***
Мы спустились в подвал «Логова». От прошедшего тут ритуала не осталось никаких следов, кроме так и лежащего по середине каменного булыжника. Этот валун был здесь предусмотрен как резерв материи для трансфигурации различных и нужных вещей, и был раздобыт Бэрри около «Чёрного озера». Не настолько я профессионал и далеко не Макгонагалл, чтобы необходимое из атмосферы преобразовывать. Там нужно быть настоящим мастером и обладать колоссальной чувствительностью именно к такому магическому искусству для манипуляций с веществом. Гермиона, кстати, к трансфигурации имеет очень большой талант, и мало того — ей это очень интересно и нравится само по себе, что прибавляет сто очков к удаче с любым таким манипулированием. Оглядываясь, я печально вздохнул. Так и не получилось наполнить мой подвал хоть сколько нибудь полноценно. Ни нужных и необходимых запасов, ни рядов винных бочек, ни даже амбарных запасов продовольствия. Так и стояли мои «закрома» гулкими и пустынными, отражая эхо шагов и наш негромкий разговор. Единственное, что выделялось на всей обширной площади, так это плита магического накопителя и гора костей василиска с его же черепом на вершине, сваленных неровной кучей перед этой самой плитой и накрытых новым брезентом. Вообще, если смотреть, то мой накопитель был размещен не классически — на полу, а был вмурован в стену вертикально. Всё потому, что не очень мощный поток источника магии пробивался из-под земли в аккурат около стены. И теперь, визуально, накопитель напоминал гигантскую микросхему, как бы глупо это ни звучало, от которой по стене густо вились и изгибались серебряные манопроводники, подобно контактам на печатной плате электроники. А кости реликтового монстра находились рядом, чтобы не терять свой магический фон. Я немного подумал о том, что мне сейчас понадобится и представил всю цепочку действий необходимого инструментария, по пути отрешаясь от эмоций и вызывая в себе профессиональный настрой. Итак, начали: — Менсафорс! Камень стал преображаться в обычный такой прозекторский стол из нержавейки, каким я его помнил из однажды виденного в морге такого же. — Бэрри! — позвал я своего домового эльфа и когда он появился передо мной, приказал: — Материал из лаборатории в хранилище номер семь и третий набор инструментов и ёмкостей для сбора образцов сюда. И ещё, нужно добавить светильников. Выполняй. С хлопком на столе материализовалось тело вампира с узкой щелью ножевого ранения в области сердца, а рядом с прозекторским столом, появился другой — небольшой столик-этажерка на колёсиках с лежащим на нём свёртком в котором были всяческие ножи, скальпели, зажимы и щипцы. Внизу на полках, тесно стояли разнокалиберные стеклянные ёмкости, сейчас пустые. Над головой зависли несколько светящихся шаров, излучающих ровный белый свет, как от люминесцентных ламп. — Вингардиум Левиоса! Дохлый кровосос, повинуясь жесту палочки перевернулся в воздухе и был уложен спиной вверх. Я раскрыл свёрток с инструментами, достал оттуда обычный маггловский скальпель и начал делать перевёрнутый Т-образный разрез от макушки до основания шеи и дальше на плечи. Перевернув тело вампира в прежнее положение я прикоснулся палочкой к его лбу. Сейчас будет совсем неприятное зрелище. Снятие кожи целиком может быть приятным только для взгляда закоренелого маньяка-живодёра… Гермиона продержалась относительно долго. Аж до того момента, когда я стянул волшебной палочкой шкуру упыря до поясницы. И обернулся только лишь заслышав подозрительные звуки. Гермиона, приятного светло-зелёного цвета, избавлялась на пол от сегодняшнего завтрака. Так кто тут говорил о том, что всё нужно знать? Некоторые знания, как она думает не очень-то и приятны и полезны. Я бы, подальше от таких знаний, прекрасно всю жизнь прожил. — Эванеско! — убрал я заклинанием следы её упертости и самомнения. — Гермиона, поднимись на верх и там отдышись и попей чаю. Я тут закончу примерно за пару часов. Она лишь немного испуганно на меня посмотрела, молча кивнула и тяжело дыша через нос и зажимая рот рукой, стремительно убежала наверх. Меня бы я и сам испугался. Потому как я не излучал никаких