Дух зверя, дух безумия

Шурик надеялся, что ему не придется сталкиваться с этим нечто снова, но как же. На него взирали хищные желтые глазища, которые прожигали гневом и яростью. Парень чувствовал, как у него — в прямом смысле этого слова — волосы встали дыбом, а злое урчание зарождалось в горле. — Волк, он нам не нравится, — сказал Разумовский, разворачиваясь лицом к Волкову, который разгружал из машины вещи свои и Шуры. — Я не удивлен, — спокойно вздохнул Олег, подойдя к Шурику, похлопав по плечу, немного успокаивая взбесившегося хищника. — Волче, он нам не нравится, — повторил еще раз Разумовский, угрожающе складывая руки на груди и зло щурясь. — Он не нравится тебе, Сережа принял, — произнес Волков, подталкивая Шурика мимо бушующего в сторону особняка. Наемник еще был удивлен, что его позвали сюда. Насколько он понял, это было особенно место, куда наставник с нанимателем уезжают на время полнолуния. И вот лунный цикл вновь перешел на неприятную стадию, Олег предложил попробовать вместе пережить это время. Шурик не знал, что он чувствителен к луне, но последнее новолуние доказало, что это так, поэтому предложение было разумным. И он согласился. А теперь жалел немного, потому что забыл, что с Волковым всегда есть Разумовский, который был определенно не доволен присутствием третьего в их уединенном месте. — Вы с Сережей все решили без меня, а кто-то недавно уверял меня, что мои чувства тоже важны, — взъелся Разумовский, гневно взмахивая руками, продолжая сиять золотистым взглядом. — Твои чувства важны, и я рад, что ты стал их показывать, — ответил, кивая, Олег, продолжая тянуть Шурика за собой в особняк. — Я против кота! — крикнул им в спину Сергей. — Я не кот! — рявкнул ему в ответ Шурик. — А ты молчи, кошак, пока я тебе хвост не оторвал, — рыкнул Разумовский, обиженно глядя на Волкова. — Я не хочу, чтобы он был с нами! А как же наш ритуальный секс после полнолуния?! Шурик запнулся о собственные ноги и свалился на мраморный пол. — А вот это было лишнее, — вздохнул Олег. — Но, к слову, ничего не отменяется и третьего не будет, мне точно будет не до этого. Он помог подняться красному от смущения Шурику, который не знал, куда деть взгляд и что говорить. К счастью, за него говорили другие. — Ладно, это может и не будет проблемой, но я все равно против кота, — продолжал бурчать Разумовский. — Скажешь нормальную причину? — вздохнул Олег, вставая между недовольными созданиями. — Он мне перья оборвет! — возмутился Сергей. — К твоим перьям только я приближаюсь, — вскинул брови Волков. — Но вдруг! — Подождите, — подал голос Шурик, выглядывая из-за широко плеча своего защитника. — Сергей Викторович сейчас… не он? — Это Дух, Птица, если быть точнее, — пояснил Олег, указывая на все еще злого Разумовского. — Не говори обо мне в третьем лице, — фыркнул Птица. — И тем более не говори обо мне с кем-то чужим. — Ты принял его, Сережа тоже, так что он уже не чужой, — вздохнул Олег, теряя терпение. Шурик за спиной утробно заурчал, выпуская коготки, мягко разминая крепкое плечо. Птица ощерился, показывая огромные крылья. — Я не допускаю, чтобы он так к тебе приближался! — крикнул Дух. — Сережа тоже против, просто он слишком «скромный», чтобы тебе возражать. — Я вас не спрашивал, — зарычал уже волком Олег, щуря желтые хищные глаза. Птица опешил, Шурик сильнее вцепился коготками в чужое плечо. Золото схлынуло из глаза, перья с крыльев опали, а они сами исчезли, оставив растерянного Сережу. — Олеж, — неуверенно произнес он, делая пару шагов к Волкову. — Разберитесь друг с другом! — продолжил рычать Олег. — Я уже сказал вам, что Шура — моя ответственность. Либо принимаете, либо… — Ты не уйдешь, — сказал Сережа, но интонации звучали как-то вопросительно. — Не уйду, — вздохнул печально мужчина, с животной тоской взирая на Разумовского. — Но зол буду: и на вас, и на себя. — Олежа, дорогой, — попытался возразить Сергей, но Олег зажмурился, разминая переносицу. — У меня обращение начинается раньше, — прорычал Волков, скидывая с себя руки Шурика. — Мне надо идти. Не трогайте меня пару часов, пока ломать будет. И постарайтесь не убить друг друга. — Я могу пойти с тобой? — спросил взволнованно Сережа, ломая пальцы. — Нет, — строго произнес Олег. — Сегодня точно нет, вы меня разозлили. Сегодня я хочу быть один. И Волков ушел на задний двор, куда был выход в парковую зону. Разумовский тоскливо смотрел ему в сгорбленную спину, сдерживая порыв последовать за ним. — Это все из-за тебя! — разочарованно