Назову звезду твоим именем

      Сегодня было намного жарче, чем вчера, позавчера и даже неделю назад. А если быть точнее, то было адски жарко. Кажется, даже деревья держатся изо всех сил, чтобы листва не засохла. И если Яну обрадовала эта погода, то меня не особо, ведь я вообще не собиралась купаться сегодня, в отличии от неё. Меня устроит просто тихо-мирно отсидеться на лавочке где-нибудь возле дерева.       Кстати о Яне. Сейчас она вместе с Данилом бодро идёт вниз по склону, а я медленно плетусь вслед за ними. Они что-то бурно обсуждают, но я не особо вникаю в суть разговора, хотя они периодически оборачиваться на меня и спрашивают. А в моей голове о сих пор крутится вопрос: «на что я вообще подписалась?»       По всей видимости, они нашли общий язык. Иначе как можно объяснить тот факт, что утром Яна угрожала мне Кузнецовым, и это, как оказалось, были не пустые слова, ведь Данил был настроен на самом деле насильно тащить меня туда. Ну и ещё они сейчас разговаривают так, будто знакомы вечность. Аж заревновать хочется. Вот только кого и к кому — тот ещё вопрос.       — Ты там вообще идёшь? — спрашивает меня Яна, останавливаясь на месте.       — Иду я, иду.       Вообще не понимаю смысла тащить меня туда. С Глебом я особо не общаюсь, как, в целом-то, и с остальными, кто там будет. А по словам Яны там будут все. Я такой а-ля социофоб. Не люблю людей, особенно когда их много в одном месте. Бесят.       Вот они бы пошли, а я дома бы отсиделась, и так неплохо живётся. Ну разве что я могу быть нужна, чтобы оттащить Яну домой, если она напьётся. И Кузнецова, чисто для душевного спокойствия, а то заляжет в кустах, мало ли.       Я ускоряю шаг и теперь мы доходим намного быстрее до берега реки. Возле деревьев стоят столы с едой и алкоголем и я уже подыскиваю себе место где-нибудь в углу и желательно поближе к туалету. Не так далеко стоят два мангала, на которых жарится шашлык, а их «охраняют» двое чьих-то отцом, которые во всю уже пьют пиво. Ну суббота же, в конце концов.       Людей уже много, но я сомневаюсь, что ещё не подойдет кто-нибудь. Музыка играет, кажется, на всю деревню и немного давит на мозг, но привыкнуть можно.       А тень, как назло, не спасает от жары. Хотя чего я вообще могла ожидать? На улице сорок градусов, понятное дело тень ни капли не поможет. И я начинаю жалеть, что не надела под одежду купальник, как это сделала Яна, ведь так могла бы искупаться. А меня ещё мама предупреждала! Нет, блин, нужно по-своему сделать.       — Вы как хотите, а я пойду окунусь. Иначе точно сдохну от жары в ближайшие минут десять, — сказала Яна и ушла в сторону небольшого мостика, с которого обычно нормальные люди рыбачат, а все остальные прыгают в воду.       Мы с Кузнецовым смотрим друг на друга и просто пожимаем плечами, оставаясь на месте. Если быть честной, то всё сегодняшнее утро я старательно избегала абсолютно любого зрительного контакта с Данилом, ведь казалось, что я просто сгорю изнутри. Поэтому лучше было и молчать, и не смотреть на него.       В толпе я вижу Глеба из-за которого, собственно, всё и было организовано. По всей видимости он идёт прямо к нам. Выглядит он так, будто потрёпан жизнью, причём не один раз, но тем не менее идёт бодро и улыбается, опустив руки в карманы шорт.       — Приветствую, — здоровается Глеб, подходя к нам, — Не думал, что ты придёшь. Матвей передавал «привет», — обращается он ко мне, в ответ на что я едва улыбаюсь и киваю, — А тебя я не помню, — это уже было Кузнецову.       И, неожиданно для меня, Данил кладёт руку мне на плечи и резко и крепко прижимает к себе, полностью лишая меня возможности двигаться и, кажется, дышать. И как быть? Я задыхаться пока не планировала.       Я почувствовала, что щёки в момент вспыхнули, и мне повезло, что ни Данил, ни Глеб не смотрели на меня в этот момент. В голове закрутились вопросы и обобщающим был: «что Кузнецов опять придумал?»       — А я Данил, парень Алёны. Ты скорее всего не помнишь, но я жил здесь до семи лет, а потом с матерью переехал в Москву, — и протягивает свободную руку.       