Во́роны на плечах

— Лучшая книга о Гражданской войне, — на стол передо мной опустился том толщиной с ладонь. «Боевой клич свободы», — прочитала я, прежде чем поднять глаза на незнакомку. — Получила Пулитцер, между прочим. Чернявая и востроглазая девушка склонила голову набок, разглядывая меня с почти детской непосредственностью. Впрочем, почему почти, — на вид она была даже младше Беллы. То есть, младше меня. Я прокашлялась. — Эм-м… Спасибо? — Пожалуйста, — девушка устроилась на стуле напротив и облокотилась на стол, подперев подбородок ладонью. — Любишь историю? — Угу, — не говорить же, что это скорее необходимость. — Ты тоже? Она пожала плечами. — Не особенно. Скукотища, на мой взгляд. Она и правда не выглядела завсегдатаем библиотеки, но это как раз было нормально для подростка. — А это… — я взглядом указала на книгу, к которой ещё не успела притронуться. — Спросила у библиотекаря, — отмахнулась она, продолжая пялиться на меня в ожидании. — О. — Я моргнула. — Спасибо. — Ты уже говорила, — радостно напомнила она. Стараясь скрыть замешательство, я подтянула к себе книгу и пролистала пару страниц. Кажется, то, что нужно. Это был шестой том Оксфордской истории США, и я сделала заметку просмотреть остальные. Тогда можно будет с чистой совестью переходить к общественным наукам. Навскидку я не нашла противоречий в точных науках с тем… что помнила, но не мешало бы проверить. Девушка не отводила взгляда, в котором сквозило какое-то болезненное любопытство, но не пыталась продолжить разговор. Я улыбнулась, борясь с неловкостью. — Я Белла. — Мэри, — скривилась она и снова замолчала. Мысленно пожав плечами, я кивнула и углубилась в чтение, не желая смущать новую знакомую. Я помнила, как робела или говорила глупости, делая первые попытки завести друзей в институте, а ведь была даже на пару лет старше. Нужно достаточно отчаяться, чтобы знакомиться в библиотеке... Увлёкшись книгой, я и не заметила, как прошла пара часов. Откинувшись на спинку стула, я вздрогнула. Мэри продолжала сидеть напротив каменной статуей, сложив руки на груди. Теперь она выглядела разочарованной. — Всё в порядке? — спросила я. — Ага, наверное, — пробормотала она и тут же широко улыбнулась. — Прогуляемся? Я пожала плечами. Так и началась наша странная дружба. В первую встречу я приняла её за испанку, но нет, у неё были английские корни. И она терпеть не могла собственное имя. — Ну, скажи, что может быть банальнее, чем назвать дочь в честь самой известной Леди? — возмущённо пыхтела она, помогая дотащить стопку книг до нашего стола. — В нынешнем веке и вовсе звучит старомодно до неприличия! Я фыркнула. — Между прочим, Мари — моё второе имя. — Вот! — она сгрузила книги на стол и обвиняюще ткнула в меня пальцем. — Я не могу и шагу ступить без того, чтобы не напороться на Мэри, Мари, Марию, Мирьям, Марианну, Мэрайю, Марион, Мэй… — я замахала руками, пытаясь остановить поток её негодования. Она благоразумно понизила голос, села за стол и склонилась ко мне. — Только представь, даже Дисней обозвал подружку своего мышонка «Минни»! Минни, Белла! Я тихонько давилась смехом, надеясь, что нас не выгонят из библиотеки за нарушение порядка. Засиживаться тут до позднего вечера вошло в привычку, и даже Рене немного расслабилась, узнав, что я завела подругу. — Как думаешь, может, представляться Беатрис? Или Кэролайн? — Ты не сможешь изменить имя до совершеннолетия, а псевдоним будет выглядеть странно… — я попыталась отрезвить Мэри, но, заметив, как она насупилась, миролюбиво предложила: — Почему бы не использовать второе имя? Какое оно у тебя? Мэри надулась, как мышь на крупу. Такая живая и непринуждённая, она казалась почти неуместной среди унылых книжных стеллажей. — Агнес. — Я не сдержала смешка. Что может быть ещё старомоднее? Надеюсь, её родители