Сыграем?

Первое впечатление решает всегда. Неважно, кто ты и куда собираешься, но, если тебе надо правильно себя преподнести, — задумайся заранее над тем, как ты будешь это делать. Придумай, на чем будешь делать акцент, какой сегодня будет твоя главная фишка и, конечно же, какую реакцию ты ожидаешь. Так говорила Кое. По такой методике, Чуя уже несколько часов крутился вокруг зеркала, периодически меняя пиджак, брюки, подбирая подходящую обувь. Главным образом, стоит понимать, что это родительский вечер, направленный на взаимодействие этих самых родителей и их детей. Чуя на концерте играет далеко не самую значимую роль, поэтому его внешний вид не должен привлекать слишком много внимания. При этом он игрок, а значит, вычурная элегантность и солидность будут выглядеть слишком напускными. Но если одеться в свою обычную, повседневную одежду, то это будет неуважением по отношению к столь значимым гостям на вечере. Он старался хоть как-то скомбинировать повседневный и деловой стили, чтобы не выглядело, будто ему совсем без разницы, но и чтобы никто не подумал, будто он и впрямь несколько часов крутился у зеркала. И, когда очередной черный пиджак уже летел на кровать, где и без того было разбросано немало вещей, в дверь требовательно постучали. — Дазай, если это ты, то пошел вон. Я скоро спущусь, — забираясь в светлую футболку с воротником, Чуя даже не взглянул на дверь, которая, несмотря на протест, все-таки открылась. — А мне можно? — но парень успокоился, когда до его слуха дошел приятный женский голос. Чуя неспешно натянул на себя майку и, поправив копну рыжих волос, посмотрел на незваную гостью. Он даже присвистнул, когда в проеме образовалась Акико в ярко-красном вечернем платье. Ее руки и зона декольте были оголены, однако платье было низким, в пол. А когда девушка прошла в комнату, то Чуя смог увидеть разрез, тянувшийся почти по всей длине бедра. — Выглядишь невероятно, — честно высказался тренер, не сводя с девушки глаз. Ее волосы, как и всегда, были аккуратно уложены и закреплены золотой заколкой в виде бабочки. На лице можно было разглядеть свежий, практически незаметный макияж, который отлично подходил для столь эффектного образа, разбавляя его. Несмотря на общую яркость, девушка совсем не выглядела пошло или вульгарно. — Спасибо, — поблагодарила та в непривычной кокетливой манере. — Все уже собрались. Ты не с нами? — Если честно, то я даже не представляю, что мне надеть, — признавшись, тренер запустил руку в волосы, взъерошив непослушную копну. Если внизу все выглядят как Акико, то у него нет и шанса на то, чтобы не выделяться среди своей команды, нет. — Разве? Как по мне, ты выглядишь просто отлично, — слова девушки жадно ударили по ушам. Он перевел на нее взгляд, когда бровь непроизвольно поползла вверх. — Нет, ты не подумай. Я серьезно, — по комнате пронесся стук каблуков, когда девушка подошла к Чуе. Он с недовольством фыркнул, когда понял, что теперь он ей даже до плеча не достает и чтобы заговорить с ней, ему надо приподнять голову. Однако сказать он ничего не успел, ведь, немного порыскав руками по кровати в том месте, где уже были разбросаны штаны, Акико достала укороченные и обтягивающие джинсы брючного типа в тускло-синем цвете. — У тебя много классных шмоток. Ткни в любую и уже будешь выглядеть хорошо, — скинув свою первую находку тренеру в руки, девушка принялась искать то, что можно подобрать к первой вещице. И, когда ее внимание упало на белую майку с удлиненным вырезом, воротником и укороченными до локтей рукавами, парню ничего не оставалось, кроме как принять и ее. — Любишь европейский стиль? — В точку, — надо будет достать из чемодана черный ремень. — Я тебе даже немного завидую, — проканючила девушка, — с твоим телосложением, фигурой и лицом твою внешность буквально нельзя запороть. Ой бля. — Говоришь, как моя сестра. — Вы, наверное, очень близки. — Акико улыбнулась, исказив лицо в милой и подходящей для момента эмоции, однако комментарий девушки неприятно зазвенел в ушах, заставив Чую поскорее сменить тему разговора. — Тебе нравятся подобные тусовки? — подойдя к чемодану, Накахара принялся выискивать последнюю деталь образа. Черный итальянский ремень. Похож на кожаный, но, по факту, является обычным дермантином. Когда-то Гин грубо высказалась на одном из интервью по поводу неправильности и негуманности ношения одежды животного происхождения. И с тех самых пор, чтобы не потерять лица, вся команда перешла на кожзаменители и поддельные меха, если того требовал случай. — Раньше у меня каждые полгода проходили такие вечера, поэтому я, скорее, просто привыкла… — девушка поправила выпавшую прядь и коротко улыбнулась, хоть на ее лицо и упала тень совершенно неясной для Чуи тоски. — Давай быстрее одевайся и спускайся вниз. Машина скоро приедет. — Раньше? — переспросил он, но Акико уже поспешила скрыться в дверном проеме. Стук ее каблуков удалялся от комнаты, совсем скоро стихнув совсем. И чтобы еще сильнее не затягивать, парень поспешил одеться, натянул белые мокасины и часы с темно-коричневым ремешком. Напоследок забрав часть волос в высокий хвост и посмотрев в зеркало, тренер покинул комнату, так уж и быть, решившись довериться девушке. Хоть та, скорее всего, просто пыталась ускорить процесс сборов. В комнате остался ее запах со слабым цветочным привкусом. Это напомнило Чуе, что надо воспользоваться одеколоном, который был запрятан где-то в дальних чемоданах. Чуя был вынужден задержаться еще на несколько минут.

***

Когда он спустился вниз, коридор уже был заполнен людьми. Вся его команда в сопровождении Фукудзавы выходила на улицу, где уже должна была стоять подъехавшая машина. Чуя сразу же ощутил колкую неловкость, когда глаза перебегали от одного человека к другому. Кека надела легкое, белое платье и туфли на невысоком каблуке. Ее детский вид затерялся среди аксессуаров и украшений. Сейчас она выглядела, как молодая серьезная девушка. Обычно заплетенные в два низких хвостика волосы теперь были убраны в высокий, немного вьющийся хвост, полностью открывая светлое, невинное лицо. Благо, хоть Ацуши, как обычно, был похож на среднестатистического нищего. На нем были черные брюки, заправленная рубашка и черный галстук, который тот как-то неумело завязал вокруг шеи. Волосы никак не уложены, на лицо бледный, будто умирает от передоза какой-то химией. На вид зашуганный и дерганный. В общем, мрачный мрак, который Чуе еще выпускать на сцену в этом году. Организаторы точно решат, что он его пиздил во время тренировок, одновременно с этим лишив всякой возможности есть и пить. — Хорошо выглядишь, Чуя. — Акико, что первой заметила Чую, остановилась и отошла от выхода, дав возможность всем остальным первыми покинуть дом. — Спасибо, — вот только теперь, когда на слова Акико в его сторону обернулся еще и Дазай, все эти комплименты показались не более, чем актом вежливости. В черном, будто сшитым специально для него, классическом костюме, Осаму уже не походил на того неотесанного, неаккуратного идиота, что обычно мельтешил перед глазами. Ни одной складки, ни одного изъяна. Только утонченность и изящество, что так шли этому светлому, выразительному лицу. Аккуратно завязанный галстук, выпрямленный и накрахмаленный белый воротник рубашки, что торчал из-под пиджака. Это был человек с обложки какого-то модного журнала, но никак не тот черт по имени Осаму Дазай. — Думаешь? Я бы на его месте провел еще немного времени перед зеркалом, — но зато говорил он, как тот самый идиот, которого Чуя так хорошо знал. — Просто заткнись и не порть мне вечер своим присутствием, — спустившись, Чуя прошел мимо ребят, оказавшись на улице. Время уже близилось к августу, знойная жара осталась позади. Теперь снаружи было тепло и слабый ветер приятно обдувал кожу не жаром, а прохладой. Возле минивэна стоял Куникида, что-то обсуждая вместе с шофером и Фукудзавой. Парень выглядел солидно