Какого хрена вообще происходит? Нет, может быть где-то в глубине души я и не против, но не так быстро же! И вообще зачем этот цирк нужен? Нельзя сказать так, как есть, что ли?       Глеб посмотрел сначала на Кузнецова, а потом и на меня странным и непонятным взглядом, и мне стало казаться, что даже на моём лице было написано, что я впервые слышу об этом.       Дышать всё ещё было тяжело, и я поёрзала плечами, в надежде, что Данил хотя бы немного ослабит хватку. Но попытки облегчить свою участь оказались тщетными. Ощущение, будто он окаменел и теперь он вообще не может двигаться.       — Нет, не помню, — Глеб улыбнулся уголками губ, — Надолго? Или навсегда?       — Нет, скоро уезжаю обратно, — ладно, не окаменел, но хватка всё такая же крепкая. Ну что за человек?       — Понятно, — Глеб обратно суёт руки в карманы и снова смотрит на меня, — Ну, увидимся ещё, — и, развернувшись на пятках кроссовок, пошёл обратно в толпу.       Наконец Кузнецов ослабил хватку на моих плечах ровно настолько, чтобы я могла дышать, но не отпустил. Что ему ещё надо? Я вообще-то за всё это время уже успела присмотреть себе вполне спокойное и укромное место возле ствола дерева, где меня по идее никто не должен трогать.       Но у Кузнецова, по всей видимости, имелся свой план, иначе бы он сейчас меня отпустил, а не повёл куда-то. Но теперь его рука лежала не на моих плечах, а на талии, что вызвало внутри меня разряд электричества и в груди засело странное чувство в виде кома.       — Куда ты ведёшь меня? — с трудом спросила я, ведь теперь тяжело было дышать совсем по иной причине.       Я почувствовала, как он сжал пальцами ткань моей футболки, будто боялся, что я куда-нибудь сейчас уйду. Как будто у меня есть выбор, честное слово. И именно из-за его отсутствия я покорно иду с Кузнецовым.       — Как куда? В кусты. Доказывать, что мы вместе, — и рассмеялся. Да, он определённо дебил.       — Ты извращенец! Ещё один подобный намёк — и я тебе врежу.       В ответ Кузнецов только рассмеялся и сильнее прижал меня к себе. Только сейчас я заметила, что он ведёт меня к небольшому пляжу, где было примерно столько же людей, как и возле столов. И зачем? Данил же прекрасно знал, что купаться я сегодня не собираюсь.       — Что за цирк ты вообще устроил? — спрашиваю и останавливаюсь на своеобразной границе между голой землёй и травой. Кузнецов тоже встал на месте и запустил руки в карманы шорт, наконец отпустив меня, — Зачем соврал, что ты мой парень? Какой в этом смысл?       — Не знаю, — он пожал плечами, усмехнулся и уже наполовину достал из кармана пачку сигарет с зажигалкой, но убрал их обратно, — Просто захотелось. Само вырвалось. А ты против?       — Может и против, — ответила я, но по его лицу было видно, что он ни капли не поверил моим словам.       Наконец подул ветерок и я, на удивление, почувствовала себя неуютно без руки Данила на своих плечах или талии, как бы стыдно это не было признавать. Да и в целом без него самого, пусть он и стоял всего в метре от меня. Я определённо схожу с ума, по-другому объяснить подобное не получается.       Складываю руки на груди и обхватываю ладонями предплечья. Ветер перестаёт дуть, но противное и тяготящее чувство никуда не уходит, из-за которого появляется желание всё-таки сказать, что возможно была бы и не против. Ну а кто знает, что было бы тогда?       Но тем не менее я продолжаю молча стоять и наблюдать за людьми. Если честно, то я начинаю жалеть ещё больше о том, что не надела купальник и не только для того, чтобы хотя бы чуточку охладиться. Возможно ничего не изменилось за этот год, пока Матвея не было, и можно было бы просто повеселиться. Вообще стала часто замечать, что с уходом брата в армию привычные вещи стали далёкими, будто происходили не два года назад, а целый век.       — Итак, зачем ты меня сюда привёл? — спрашиваю я, обращая на себя внимание Кузнецова, который до этого минуты три тупо пялился в одну точку.       — А зачем, по-твоему, люди приходят на пляжи?       А затем произошло то, чего я, если честно, вообще не ожидала.       В один момент Кузнецов преодолел это расстояние в один метр и теперь оба его руки легли мне на талию. В моей голове всего на мгновение промелькнула мысль, что он собирается меня поцеловать. Хотя с какой это радости? Но вместо этого он крепко обхватил меня и резко без предупреждения закинул меня себе на плечо. И только тогда я поняла, что вообще происходит.       — Ты! Скотина московская! Живо отпусти меня! — кричала я, кажется, на всю деревню и пару раз ударила Данила по спине, стараясь приложить всю свою силу.       Но он не послушал меня и продолжил бежать, но теперь уже по старому мостику. Ну конечно, это же Кузнецов! Как меня вообще могло угораздить влюбиться в него?       Стоп. Влюбиться? Возможно, чисто теоретически так и есть, но далеко не факт. И вообще у меня будет ещё время обдумать своё отношение к нему.       А потом я окунулась в воду с головой, всё ещё находясь в руках Кузнецова. Невольно я вспомнила, как буквально недавно мы оказались в подобной ситуации, разве что в тот раз это была случайность.       Данил вынырнул, а я вслед за ним, ведь он продолжал держать меня в руках. Разве что теперь мы были напротив друг друга. Кузнецов спокойно стоял на дне, но я уверена, что если бы он отпустил меня, то я пошла бы ко дну.       Волосы противно прилипли к лицу и я еле поборола желание поднять руку, чтобы убрать их. Верх футболки, который находился не в воде, будто стал моей второй кожей. Кое-где через ткань были видны участки кожи.       Сквозь волосы я взглянула на Кузнецова, который продолжал держать меня, и всё-таки приняла решение поднять руку и заправить мокрые пряди за ухо. Только сделав это я смогла увидеть, что прямо сейчас Данил улыбается и, по всей видимости, еле сдерживает смех. А что тут вообще может быть смешного?       — Зачем ты это сделал? — кажется уже второй раз за этот день спрашиваю я и внутри закрадывается мысль, что возможно и не последний.       — Захотелось, — и улыбка становится ещё шире.       Ну в самом деле, что за человек? У него что, смысл жизни жить по принципу «захотелось»? Если так, то я отказываюсь общаться с ним. Мало ли, кто его знает кроме него самого?       — Тем более у тебя на лице было написано, что ты готова умереть от жары. Так что жду своё «спасибо».       Я промолчала, а он рассмеялся. В голове засел вопрос: «а что, если каждый раз на моём лице написаны мои мысли?» Иначе откуда он мог узнать, когда принёс цветы, что я не против, чтобы он поцеловал меня? Может подобное происходит каждый раз и никто мне не говорит об этом?       — Не дождёшься. Теперь вся моя одежда мокрая, и из-за тебя, между прочим! — и он опять рассмеялся. Мне кажется, или у него слишком хорошее настроение сегодня?       — Ну значит походишь голой, в чём проблема? — кажется, моё обещание врезать ему прямо сейчас осуществиться.       Наконец он выпустил меня из своей хватки и, как и ожидалось, я чуть не пошла ко дну. Благо оно было близко. Прежде чем я ровно смогла стоять на ногах, мне пришлось сделать гребков семь. Не ожидала, что дно здесь уходит вглубь настолько быстро.       Практически сразу Кузнецов нагнал меня и снова по-хозяйски закинул руку мне на плечи, будто делал так тысячи раз и это дело привычное. Но в этот раз я не стала препятствовать, потому что подул ветер и впервые за долгое время я почувствовала реальный холод, а рука Данила была, к счастью, тёплой.       — Пошли, морковка, — бодро сказал он, а я поморщилась от этого прозвища. Им Кузнецов называл меня редко, но почти каждый раз я обращала на это внимание, — Нас ждут пиво и музыка.       — Я пить не буду, — сказала, как отрезала, и пошла вперёд, направляемая рукой Кузнецова.       — Ну тогда доведёшь меня до дома. И не оставь меня в каких-нибудь кустах! — правда будто мысли читал. Я улыбнулась и решила, что теперь очень хорошо подумаю и возможно в качестве мести всё-таки выкину его в какую-нибудь малину.

