***
Томас резко просыпается от ощущения, что ему неуютно. Не холодно, не неудобно, а именно неуютно. Какое-то еле-еле ощутимое чувство опасности, будто под одеялом где-то затаилась чёрная кобра. Спросонья он не совсем ориентируется в происходящем, переворачиваясь на спину и просто глядя в тусклый потолок. Вроде всё спокойно. Даже матрас не так давил, как предполагалось. Солнце светит уже не так ярко, как вчера: ночью поднялся сильный ветер, пригнавший серую дымку облаков и теперь дневной свет казался каким-то унылым. Они ведь уже переехали южнее, что ещё нужно, чтоб добыть хоть немного витамина D? Томас проводит рукой по лицу, пытаясь собрать мысли в кучу. Переезд, комната, гитара, книга... Книга! Он вскочил на постели, оборачиваясь и проверяя тумбочку. Книга лежит точно так же, как он оставил её вчера вечером, глядя на него своим чёрным переплётом. Том непроизвольно выдыхает. Почему-то ему казалось, что она может исчезнуть оттуда. Хлопнув себя по щекам чтоб приободриться, он спрыгивает на пол, потягиваясь. Все двести восемь костей его организма громко хрустят, заставляя его поморщиться. Прохладно. Шлёпая босыми ногами по деревянному полу, Том выходит из комнаты и рассеянно бредёт в ванную. Гостиная выглядит ужасно тусклой и тёмной – парня снова передёргивает от этого места. Как-то очень тихо. Интересно, ребята уже встали? Он слышал скрип половиц или что-то похожее. Риджуэл пытается вспомнить чья же была очередь готовить, но, так и не придумав ничего путного, просто открывает дверь ванной. — Блядь! С истошным криком он отскакивает от двери, спешно пытаясь найти чем бы бы прибить это. Из темноты на него смотрит нечто, отвратительно скалясь и показывая Тому свои жуткие кривые желтые клыки. Оно резко склоняет голову вбок, заставляя Томаса попятится назад. Это... Это клоун? Блядский клоун-убийца у них в ванной! Не спуская взгляда с чудовища, он продолжает медленно отходить к столу. Что-нибудь, что-нибудь, ну хоть что-нибудь! Что-нибудь для защиты и для... От внезапного осознания его прошибает холодный пот. Оно их сожрало. На секунду он осмеливается отвести взгляд, мельком осматривая стол. Пепельница! Она стеклянная и тяжёлая, плевать, что принадлежит Торду, на том свете не понадобится. Томас хватается за неё как за спасительный круг, крепко сжимая в руке и замахиваясь. — Ха-ха-ха-ха! Клоун заходится подозрительно знакомым визгливым смехом и сгибается напополам, хватаясь за живот. — Старый глупый Том, ха-ха-ха! Видел бы ты своё лицо! Риджуэл поджимает губы, гневно глядя на этого ублюдка. Под всё тот же высокий и противный смех он опускает пепельницу, возвращая её на стол. Из кухни, хихикая, выглядывает Эдд с телефоном в руках. Том сконфуженно горбится, осознавая, что его разыграли. — Я вас ненавижу, – бросает он в своей привычной манере, бесцеремонно выпихивая Торда из туалета. Отличное начало дня, просто прекрасное. За дверью слышится его собственный визгливый крик и дружный смех двух придурков. Мудаков. Тварей? Том ещё подумает над точным оскорблением. И всё же что-то было не так. Конечно, любой бы испугался внезапно увидев такое "чудо", но после шока не стал бы воспринимать это как реальную угрозу. Том умывается, глядя на своё отражение. Вроде всё как обычно. Мешки под глазами на месте, лицо бледное, несколько прыщей никуда не исчезли. Лампочка в туалете мигает, заставляя его вздрогнуть. — Похоже на дерьмовый фильм ужасов, хах. Он улыбается отражению, тут же снова мрачнея. Смотреть на себя, в отличии от Мэтта, никогда не было его любимым занятием. Пока он справляется с зубной щёткой, за дверью слышится какая-то возня. Они, что, решили Мэтта напугать? Им надоело иметь слух? Том представляет, как им придётся выучить азбуку глухонемых и как Торд лепит эти странные символы из Наруто. Чакры, вроде. Наконец, покончив с утренней гигиеной, он возвращается в гостиную, задумчиво глядя в сторону кухни. Судя по перешёптыванию на втором этаже, они действительно собрались напугать Харгрэйвза. Им же хуже. Кухня встречает Тома утренним холодом, он