и строго. На нем был светло-бежевый костюм с жилеткой и белая рубашка под низом. В отличие от Дазая, он казался неестественно вылизанным, будто едет не на вечер, а какой-то важный деловой сбор. А вот Фукудзава, в отличие от своего обычного темно-зеленого кимоно, был одет в черное, куда более деловое и строгое. Оба одновременно обернулись, когда Чуя подошел к ним. — Все в порядке? — поинтересовался он, когда Фукудзава смирил его простодушной, приветственной улыбкой. — Все хорошо, можете залезать внутрь, — ответил он, — не волнуешься? — Да с чего бы? — слукавил в ответ Чуя, забираясь внутрь автомобиля и устраиваясь на сиденье у окна. И, когда все остальные тоже сели по своим местам, взявшись за обсуждение предстоящего вечера, Чуя прислонился головой к окну, ясно показывая, что ни в какой диалог вступать он не намерен. Машина тронулась, и пейзаж за окном заиграл. С самого утра и до этого момента тренер мастерски отгонял дурные мысли, однако теперь, когда вечер близился к своему началу, что-то внутри него теплилось. И это чувство, что заставляло руки подрагивать, совсем не нравилось парню. Несколько раз с ним пытались заговорить, однако Чуя лишь злобно глядел в ответ и вежливо просил оставить его в покое. Этот кокон, которым парень обрастал каждый раз, когда что-то шло не по задумке, теперь накрывал его с головой. И он был не готов вылезать из него до того, как они окажутся на месте. Автомобиль через минут сорок завернул на проселочную тропу, что теперь уводила ребят дальше от города. Место, что было выбрано для мероприятия, являло собой огромный, двухэтажный особняк, выполненный в классическом японском стиле, но отреставрированный для того, чтобы находиться в нем было комфортно. Совсем скоро они въехали в ворота, где у дома стояло несколько уже припаркованных автомобилей, из которых выходили люди и которых встречал местный, средних лет, швейцар. — Телефоны оставляем тут. Машина заедет за нами в одиннадцать вечера. По поводу сохранности вещей можете не волноваться, — курировал Фукудзава. — С чего бы? — вступил в разговор Дазай, что сидел с Акико позади Чуи. — С того, что если вы возьмете их с собой, то весь вечер смотреть в экраны будете, — парировал менеджер. — Делайте как говорят, — вступил Чуя, доставая из кармана телефон и передавая его мужчине, — что за мода спорить со всеми, а, Дазай? — Наш малыш Чуя сегодня совсем не в духе. Может, тебя стоило оставить дома? Тренер показательно закатил глаза, когда повернулся лицом к ребятам за спиной и вытянул руку. — Не страдай херней и делай так, как говорит Фукудзава-сан. Не выделывайся, придурок… — Кхм, — Фукудзава откашлялся, привлекая внимание, — ваши родители скоро прибудут. Я не прошу вас вести себя прилично, но будьте хотя бы адекватными. Мори-сан на этом этапе точно бы им угрожал. Все таки у этого менеджера действительно ангельское терпение. Когда Чуя с командой покинули автомобиль его взгляд сразу зацепился за огромное здание посреди аккуратной, ухоженной территории. И когда все уже проходили к дому, Чуя чуть отстал, хватая Ацуши за запястье, останавливая. — Чуя-сан? — Стой смирно, — парень приблизился и коснулся руками шеи бледного паренька, цепляя пальцами ободок галстука, расправляя, — ты уделяешь недостаточно внимания своему внешнему виду. Хотя, с другой стороны, ты всегда можешь говорить, что это у тебя такой стиль. — Тонкие, длинные пальцы сейчас казались прохладными. — Ты знаешь, как называется этот узел? Ацуши молча покачал головой. Кажется, он был действительно удивлен. Возможно, тому факту, что Чуя никак его не оскорбил за те несколько предложений, что успел произнести. Возможно, из равновесия его выбил жест, который тренер позволил себе оказать. — Four-in-hand, — произнес он почти без акцента, — самый простой узел. Немного практики и ты сможешь завязывать его с закрытыми глазами, — взгляд Чуи внимательно следил за образовавшийся петлей, которую он уже осторожно затягивал на чужой шее. Наверное, подумал Чуя, Ацуши уже готов с жизнью попрощаться, слишком уж у него забегали глаза. Однако Накахара остановился буквально в нескольких миллиметрах от момента, когда Накаджима начал бы ощущать первые признаки дискомфорта. — Вот и все, — произнес он, отходя на несколько шагов назад и смотря на труды своей работы, — так то лучше. — С-спасибо, Чуя-сан. — Обращайся, — они уже отстали от остальных, и Чуя, заметивший это, поспешил развернуться и отправиться в сторону ребят, — хотя лучше не надо.

***

Чуя бывал в дорогих и богатых домах. Он знал, что такое наличие денег, и в целом уже не помнил, когда действительно в них нуждался. Он не был знаком с нищетой и тому подобной ерундой. Однако, оказавшись внутри величественного, дорогого особняка, парень моментально захотел провалиться под землю. Редкие гости, что прибыли заранее, фуршет на столах, вылизанные до идеала официанты, позолоченные колонны и огромная люстра в центре зала настолько громко кричали о своей дороговизне, что хотелось закрыть руками уши. И, пока взгляд Чуи бегал по обшитым бархатом диванам, хлопковым, плотным шторам и огромному, высоченному потолку, вся его команда осматривалась с таким видом, будто все здесь не являет собой совершенно ничего удивительного. Японский стиль здания — лишь фасад, внутри же помещение рассказывало хоть и аристократичную, но заурядную историю. Пышность и броскость форм, причудливые росписи на стенах и узоры, так же выполненные из позолоты — все это являло собой такое количество акцентов, что у Чуи невольно пронеслось в голове единственно подходящее слово — безвкусица. Так дорого, но абсолютно неэстетично. — Разреши представить твоим глазам стиль барокко. Наверное, ты и слов таких никогда не слышал, верно? — Дазай оказался рядом, стоило Чуе неуверенно пройти вперед зала. Где-то вдалеке пол был приподнят, невысоким подиумом создавая платформу, где находился белый рояль и микрофон. — Неверно, — произнес он в ответ, пряча руки в карманы брюк, — выглядит отстойно. Зачем объединять японскую классику и итальянский стиль в одном здании? Это даже звучит как хреновая идея. — Ты еще туалет не видел. Там даже раковины с унитазами золотом покрыты. Причуда богачей. — Вкус не купишь, — ответил Чуя. — Ты это про свой выбор обуви? — Заткнись, Дазай. Парни переглянулись. Один смотрел с полуулыбкой на губах, второй — щурясь и кривя лицо в недоброй гримасе. Ты достал, Осаму. — Надоело, что ты вечно, как псина голодная, возле меня ошиваешься, — у Чуи дернулся глаз. — Кто тут еще на псину похож, а, щенок? — у Дазая дрогнул уголок губ. — Вы оба, — на плечи парней в этот момент упали чужие руки, — если вы и дальше продолжите себя так вести, то я заставлю вас об этом пожалеть, — так сказал бы Мори-сан. Однако за спинами парней вырос непосредственно Фукудзава, что, подслушав чужой разговор, решил влезть в самый подходящий, как ему показалось, момент. Мужчина улыбался, играя для гостей роль доброго наставника. В действительности же достаточно было просто заглянуть в эти глаза, чтобы понять: мужчина не шутит. Оба перевели взгляды на менеджера, а после посмотрели друг на друга без какого-либо энтузиазма. — Тогда сделайте так, чтобы он не приближался ко мне! — только и ответил Чуя в ответ на претензию менеджера. — Прости, просто ты такой маленький, что и сам не замечаешь, как под ногами мельтешишь. — Довольно. Дазай, — Фукудзава-сан чуть сильнее сжал руки, — иди поприветствуй своих родителей и других гостей. Мне надо поговорить с Чуей. И тренер хотел бы сказать что-то колкое в ответ на этот трогательный, помрачневший взгляд Дазая, вот только тот, слегка склонившись в поклоне, и впрямь ушел куда-то в сторону остальных ребят. Гости уже прибывали активнее, и его команда, словно по какому-то немому указу, отправилась приветствовать каждого из них. Фукудзава же, что теперь стоял напротив Чуи, протянул ему белый конверт с красной восковой печатью. — Это