эмоций и выглядел равнодушным механизмом по разделке мяса. Правда не совсем без эмоций… Присутствовал очень сильный интерес: Сколько мне удастся выручить с этой тушки на столе? Нужно посчитать: Кожу можно продать кому угодно для обложки магической книги или личного гримуара мага — с руками оторвут и добавки попросят, так как шкурка может накапливать и хранить личную ману. Вся целиком тысяч на пять галеонов, как минимум, потянет. Сердце вампира стоит ещё дороже и подходит для волшебных концентраторов. Не всем, конечно, но в большинстве случаев различным представителям магических рас. Им и сердце мага подходит, к слову, только также не каждого. Где-то одиннадцать тысяч и тоже по минимуму. Кровь, печень, мозг и глаза — очень востребованы у зельеваров. А такие, как у этого экземпляра, могут вызвать драку и поножовщину среди любых алхимиков, если я соберусь выставить всё это на аукцион. Дальше идёт скелет… то есть не идёт никуда, а спокойно лежит. Я имею в виду кости, зубы и череп. Уникальная штука и продавать такое я наверное не решусь. Слишком вампир был старым, сильным и накопил в себе очень много магической энергии, а я ведь с артефактами «балуюсь» и такой материал на мои поделки необходим. Например, даже в лавках Лютного, я такое не нашёл. Его даже через Булстроуда, известного в определённых кругах специалиста по редким ингредиентам, достать будет сложно и баснословно дорого. От обычных упырей, которые разваливаются от небольшого воздействия ультрафиолета — пожалуйста. Такого добра завались. Поймать старого, сильного и опытного удаётся примерно раз в столетие. Тут мне невероятно повезло. Можно сказать: удачу за хвост схватил. Суммируя — в круг эта тушка стоит тысяч семьдесят-восемьдесят. Прямо микроаналог моего василиска, потроха которого мне даже «светить» опасно. Может я не тем в жизни занимаюсь? Может ну её — эту артефакторику?! Заделаться охотником за чудовищами и грести галеоны лопатой! Правда… я к уже своей тушке, как-то трепетно отношусь, а выглядеть как наш бывший профессор УЗМС Кеттлберн, который в молодости и был тем самым охотником, мне не хочется совершенно. У него из настоящих конечностей только одна нога и осталась — остальное протезы. Всё это только материальное и я не учитываю прошедший ритуал. Вышло, скажем так… пугающе. На клык василиска, что я использую как резервный концентратор удалось навесить «Проклятие Баала» — ультимативную штуку, и получилось площадное оружие, от которого защититься практически невозможно, за редким исключением. Только если ты демонолог и имеешь в загашнике с собой необходимые амулеты защиты, что редкость несусветная. А если при мне обнаружат мой клык василиска, заряженный этой магией, то мне обеспечен «Поцелуй Дементора». Об Азкабане никто и не заикнётся, сразу порешат. Вот где самое «Чёрное колдовство», просто чернее некуда. Энергии ритуала хватило на стандартную для такого проклятия площадь поражения — ярдов тридцать в диаметре и на этой площади всем, кто имел неосторожность там оказаться в момент наложения этого проклятия очень поплохеет. Со смертельным исходом поплохеет. Было бы оно послабее, то и можно было бы защититься чем-нибудь вроде «Протего Триа» или ступенчатым оберегом от хаотических проявлений, но не в моём случае. А ведь можно пробраться к особняку Малфоев и… долбануть! Руки просто чешутся сейчас! Но… Как-то мелко. Эту гаубицу я приберегу для масштабных боестолкновений. Единственная неприятность — теперь мой нелегальный концентратор временно занят и не подлежит использованию, как неучтённая волшебная палочка. Казалось бы, чего горевать? Ведь тут, у тебя под боком, ещё девятнадцать зубов василиска в наличии! Но как бы то ни было, я привык к «своему». Остальные аналоги не были такими же ухватистыми и удобными. Не то совсем… Я пробовал! Рассуждая подобным образом, неторопясь и тщательно, я извлекал, сортировал и обрабатывал части тела вампира. Действительно действовал как автомат и неодушевлённый механизм. В итоге, наконец, закончился неприятный процесс разделки, и я смог, неприязненно выдохнув, вернуться в своё обычное состояние…***