не повернуты на религии. — Ой, даже не вздумай комментировать! Я подняла руки, сдаваясь. Почему-то с ней было легко; несмотря на эмоциональность, Мэри была очень отходчивой и приятной в общении. И она не знала Беллу, поэтому не было нужды следить за каждым словом, чтобы не вызвать лишних подозрений. Рене не пыталась поговорить по душам, за что я была благодарна, но было ясно, что у них с дочерью были доверительные отношения. Раньше. И нынешнее отчуждение её угнетало. Я вздохнула и принялась за стопку журналов. — Э-э-э… Ты уверена, что это то, что нужно? — Я посмотрела на обложку прошлогоднего «Семнадцать». Мэри с энтузиазмом закивала. — Ты хотела понять, чем живут современные подростки, — она подтолкнула ко мне ещё несколько. — Или думала, у Британники есть про это отдельный том? Я покачала головой и открыла верхний. Ещё одно достоинство Мэри — она принимала мои… своеобразные увлечения и изыскания как должное. И часами сидела рядом, то разглядывая меня, то скучающе листая книги. Я как-то пошутила, что мы могли бы подобрать ей книжки с картинками, на что она оскорблённо фыркнула, что, вообще-то, обладает фотографической памятью. И действительно, несколько произвольных проверок она выдержала с честью. Возможно, это было ещё одной причиной того, что мы так быстро сошлись, — несмотря на некоторую легкомысленность, с Мэри было гораздо интереснее общаться, чем с другими сверстниками. Во всяком случае, у меня не было ощущения, что я вожусь с капризным ребёнком. Однажды я вернулась домой раньше и порадовалась, что никого не было дома. Перехватив пару кусков домашней пиццы на кухне, я поднялась в комнату, надеясь избежать встречи с Рене, когда она вернётся из магазина. Но голос Рене раздался за дверью их с Филом спальни: — …говорит, что помочь может только покой, но мне больно смотреть, как она отдаляется… Понимаю, но если бы ты видела, как она изменилась… Мне иногда кажется, что она винит в случившемся меня, она и Чарли… Он тоже молчит, но я чувствую себя такой виноватой! Ах, разве я уехала бы, зная, что произойдёт? Конечно, Белла всегда была несколько неуклюжей, но если бы я была дома, может, ничего бы не случилось… — Послышались всхлипы, и я прошмыгнула к себе, вжав голову в плечи. Я искренне сочувствовала Рене, ведь ощущала то же пригибающее к земле чувство вины. Но что я могла сделать? Мне не под силу вернуть дочь, которую она знала, а от понимания, что даже будь это в моей власти, ничего бы не изменилось, хотелось провалиться под землю. Находиться с ней в одном доме становилось невыносимо. Поэтому, когда Чарли во время разговора предложил приехать к нему на лето, я едва не подпрыгнула от внезапного волнения. — Не знаю, пап, — медленно протянула я, тщательно контролируя тон. — Было бы здорово вернуться в Форкс, может, даже окончить там школу… я читала, что родные места могут помочь восстановить память. — Ну да, если не учитывать, что Белла покинула Форкс почти младенцем и едва ли сохранила много воспоминаний. Что было для меня особенным плюсом: Чарли почти не знал Беллу… — Но я боюсь оставлять маму… Наверное, она обидится, если я уеду… Чарли, судя по всему, даже не надеявшийся на моё согласие, с большим воодушевлением принялся за переговоры с Рене. Я ждала решения, затаив дыхание. — Обещай звонить хотя бы раз в неделю! — потребовала Мэри, когда перестала ворчать о ветрености некоторых «юных леди». — И изволь выглядеть пристыженной, бросая подругу одну в большом недружелюбном городе! Я прижалась к её острому плечику. — Боюсь, тебе придётся терпеть мои стенания гораздо чаще. И мне правда жаль, что я не могу остаться. То есть, могу, но… Мэри печально вздохнула, натянула на пальцы рукава тонкой кофты — она умудрялась мерзнуть в любую погоду — и пнула камешек с тротуара. Вечерние прогулки в Финиксе были