ответ от организаторов турнира. Я бы хотел, чтобы именно ты зачитал его во время официальной части мероприятия. — Вы ведь уже читали? — приняв конверт, который точно не отправили бы организаторы, связавшись с командой по электронной почте, Чуя поднял глаза на менеджера. — Знаете ответ? — Знаю, — не стал скрывать Фукудзава, пряча руки в широкие рукава кимоно, — но пусть это станет для вас сюрпризом. — Приму за честь, — с этого дня Чуя официально ненавидит сюрпризы. — И когда я смогу это сделать? — Тебя пригласят, как только начнется официальная часть. А пока просто осматривайся, привыкай. На таких вечерах всегда все продумано, и уверен, что скучать тебе не позволят. Накахара хотел спросить о чем-то еще, однако мужчину отвлекли, и тот, пожелав на прощание хорошего вечера, удалился. Дазая рядом тоже больше не было, тренер остался один. И словами уже не передать, насколько сильно он хотел поскорее с этим всем покончить. Просто потому что он не знал, куда себя следует деть. Наверное, на таких мероприятиях существуют определенные правила, которым следуют гости для того, чтобы являться частью организованного вечера. Но Чуя их не знал и был без понятия, можно ли просто подойти к кому-то и заговорить. И насколько будет невежливым не подходить вообще ни к кому. — Чуя! — ситуацию в очередной раз спас, ну кто бы мог подумать, Осаму, чей голос, что прозвучал из-за спины, мгновенно заставил парня обернуться. Нарастающая неловкость моментально упала с плеч, когда в этот самый момент к нему уже подходил его игрок с двумя взрослыми мужчинами. Оба они были одеты в одинаковые костюмы, что состояли из жилеток, укороченных брюк и рубашек. Вот только на брюнете он был белым, а на втором мужчине — черным. И стоило взгляду зацепиться за незнакомцев, как те тут же улыбнулись ему, демонстрируя абсолютно искреннее дружелюбие. Чуя склонился в неглубоком приветственном поклоне. — Позволь представить тебе моего отца. — Дазай указал рукой на мужчину справа от себя. Это был высокий человек с темно-карими глазами и волосами каштанового цвета. Чуя уже знал, что это приемный родитель, однако как на них не посмотри, а сходство между отцом и сыном казалось почти родственным. Высокие, с прямыми спинами и расправленными плечами. Они даже стояли, жуть какая, одинаково. — Очень рад знакомству, Накахара Чуя, — мужчина вежливо склонил голову, — наслышан о тебе. — Правда? — переспросил тренер, бросая взгляд на Дазая, который уже улыбался ему хитрой, можно даже сказать, хищной улыбкой. — Будьте добры, не верьте тому, что он говорит. — Мы и не собирались, — через короткую усмешку высказался уже второй мужчина, одновременно со словами протягивая Чуе руку. Этот человек тоже был высоким, но намного более мускулистым. У него были длинные, серебристые волосы, что он уложил в высокий, аккуратный хвост. И глубокие, пронзительно серые глаза. Вокруг него витала аура спокойствия, защищенности и строгости. — Вы из Европы? — протянув руку, Чуя моментально столкнулся с сильным, уверенным хватом. — Верно, — ответил заместо мужчины Дазай, — знакомься. Это мой отец. Можешь обращаться к нему просто Андре. Лишь на секунду рука Чуи сжала чужую ладонь сильнее. В голове навязчиво промелькнула фраза: «ну ни хуя себе», однако в реальности парень застыл, обрабатывая полученную информацию молча. — У тебя довольно крепкое рукопожатие, — мужчина, чью руку так рьяно удерживал собеседник, игнорируя все правила приличия, слабо улыбнулся ему, стараясь деликатно достучаться до чужого сознания, которое всего несколько секунд плавало где-то в прострации. — А, извините, — разжав ладонь, Накахара мельком осмотрел семью, что стояла перед ним. И ошибки не было. Все трое являются представителями мужского пола. — Надеюсь, что наш сын не доставляет тебе много проблем, — и в эту неловкую, ну совершенно неуместную паузу, уж очень вовремя вступил мужчина, которого Дазай представил как Оду, — с ним порой бывает непросто, верно? — настолько вовремя, что Чуя кажется понял, где Осаму всего этого понабирался. — Ну что вы, — с ним всегда бывает непросто, — у нас со старта сложились хорошие отношения, — а еще он всегда приносит много проблем. — Рад это слышать. — Андре перевел взгляд на сына, ласково опустив ладонь на его голову. — У него всегда были проблемы с людьми. Такой уж он… — Пап, ну хватит! — Осаму нервно замельтешил, однако вырываться не стал, лишь умоляюще взглянул на мужчину. Это выражение лица было лучшим, что Чуя видел за последнее время. — Но если с ним будут какие-то проблемы или ты просто захочешь пообщаться, то можешь смело обращаться к нам. Осаму, ты ведь дашь ему наши номера? — мужчина, что держал руку на голове Дазая, чуть потрепал чужие волосы, пока Чуя уже еле сдерживал вырывающуюся наружу смешинку. Так вот как всего одна рука способна усмирить этого дикого зверя, превратив того в столь послушного, почти ручного зверька. — Даже не мечтай. — Тогда Чуя, может, ты… — вступил Ода. — Мы оставили телефоны в машине и он не сможет записать. — С плохо скрытыми победными нотками отозвался Дазай. — В таком случае, — а вот последующая фраза мужчины уже имела нотки вызова, когда тот посмотрел на сына сверху вниз, — я попрошу Фукудзаву передать ему наши личные номера. — Пиздец… — Не выражайся, — теперь Дазай получил слабый подзатыльник уже от Сакуноске, заставив Чую кожей ощутить всю ту неловкость, что сейчас испытывал Дазай. Чуя уже физически не мог сдерживать смех, наблюдая за тем, как филигранно эти люди усмиряют своего приемного черта. — Я обязательно свяжусь с вами, если возникнут проблемы, — вступил Чуя, исключительно из чувства жалости переманивая внимание мужчин на себя, — и позабочусь о том, чтобы получить ваши личные номера. Дазай, наверное, мечтал умереть. Прямо здесь и прямо сейчас. Он смотрел на Чую исподлобья, глазами умоляя закрыть того рот. Но Накахара прямо сейчас начал получать огромное удовольствие от вечера. И, конечно же, он провел бы больше времени рядом с этими людьми, да только стоило ему открыть рот, чтобы что-то сказать, как в разговор вступил Осаму. — Так, ладно, нам пора. — Дазай, уже ощутив, как запахло жаренным, вмиг преодолел расстояние между собой и Чуей, слишком уж резко взяв того под руку. — У него еще много всяких тренерских дел, надо ему тут все показать, так что еще увидимся. — Хорошего вечера, — только и успел сказать Чуя, прежде, чем Дазай уволок его подальше от своих родителей. Остановились ребята лишь тогда, когда скрылись от зала у балкона, где было меньше всего людей. — Даже не смей ржать! — А ты на что надеялся, когда решил нас познакомить? — сквозь усмешку поинтересовался Накахара. — Что я гомофоб? Осаму, отпустив Чую, промолчал, скрестив на груди руки и вцепившись взглядом в уже наполненный людьми зал. — Ты серьезно думал, что это поставит меня в неловкую ситуацию? — тренер вскинул бровь. — Ну ты и кретин. — Просто не рассчитывал на твою терпимость. — Чувак, мы живем в двадцать первом веке. Думаешь, кого-то еще волнует эта хрень? — А думаешь, нет? — Ответив вопросом на вопрос, Дазай посмотрел сначала на Чую, которому так и не нашлось, что ответить, а потом перевел взгляд обратно, чуть погодя, придвинувшись к собеседнику поближе и кивнув в сторону своих родителей. — Смотри сам. Перед тренером предстала не самая красивая, можно даже сказать, совсем уж неуместная картина. Двое мужчин, что спокойно о чем-то беседовали, совсем скоро перевели взгляды на женщину средних лет, что как раз проходила мимо них. С наигранными улыбками они склонили головы в поклоне и, кажется, поприветствовали ее, однако женщина в бархатном бордовом платье в пол и с высокой, седой прической даже не удостоила их взгляда. Лишь горделиво приподняла острый подбородок и прошла дальше, так нарочито демонстрируя собственное невежество. — И что это за ведьма? — Мать Куникиды. — Мог бы и сам догадаться. В ответ на комментарий Чуи, парни