Поднявшись в гостиную, я раздражённо и хмуро прошёл к журнальному столику и присел в кресло около него. Сейчас в соседнем кресле сидела Гермиона, подавленная и грустная. Она задумчиво смотрела в пол и не смотрела в мою сторону. Я очень хорошо чувствовал, что у неё на душе и почему она так себя мучает сомнениями с самокопанием. Было очень противно за то, что я довёл свою девушку до такого состояния. Мы молчали и сидели уже минут десять, когда мне в голову пришла совсем простая идея и я, внезапно для самого себя, предложил: — Может поедем куда-нибудь в Лондон и… потанцуем? Не знаю… Или где-то погуляем? — Потанцуем? Серьёзно? — встрепенувшись и смотря на меня с неверием, спросила Гермиона. — Ну… Да. Что в этом такого? — удивлённо ответил я. Сегодня была суббота, и у меня дома мы были одни. Миссис Грейнджер я разрешил отбыть в родные пенаты, перед этим снабдив внушительным запасом зелий на случай всяческих неожиданностей. Впрочем, энергетику её организма уже удалось выправить, и даже моя паранойя разрешала ей находиться вне территории с повышенным магическим фоном, но на всякий случай нужно было перестраховаться. Понятно, что это лишние хлопоты, но я уже как-то привык к гостям у себя в «Логове». Так что присутствие мамы Гермионы меня уже не напрягало также, как по первости, а даже приносило в мой быт уют и семейное спокойствие. — Так что ты решила? — снова спросил я задумчивую девушку. — Хорошо, — наконец-то улыбнулась Гермиона. — Но только место выбираешь ты. И дай мне немного времени собраться. — Если место выбираю я, то я точно хочу в какой-нибудь ночной клуб, — стремительно в уме перебирая варианты, прокомментировал я. — Клуб? Но почему? — не ожидавшая такого ответа спросила она. — Нам нужно повеселиться!***
Очнулся, по ощущениям, ближе к ланчу следующего дня. Я полулежал на диване своей гостиной, умостив ноги на журнальный столик. В голове была лёгкая муть, и мне сначала не удавалось вспомнить, каким вообще образом я очутился здесь. Просто лежал и смотрел в потолок. На живот что-то давило и вызывало неудобство, и только скосив взгляд, разглядел каштановую шевелюру моей девушки. Гермиона, используя меня как подушку даже как-то сладко похрапывала, уткнувшись носом мне в живот и обслюнявив мою футболку. И только осознав всю картину нашего здесь пребывания, я начал вспоминать… Славно повеселились… Да! А ведь всё начиналось так чинно и благородно. Я обрядился в простые джинсы и белую футболку с принтом герба Советского Союза слева на груди, а Гермиона, практически в тон, только в белый топик и короткую джинсовую юбку открывающую великолепный вид на её стройные ножки, на которых, вот ведь, я впервые заметил босоножки на шпильке. Можно было подумать, что мы оделись слишком просто, но всё дополнялось нашими «цацками». Помолвочные аксессуары: Перстень с изумрудом у меня и кольцо с рубином у неё. Да ещё и серьги, тоже рубиновые, застывшие кровавыми капельками и украшавшие её ушки. Так ещё одни необычные вещи у нас обоих на запястьях присутствовали. По кожаному браслету, в качестве которых выступали наши кобуры для палочек. Впрочем, их кроме волшебников никто и не видел. В общем, со стороны — обычная молодая пара, с претензией на состоятельность, решившая немного отдохнуть и развлечься этим вечером. В Лондон мы попали через камин, вышли на вокзале Кингс-Кросс и на стоянке кэбов заказали отвезти нас в ближайший ночной клуб. Кэбмен посмотрел на нас, как на идиотов, но только потом я понял почему. Ехали мы пару минут и на пересечении Йорк-уэй и Вэйл Ройял нас уже высадили. Тут идти-то около пяти минут неспешным шагом. Купив входные билеты по пять фунтов мы прошли внутрь без каких-либо проблем, так как выглядели как и большинство молодёжи, лет семнадцати-восемнадцати, сейчас толкающихся на входе в клуб. Народу было битком, грохотала ритмичная музыка, то ли рейв, то ли хаус, а моя эмпатия взбунтовалась и захлестнула единой атмосферой безудержного веселья, алкогольных паров и бушующих гормонов. Дальше у меня начинаются периодические провалы… Сначала мы купили себе по коктейлю. Потом танцевали. Потом мою девушку начали оттирать от меня, какие-то излишне наглые типы