самым приятным; мы гуляли до тех пор, пока на город не ложилась густая летняя ночь. Вряд ли удастся найти в Форксе кого-то, кто сможет заменить Мэри, но и жить с Рене было невмоготу. Благо мы могли переписываться и болтать по телефону. *** Форкс встретил меня влажным и тёплым утром, заспанный и безразличный. Чарли молчал большую часть дороги, но уже в доме, подняв вещи в комнату, прокашлялся, явно настроенный на разговор. Я послушно села на кровать, застеленную сиреневым покрывалом. Вкупе с голубыми стенами и пожелтевшими кружевными занавесками комната сильно напоминала детскую, но это не было столь важно. — Слушай, Беллс… — Чарли смотрел внимательно, но без той угнетающей смеси надежды, вины и тревоги, что выбивала меня из колеи в Рене. — Видит бог, я рад, что ты здесь. Но пообещай, что если тебе станет хуже или понадобится помощь, ты сразу скажешь об этом. Мы с тобой… Я не уверен, что вовремя замечу неладное, и хочу знать, что ты будешь здесь в безопасности… Я помедлила, разглядывая сцепленные на коленях руки. — Всё будет в порядке, папа. — Он прищурился, не услышав обещания, и я вздохнула. — Доктор обещал, что хуже не станет. И я смогу пережить это быстрее, если не буду постоянно думать… Потеря памяти не так болезненна, как напоминание о ней. — Поэтому ты сбежала от Рене? — Чарли сдвинул брови. — Воспоминания или вернутся, или нет. Но я не хочу прожить ещё год, или два, или десять, страдая, что этого не происходит. Мне правда жаль, что это ранит маму… — я извиняюще пожала плечами и замолчала. Чарли медленно кивнул и опустился рядом. — Ей будет легче, если ты будешь чаще ей звонить. — Я не собиралась вычёркивать её из жизни! — Я и правда не собиралась, писать и звонить было несложно, тем более что с поддержанием разговора она прекрасно справлялась сама. — И конечно ты будешь в курсе моей жизни. Я подросток, но не дура, и знаю, что дружить с шерифом очень выгодно. Чарли посмотрел на меня искоса и фыркнул. — Не надейся на поблажки, юная леди. — Он обнял меня за плечо и притянул к себе, но тут же отпустил, будто смутившись. — Как можно! — я невинно хлопнула глазами. На том и порешили. Я была готова к школе, но не к тому интересу, которое вызовет новенькая в крошечном городке. План остаться на периферии общественной жизни с треском провалился. Место ботаника-заучки было безнадёжно занято — Стив Фостер носил потрясные очки «минус десять», которые мне нечем было крыть, а Анжела Вебер была доброжелательной примерной девочкой, чья репутация выстраивалась годами. Фрика я играть не пыталась из уважения к Чарли, да и оценки мне нужны были приличные, поэтому остановилась на неприветливой зануде. Сработало не настолько эффективно, как я надеялась, но всё же отвадило Тайлера, одного из местных хулиганистых красавчиков. Дружелюбность Анжелы была непрошибаема, а я поразилась её уравновешенности и перестала выделываться — в итоге мы выстроили вполне комфортное общение. Джессика таскала меня по школе как новомодный аксессуар, попутно собирая досье, но пока удавалось сворачивать с личных тем на учебу, которая интересовала её в разы меньше. Был ещё Майк, которого не пугало ничего — он нашёл родственную душу, и искренне пытался облегчить адаптацию собрата-южанина в промозглом Форксе. — Я в полном порядке, — закатила я глаза, усаживаясь за свою парту на биологии. Майк остановился рядом и облокотился об неё бедром, наблюдая, как я достаю учебник и блокнот. — Это пока, — сочувственно пояснил он. — Всё начнётся позже, а к весне станет совсем худо. — Хэй, Майк, остынь, — возмутилась я и продолжила раньше, чем он успел перебить: — Буду запивать лосось молоком, закусывать сыром и выпишу эти тупые добавки, только отстань, будь другом. Между прочим, рак кожи гораздо опаснее дефицита витамина Д. Мистер Беннет встал, чтобы начать