прикрикнул Серёжа. — Я не… — произнес, раздраженно шипя, Шурик. — Да ты тут не при чем! — махнул на него рукой Разумовский. Его лицо исказилось, черты вновь стали острее, а в глаза вернулась золотая искра. — А я тут при чем?! — цыкнул языком Дух, закатывая глаза. Выражение лица снова изменилось, став виновато-злым. — Мы согласились с тем, что рысенок будет среди нас, а ты с того ни с сего начал свои свиста-пляски, — возразил Сережа, недовольно морщась. — Но не в полнолуние же! — всплеснул руками Птица. — Это наше время! Особенное. Когда он абсолютно беззащитный сломанный на наших руках, такой слабый и открытый… Только наш, в нашей полной власти. Я не хочу ее делить с кем-то! — Мы бы и не делили! — прикрикнул Сережа. — А теперь он вообще от нас ушел, и все обращение будет без нас. И вернется очень расстроенным… — Не пытайся всю вину скинуть на меня! — рыкнул Дух, а затем устало вздохнул. — Ненавижу, когда он пытается ставить условия. — Мы смирились с рысенком, учись его принимать, — повторил вздох Сергей, убирая назад волосы. — А можно мне что-нибудь сказать? — подал голос Шурик, испуганно глядя на Разумовского, не зная, как реагировать на его странные разговоры с самим собой. — Котеночек, не возникай, — фыркнул Птица, но тут же тряхнул головой, сбрасывая оперение. — Прошу прощение за эту сцену и все, что ты услышал, — вздохнул Сергей, ероша волосы. — У нас… сложные отношения. У всех. — Я так и понял, — закивал Шурик, неловко усмехаясь. — Но, раз я мешаю, то могу уйти. — Это не решит проблему, — улыбнулся криво Разумовский. — Олег разозлится, если ты уйдешь по нашей вине. Он хочет тебе помочь пережить обращение в полнолуние, тебе не стоит отказываться от его помощи. Поверь, это действительно дорогого стоит. Шурик поджал губы, не зная, как на это реагировать. — Я не просил о помощи, — тихо произнес он, ломая брови, морща шрамированную переносицу. — Просто он… — Вызывает доверие, — закончил понятливо Сережа, подойдя ближе к наемнику, который опасливо поглядывал на чужого человека. — Олег редко к кому показывает свою заботу. На моей памяти это был только я, потом мой Дух, а теперь… нам трудно осознавать и признавать тот факт, что он может привязываться к кому-то еще. — Ну, он — волк, — пожал рассеянно плечами Шурик. — Волки вроде как однолюбы. И, как бы мне не было стремно говорить об этом, но они выбирают пару на всю жизнь. И это… вы. Капец, как это странно звучит. — Да уж, странно, — усмехнулся Сережа. — Как себя чувствуешь? — Ломает, — признался Шурик, сутулясь. — И… ну, я как будто больше зверь, чем раньше. Урчу, рычу, запахи лучше ощущаю. — Значит, все нормально, — кивнул Сережа, довольно щурясь. — Само обращение будет болезненное, готовься, но пока можешь расслабиться. Напряжение может наоборот сделать все хуже. Обычно все происходит ближе к ночи, поэтому можешь пока расслабиться. — Ты решил меня учить этому? — фыркнул с недовольным мяуканьем Шурик. — Ты же сам вроде не обращаешься. Ну, или типа того. — Я всю жизнь провел с Олегом, был с ним в те обращения, когда его тело буквально разрывало, и мы не знали, как и что происходит, — мягко, будто разговаривая с ребенком, произнес Разумовский, усмехаясь. — Я могу давать советы по теме обращения и Духам. — И с чего ты решил мне их раздавать, если не доволен моим присутствием? — уточнил, хищно щурясь, Шура. — Я спокойно к этому отношусь, это Птица возмутился, — вздохнул Сергей. — Он очень болезненно привязчив, хотя и любит флиртовать с другими, пока Олег не видит. — Вы странные, — с кошачьим урчанием фыркнул Шурик. — И все же не понимаю, почему ты возишься сейчас. — Потому что Олег хотел помочь, — вздохнул устало Разумовский. — А из-за меня — точнее из-за одной пернатой задницы — он этого сделать не может. — Чувство вины? — усмехнулся ехидно Шурик, издавая довольное мурлыканье. — Завались, — недовольно цыкнул Сергей. — Мне надо найти Олега. Располагайся, но в нашу комнату не суйся. — Стесняетесь? — продолжил ехидничать Шура. — Бережем твою нежную психику, котеночек, — ответил на этот раз Птица, лукаво щурясь. — Поверь некоторые вещи нашей спальни могут тебя сильно травмировать и повредить фантазию. Шурик откровенно завис, глядя вслед удаляющемуся Разумовскому. А затем до него медленно дошло, и лицо обожгло смущенным румянцем. Он не хотел представлять, чем занимаются начальник и его наниматель в своей постели… И как показалось, не только в ней. Он пытался успокоить свои мысли до самого вечера, но это получалось