снова ёжится, заглядывая в холодильник. Кола, кола, кола, бекон, чипсы, бекон, хлеб... Буханка аккуратно извлекается на свет, мельком проверяясь на наличие плесени. Горячие тосты кажутся не такой уж и плохой идеей, хоть тостер и не предусмотрен. Сковородка ещё никогда никого не подводила. Наверху раздаётся высокий вопль, Риджуэл вздрагивает и морщся от этого звука. Открывшаяся дверь тихонько скрипит, Эдд уже стоит наготове с камерой у подножья лестницы, когда внезапно что-то с громкими матами скатывается вниз по ней. Голд издает удивлённое: "О-о-оу", – и пропадает из поля зрения Тома. Томас заинтересованно выглядывает из кухни, обнаруживая в нескольких метрах от себя картину маслом. На нижней ступеньке сидит Торд, держась за ушибленную ногу и явно матерясь себе под нос. Эдд крутится рядом, неизвестно зачем пытясь стянуть с него ненужную маску. Наверху стоит слегка побледневший и совершенно ничего не понимающий Мэтт, нервно сжимая руками перила. Наконец, жуткий клоуний оскал сползает с головы норвежца, являя миру его красное сморщенное лицо. Прекрасно. Том довольно смеётся над ним, плюя на все нормы этики и морали. — Видел бы ты своё лицо! – он громко передразнивает Ларсона, ехидно улыбаясь и опираясь плечом об дверной косяк. — Заткнись, – незамедлительно прилетает ему в ответ, сопровождаясь яростным взглядом. – Съеби в туман. — Какие мы обидчивые, – Томас возвращается обратно в кухню, намереваясь сделать себе нормальный завтрак. Настроение значительно приподнялось, да и тревога улеглась как-то сама собой. Из гостиной всё ещё доносится шипение и отборные маты, доставляя Тому какое-то садистское удовольствие. Не часто Торд попадает в такие ситуации, а значит список подколов автоматически пополняется.***
Сердце учащённо стучит. Торд во всё той же маске лежит на диване, перекинув через его ручку одну ногу и размеренно ею покачивая. Эдд, раскрашенный подобно Джокеру Феникса, по-турецки сидит на полу. Вокруг него разбросано бесчисленное множество баночек с краской, кажется, не очень полезной для человеческой кожи, но их это в любом случае не остановило бы. — Не вертись ты, – командует художник, поворачивая лицо Мэтта правее. — Но у меня уже затекла шея! – хнычет парень в ответ, пытаясь скосить глаза на их своеобразного "визажиста". Тома снова передёргивает. Ладно Торд, но Эдд. Он же выглядит совершенно безобидно, почему тогда Том не может смотреть на него дольше десяти секунд без лёгкой опаски? Это неправильно. Он не должен чувствовать себя так. Влияние утреннего розыгрыша? Риджуэлл не настолько впечатлительный, чтоб его это держало весь день. В голову непроизвольно лезет мысль о книге и проклятии, но она тут же отметается. Проклятия – бред, их не существует. — Эй, Джехо! Том резко подскакивает от чересчур громкого оклика, недовольно глядя на расплывающегося в улыбке Торда. — Ха! Испугался! — Лучше б ты ногу сломал, а не подвернул, обмудок, – Том пихает его в больную конечность, зарабатывая болезненное шипение. — Ребят, прекратите, – совершенно буднично просит их Эдд, покрывая нос Мэтта красной краской, – А то закрою вас двоих в ванной и вычухиваться будете сами. Парни мгновенно затихают, отворачиваясь друг от друга. Одна такая попытка примирения закончилась, пожалуй, самой тяжёлой дракой на памяти их компании. Торд потом ещё долго поправлял немного съезжающую челюсть, а Том просыпался в слезах от не покидающего ощущения удушья. В итоге, по общей договорённости, решено было больше подобных опытов не повторять. — Ну скоро там ещё? – нетерпеливо спрашивает Мэтт, ёрзая на месте. — Уже почти, потерпи немного. Том непроизвольно сглатывает, стараясь не выдавать своего волнения. Мэтт тоже выглядит тревожно. Не тревожно-тревожно, но тревожно. Если быть честной, его макияж больше смахивает на очень странную Харли, нежели на клоуна, но по спине всё равно невольно ползут мурашки. Томас отводит взгляд, рассматривая мерно покачивающиеся деревья за окном. Эдд отодвигается от лица Мэтта и придирчиво рассматривает свою работу. Добавляет пару мазков