непроизвольно усмехнулись друг другу, пока Дазай наблюдал за тем, как его родители, несмотря на столь неприятный казус, зашушукались, а после рассмеялись. — Кажется, их это не задевает, — выдвинул свое предположение тренер, так же не спуская глаз с мужчин. — Они уже давно не скрывают своих отношений. Думаю, они ловят свой кайф, специально раздражая тех, кто относится к ним предвзято. — Это достойно уважения. — Думаю, ты прав, — парни переглянулись и сейчас Чуя заметил что-то, чего раньше в этих глазах не видел. Это была… благодарность? От этого взгляда даже неловко стало, и тренер поспешил увести его, вновь ощутив странное, раздражающее чувство внутри живота. — А как им удалось взять тебя? — Без понятия, если честно. Там было проделано настолько много махинаций, что мне в один момент надоело копаться в этом. У нас всех разные фамилии, как ты мог заметить, но на официальном уровне мы имеем все те же права, что имеют обычные семьи. — Интересно, — умозаключил тренер. Зато теперь к Оде с Андре подошел Ацуши, которого мужчины сразу радушно поприветствовали. Бледный паренек смущенно улыбнулся им, однако даже отсюда Чуя ощущал покой, который повис на сердце игрока. — Теперь я понимаю, почему они смогли взять только тебя. Наверное, двум мужчинам нелегко найти себя в этом мире, будучи возлюбленными. Особенно, в консервативном обществе Японии. Чуя и раньше об этом задумывался. Однако негласное правило, что не разрешает тебе никаких отношений до тридцати лет, никогда не удручало его. Понятное дело, что тайных отношений никто не отменял и большая часть сцены имеет партнера за кулисой. Однако всю жизнь Накахара был уверен, что если такое правило есть, то оно введено неспроста. Потому что любовь, как сказала однажды Кое, причина многих проблем. И если хочется добиться успеха, то лучше делать это в одиночку. Так говорила не только она. Эта фраза всегда находилась у Чуи над ухом. И он это понимал. Да и когда у тебя встает только на парней, ситуация и вовсе становится патовой. Так он думал, ровно до того момента, пока не увидел этих двух мужчин. Что стоят рядом, улыбаются, уже вместе положа хер на это самое общество. Чуя даже не надеялся найти таких людей. Да и все парни или мужчины, что его окружали, — всегда казались какими-то поехавшими. — А у Куникиды есть отец? — и эти мысли требовалось уводить от себя. — Мать в одиночку воспитывала его с четырех лет. Не знаю точно, куда делся его отец, но Куникида никогда о нем не говорил. — Бедолага. Отец ушел, мать — сука. — В точку! — Дазай еще раз усмехнулся. — Когда он только приехал к нам, она названивала ему раз по пятнадцать на дню, и каждый раз после разговора настроение у Куникиды было хуже некуда. Ты бы знал, сколько раз он пытался сорваться обратно домой после очередной порции упреков на тему того, какой он неблагодарный сын. — И почему тогда он вообще решился на это? — Тут на помощь пришли его идеалы. И в своей идеальной жизни он должен был съехать от матери в восемнадцать лет. Да и, как ни посмотри, а играть он любит. — Понятно, — найдя глазами ту самую даму, что теперь общалась со спонсорами со столь притворной, можно даже сказать, мерзкой улыбкой, Чуя скривился в эмоции отвращения. Он всегда испытывал неприязнь к таким фальшивым людям, — а Куникида к твоим родителям как? — Хреново, — Дазай перевел взгляд на Чую, — все-таки он сын своей матери. Чуя усмехнулся, когда на словах Дазая прочел в его взгляде совершенно неясное для себя смирение. Но сейчас Чуе было спокойно. Вся паника исчезла, пока он стоял тут, вместе с Дазаем, вдали от шумной толпы. В какой-то степени он даже почувствовал себя нужным на этом вечере и теперь все те проблемы, что трепали разум еще утром, рассеялись. Рядом с ним был чертов Осаму, и это дарило своеобразное успокоение. Зал продолжал наполняться людьми. Чуя, конечно, знал, что помимо родителей тут будут и другие люди. Спонсоры, в основном, и приближенные к семьям друзья. Однако на такое количество людей Накахара никак не рассчитывал. — О, а вон там родители Акико! — развеяв тишину, теперь Дазай указывал рукой на зал, в сторону сцены, где стояло несколько столов с рыбными закусками. Чуя проследил за рукой собеседника и совсем скоро нашел глазами Акико, рядом с которой стояло два человека. Женщина — высокая, стройная, в черном обтягивающем платье чуть выше колена и с длинными, цвета мазута, волосами. И мужчина — элегантный, обаятельный, вычурно ухоженный. По одному взгляду на них становилось понятно, насколько они богаты. И насколько много внимания уделяют внешнему облику своей семьи. — Тоже непростые ребята? — Верно. — Дазай слабо улыбнулся. — Отцы говорили, что они как-то связаны с якудза, но в подробности я не вдавался. В любом случае, тебе советую с ними дружить. — Если так посмотреть, то тебе действительно повезло с родителями. — Разве? — Дазай посмотрел на Чую, не скрывая язвительной ухмылки. — Мне почти двадцать, а они все равно относятся ко мне, как к ребенку. — Да, это, должно быть, сильно бесит… — Чуя опустил взгляд в пол и выпустил короткий смешок. И отчего-то после своих слов в сознании всплыла не мать и даже не отец. А Мори-сан, со своими вечными нотациями и Кое, что стоит рядом с ним и смотрит недовольно. — А где твои родители? Слышал, что у тебя есть брат. — Да, есть. Он мой сводный брат. Мать нагуляла его в Польше еще до моего рождения, — Чуя призадумался. — Хотя, получается, нагуляла она, скорее, меня. Так или иначе, но она уехала обратно к своей первой семье. — И сколько тебе было лет? — Да мелкий был совсем, лет семь. Я плохо помню родителей. Отец ушел тоже рано. В основном, меня воспитывала Кое, но и у нее, как видишь, терпения не хватило. — Не парься, — ответил Дазай. — Я почему-то уверен, что ты встретишь человека, у которого терпения на тебя точно хватит, — одновременно со сказанным, парень осторожно опустил руку на плечо Чуи. В зале уже играла музыка, негромко, чтобы люди имели возможность спокойно разговаривать, но меж тем достаточно слышимо, чтобы забивать весь треп вокруг. И сейчас Чуя слышал только ее, мелодичную мелодию, которую наигрывал подоспевший на вечер пианист. — Слушай, Дазай, наверное, это прозвучит глупо, но… — он и сам не понял, что хотел сказать. Наверное, что-то о том, как неплохо у них получается общаться без препираний и споров. Или, может, о том, что в действительности Осаму не такой уж и кретин, как Чуя раньше думал. А может быть, он просто хотел поблагодарить его за то, что парень согласился провести с ним время и отвлечь от вездесущих проблем. Вот только в сознании что-то шумно щелкнуло, одновременно с этим будто заново запустив сердце, которое тут же с силой застучало прямо в грудную клетку. — Твою мать. Я совсем забыл… Глаза тренера нервно забегали по залу, пока Дазай смотрел на него с подозрительным прищуром. — О чем? — спустя секундную паузу поинтересовался Осаму. — Да Кека. Блядь. Людей прибавилось, свет стал тусклым, а к горлу прикатился неприятный давящий ком. — Эй, а вы чего тут стоите? — это был голос Акико. И стук ее каблучков, что приближался и отдавался в сознании эхом. — Чуя, мои родители… — Забей, сейчас не до этого, — даже собственный голос звучал так, будто его удерживает невидимый вакуум. Сколько у него осталось времени? — Скажи, ты не видела Кеку? Девушка опешила, стоило тренеру столь нагло перебить ее на полуслове. — Я видела ее с родителями у стола с напитками, — девушка приподняла бокал с красным вином, указывая рукой нужное направление, — но отец к ней сегодня никого не подпускает. Маразматик старый… — Понял, — вытянув бокал из рук девушки, Чуя моментально покинул общество своей команды и затерялся в шумной, тесной толпе. Акико старалась что-то крикнуть напоследок, однако тренер уже не слышал ее. — Я надеюсь, он не станет это пить, — в полголоса произнесла она, переведя внимание на вопросительный взгляд Осаму. — Я немного укрепила его.