***

      — Ты — святая, — говорю я, натягивая поверх до сих мокрого спортивного топа лёгкую блузку Яны.       Моя одежда никак не высыхала, и Яна смиловалась и сказала, что стесняться ей нечего и она спокойно походит в купальнике. Ну в самом деле святая! Расцеловать готова, вот правда.       — Я знаю, — ответила она и рассмеялась. Сегодня у всех слишком хорошее настроение, я так понимаю?       Благо у нас практически идентичный размер одежды, иначе бы я не представляю, что бы делала. Ну ладно, возможно представляю. Ушла бы домой и засела в комнате до самого вечера. Ну это один из возможных вариантов, остальные находились в упорной разработке до тех пор, пока не пришла Яна и не предложила мне свою одежду.       С облегчением выдыхаю и поправляю блузку. Наконец пропало противное ощущение прилипшей к коже одежды, которое я безумно ненавижу и, если честно, вообще не знаю почему.       — Но теперь у меня есть одно условие, — сказала Яна, раздвигая ветки высоких кустов, за которыми я переодевалась. Как говорят, хочешь жить — умей вертеться, — Ты выпьешь со мной пару-тройку стаканов, так, чисто за компанию.       Затем она схватила меня за запястье и потянула вперёд, а я покорно пошла вслед за ней. Сопротивляться я не стала, выбора у меня особого не было. Я прекрасно знаю, что даже если бы не одежда, она бы точно нашла способ залить в меня эту самую пару-тройку стаканов.       Пью я мало. А если судить по моим знакомым, то вообще не пью. Но каждый раз, когда это случается, я напиваюсь, что называется, в хлам. Матвей говорил, что просто не умею контролировать количество, а я соглашалась, ведь так и было. Обычно я обещала себе, что больше чем три стакана не выпью, но это количество каждый раз умножалось в два или три раза. Поэтому я пришла к выводу, что лучше просто не пить, чем потом краснеть от рассказов Яны про то, что я творила.       Мы подходим к столу и Яна нажимает мне на плечо, будто бы говоря, чтобы я села. Ну и я, естественно, опустилась на скамейку. Яна мгновенно вытащила из стоки два пластиковых стакана и налила в них пива чуть выше выпирающей полоски. И если она сразу сделала большой глоток, то я смотрела, как с верха быстро сходила пенка, а пузырьки в жидкости медленно плыли вверх.       А потом я последовала вслед за ней. Сделала неожиданно большой глоток и горький вкус сразу же коснулся языка. Я поморщилась, но тем не менее проглотила, и смесь холода и прохлады прошла по горлу, проникая в организм.       Как я и ожидала, пара-тройка бокалов превратилось в четверку, и мне кажется, это далеко не конец, ведь сейчас только три часа дня. За это время я уже успела привыкнуть к горьковатому вкусу. Прошло всего ничего, выпила я немного, но разум уже был будто под полупрозрачной плёнкой, правда пока что её можно порвать.       Всё это время Яна мне что-то рассказывала, но я не особо вникала в суть, именно поэтому переспрашивала буквально всё. Да, я хреновая подруга, не спорю. Но, по всей видимости, это было не так уж и важно, раз она меня не встряхнула. Кажется, это было что-то про недавно вышедший сериал.       Яна толкнула на меня, и я инстинктивно подняла голову вверх. Она кивнула куда-то вперёд, и я сразу посмотрела туда. Оглядевшись, я увидела Кузнецова. Ну конечно, а кого я ещё могла увидеть? После речки я, как и хотела, тихо-мирно сидела в углу и ждала Яну, а он куда-то смыслся.       — А вы разве не встречаетесь? — спросила подруга, и только тогда я обратила внимание на стоящую рядом с ним девушку. Это была моя бывшая одноклассница, которая по неизвестной мне причине недолюбливала меня с класса четвертого. Честно, не знаю почему.       