и пришлось их выводить в уголок и начищать их наглые морды. Потом мы опять танцевали, но… на этот раз оттирать от моей девушки, меня начали другие девушки… С ними уже подралась Гермиона, а на стихийно образованном тотализаторе, я заработал двадцать четыре фунта сделав ставку на свою невесту. Как только её эвакуационный кулон не сработал, всё никак понять не мог. Потом мы пили мировую. Эта традиция здесь была неизвестна, и я всю компанию с удовольствием просветил, что они все и поддержали дружным рёвом. Хорошо помню, как сидящая у меня на коленях, немного «датая» Гермиона, с истинно королевской осанкой и разбитой губой, размахивала невесть откуда взятой банкой с американским «Будвайзером» и обещала выдрать ноги каждой лахудре, кто покусится на её Гарри. Попутно стращая, что устроит в Лондоне тотальный карачун и кирдык. Народ, ещё более «вгашенный», активно аплодировал её речи и восторженно орал что-то невразумительное. Потом мы опять танцевали и немного выпивали… опять. Затем мне смутно припоминается, что мы удирали от каких-то типов в форме Лондонской полиции. А вот как мы оказались на островах Силли, в том самом номере, где были в прошлый раз, когда посещали пляж, совершенно выпало у меня из памяти. Тогда мы стояли перед раскрытым окном номера, слушали прибой, вдыхали запах моря и смотрели на звёздное небо. В руках я сжимал черную бутылку с этикеткой портвейна «Тейлорс… чего-то там», шестьдесят девятого года, и периодически из неё прихлёбывал. В тот раз, Гермиона её у меня отобрала, сама нагло к ней приложилась, откинула в сторону и посмотрела на меня глазами, в которых горел огонь. Не какой-то там абстрактный, а самый натуральный… Красиво… — Ты только мой! Гарри Поттер! — хрипло прошептала она и впилась в мои губы своими, вкусно пахнущими вином и невообразимо сладкими. А затем была сумасшедшая ночь, когда свет электрических фонарей за окном мигал, а вокруг нас буйствовала магия. Это было как новый уровень. Какое-то безумство, когда мой Ветер раздувал её Огонь до всепоглощающего пожара и следом приглушал почти до тлеющих углей или ровного уютного тепла. Эмоциональные и чувственные качели. Обжигающая Страсть и нежная Любовь… И вот теперь, я лежу у себя дома и пытаюсь собрать себя из кусочков воспоминаний. Как мы здесь оказались абсолютно не известно. Мне аж любопытно стало. Я ведь не давал никаких распоряжений своему Бэрримору, чтобы он за нами приглядывал или подстраховывал. Попросту не подумал о таком очевидном решении и отчётливо помню… что не помню… когда бы я его вызывал вчера ночью. Кстати! Бэрри! Мой домовой эльф стоял тут же, рядом, с невозмутимым и непроницаемым выражением на лице держал в своих лапках поднос с какой-то смутно знакомой бутылкой с зельем на нём. Где-то я уже видел подобное… Точно! Это же эликсир Верне! Антипохмелин волшебного мира! — Бэрри! Ты знаешь, что ты самый лучший домовик во всём мире? — хрипло пробормотал я и схватил с подноса фигурный стеклянный пузырёк. — Бэрри не уверен, хозяин, сэр Гарри, — смущённо пискнул он. Только когда я отпил половину животворящего напитка с резким мятным привкусом, а по венам и голове прошла обжигающая волна свежести, вымывая из организма всю муть и похмельную слабость, я стал наконец-то соображать. — Бэрри, скажи, как мы домой попали? — спросил я, поглаживая по голове свою сопящую девушку, которая уже начала потихоньку просыпаться. — Хозяин, сэр Гарри, вместе с молодой госпожой Гермионой, трансгрессировали прямо в гостиную «Логова», — лаконично доложил мой дворецкий. Это как это так?! Я немного суетливо окинул взглядом Гермиону, затем прислушался к себе и не нашёл ни единого признака «Расщепа». Да Мордред меня побери! Как же так получилось? Мне что, теперь постоянно прибухивать нужно, чтобы аппарировать без проблем? Так ведь никакого здоровья не хватит! Тем временем Гермиона заворочалась и, повернув голову уставилась на первого попавшегося ей на глаза моего домовика, заторможенно заморгала и хриплым и сонным голосом спросила: — Бэрри? Ты не можешь принести мне сока? Апельсинового… Пожалуйста! — Лучше выпей зелье, — тихо сказал я, отчего она аж подпрыгнула