в "румянец", хмыкает, а затем торжественно улыбается: — Готово! Можешь на себя смотреть. Рыжий издаёт радостный писк, доставая из кармана складное зеркальце. Том и Торд синхронно фыркают глядя на его довольну мордаху, не менее синхронно отворачиваясь друг от друга. — Том, теперь только ты остался, — Эдд стучит кисточкой о бортик стакана, старательно смывая с щетины краситель. — А ему и не надо, он и так как клоун выглядит. — Иди нахуй. Томас сползает с дивана на пол, параллельно показывая Торду средний палец. — Так, эм... Какого именно ты клоуна хочешь? Том задумывается. Лепить из себя Пеннивайза не хотелось, Джокер был занят Эддом... Подумав ещё немного, он со вздохом выдаёт: — Грустного.***
— Раз уж у нас тематика клоунов, — Эдд загадочно улыбается, соединив кончики пальцев, — я предлагаю выбрать фильм про них. Том готов разбить себе бошку об стену. Какого чёрта он вообще ожидал, что они выберут фильм на другую тему? Торд и Мэтт одобрительно кивают, и ему ничего не остаётся, кроме как присоединиться к ним. — В "Американской истории" есть прикольный клоун, — тоном знатока сообщает Торд, разваливаясь на диване только сильнее. — Это сериал, — Мэтт слегка хмурит светлые брови. — И что? — И то! У нас вечер кино, вообще-то! Торд сконфуженно замолкает, стягивая с себя маску. — Ммм... "Оно"? – Эдд пожимает плечами, предлагая самое очевидное. — Ремэйк – говно. — У тебя все ремэйки говно! – Хмуро отвечает он Торду, открывая банку колы. — Но так и есть! Первая часть ещё ничего, но вторая вообще ни в какие ворота! – Ларсон воинственно приподнимается, сердито глядя на парней. Маска падает с его коленей на пол. Том молчит. Он не особо разбирается в хоррорах, поэтому всегда отмалчивается, когда дело доходит до них. Пару лет назад ему взбрело в голову ознакомиться с "классической классикой", поэтому он знал "Пилу" и "Кошмар на улице вязов", но этим всё и ограничилось. Разве что была ещё любимая всеми серия "Зомби-пиратов", которую Эдд относил к категории "так плохо, что даже хорошо". Но смотрели они их только на третий день после переезда, в качестве своеобразной традиции. — Раз уж ты так не любишь ремэйки, – Эдд как-то странно растягивается слова, будто обдумывая что дальше сказать, – давай тогда посмотрим оригинал. — Всё, что снималось в девяностые вообще не страшное. — Но ты так всегда говоришь, – со скепсисом подмечает Мэтт, чувствуя себя явно не в своей тарелке. Он нервно прокашливается, сцепив пальцы в замок. – Может мы, ну... — Нет, мы не будем смотреть "Сверхъестественное". – Эдд массирует переносицу, пытаясь расслабиться и не перессориться со всеми. — Тем более, ты сам забраковал "Американскую историю." – Торд опускается обратно на спинку дивана, задумчиво глядя в потолок. — А знаете, – внезапно подаёт голос Том, – было бы интересно увидеть версию девяностых. Ну там, ностальгия по старым фильмам, все дела. Все тут же удивлённо оборачиваются на Тома, пытаясь понять, почему он внезапно решил принять участие в обсуждении ужастиков. Торд внезапно щёлкает пальцами, приглушённо хихикая своим особенным противным хихиканьем. — Ты просто струсил. Пауза. — Что? — Ты просто боишься. – Торд хитро сверкает глазами, расплываясь в широкой насмешливой улыбке. — Я не боюсь, – парирует Том, немного расслабляясь. Без маски с Тордом стало намного проще спорить, – это просто ты не разбираешься в кино. — Что ты сейчас вякнул? – На лице норвежца буквально было написано, что он уже на крючке. — Что у тебя дерьмовый вкус, Комми. Слешеры – это далеко не вершина киноискусства. Эдд тихонько посмеивается в сторонке. — Торд, сегодня явно не твой день. Под гневное бормотание Ларсона про отсутствие хорошего вкуса у всей компании, они всё же решают посмотреть "Оно" 1990 года.***