Она мягко улыбалась Кузнецову, держа в руках почти пустой стакан, а он, в свою очередь, усмехался и внимательно слушал её.       Что-то резкое больно ударило в грудь и разлилось по всему организму, неприятно покалывая. Я понимаю, что не должна чувствовать подобное, но не могу совладать со своими эмоциями, как бы не старалась.       — Нет, не встречаемся, — через силу ответила я и сжала в руке стаканчик до такой степени, что его содержимое вылилось мне на руку и на поверхность стола вокруг.       Когда пузырьки стали лопаться на коже, меня будто вывело из транса, и я взяла первую попавшуюся сухую салфетку, чтобы вытереть руку и стол. Когда я уже подняла голову обратно, то не увидела ни Кузнецова, ни ту самую бывшую одноклассницу и боль с новой силой врезалась в меня.       — А жаль, из вас бы вышла неплохая пара, как по мне, — вздохнула Яна, помогая мне вытереть разлитое пиво, — Налить тебе ещё? — и, противореча здравому разуму, кивнула.       Мне нужно забыть. Просто забыть то, что я увидела только что, и неважно накручиваю я себя или нет. Возможно всё было в самом деле не так, как я себе вообразила, ведь я совершенно ничего не слышала.       Прошло ещё стакана четыре с того момента, как я согласилась, чтобы Яна взяла второй стакан и налила мне. Та полупрозрачная плёнка всё уплотнялась и уплотнялась, постепенно отделяя разум от мозга.       Неожиданно на моё плечо опустилась тяжёлая холодная рука, отчего я вздрогнула. Закралась мысль, что это пришёл Данил, какой бы странной она не была. Но нет, это был не он. За моей спиной стоял Дима Морозов. Мой бывший парень и человек, которого я предпочла бы вычеркнуть из своей памяти. От его вида всё внутри меня сдалось и появилась терпимая тупая боль.       — Пошли, поговорим, — тихо и хрипло сказал он таким тоном, будто бы заранее не давая мне права выбора.       Внутри меня всё кричало «нет, не надо», но я всё равно встала, перешагнула и поплелась вслед за ним. Спорить смысла не было.       Я не понимала, что ему вообще может быть от меня нужно. Мне казалось, что тогда, год назад, я прекрасно дала понять, что не хочу больше быть с ним, а других тем для разговора у нас не может быть.       Внезапно Дима остановился и развернулся ко мне. Его глаза забегали, внимательно изучая меня, будто я координально изменилась за тот месяц, который мы не виделись, да и за год в целом.       — Значит он, да? Не думал, что твой вкус настолько испортился, — на его губах появилась презрительная улыбка и желание уйти возросло в несколько десятков раз.       Значит теперь все думают, что я встречаюсь с Кузнецовым. А кому вообще какая разница?       — Ты совсем тупая, раз не понимаешь? — я промолчала, — Ты ему на хрен не нужна. Вот он уедет, и что дальше? Поскачешь галопом в Москву? А там его наверняка ждёт такая же наивная овечка, как и ты.       Сердце больно сжалось от понимания, что он прав. Несмотря на всё это, он прав. До этого внутри себя я грела надежду, что может всё как-нибудь вывернется, пусть и прекрасно понимала, что Кузнецов уедет. Но сейчас я понимаю, что всё это — просто мои глупые фантазии.       — Что ты хочешь от меня? — спросила я и, несмотря на нежелание, посмотрела прямо в его глаза.       — Возвращайся ко мне, Алён. В отличии от него, ты мне нужна, — и улыбнулся. Тупая боль ударила в мозг и я замотала головой. Нет, ни за что на свете. И неважно: нужна я Данилу или нет.       