на диване и уставилась на меня мутным взглядом. — Гарри? Что ты тут делаешь? — непонимающе и морщась спросила она. — Живу я тут, — весело улыбаясь, простодушно ответил я и протянул ей ополовиненный сосуд с чудо-эликсиром. Она как-то на автопилоте приняла склянку и в пару глотков её осушила. Я внимательно за ней смотрел и теперь видел, как действует эликсир Верне со стороны. Бледность и помятость за секунду смыло с её лица, а на щеках выступил здоровый румянец. Гермиона, недолго к себе прислушалась, а затем стала стремительно краснеть. Я даже испугался немного, но понял по её эмоциям, что ей сейчас просто стыдно за то, как она вчера куролесила. Она в панике стала оглядываться, а потом, не найдя подходящего решения кинулась ко мне и попыталась зарыться где-то у меня подмышкой. — Ты чего, kotenok? — удивлённо спросил я. — Хорошо же вчера погуляли. — Если ты расскажешь хоть кому-то, что вчера было, я тебя прибью! — ворочаясь у меня в объятиях и пряча лицо, буркнула Гермиона. — Могила! — торжественно пообещал я, но не смог удержать на лице серьёзное выражение и выдержать подходящий тон. — Засранец! — обречённо пробормотала она.***
Уже вечером, после того как мы привели себя в порядок в ванной комнате и пообедали, мы вдвоем расположились в мастерской и каждый занялся своими делами, к чему сейчас распологало собственное настроение. Я, например, разглядывал в свежеподаренный микроскоп структуру разреза драконьей чешуи. Это был уникальный по прочности материал — естественная и природная броня летающего ящера. Во-первых — чешуя очень лёгкая. Просто феноменально низкий вес. Во-вторых — у неё есть странная особенность. При кинетическом воздействии, то есть, если хорошенько ударить, то чешуйка не ломается, а только проминается. Сломать практически невозможно. В-третьих — это та самая странная структура, по которой распределена ткань чешуи. Очень похоже на какое-то лабиринтное построение, чётко и математически однообразно выглядящие. Я такое уже видел «там». По такому принципу новейшие плиты бронежилетов делают, вернее будут делать, когда структура лабиринтного построения поглощает кинетическую энергию удара пули. Продолжая обдумывать открывшееся знание и прикидывать куда всё это можно пристроить в собственных интересах, я крутил в голове по кругу бесполезные мысли. Чешуя дракона издревле считается не очень полезным материалом. Доспехи из неё выглядят паршиво и крайне неудобны из-за толщины этой самой чешуи. Сам материал не годится для зачарования и выделки артефактов из-за своей пористой структуры, да и в алхимии никакого более-менее полезного применения он не нашёл. Мои неторопливые размышления были нарушены эмоциями моей девушки. Сейчас она просто сидела в кресле моей мастерской и делала вид, что читает книгу. Нет, так-то она читала, и до какого-то момента даже увлечённо, но сейчас я хорошо чувствовал, что она мечтательно вспоминает вчерашние наши ночные похождения. Обернувшись, я залюбовался Гермионой. Мечтательное выражение красивого личика, лёгкий румянец, прикрытые глаза и поза как у кошки. Чудо как хороша! — Гарри? — наконец-то почувствовав мой взгляд, она открыла глаза и вопросительно на меня взглянула. — Нет, ничего, просто смотрю. Думаю, что вот совсем тебя загонял. А ведь у нас каникулы, и на них хочется отдыхать. Только сейчас до меня дошло, что тебе может быть скучно здесь, со мной. Это вчера стало понятно, а я — дурак! Нагружаю тебя и нагружаю, да ещё и своими проблемами. — Не говори глупости! — рассердилась Гермиона. — Ты думаешь, что я ничего не понимаю? Эти, как ты называешь «свои проблемы» и меня касаются, и не только потому что я с тобой, а касаются и других подобных мне — магглорождённых. Это и мои проблемы тоже, Гарри. — Ладно, давай не будем об этом? — вздохнул я. — Не будем, — согласно кивнула Гермиона и, немного покраснев, добавила: — А отдохнуть… Можно же и повторить однажды, такое же? — Обязательно повторим, — снова улыбнулся я, а Гермиона опять засмущалась. И немного позже, с сожалением добавил: — Жаль, что каникулы заканчиваются так быстро. Времени осталось очень мало. Теперь предстоит просто море работы…