Дух зверя, дух безумия

Волк дернул ушами, снова услышав ворчливый вздох Сережи. Или не Сережи — он пока не всегда мог понять, когда Дух появляется на его месте. Олег терпеливо прикрыл глаза, набираясь сил для очередной выдумки Разумовского. «Ну, чего тебе?», — мысленно спросил Волков, не имея пока возможности говорить — звериная глотка не была для этого устроена. Как оказалось, именно это их и бесило. — Когда ты уже снова станешь человеком? — недовольно произнес Сережа, сидя за рабочим столом, раздраженно отшвырнув мышку в сторону. Олег тяжело вздохнул, с трудом выпрямляя передние лапы, чтобы сесть — он почти восстановился, но пуля в плечо и три капкана все же смогли нанести непоправимый вред, что отзывался постоянной ноющей болью. Сережа кажется заметил это, потому что плечи его резко вздрогнули, а брови опустились. Однако, губы все равно были сомкнуты, а в глазах оставалось недовольство. — Просто я даже не знаю, как тебя, черт возьми, до конца вылечить, — произнес он, задумчиво прикусывая нижнюю губу — вечная привычка, но сейчас в этом жесте Олег видел отзвук волнения. — Я тебя сам штопал, но мы не врачи, чтобы все было наверняка хорошо. А подпускать кого-то к тебе… это опасно. Волк недовольно зарычал — он уже немного возвращался к человеческому мышлению и не стал бы нападать на врача, тем более, если бы Сережа попросил этого не делать. — Ты — не совсем волк, точнее, человек, чье тело обратилось в волчье, наверняка у тебя отличается физиология, — продолжил задумчиво бормотать Сергей, снова вооружившись мышкой и яростно на нее кликая. — Да и психологически это опасно для тебя, ты почти три года был зверем. Возможно, ты уже и не восстановишься… Нет, этого не допустим. Мы сделаем все, чтобы Олег пришел в норму. Когда Сережа начинал говорить с Духом таким образом, это был не очень хороший знак. Он и в детстве занимался этим — говорил, пока не замыкался и глубоко уходил в себя, тускнея взглядом и поглощаясь раздражением. Олег решил это остановить. Он поднялся на все четыре конечности, тяжело шагая к Сергею, который, кажется, этого не замечал. Разумовский понял, что волк ушел со своего места только тогда, когда зверь положил свою большую тяжелую голову на край стола. Сережа вздрогнул, раздраженно скидывая волчью морду. — Не смей меня успокаивать, — недовольно произнес он, глядя строго сверху вниз на Олега. — Лучше бы обратился наконец, а не терзал нас. Или ты специально делаешь, чтобы подольше ничего не делать и, чтобы мы тебя жалели? Волков зло зарычал, клыками прихватывая Сережину голень — не прокусывая и не царапая, но чувствительно. Сережа отпрянул, расширив глаза в удивлении. Олег только развернулся, уходя от него в другую комнату, цокая когтями по полу. Как будто ему нравится быть таким. Он только и может сейчас быть комнатной зверушкой, что служит игрушкой для хозяина. Олег не собирается быть бесполезным предметом интерьера. Мужчина всю жизнь боролся за самостоятельность, пытался доказать, что он способен бороться за себя и свои идеалы. Да, гением был не он, а Сергей, но у него была сила, удача, мастерство воина — Волков боец, для которого подобная жизнь казалась пустой. Олег, как никто, хотел снова вернуться в прежнее состояние, но просто не мог. Пока не мог. И это бесило и злило, что он готов выть — во всех смыслах. Все еще злой Волков бродил по комнате, которая была спальней Разумовского, продолжая яростно порыкивать, удерживая себя, чтобы не начать что-то рвать — надо было возвращать себе человеческую стойкость и усмирять инстинкты. Но они сработали как надо, когда за спиной послышались легкие шаги. Он резко развернулся на звук, обнажая клыки и десны. Сережа на это лишь странно усмехнулся. Разумовский опустился на корточки, затем медленно встал на колени. — Знай, только перед тобой я на колени опускаюсь, — произнес он, чуть щурясь, дергая бровью. — Хотя мы оба этим недовольны. Так что считай, что это особый случай. Сережа постучал себя по коленям, призывая к себе Волкова, но тот только ощетинился, вздыбливая шерсть на загривке. — Что, уже не нравится на моих коленях лежать, возгордился? — усмехнулся зло Сергей, и золото вспыхнуло в его глазах, а черные перья поползли по шее и пробились в рыжих волосах. От него тянуло гневом. — Иди сюда, сейчас же, — процедил сквозь зубы Птица, повторяя жест Сергея, но более медленно, а с удлинившимися и заострившимися когтями это смотрелось угрожающе. Олег припал к полу животом, переступая с лапы на лапу, но продолжал глухо рычать. — Решил показать характер? — вскинул брови Дух, но говорил уже более строго. — Я определенно уважаю силу, но мы с Сергеем договорились, что ты должен нам подчиняться. Если этого не происходит, я тебя вышвыриваю, и твой друг тебе не поможет. Сейчас мой приказ — иди сюда. Олег медленно двинулся навстречу, прижимая уши и скалясь. Он готов был с ними работать, готов был работать для них, но не в таком случае, не выполнять дурацкие прихоти для развлечения чужого эго. Но Сережа ему был слишком дорог. Второй раз уйти от него Олег был не готов. Для него это обернулось потерей себя, потому один раз Волков согласен был переступить через себя. На животе зверь подполз к Разумовскому, кладя морду перед его коленями. Птица закатил глаза, но, видимо, пока был согласен и на такой результат. Острые когти зарылись в шерсть на голове, опасно проходясь у ушей, готовый в любую