Я обняла себя руками и уставилась на траву под ногами. К глазам подступили слёзы, а к горлу противный ком.       — Какие-то проблемы? — слышу я знакомый голос и моё тело слегка расслабилось.       Это Кузнецов. И как бы я себя до этого не накрутила, я рада, что сейчас он стоит за моей спиной. Рада, что Данил рядом, и неважно: он случайно проходил или намеренно.       — Никаких проблем, да, Алён? — а я молчу, и даже не пойму почему. Или не хочу врать, или просто говорить. Но я уверена: одна проблема точно есть. И она сейчас стоит прямо напротив меня.       До боли в связках сжимаю пальцами рукав блузки и внутри себя искренне надеюсь, что несмотря на слова Димы Данил не уйдёт. И надежда возрастает, когда рука Кузнецова опускается на мои плечи в очередной раз за сегодняшний день и, кажется, я впервые настолько рада этому.       — Почему-то мне так не кажется. Что ты ей сказал? — его тон ледяной, но я не чувствую этого холода по отношению к себе, отчего становится намного легче, чем было пару минут назад.       — Всего лишь правду. Она же тебе в самом деле не нужна, я прав?       — Это не твоё дело.       — А по-моему очень даже моё. Именно ты мешаешь нашим отношениям, — я услышала усмешку в голосе Морозова и подняла голову именно в тот момент, когда он сделал шаг вперёд в нашу сторону. Дистанция резко сократилась и даже присутствие Кузнецова не смогло предотвратить то, что всё внутри меня сжалось с новой силой.       А потом меня кто-то схватил за запястье и потащил в сторону, откуда мы пришли, и даже рука Данила не помешала этому. Повернув голову, я увидела Яну, которая стремительно шла к столам, уводя меня. И я не знала: радоваться этому или нет.       Без лишних слов она усаживает меня на скамейку, старательно заслоняя весь обзор собой. Наклонившись, она взяла стакан и протянула мне, а я просто приняла его и сделала один большой глоток, который отразился горечью во рту.       Внутри меня бушевала куча чувств, и ни одно из них мне не было понятно до конца. Но ни одно из них не было положительным, в этом я уверена.       А потом я услышала громкую нецензурную брань и топот. В момент я подскочила, но Яна схватила меня за плечи и усадила обратно.       — Сиди. Они сами разберутся. Ты лучше мне скажи: что происходит? Что ему от тебя нужно было?       Я пожала плечами и отпила ещё один глоток. Не хотела отвечать, ведь я упорно вслушивалась в звуки впереди, но они почему-то казались глухими и ненастоящими. Когда я поняла, что это бесполезно, всё-таки сказала:       — Он… — я поставила стакан рядом и потёрла лицо руками, — Если кратко, то он хотел вернуть наши отношения.       — А если подробно?       Ответить я не успела. За спиной Яны будто из ниоткуда появился Кузнецов. Я облегчённо выдохнула, когда увидела, что в целом с ним всё в порядке, если не считать раны на нижней губе.       Яна, заметив его, сделала два шага вбок, а я, противореча остаткам здравого смысла, подошла к нему и просто обняла. Почему-то мне казалось, что он отстранится, но вместо этого его руки обвили мою талию и прижали к себе. Прямо сейчас мне всё это стало казаться безумно правильным и нужным.       Противное чувство из груди наконец пропало и оставило после себя лишь послевкусие, которое стало быстро проходить. Я пробежалась пальцами вверх-вниз по его шее и сильнее уткнулась в плечо.       — Спасибо, — тихо прошептала я и в ответ Данил легко погладил меня по спине, — Давай пойдём домой? Ты не против?       В ответ Кузнецов только кивнул, и я невольно улыбнулась. На замену тому неприятному чувство пришло новое: теплое и нежное.