***

К моменту, когда у дальнего столика в глубине зала Чуя заприметил свою подопечную с родителями, его бокал уже был наполовину пуст. Отвратительное пойло лишь еще раз напомнило, почему он не пьет. А еще в голове всплыл вопрос о том, как его умудряются пить, ничем не заедая. Во рту горело неприятным жаром, однако адреналин, что уже бил в висках, немного сбавлял неприятное послевкусие. — Выпрями спину, дорогая, — а еще он уже мог слышать сиплый, строгий голос мужчины, что стоял рядом с девушкой, — здесь столько важных людей, не позорь нас, — а еще этот голос был пропитан строгостью. Не той, что у Андре. Это была консервативная, мрачная строгость, которая тут же заставила девушку расправить плечи и тихонько извиниться. — Добрый вечер, — произнес тренер, когда подошел к солидного вида мужчине и с виду молодой, приятной наружности, женщине. Она, как и Кека, молчала, стоя чуть поодаль от своей семьи, — меня зовут Накахара Чуя и я тренер команды вашей дочери, — парень склонил голову, — не позволите ли вы мне пообщаться с ней наедине? — К сожалению, я вынужден отказать тебе, — сразу же запротестовал отец девушки, заставив Чую ощутить, как вместе с алкоголем по его венам потекла злость. — Прошу прощения, но это важно. Я не займу много… — Молодой человек, кажется, вы не услышали меня? — прищуренные, маленькие глазки уперлись в Чую. — Я сказал, что вынужден отказать вам в вашей просьбе. Тренер приоткрыл рот, посмотрев сначала на Кеку, а затем на ее мать. Светлое лицо женщины, обрамленное крашеными, светлыми локонами, оставалось невозмутимым. Она не сказала ни слова с момента, как Чуя подошел к ним. Кека тоже молчала, опустив глаза сразу же, как только тренер на нее посмотрел. Этот противный дед напрягал. Он смотрел на Чую свысока, всем видом демонстрируя свое превосходство над ним. Но все волнение уже испарилось из его сознания, выпустив наружу раздражение, которое контролировать уже не мог даже здравый смысл. — Ну знаешь, — уже фамильярничал тренер, горделиво выпрямив голову и исказив лицо в открытой, язвительной усмешке. Он готов был высказать все, что сейчас вертелось в его голове. Пояснить мужику, что несмотря на его статус он не имеет никакого морального права смотреть с таким пренебрежением. И, тем более, не имеет никакого права запрещать ему разговаривать со своим игроком. Вся эгоцентричность и напыщенность, что успели спрятаться где-то глубоко внутри, вновь пустили свои корни, замыкая мыслительные процессы. А все эти ваши последствия — херня. Пошел к черту, Дазай. Мужчина смотрел молча, слегка вздернув широкую, поседевшую бровь. А Чуя уже открыл рот, чтобы что-то сказать. И он бы сказал, однако мужчину, как же ему повезло, отвлекли. — Прошу простить, но мой отец хочет обсудить с вами какое-то дело, — произнес Дазай, вырастая за спиной отца Кеки и подмигивая замолчавшему в удивлении тренеру. Мужчина замялся, некоторое время перебегая глазами от Чуи к Кеке и обратно. — Пригляди за ней, — умозаключил тот, теперь уже смотря на свою спутницу, — и попроси этого парня уйти. Я не хочу, чтобы он общался с моей дочерью. Мужчина развернулся и последовал за Дазаем, что уводил его все дальше в толпу. Чуя посмотрел на женщину, которую обязали сторожить свою дочь, но стоило мужу скрыться из виду, как та лишь махнула рукой и, взяв еще один бокал вина, отошла в сторону с таким видом, будто все это действие ее совершенно не касается. — Все в порядке? — неуверенно поинтересовался Накахара, смотря на безразличное, скучающее лицо женщины. — Дорогуша, я работаю в прокуратуре, можно мне хоть один вечер расслабиться? — лениво протянула та, поправляя волосы. — Надеюсь, предки этого мальчишки надолго его займут. Чтобы я еще хоть раз согласилась отправиться на подобное мероприятие… Женщина слегка отвернула голову, зацепившись глазами за зал. Музыка становилась веселее по мере принятого гостями алкоголя. В этом вечере и впрямь все продумано. Продумано, черт возьми, до мелочей. — Твоя мама очень молодо выглядит, — решил начать Чуя, подходя поближе к своей подопечной. Девушка вновь опустила глаза, принявшись мять маленькие пальчики. — Это моя мачеха. — Так вот оно что, — искоса посмотрев на стройное тело и длинные ноги мачехи Кеки, Чуя ненароком пропустил мысль, что у них и впрямь нет общих генов. Впрочем, пусть скажет спасибо, что хоть на отца она своего не похожа. — Чуя-сан, — позвала девушка, — вы ведь хотите сказать что-то по поводу моего ухода? Отец сказал, что попозже поговорит с Фукудзавой-саном… — Ни хрена, — отрезал тренер, приблизительно поняв, что Кека собиралась ему сказать, — если выход из команды это твое решение, то ты сама скажешь об этом после того, как я объявлю результаты. — А мы прошли? — А тебя это волнует? — Чуя посмотрел с вызовом, вновь подминая девушку под себя. — Ты ведь больше не часть этой семьи. От собственных слов по спине прошел холодок, и Чуя закашлялся, в очередной раз делая глоток горького напитка. — Чуя-сан, я, — девушка что-то говорила, — не согласна с вами! — но туман накатывающих мыслей рассеялся сразу же, стоило Кеке выразить свое… несогласие? — Что ты сказала? — Я сказала, что не согласна с вами! Ошалело посмотрев на девушку, тренер, совершенно неожиданно для себя, стукнулся об уверенный, дерзкий взгляд. — На данный момент я являюсь полноценным членом команды и имею право знать, приняли ли нас на турнир или нет. Чуя поморгал, помялся на месте, затем немного подумал и опять поморгал. Это она сейчас точно с ним разговаривает? — Дорогуша, ты можешь даже не пытаться, — но в разговор влезла женщина, которая только что всем видом демонстрировала острое нежелание вступать в разговор. — Ее отец уже давно задавил в этом ребенке все умение отстаивать свои интересы. Это так тупо, — произнесла она уже сердито. Кека замолкла. — Сколько ему там осталось-то? Ты будешь еще молода, когда его не станет. И знаешь, что произойдет с твоей жизнью? Он выдаст тебя замуж за первого встречного богатея, и ты проживешь несчастную, пустую жизнь, так и не осуществив ни одной своей мечты. Но теперь он понял, почему женщина вступила. Видимо, ее тоже удивил факт того, что девушка сумела сказать что-то против чужих слов. И, скорее всего, решил Чуя, она знает, что говорит. — Так что лучше слушалась бы этого мальчишку, дорогая. Нельзя же дожить до своих лет и оставаться настолько тупой, — женщина сделала глоток вина, горделиво вытянув шею. Чуя пропустил короткий смешок, когда женщина стрельнула в падчерицу глазами. Несмотря на юный возраст, она умна и имеет тяжелый стержень. Каждый ее жест или взгляд несет смысл, и поэтому Накахара замолк, решив дать возможность ей самостоятельно разобраться с дочерью. А еще ему нравилось, как она подбирает слова. — И теперь я хочу вызвать на сцену Накахару Чую. Тренера команды BSD в этом году. — Милый, кажется тебе пора, — тренер не сразу понял, к кому были обращены слова диктора. И лишь, когда он встретился глазами с мачехой Кеки и та кивнула в сторону сцены, парень понял, что времени на то, чтобы договорить с Кекой, у него не осталось. Он на секунду прикрыл глаза и повернулся к девушке спиной. Однако даже со спины Кека могла ощущать то разочарование, которое исказило чужое лицо. — Нас приняли на турнир, — соврал он, делая первый шаг, — жаль, что ты так низко оцениваешь проделанную работу и тот вклад, что успела внести. — Дорогуша, да не переживай ты так и иди спокойно, — с этими словами женщина подскочила к нему и вынула бокал с остатками вина из его руки, — дальше мы сами. Она подмигнула ему и, словно ласточка, грациозно развернулась к падчерице и уже протягивала ей остатки вина из его бокала. Хрен с ним. Сегодня каждый имеет право напиться.

