду замерла, вспоминая, как на этой самой кухне, за этим самым столом Витя в далеком 89-ом пил чай и поедал плюшки, которые она испекла. С этого у них все и началось. Улыбка тронула ее губы. Десять лет прошло, а словно один миг. Она вспомнила себя ту: наивную, влюбленную, глупую. И как удивительно: что тогда, что сейчас у нее рядом с Витей замирало сердце. — Ты не передумала в школу возвращаться? — Нет. Пчёлкин, правда, буксует. Но я сказала — как только Наде будет год, иду преподавать. — И правильно Витя говорит. Жалко ее в ясли отдавать… Маленькая такая, — в отличие от мужа, у Маргариты Николаевны с зятем было полное взаимопонимание. Она любила его бесконечно, всегда во всем поддерживала, и даже сейчас заняла его сторону. — Мам… Ну ты-то не начинай. — А я и не начинаю. Вот была бы у меня возможность с тобой дома сидеть — не пошла бы я на завод. А кушать что-то надо было. Тебе вот есть, что кушать, а ты бесишься. — Вот и сидите с Витей вдвоем с ребенком, — не уступала Алиса. — Я на работу хочу, потому что от домашних дел у меня голова кругом идет. — И что за женщину я воспитала? — Самостоятельную. И независимую. Такие будут в цене в новом столетии, я чувствую это. Алиса улыбнулась, заговорщически подмигнув. Ее мама покачала головой, хотя улыбки тоже не смогла скрыть. — Дед! Идем-ка. На стол накрыто. Алиса могла поехать домой и ждать Витю там. В любой другой день она бы так и сделала, но сегодня она решила поехать к ним в офис. Наверное, сработало то самое женское шестое чувство, которое так восхваляют. Наверное, ей просто нужно было все увидеть своими глазами. Она не простила Белова за тот инцидент в больнице. Но надеялась, что он знает, где носит Пчёлу. — Алиса Сергеевна, здравствуйте, — Люда всегда вставала, когда видела жену Пчёлкина, все еще боялась ее после их первой встречи. — Виктора Павловича нет. — Привет, Людочка. А Саша? — На месте. Секунду. Алиса расстегнула пальто и поправила волосы. Люда сразу же пригласила ее войти. Белов восседал в кресле, словно король, и Пчёлкина физически ощутила приступ тошноты, взглянув на него. — Алиса, какими судьбами? — он знал, как она к нему относится. Потому что Алиса по природе своей (в отца) была прямолинейной и ни капли своих чувств не скрывала. — Мужа потеряла. — Н-да. Непорядок, — он улыбнулся, вокруг его глаз появились морщинки-лучики. — Ты садись, — Белый указал ей на диван, а сам встал с места, чтобы приблизиться к ней. — Звонила? — Не берет. — Виски будешь? — Я за рулем. — Чай? — Саш…. Давай к делу, я не любезничать приехала. — Вот как… — он глухо рассмеялся, оглядев Алису с ног до головы. И как из той скромной девчонки, которую он помнил, выросла такая стервозина? Он невольно вспомнил Олю. В юности она тоже была мягкая, домашняя, добрая-добрая. А сейчас… Неужели это они собственными руками превратили своих девочек в злобных ведьм? — Загулял наш Пчёла. Может, в семейном улее непорядок? Алису едва не перекосило от неприязни. Она разозлилась мгновенно, глаза ее вспыхнули огнем, Белову это понравилось. Пчёлкина же три тысячи раз прокляла себя за то, что сюда приехала. Он не собирался помогать. Ему почему-то нравилось выводить ее из себя. — Я в твою семью не лезу. И ты в мою не лезь. Ничего не знаешь — мог сразу так и сказать, — она резко поднялась с места. — Да тихо ты, — куда более расслабленным тоном, уже без издевки произнес он. — В ресторане они были, может выпил лишнего. Она отрицательно покачала головой, нахмурив брови. — Не должен был. К моим родителям должны были ехать, он эти встречи не пропускает. Все пытается отцу понравиться. Это больше всего ее беспокоило. Будь это что угодно, даже «их вечер» — так они называли вечера, когда Надя оставалась у его или ее родителей, он мог заработаться, опоздать, не приехать. Но не когда пора была ехать к Самойловым… — Хм… Шмидт должен был приехать, у нас были дела. Тоже запропастился, — Белый задумался. — Ладно, делаем так. Ты едь домой, я поищу, позвоню кое-кому. Сообщу как и что. Она кивнула. — Спасибо, — нехотя произнесла она. — Александр Николаевич, там… — Людочка даже не смогла договорить. Саша