***

      Я не помню как мы шли до дома. Помню только то, что мне было весело. А ещё то, что постоянно что-то рассказывала Кузнецову и чуть не упала в кусты малины. Видимо, алкоголь уже полностью завладел моим разумом.       Стоило мне только оказаться в своей комнате и я сразу упала на кровать. На удивление я устала, хотя порой появляются приливы сил, которые мне некуда девать. А Данил просто стоит в дверях, оперевшись о косяк, и ржёт. И что вообще может быть смешного?       Сажусь на кровати по-турецки и хлопаю по покрывалу пару раз, приглашая Кузнецова сесть, а он и не сопротивляется. И понятное дело. Как он вообще может отказать?       — А чем ты вообще в своей Москве занимался? — спросила я, внимательно рассматривая обои. Почему-то только сейчас я заметила, что на них есть небольшие крапинки, которые всего на тон темнее основного цвета.       — Учился.       Мой взгляд пробежался с обоев на полку над кроватью. Только сейчас заметила, что на её боку есть три царапины. Интересно, откуда они?       — А помимо?       — Это допрос?       Наконец я перевела взгляд обратно на Кузнецова и сейчас он улыбался. Я улыбнулась в ответ. Почему-то именно сейчас мне хотелось с ним разговаривать и разговаривать. И ещё, возможно, поцеловать. Я чувствовала некую благодарность за то, что он вступился за меня. Но мне кажется, что если бы этого не случилось бы, то желание сделать это не было бы меньше.       — Возможно, — я наклонилась чуть вперёд, будто бы плохо слышала его.       — Катался по пятницам на мотоцикле со знакомыми, — он тоже наклонился в ответ, не переставая улыбаться. Теперь наши лица разделяло совсем небольшое расстояние, но мне удалось подавить желание двинуться ещё ближе.       — Это как-то связано с тем, из-за чего ты приехал сюда? — вопрос вырвался сам собой, но явно не понравился Данилу, раз он отстранился. С моих губ слетел разочарованный вздох.       — Смотря с какой стороны, — ответил он отстранённо, явно давая понять, что не настроен говорить про это, — Ты устала, тебе лучше прилечь.       Я взглянула в окно. Только начинало смеркаться, а это значит, что если лягу прямо сейчас, то проснусь до наступления рассвета.       Затем потом перевела взгляд на Данила, который уже собирался встать. Мне не хочется, чтобы он уходил. Во всяком случае сейчас. Именно поэтому двигаюсь ближе, а потом и вовсе перебираюсь к нему на колени, в попытках удержать его на месте. А ещё потому что хочу.       Обвиваю руками его шею, потому что хочу. Пробегаюсь пальцами по затылку, быстро запуская их в мягкие темные волосы, потому что хочу. На самом деле я много чего хочу, но пока что у меня есть возможность контролировать все свои желания.       — Знаешь, а ты мне снился, — говорю я и снова улыбаюсь. Хочу, чтобы он знал о том, какие мучения мне доставляет. А ещё больше хочу, чтобы все те сны стали реальностью.       Опускаю руку и медленно указательным пальцем провожу вниз от шеи до ключицы. Легонько цепляю край уже высохшей футболки и двигаюсь дальше. В моих венах бурлит кровь и мне кажется, что ещё немного — и я взорвусь от избытка неожиданно приливших эмоций и чувств.       — И что было в твоём сне? — его голос стал хрипловатым. И именно из-за этого по венам пробегает разряд электричества, а по спине мурашки. Неосознанно я сильнее прижимаюсь к Данилу и двигаю левую руку на себя. Кожей ощущаю задатки щетины на скуле и глажу большим пальцем.       — Ну… — я делаю вид, будто думаю над тем, стоит ли говорить или нет. Но внутри я заю, что точно расскажу, — Сначала ты поцеловал меня, — касаюсь пальцем краешка нижней губы, всего слегка задев небольшую рану, — Потом посадил меня на подоконник. — брови Кузнецова взлетают вверх, а в глазах появляется огонёк, который я видела, кажется, лишь однажды, — Я проснулась.       