секунду впиться, если волк дернется на него. Олег рычал все тише и тише, пока рык не закупорился в груди, глухо раздаваясь, как мотор под капотом машины. Это удовлетворило Дух, и он втянул когти, а затем и сам Птица ушел, отдавая место Сереже. Тот вытянул руки дальше, оглаживая крепкую шею, которую опоясывал их ошейник, забрался пальцами под него, слегка почесывая. Он находил умиротворяющим это действо, Сергей растворялся в процессе, стараясь пробиться подушечками пальцев под плотный густой подшерсток. Его ладони лежали на шее, перешли к острым выпирающим лопаткам, аккуратно опустились к лапам и попытались дотянуться до боков, но волк лежал слишком далеко, поэтому Разумовский вновь вернулся к голове, неаккуратно проведя против шерсти. — Мне всегда нравились такие моменты, — тихо произнес он, наглаживая успокоившегося Олега. — В детдоме обычно ты меня защищал и заботился. Дрался за меня, даже если я сам мог постоять за себя, следил, чтобы я в передряги не попадал, за режимом еды и сна заботился. И мне это нравилось — твое безраздельное внимание, которое принадлежало только мне. Но в полнолуние мы менялись местами. И мне нравилось становиться, ну… главным. Самому проявлять заботу, ты ведь так редко мне это позволял. Волков тяжело вздохнул. Он старался вести Сережу за собой, но по факту, тот тащил друга следом, особенно сейчас. Сейчас Сергею не нужна была его забота, теперь он сам мог позаботиться о себе, тем более с таким сильным Духом. Олег был балластом, даже если станет человеком. — Олежа, ты нужен мне, — продолжил Сережа, приподнимая волчью голову. — Что бы ты себе там ни напридумывал, ты мне — нам — нужен. Иначе мы бы так не парились. Просто… ты знаешь, я не особо отличаюсь терпением. Я слишком долго ждал и искал тебя, и любое промедление мне кажется вечностью. Не хочу давить на тебя или ранить, но… я слишком соскучился. Олег жалобно прижал уши, опустив глаза — как ему самому хотелось вернуться, чтобы снова почувствовать Сережу, но каждая попытка усиливала травмы. Он задерживался на промежуточном этапе, с выломанными костями, не способный ни вдохнуть, ни двинуться, приходилось возвращаться к исходному, а затем снова ждать заживления травм. Замкнутый круг, который Сережа не хотел замечать. — Должен быть способ помочь тебе обратиться обратно, — задумчиво произнес Сергей, вытягивая ноги, между которыми оказался Олег. — Может, стоит попытаться в полнолуние? По идее, в это время ты всегда обращался в волка и обратно. Волков покачал головой. В полнолуние Дух всегда был сильнее всего, раньше он просто уходил при завершении ночи, но только потому, что было равновесие между ним и человеком, но сейчас оно было сдвинуто, а потому ждать, что Дух его отпустит, было глупо. — А какие твои предложения? — раздраженно закатил глаза Сережа. — Ждать, пока в тебе проснется совесть? Это бесполезно. Олег недовольно рыкнул, прикусив бедро Сергея. Тот странно вздрогнул, округлив глаза. — Милый, оставь эти игры до твоего возвращения, я не готов морально к зоофилии, хотя это был бы любопытный опыт, — протянул Разумовский с хитрым прищуром, почесав волка по подбородку. Олег взглянул на друга как на идиота. — Ты скучный. Волков считал себя не скучным, а разумным, пускай и зверем. Он ткнул носом в карман, где у Разумовского лежал телефон. Тот продолжал тупить, Олег продолжал смотреть на него как на дурака. — Ты хочешь телефон стащить? — переспросил Сережа, вскинув брови. Волков щелкнул зубами перед его носом. — Просто достать? Окей. Он достал смартфон, сняв блокировку. На заставке стояла армейская фотография Олега из архивов, которые взломал хакер. — Что? — спросил Разумовский на скептический взгляд. — Не тебе меня судить. Что искать? А вот дальше Волков не знал, как показать свою идею. Но решил попытаться, а для этого он вскинул голову и коротко завыл, затем внимательно глядя на Сережу. Тот продолжал подтупливать. — Чего? Мне включить переводчик и записать твой вой? Боюсь, даже я бы не изобрел переводчик со звериного. Хотя, — он задумчиво закусил губу, уходя в свои размышления. Олег снова завыл, чтобы прервать его мозговой штурм, а затем вскинул призывно голову вверх. — Да что? Ты про полнолуние? Ты же только что мотал головой, что это не поможет. Волков снова замотал головой, вскидывая нос к потолку, намекая на небо. Сергей смотрел как-то потерянно на него. Тогда Олег сжал зубы на подоле его футболки и потащил к окну, кивая на небо, которое постепенно окрашивалось в закатные цвета. — Солнце? — спросил Сережа. Волков снова терпеливо покачал головой. — Луна? — теперь Олег закивал. Сергей стал стучать по монитору телефона, что-то печатая, а затем озарение показалось на его лице. — Новолуние! — воскликнул Разумовский, показывая изображение этой фазы Олегу. — Ты ведь это имел в виду? Олег вздохнул, терпеливо кивая. Эта игра в «Крокодил» его порядком утомила. — В полнолуние, когда Луна видна, Дух силен, и ты обращался. Логично предположить, что в новолуние, когда ее не видно, то Волк ослабнет, и будет проще стать человеком, — задумчиво протянул Сережа, снова клацая ногтями по экрану. — Ближайшее новолуние через три дня, есть возможность попробовать. Ты ведь попробуешь? Это уже было сказано строго, почти по-птичьи, со злым прищуром. «Нет» Сережа бы не потерпел. Олег все равно бы был согласен. И согласился, смиренно склонив голову. Совсем скоро желаемое станет явью.