***

Удаляясь от Кеки и ее мачехи, Чуя уже не надеялся на то, что она согласится остаться в команде. Ее отец имеет все повадки тирана, возникшие, как показалось парню, исключительно из-за личных комплексов. Вон как запрыгал, заслышав, что родители Дазая хотят с ним переговорить! Даже дочь в покое оставил, несмотря на то что Чуя даже не собирался никуда уходить. Приближаясь к сцене, Чуя вынул из кармана листок с наброском речи, что успел там спрятать, однако, пробежавшись глазами по бумаге, смял ее и выбросил в мусорку по дороге. И виной тому привыкший к публике характер или пойло Акико, но Накахара был спокоен. Кека — единственное, что сейчас напрягало. А все эти люди, что глазами искали его в толпе или уже нашли и провожали взглядами, не имели никакого значения. Слабый свет прожектора на сцене возродил воспоминания. Поднявшись и остановившись у микрофона на моменте, когда пианист доигрывал, Чуя вспомнил свою команду. Образ каждого из них пробежал перед глазами. «Ты слишком сильно переживаешь из-за них» — сказала бы Гин. «Все будет круто, не парься!» — поддержал бы Тачихара. «Кое-сан, а я же говорила!» — похвасталась бы Хигучи, с самодовольным видом обращаясь к сестре. И что-то под нос пробурчал бы Акутагава. Но стоило ему взглянуть на зал, как тёплые образы моментально рассеялись, заменяя собой Акико, Ацуши, Куникиду, Кеку и Дазая. Он нашел их в толпе. Чуя не был их частью и никогда ею не станет. Но теперь он хотел показать им, что такое команда. Хотел научить их быть теми, кем так и не стала команда PMG. — Добрый вечер! — начал Чуя, и микрофон неприятно заскрипел. Парень обхватил его рукой и чуть отодвинулся, стараясь найти правильный ракурс. — Меня зовут Накахара Чуя, и в этом году я официально стал тренером команды BSD. В первую очередь хочу поблагодарить за эту возможность вас, уважаемые родители и спонсоры, за оказанную мне честь. Фразы были дежурными, стандартными, подходящими для случая. Чуя сделал небольшую паузу, дав зрителям возможность поаплодировать и как бы тоже выразить ответную благодарность. — Как некоторые из вас знают, я уже много лет нахожусь в киберспорте и за моей спиной уже стоит кубок победителя мирового турнира. По залу вновь разнесся гул аплодисментов. — И перед тем, как огласить результаты, мне бы хотелось немного ввести в курс дела тех, кто, возможно, плохо знаком с данной дисциплиной, — Чуя горделиво посмотрел на Дазая, что стоял чуть поодаль от сцены, — как и в любом спорте, меня интересуют достижения. Кубок, за который мы боремся каждый год — это истинная награда, что дается только лучшим из лучших. Это награда, которая становится главным атрибутом спортсмена, сумевшего доказать свою значимость. Сумевшего доказать, что он достоин. Дазаю давно пора было понять, что Чуя не настолько идиот, насколько Осаму себе вообразил. Да, пусть он многого не умеет и о многом не знает. Его навыки в некоторых вещах оставляют желать лучшего, а что-то банальное дается ему с трудом. Но несмотря на это, он все равно стоит выше. Он все равно лучше и добился большего. Он смог достигнуть той цели, которую Дазай лишь недавно себе поставил. И это он должен быть благодарен тому, что Чуя оказал ему услугу, согласившись тренировать команду. И сколько бы Осаму не ворчал или не манипулировал, этого факта ему изменить не удастся. Зал молчал, слушая. Чуя лишь горделиво улыбнулся своему игроку, пока не перевел взгляд на Куникиду, что стоял со своей матерью у винного стола. — Как и в любом спорте, мы тренируемся, настраиваем дисциплину, усердно учимся и анализируем соперников, — Куникида тоже поймал его взгляд, — и я, как человек, за плечами которого стоит этот опыт, с уверенностью могу заявить, что несмотря на рутину, мы все учимся прогибаться под условия той или иной игры. Спортсмен — это стержень, что способен изгибаться и подстраиваться под ситуацию. Это не только холодный расчет. Это умение действовать спонтанно и импровизированно, хорошо соображая в моменте. — Иногда мы умеем все и сразу, а иногда нам надо учиться, — эти слова Чуя уже обратил к Ацуши, который стоял рядом с Одой, — не каждый из нас имеет талант, но это далеко не повод отчаиваться. Это значит лишь то, что тренироваться надо усерднее, а учиться — дольше. Но именно такой игрок, который не рассчитывает на свои внутренние импульсы, может добиться куда больших успехов, чем тот, кому просто повезло от рождения. Чуя на секунду замолчал, проверяя, понял ли Ацуши, к кому были обращены слова. И Накаджима еле заметно кивнул, а уголки его губ слегка приподнялись. — Говорят, что игры — это агрессия, — теперь он смотрел на Акико, которая опять что-то, черт бы ее побрал, пила, — но это не так. Умение отстоять свои интересы, умение забирать то, что по праву принадлежит тебе, — это не агрессия. Это значит лишь то, что ты способен поставить на кон все и оправдать чужие ожидания. Это значит нести ответственность перед собой и своей командой. И что если ты рискуешь, то должен делать это красиво и с высоко поднятой головой. Мы не прячемся за чужими спинами. Мы со стойкостью принимаем свои ошибки и умеем их исправлять, — девушка слегка приподняла бокал и сделала глоток вина. — Я хочу сказать, что ваши дети не просто играют. Они ставят перед собой цели и достигают их, — и, наконец, Кека. — Каждый день они трудятся в поте лица во имя своей мечты. Они становятся сильными, командными игроками с набором тех навыков, которым не обучат в университете на факультете экономики и юриспруденции. Ну или куда вы там хотели их отдать? По залу пронеслись негромкие смешки. — Именно вы позволили своим детям выбрать эту отрасль, возможно, решив, что это скоро пройдет, что это всего лишь временное увлечение. Кто-то отнесся к этому серьезнее, а другие просто имеют более широкие взгляды на вещи. Но я скажу сразу. Это не пройдет. Это тяжелый и долгий путь, который ваши дети преодолеют вместе со мной. И к концу этого года я докажу каждому из вас, что их усилия не были напрасными. Аплодисменты, как подтверждение, что он все говорит правильно, вновь зазвучали в ушах. Даже Дазай, не скрывая одобрения, хлопал в такт собравшийся толпе. — А теперь пора узнать результаты уже проделанной работы. В моих руках, — Чуя приподнял конверт, — ответ от организаторов турнира. Тут сказано, сможет ли команда BSD попасть на сцену в этом году. Чуя принялся медленно открывать конверт. Он совершенно не спешил, стараясь сохранить интригу, которая тут же зарядила атмосферу в зале, заставив всех замолчать. И, когда конверт был вскрыт, Чуя приоткрыл рот, молча подняв глаза на зал. — Вы-ы… — промямлил он, вновь опуская глаза на конверт, — этого не может быть… Голос тренера дрожал, и теперь зал смотрел на него с недоумением. — Простите меня, — уже тихо произнес Чуя в микрофон, опуская голову. И резко поднял ее, возвращая лицу дерзкую, довольную ухмылку, — простите меня, но теперь вам предстоит хорошо поработать, чтобы оправдать возложенные на вас как родителями, так и Фукудзавой-саном, ожидания. Чуя повернул бумагу лицевой стороной к гостям, где на белом листе было черными буквами выведено «ВЫ ПРОШЛИ». Зал вновь зашумел. Все родители теперь обращались к своим детям. Чуя сделал недолгую паузу, чтобы дать им возможность поздравить своих спиногрызов. И когда шум более-менее утих, парень вновь вернулся к микрофону. — Чуть не забыл. Ребята. Игроки BSD. Сегодня утром ко мне подошла Кёка Изуми и сказала, что хочет вам кое-что сказать. Так что, Кека, прошу. Выходи на сцену, — девушка кивнула ему, когда Чуя поймал ее глазами.