широкими шагами вышел из кабинета, Алиса, конечно, поспешила за ним следом. — Твою мать, — голос у него был веселым, это скорее была защитная реакция. — Это что за дети подземелья? Алиса вышла из-за его спины и застыла, словно пораженная ударом молнии. Даже сердце в груди замерло, тревожно дрогнув. Витя стоял весь продрогший, в порванном пальто, по колено в грязи, с разбитым лицом. Рядом с ним точно такие же Шмидт и Космос. В его голове все еще свистели пули. Говорят, за шаг до конца перед глазами проносится вся жизнь. Ерунда. Он видел только дуло автомата, хотя и зажмурился. А в ушах звенел леденящий страх. Он так боялся смерти… И, пожалуй, еще никогда не был к ней так близок. Они палили не по ним. Пули разрезали воздух. Казалось, все вокруг вибрирует, даже сама земля. Он не смог потом открыть глаза. Уткнувшись в плечо Коса, ждал конца, хотя на задворках сознания и понимал, что все обошлось. Какова была вероятность, что в конце концов они все-таки останутся в вырытой ими же самими могиле? Потом наступила звенящая тишина. Только птиц было слышно, они все кричали, как кричала душа Пчёлы. Он сделал такой глубокий вдох... Словно младенец, впервые в жизни. Легкие зажгло. Глаза тоже. Он зажал лицо ладонями, и слезы потекли по щекам. Он думал только о том, что мог никогда больше не увидеть свою дочь. Слезы текли еще сильнее. Сейчас у Вити все еще тряслись руки. Он не знал, от холода или от страха. Увидев ее глаза, он слегка пришел в себя. Пчёла сделал пару неуверенных шагов, но Алиса отрицательно качнула головой. Он послушно остановился. То, что она видела, привело ее в ужас. — Я там оставила перчатки, — по большому счету плевать ей было на эти перчатки, но почему-то это было единственное, что сейчас ее волновало. — Заберу. Белый коротко взглянул на Алису. Она резко развернулась на пятках и, стуча каблуками, зашла внутрь. Ее всю трясло. В голове возникали самые разные картинки того, что могло произойти, и одно было другого хуже. Пчёла рванул за ней, но Белов его остановил. — Дай ей успокоиться. И сам приведи себя в порядок. Че случилось-то? Алиса слышала хриплые крики. «Могилу рыть заставили». Она заткнула себе рот ладонью, чтобы не завыть прямо здесь. Забрала чертовы перчатки и, не сказав никому ни слова, села в машину и уехала прочь. Ни одна слезинка не упала с ее ресниц, Алиса просто не позволила себе заплакать. Ей только хотелось кричать. Истошно, громко. Чтобы выпустить все чувства, всю боль, весь страх, все разочарование и отчаяние. Километр за километром, вжимая педаль газа в пол, она не только физически, но и морально отдалялась от Вити. Приехав домой, она дрожащими руками сняла с себя верхнюю одежду, бросив все в гостиной на диване, поднялась на второй этаж, стягивая с себя блузку, длинную юбку, нижнее белье. Горячие струи душа немного привели ее в чувства. Кожа покрылась мурашками. Мозг начал лихорадочно работать. Может, ее отец всегда был прав. И она просто дура. Все верит в эту всепоглощающую, всепрощающую, всесильную любовь, а вокруг нее только хаос и кровь. Валера лежит в коме. Витю с Космосом едва не расстреляли. Они могли погибнуть в той аварии все вместе. Или убить Витю, как изначально подразумевалось. Сегодня все могло закончиться плохо. А о скольких вещах она не знала… Сколько Витя скрывал? Они бандиты. И навсегда ими останутся. Они играют со смертью. Каждый день. На протяжении вот уже десяти лет. Однажды игра закончится. Скорее всего не в их пользу. Алиса уткнулась лбом в холодную плитку в ванной. От осознания всего, что она годами игнорировала у нее затряслись плечи. Губы задрожали. Слезы зажгли глаза. Она крепко зажмурилась, ударяя кулаком о скользкую стену, не давая себе расплакаться. Это было больно. Пчёла все уверяет ее: все будет хорошо. А с каждым годом только хуже, только страшнее. Возможно, могила, что они выкопали сегодня, очень символична. Ведь шаг за шагом, еще с 89-го они становятся к ней на шаг ближе. Она резко выключила воду и распахнула большие оленьи глаза. В них ничего не отражалось. Сегодня она больше не будет об этом думать. Сегодня она выпьет вина и ляжет спать.