Ладно, это было не так уж и плохо. По меркам среднестатистического человека Пеннивайз тут был ну совсем не страшным. Почти не страшным. Ладно, из "среднестатистического" у Тома в запасе только зачатки алкоголизма. Фильм оказался даже милым в каком-то смысле. Допустим, Том дёрнулся один раз ещё в самом начале, когда была та сцена с фотографией. Хорошо, его напрягли сцены с раковиной и душевой. Но это не делает его ссыклом. Просто... было некомфортно. Остальных фильм явно не впечатлил. Эдд заснул почти сразу, удобно улёгшись на плече Мэтта, сам же Харгрэйвз – чуть позже, слегка сползая на диванных подушках. И всё же, было кое-что хорошее во всей этой затее. Даже, можно сказать, замечательное. За весь фильм Торд не проронил ни единого язвительного комментария. В темноте его было практически не видно (он сидел на дальнем конце дивана), но Риджуэл был готов поспорить, что он недовольно морщился весь просмотр. Титры закончились. Наступила абсолютная тишина. Том зевнул. — И всё-таки ты боялся. — А? Том поворачивается на Торда, обнаруживая, что тот на него пристально смотрит. Столкнувшись с ним взглядом, Риджуэл неловко отводит глаза в сторону. — Я видел, ты дергался. — Хах, с каких пор у тебя зрение ебучего сапсана? – Что это ещё за нервный смешок сейчас был? — Разве... не орла? – Торд недоверчиво выгибает бровь. — А это важно? – Том переходит на раздражённый шёпот, когда Мэтт тихо мычит во сне. – Слушай, Торд, мне сейчас вообще не хочется с тобой спорить, поэтому, пожалуйста, заткни все свои комментарии себе в жопу. Ларсон поджимает губы, будто вот-вот собирается ему возразить, но только молча отворачивается. Том устало выдыхает, сползая немного ниже. "Ванная – моя", – бросает он через пару минут и слезает с дивана. Затёкшие суставы неприятно хрустят. По какой-то совершенно необъяснимой причине Торд не сводит с него глаз, провожая взглядом до самой двери. Ванная встречает Тома привычным тусклым светом и бледным кафелем. Парень щурится, стараясь игнорировать неприятную рябь в глазах, и подходит к раковине. Ему просто хочется привести себя... — Вот блять! Томас резко отскакивает от зеркала на несколько шагов назад, почти сразу же успокаиваясь. Клоунский грим. Он забыл про ебучий клоунский грим на собственном лице. Парень возвращается к раковине, включая воду. Вся эта ситуация по-прежнему не давала ему покоя, хотя чувство страха почти перестало его преследовать. Это было неправильно. Том не страдает коулрофобией, да и не мог начать. Во всяком случае, из воздуха фобии не берутся. Ещё и эта книга... Риджуэл вспомнил о ней в середине дня, когда помогал Эдду разгружать машину, но кроме неприятного ощущения нависшей угрозы это ни к чему не привело. Наблюдая за утекающими в слив цветными разводами, Том невольно ёжится. Он не впечатлительный. Почему-то все его нервы натягиваются до предела: он серьёзно ожидет, что сейчас из раковины начнёт хлестать фонтан крови? Что-то шуршит там, в трубах, мигает лампочка, за дверью слышится скрип и Риджуэл крепко впивается пальцами в край раковины. "Мы все там летаем", – проносится у Тома в голове; сердце учащённо стучит, глухо отдаваясь каждым ударом в ушах. Он не боится. Он не боится. Тук-тук-тук. — Твою, блять, мать! Парень резко дёргается, отшатываясь от раковины и путаясь в собственных ногах. Под коленом внезапно оказывается холодный бортик ванной, Том не удерживает равновесие и падает, пытаясь уцепиться двумя руками за штору. Резкий удар по позвоночнику заставляет его болезненно выдохнуть и сморщиться, в глазах темнеет, а сверху падает оборвавшаяся часть шторки. — Эм... Всё в порядке? Из-за двери и шума крови в ушах голос слышится слегка приглушённо, но Том всё равно морщится. Это Торд. И Торд волнуется. От этого тянет блевать. — Я в полном порядке, Шерлок, пиздуй отсюда, убийств нет. Он шевелит ногами, хмурясь и пытаясь выпутаться из дурацкой ткани. Запоздало приходит мысль, что Торд мог услышать первый вскрик. Некоторое время за дверью стоит гробовая тишина, Том уже собирается послать норвежца ещё раз, но пол скрипит под тяжестью человеческого тела и слышны удаляющиеся шаги. Прелестно. Тяжело вздохнув, Том вылазит из ванной и цепляет штору на место. Час ночи, наверное, а он всё ещё не лёг спать. Завтра точно не выспится. Книга в его комнате на несколько секунд охватывается лёгким свечением.