***

Когда Чуя спустился со сцены, он неожиданно столкнулся с людьми, что, подходя, протягивали ему руку или кланялись. Кто-то стучал ему по спине и говорил «хорошая работа», кто-то говорил, что он молодец и что его речь была действительно хороша. Он лишь краем глаза наблюдал, как Кека просит у отца разрешение выйти на сцену и как под натиском чужих глаз он был вынужден пустить ее. И, когда девушка неспеша поднималась на сцену, Чуя занял место рядом с Дазаем, который стоял рядом со своими родителями и Ацуши. — Ну что, думал, я могу только орать? — спросил Чуя, смотря прямо перед собой. — Скорее, я думал, ты способен только истерить, — так же не поворачивая головы и с легкой улыбкой на губах ответил Осаму, — но не радуйся раньше времени, — он кивнул головой, когда Кека подошла к микрофону. И вправду. — Д-добрый вечер, — зажимисто поздоровавшись, девушка забегала глазами по залу. Чуя понял, что ее взгляд остановился на отце, и парню пришлось слышимо закашлять, привлекая внимание девушки к себе. Взгляд дрогнул и теперь остановился на Чуе. — Изначально я не планировала оставаться в команде на турнир, — зал зашушукался, — мы с моим отцом приняли решение, что в этом году я буду поступать в университет и поэтому времени на игры у меня не будет. Мы решили, что мое будущее должно быть стабильным и я должна получить высшее образование. И я согласна с ним, — взгляд Кеки вновь вернулся к отцу и теперь Чуя закашлял еще громче. — Может, тебе обратиться к врачу? — поинтересовался Дазай. — Заткнись, придурок, — где-то за спиной Чуи усмехнулся один отец. — Была, — продолжила Кека, заставив Накахару лишь на секунду дрогнуть скулами. — Я была в этом уверена до сегодняшнего вечера. Поэтому, отец. Прости меня, и прошу понять. Стабильность важна, но я хочу быть счастливой и жить ради того, что дорого мне. На этих словах Чуя посмотрел за плечо и сумел найти глазами отца Кеки, который строго, почти сердито смотрел на него. У Чуи приподнялась рука, и он уже хотел показать старику средний палец, но Дазай, будто прочитав его мысли, одернул. Пришлось лишь слегка высунуть язык и прикрыть глаз, все же заставив мужика уже сделать несколько шагов в его сторону. Но мачеха Кеки схватила мужа за руку и вернула на место, из-за его спины подмигивая Чуе и что-то говоря одними лишь губами. Кажется, она сказала что-то вроде: «ты молодец, дорогуша». — …Он сказал, что моя команда — это тоже моя семья… — семья? Чуя плохо слышал, о чем говорила девушка, из-за оказанного ее отцу внимания. Но эта фраза ударила в голове током. Ты действительно так сказал? Вот умора. В голове пронеслись мысли, сказанные не его голосом. Разве этому я тебя учил? Разве благодаря играм в семью ты взял кубок? В горле повис ком. А, Чуя? Чуя? — Чуя? — на его плечо упала чужая рука. — Отвали, — резко скинув с себя руку, парень столкнулся глазами с Дазаем, что даже опешил от неожиданности, когда его столь грубо оттолкнули. Боже. Какого хрена? — Мне надо выйти, — зал вновь зааплодировал, но Чуя уже не знал чему. Он заметил Кеку, которая уже спускалась со сцены, и, бросив вялый кивок в знак одобрения, он поспешил покинуть зал. Благо, что воодушевленное настроение и переключенное на девушку внимание гостей дали ему выйти и остаться практически незамеченным. Ведущий вернулся к микрофону, объявляя свободную часть вечера, которую можно посвятить танцам и еде. Но на фуршет он идти уже не хотел, хоть в животе и предательски заурчало.

***

Когда Чуя поспешно покинул стены дома, слова брата все еще звучали где-то над ухом. Парень почесал затылок и помотал головой, стараясь отогнать навязчивый голос, однако тот, в свою очередь, замолкать не хотел, рождая целый ряд воспоминаний. Ты забыл, чему я учил тебя? Интересуется Поль, смотря строго. Я ведь всегда желал тебе только добра. Ты знаешь это? А Чуя еще ребенок. Ему лет четырнадцать, и приходится высоко задирать голову, чтобы разговаривать с братом. Он уважает его, хочет быть таким же, когда повзрослеет, и поэтому внемлит каждому слову. Брат всегда прав. Разве нет? Он ведь столько добился в ремесле, где Чуя только ученик. Он не может ошибаться. Но Чуя, еще не потеряв мальчишечьего азарта, говорит что-то поперек его слов. Он говорит, что ему нравится его команда и что он мечтает выйти на сцену вместе с ними. Говорит, что мечтает взять кубок вместе с этими людьми. И за эти слова он получает затрещину. Поль говорит, что самое главное — это победа. И что совершенно не важно, кто будет в этот момент стоять рядом с тобой на сцене. Говорит, что вся эта игра в друзей и уж тем более в семью, — детская выдумка. Он дополняет, что во взрослой жизни это не прокатит и что если ты сам не научишься использовать людей, то однажды они начнут использовать тебя. Чую раздражают его слова. Они наполнены таким пренебрежением в сторону дорогих ему людей, что руки сжимаются в кулаки. Но Верлен даже не думает останавливаться или жалеть его. Слова этого человека жестоки. Я единственный, кто действительно любит тебя, Чуя. Я и есть твоя семья. — В гробу я видал такую любовь! — Чуя уже вышел на задний двор, когда воспоминания начали рассеиваться в освежающих, теплых сумерках. Оказывается, что позади здания расположен красивый, ухоженный парк с длинным прудом, что разрезает его на две половины. По одну сторону расположился сад, а по вторую — места для отдыха со скамейками и извилистыми мелкими тропами. Спрятав руки в карманы брюк, парень поднял глаза к потемневшему небу. Мелкие фонарики зажглись, бережно обрамляя светом августовские цветы. Тут было красиво и спокойно. Было. — Эй, Чуя! — пока позади не послышался голос. Чуя повернулся полубоком в сторону человека, что своей обыденной, хоть на этот раз и спешащей походкой, двигался в его сторону. — А, это ты, — произнес он разочарованно, — Дазай. — Не рад меня видеть? — В точку, — ответил Чуя, когда Осаму поравнялся с ним. Тренер даже брови нахмурил, решив хоть как-то донести до своего игрока мысль, что он действительно хочет побыть один. Однако этот жест Дазай встретил с привычной иронией. — Опять зубки показываешь? — поинтересовался Дазай в ответ, когда сделал несколько шагов вперед. И по инерции Чуя тоже двинулся с места, решив, что, возможно, Дазай и впрямь сможет развеять всю эту чертову апатию, что грузом лежала на сердце. — Хрен с тобой, — отмахнулся тренер, — как там Кека? Ее отец ничего не говорил? — Думаю, с ней все будет в порядке. Когда я шел за тобой, они уже с Фукудзавой о чем-то разговаривали. Дальше он справится сам. — Понятно, — ну хоть одной бедой меньше, — вовремя ее батя твоим предкам понадобился. — Да не был он им нужен. Пришлось импровизировать. — Ну ты и черт. Последующие несколько минут парни шли в тишине. У Чуи, как бы он ни пытался, абстрагироваться не получалось. Его голова была пуста, но накатывающее раздражение не давало отпустить ситуацию полностью, оставив внутри лишь болото из смеси неконтролируемых эмоций. Его злило, что Осаму сейчас рядом. Злило то, как и что он говорил. И ведь на этот раз это даже не вина Осаму. В действительности Чую раздражал совсем не он. Парень хотел похвалить себя за то, что все сделал как надо. Он понимал, насколько много работы проделал и какой он, мать твою, Верлен, молодец. Но ты ведь так не считаешь, верно, братец? Дазай что-то говорил, однако Чуя, смотря куда-то себе под ноги, уже не особо слушал его. И отреагировал парень лишь тогда, когда до слуха донеслась одна единственная фраза… — …ты молодец… — сказал Дазай между прочим. И на этих словах Накахара остановился. — Мне твоя похвала, Осаму, — нарочито назвав собеседника по имени, Чуя поднял тяжелый взгляд на него же. Дазай тоже остановился в полуобороте так же посмотрев на Чую, — нахер не сдалась. Чуя плохо понимал, зачем это говорит. Несмотря на то, что перед ним сейчас стоял Дазай, воображение