лекцию, и Майк отошёл к своему месту, кивнув напоследок Анжеле, устраивающейся рядом со мной. В столовой, в очереди за едой нас нагнала Джессика, чьи отношения с парнем из параллельного потока не пережили летних каникул, и теперь она раздражалась от каждой встречи. — Нет, вы только подумайте, он бегает за этой шваброй Кристи! — она сдула со лба кудрявый локон — шевелюра у неё была шикарная — и поймала мой смеющийся взгляд. — Просто беспокоюсь, чтобы он не поскользнулся на своих слюнях. Джесс осеклась, взглянув нам с Анжелой за спины, и я машинально обернулась, ожидая увидеть легкого на помине Кейси, или на худой конец Майка, отставшего от нас по дороге. Но сзади стояла только компания мажоров-старшеклассников, а когда я спросила, на что она уставилась, Джесс тряхнула головой и отвернулась; её шея при этом была насыщенного розового цвета. Когда она бросила на поднос сэндвич и газировку и, быстро расплатившись, умотала к столу, я повернулась к Анжеле. — Стесняюсь спросить, — тихонько протянула я, — что произошло-то? Анжела только покачала головой, а по плечу уже хлопал Майк. — Я слышал, что мистер Мосли притащил в зал столы для настольного тенниса. Спорим, тебя снова уделают на физре, Аризона? — громыхнул он, заглядывая в витрины с едой. — Вот уж благодарствую за доверие, — я дёрнула плечом, скидывая обосновавшуюся там руку. — Признай, ты просто боишься здоровой конкуренции, той самой, которая, на минуточку, основа крепкого сотрудничества. Это была больная мозоль. Я оказалась неловкой, с нарушением равновесия и слабым вестибулярным аппаратом. Если вкратце, определение «ходячая катастрофа» подходило как нельзя лучше. Причём, если верить Чарли и Рене, это не было следствием сотрясения. Поэтому со мной в Форкс и приехали мячики разного размера для развития реакции и коврик для йоги. Но два месяца занятий давали такой крошечный результат, что не забрасывать их помогала только злость на то, что я буквально путалась в собственных ногах. Судя по легкой улыбке Анжелы, слава о моей феноменальной неуклюжести успела расползтись по всей школе. Я закатила глаза. На физкультуре нас с Майком и продолжающейся дуться Джессикой разделили, и я оказалась в четвёрке смутно знакомых ребят. Девочку напротив, вроде, звали Стейси, а парней я не знала. — Привет, — один из них уверено занял место с моей стороны стола. Видимо, до него слухи не дошли. — Меня зовут Эдвард Каллен. А ты Белла Свон? — Ага, — я улыбнулась, припомнив, что Чарли как-то рассказывал о докторе Карлайле Каллене и его семье, и повернулась к столу, едва подавив вздох. Ладно, крошка, двадцать минут позора — это же целый килограмм мотивации для занятий на выходных. Спустя несколько минут я хмуро смотрела, как парень напротив бежит за отскочившим мячиком. Мы выиграли. Дважды. — Можно тебя на минутку, Эдвард, — я цапнула его за локоть и оттащила подальше. — Хочешь, я попрошу Стейси поменяться? Он отшатнулся и непонимающе сдвинул ровные брови. — Зачем? — Я знаю, что играю отвратительно, — и не я одна, блин, это знаю, ну да фиг с ним. Эдвард моргнул. Ладно, я не гордая, объясню популярнее. — Тебе наверняка не хочется проигрывать, но было бы здорово позволить и мне поиграть. Из двадцати подач Эдвард отбивал восемнадцать. Вот уж у кого не было проблем с реакцией. — Извини, — он смотрел с такой досадой, что я удивилась следующим словам. — Если ты не против, я бы не хотел менять партнера. Я не буду мешать. — Э-э-э… Хорошо. — Странный какой-то. — Спасибо. До конца урока мы успели слить подчистую четыре матча, а мистер Мосли только вздохнул и отправился к следующему столу. Извиняюще улыбнувшись Каллену, я отправилась в раздевалку вполне довольная собой. Теперь уж точно простою в позе дерева весь уикенд. Качаясь, как осинка на ветру, но и Рим не за день построили. ***