Данил, кажется, разочарованно выдыхает и проводит ладонью по моим всё ещё влажным волосам.       — А ты хотел бы поцеловать меня также, как в моём сне? — тихо спросила я. Он колеблется всего пару секунд, а потом его тяжёлая ладонь опускается на мою талию и давит на себя.       — Да, хотел бы. Но не стану.       — Почему? — я опускаю свою руку и он тяжело вздыхает.       — Потому что ты пьяная и пожалеешь об этом завтра.       Но я прекрасно знала, что этого не случится. Именно поэтому преодолела всё оставшееся между нами расстояние и коснулась своими губами его.       Противореча своим словам, он сразу же ответил на поцелуй. Я почувствовала, что его рука медленно переместилась с талии на плечо и сильнее прижала к себе. Почувствовав себя ещё смелее, я провера кончиком языка по его нижней губе и почувствовала солоноватый вкус крови, смешанный с табаком. Это окончательно свело меня с ума.       Внизу живота скручивается тугой узел возбуждения и опускается ниже. Электричество снова и снова бежит по венам практически болью отдаваясь под кожей, требуя прикосновений Данила. Мозг окончательно отключается, отдавая контроль над телом и сознанием моим чувствам.       А потом я чувствую, как Данил меняет моё положение и моя спина касается покрывала кровати. Теперь его руки спокойно блуждают по моему телу и иногда случайно задирают блузку.       Мои губы уже болят от того, что Кузнецов их кусает, но я не могу остановиться. И не хочу. Я не хочу больше ничего, кроме него в данный момент.       А потом он отстраняется, и я разочарованно выдыхаю. Ну почему? Почему именно в этот момент и вообще зачем?       — Нет. Нет, — теперь он окончательно отстраняется и садится на кровати, запустив пальцы в волосы. Возбуждение перерастает в противный ком, который застревает в горле.       — Пожалуйста, не говори, что это была ошибка.       — Не говорю. Но сейчас нам лучше остановиться на этом, — я слышу, что он не хочет говорить эти слова.       Затем встаёт и направляется к выходу из комнаты. Мне правда хочется направиться вслед за ним, но я будто прикована к кровати и всё, что мне остаётся, это сидеть и смотреть как он уходит.       — Ты устала. Ложись отдыхать, — он уже хотел открыть дверь, но из меня внезапно вырвалось:       — Ты… не хочешь немного полежать со мной? Буквально пока я не засну. Пожалуйста.       Я понимаю, что просить это безумно глупо. Но вместе с тем и чувствую, что по-другому не засну. И, к моему удивлению, он кивает.       Данил снова проходит к кровати и жестом показывает, чтобы я встала, и когда я это делаю резким движением сдёргивает покрывало и кидает его на стул возле письменного стола.       — Я лягу скраю, — говорит Кузнецов, и я киваю.       Забираюсь на кровать и только тогда понимаю, насколько сильно устала, пусть ничего такого и не сделала сегодня. Переодеваться я не собираюсь. Лень и нет возможности играют в этом непосредственную роль. И даже тот факт, что это янина одежда, меня не особо смущает. Утром постираю, высушу, поглажу и вообще никто не скажет, что в ней спала.       Накрываюсь одеялом и Данил тут же ложится рядом. Одна его рука опускается на мою талию и снова крепко прижимает к себе, а другая ложится мне под голову.       — Спокойной ночи, — по инерции говорю я и мне всё равно, что сейчас далеко не ночь.       — Сладких снов, — шепчет мне на ухо Данил и я, окутанная его ароматом и будучи в его объятиях, быстро засыпаю.