прочно вырисовывало в нем брата. Чем-то они с Дазаем похожи. Может, именно поэтому Осаму так бесит и одновременно с этим притягивает к себе. Чуя делает несколько шагов вперед, когда Дазай, чуть склонив голову на бок смотрит озадаченно. — Ты чего взбесился-то? — а ведь он мог сюда не приходить, чтобы еще сильнее не драконить своего тренера. Но он пришел, чертов идиот, став тем самым звеном, которое окончательно похоронило попытки Чуи держать себя в руках. — Ты слишком много берешь на себя, Осаму, — он все еще двигался в сторону парня, заставив того отступить на несколько шагов назад, пока его спина не столкнулась с чем-то твердым. На его пути встало одно из деревьев, коими хаотично был усыпан почти весь парк, — скажи, ты помнишь, что я сказал в самом начале своей речи? — Выебывался своими достижениями? — с косой улыбкой поинтересовался Дазай, будто специально вызывая в Чуи еще больше желания проломить ему голову. — Не совсем, — и первый вулкан был взорван, — ты же умеешь читать между строк, правда ведь? Но если вдруг ты что-то упустил, то я поясню… Теперь оба парня стояли совсем близко друг к другу. И пока у Дазая не было возможности отстраниться, Чуя стоял уже впритык к нему сверля парня синими, бликующими в темени глазами. — Запомни, Осаму, — брови тренера поползли к переносице, — теперь ты являешься тем, кто будет заглядывать ко мне в рот в надежде услышать похвалу. И именно ты будешь слушаться меня и, мать твою, внимать каждому слову. Совсем недолго взгляд Дазая выражал удивление. Но не прошло и нескольких секунд, прежде чем его лицо расслабилось, и хитрый, дерзкий взгляд вцепился в Чую. — А ты случайно не забыл, с кем разговариваешь? — поинтересовался он не своим голосом. Этот взгляд когда-то пугал Чую. Он видел его всего два раза, и в обоих случаях он заставлял его отступить. Однако теперь, когда чаша этого ангельского терпения наполнилась, злобные гляделки уже не оказывали никакого эффекта. — Не забыл, — процедил парень сквозь зубы, сам не заметив, как потянулся ближе к чужому лицу. И этот жест спровоцировал очень уж резкую смену настроения. В голове вновь пронеслась навязчивая мысль о том, насколько же красиво лицо этого ублюдка, — я разговариваю со своим игроком. Но голос у Чуи даже не дрогнул. Он хотел донести до Дазая мысль, что теперь главный тут он. Он не хотел бороться за это место, вырывая его из чужой пасти. Он хотел, чтобы Осаму отступил сам. Если ему на это вообще хватит мозгов. — Чуя, Чуя, Чуя, — но тот лишь улыбнулся ему, в знак протеста завертев головой в обе стороны, — неужели до тебя не доходит, что я последний, кому тебе надо что-то доказывать? — Да, точно, — в этом весь Дазай, — тебе же плевать. От собственных слов стало грустно. Он ведь в очередной раз доказывает что-то тому, кто его ни во что не ставит. В очередной раз решает, что чье-то мнение имеет достаточный вес для того, чтобы он пытался переубеждать. Загоняется из-за слов человека, который никогда не поймет всей жестокости своих слов. Таким всегда был Поль. Такой всегда была Кое. И таким человеком является Дазай. Чуя опускает голову, уже не в силах бороться с гребаным похуизмом, что пропитал всех этих чертовых людей насквозь. Почему ему вообще важно что-то вбивать в эти чертовы головы? Ведь всем им что-то надо от Чуи. И сколько бы брат его не учил, он всегда был слишком ведомым. И до сих пор он ведется на чужие манипуляции. И ведь он даже не против, но неужели это все не может идти рука об руку с банальным человеческим уважением? Уроды. — Ты ошибаешься, — но Дазай вступил резко. И то ли дело в том, что Чуя будто по щелчку замолчал, то ли его глаза уже чуть ли не были на мокром месте, Осаму осторожно, почти невесомо коснулся его подбородка, приподнимая чужое лицо. Накахара не хотел сейчас смотреть в его глаза, сталкиваться с этим удушающим пренебрежением. Однако, когда их взгляды встретились, тренер увидел в них что-то нечитаемо другое. — Ты ведь совершенно ничего не знаешь. — Так расскажи мне, — пальцы Дазая оказались холодными. И сначала Чуя решил, что ему показалось, однако совсем скоро отчетливо ощутил, как чужая ладонь метнулась к его щеке, осторожно коснувшись кожи. — Нет, — а на губах Дазая теперь играла почти ласковая улыбка. Его голос вдруг стал таким спокойным и тихим. — Однако кое-что я тебе проясню. Только слушай внимательно, повторять я не стану. Если честно, то задача слушать была совсем уж непростой. Потому что разум сильно мутнел в чужих руках и глазах. Чуя, конечно, уже и сам мог ответить на вопрос, что с ним, черт возьми, происходит. Почему он испытывает давящую тяжесть, стоит этому парню просто взглянуть на него. — Я действительно считаю, что ты многого добился. И мне нравится наблюдать за тобой. Ты такой импульсивный и неугомонный, что даже для меня каждое твое действие или решение — сюрприз. Ты такой разный и непокорный, Чуя. Меня действительно будто тянет к тебе. Чуя готов поклясться, что лицо Дазая теперь находится совсем близко. Он уже губами ощущает чужое теплое дыхание. В горле моментально пересыхает. — Одновременно с этим ты вызываешь во мне раздражение, которое еще не вызывал во мне ни один человек. Да, точно. Чуя понимает, о чем говорит Дазай. Он ведь и сам испытывает что-то подобное. — Ты можешь положиться на меня, Чуя. Но по поводу того, кто перед кем должен пресмыкаться, — вопрос открытый. Он говорил о таких странных вещах таким сладким и манящим голосом, что даже сердце пропускало удары. Дазай тоже это ощущает, Чуя был уверен. И когда Осаму замолчал, парню ничего не оставалось, кроме как через усмешку выпустить накопившийся в легких воздух. Но даже сейчас, в своем нестабильном состоянии, он не хотел оставаться у Дазая в долгу. Чуя прекрасно понимал, чего этот парень добивается. Играет с ним, будоражит сознание. Их губы так близки, что дернись хоть один — и они сойдутся в поцелуе. Это приятное ощущение, будто что-то, чего ты сейчас желаешь, находится столь близко, но будто если ты пересечешь черту и возьмешь это, то обязательно проиграешь. И тут, как ни крути, но Чуя был менее падок на свои внутренние позывы. Он всегда отказывал себе в подобных утехах и даже сейчас, когда сердце запустилось заново, со скоростью отстреливая удары, парень лишь склонил голову, будто и впрямь готовый впиться в чужие губы. — В таком случае еще посмотрим кто кого, Дазай, — шепотом произнес он, а после опустил ладонь на чужую руку и повседневным жестом смахнул ее со своего лица. Манящее напряжение хоть немного, но отступило. Никакой неловкости или смятения не проявилось. Они оба понимали, что только что произошло, но сейчас Чуе было впадлу корить себя за это. Хоть и неприятную мысль о том, что у него почти встал на своего же игрока, в сознание пропустил. — Успокоился? — поинтересовался Дазай, когда Чуя отвернулся от него и неспешным шагом двинулся обратно к дому. Свет в окнах стал тусклым, у них еще есть несколько часов, чтобы провести их вместе с гостями. — С чего ты взял? Дазай так же пошел следом за ним, вернув своему голосу привычные нотки идиотизма: — Ты больше не называешь меня по имени. — Ты можешь хоть раз свою помойку закрыть? Они продолжали идти неспеша, будто невольно стараясь растянуть то время, что могут провести наедине друг с другом. Чуе многое предстоит обдумать. И желательно придумать план, как сделать так, чтобы подобное больше не повторялось. А пока можно понадеяться на то, что Дазай где-то напился и натурал в нем дал сбой. — Кстати, Чуя, ты не думал отрастить волосы? — Да с хрена ли? — Мне кажется, что тебе бы пошло. — Если это говоришь ты, то я лучше себе голову обрею. — Нельзя! — Что нельзя-то? Буду делать так, как сам захочу… Их голоса отдалялись, вновь погружая задний двор в такую привычную тишину. Лишь удаляющиеся голоса еще доносились до пустоты, пока не стихли совсем.