с трудом. Особенно, когда он вышел в парковую зону, по запаху находя Разумовского и Волкова. Точнее крылатое создание, которое крыльями укрывало поскуливающего волка, который тыкался носом в его колени. За пару метров до приближения Шурика зверь поднял голову, тихо рыча и обнажая темные десна. — Ты вовремя, котеночек, — проурчал Птица, продолжая ерошить шерсть на шее зверя, на которой поблескивал ошейник. — Ему не больно? — спросил взволнованно Шура, указывая рукой на волка, который прекратил скалиться. — Боль отступает, — произнес Дух, подхватывая морду волка, целуя его нос. — Если ты про ошейник, то нет, к нему он привык. Да и сейчас я нежно затянул. — А бывает и грубо? — усмехнулся неуверенно Шура, но поймал хитрый взгляд. — Завтра вечером будет, — ответил Птица, когтями почесывая нижнюю челюсть хищника. — Будешь сейчас обращаться? — Попробую, — пожал плечами Шурик, болезненно морщась. — На каждом шагу крутит, да даже от вздоха больно. — Да, пора уже, — кивнул Дух, убирая крылья за спину, взъерошивая от этого движения темную волчью шерсть. — Стесняешься при мне? — В смысле? — нахмурился Шура, приближаясь к ним, присаживаясь на корточки перед волком, который тяжело поднялся на лапы, встряхиваясь. — Ну, я бы посоветовал раздеться, — едко произнес Птица. — Да и процесс… своеобразный. Я конечно не пострадаю, но вот ты получить можешь по морде. Волк рыкнул, прикусывая слегка лодыжку Разумовского. — Ладно, не раздражайся, волчонок, — отмахнулся Дух, слегка сжав волчье ухо. — Я подойду через час, надеюсь, к этому времени котенок придет в себя. Разумовский действительно удалился, оставляя двоих на опушке. Шурик перевел недоуменный взгляд на волка, который удобно сел, достаточно аристократично ставя лапы. — Ну… — смущенно потоптался Шура. — Мне правда лучше раздеться? К его большему смущению волк кивнул. И ему пришлось раздеваться, под взглядом своего наставника, к которому питал смешанные чувства. Тот еще и не отворачивался, наблюдая за дрожащими конечностями парня. Ему было больно. Но настоящая боль наступила, когда луна стала ярче, и его тело стало выворачивать на изнанку. Он выл и скулил, а волк прилег рядом со скрючившимся в агонии Шурой, позволяя ему вцепиться в шерсть. Иногда открытых ран касался шершавый язык, успокаивая проступающую боль и уменьшая кровотечение. В момент обращения Шурик возненавидел свою природу. Ну а потом наступил момент пустоты. Ни мыслей, ни переживаний. Свободная пустота, в которой были лишь отголоски человеческих волнений. Он встал на лапы, пошатываясь на слабых конечностях, и встряхнул головой. Ощущение запахов и звуков стало совершенно другим, и по-другому ощущался зверь рядом — мощный, сильный, главный. Рысь слабо замурчала, толкнувшись лбом в темный бок, потираясь об него. Волк широко лизнул его между ушами. Но хищники насторожились, учуяв приближающегося человека. — У вас наметилась особая идиллия, — усмехнулся Сережа, выходя к хищникам. Рысь вздыбил шерсть, яростно урча, когтями разрывая землю. Разумовский даже не вздрогнул, а вот волк с утробным рыком, прихватил младшего хищника за шкирку под его визг. — Смотрю, я в безопасности, — довольно протянул Сережа, опускаясь на колени перед ними. Волк медленно разжал челюсти, отпуская притихшего кота, который распластался на животе, показывая подчинение, и жалобно мяукал. — Не ругай его сильно, — хмыкнул Разумовский, потрепав рычащего волка по холке. — Он еще не научился. Сережа протянул руку к рыси, который смотрел на него дикими глазами, все еще вздыбливая шерсть. Но волк продолжал быть рядом и рычал, предупреждая о возможных последствиях. Рыси пришлось смириться с поглаживаниями, принимая эту незамысловатую ласку, как некую форму подчинения над собой. — Хороший котенок, воспитанный, — довольно произнес Сережа, прекращая пытки над хищником, беря морду волка, без страха целуя ее в длинную переносицу. — Не скалься так, он вроде понял, что меня трогать не надо. Мой прекрасный волчик. Ладно, наш, Птица тоже тебя любит. Волк чихнул, тряхнув головой. Рысь поднялся на лапы, встряхиваясь. Он еще опасно косился на человека, прижимаясь к боку более сильного хищника. — Кажется, он нас боится, — произнес на этот раз Птица, коготками почесывая волчью спину. — Ну, пускай, я не против. А теперь можете резвиться. Тебя, волчонок буду ждать на сеансе терапии после всего этого. Уложим котика, и я свяжу тебя, чтобы ты и пальчиком двинуть не мог. Волк заскулил, припав на пузо, поджимая хвост. Птица довольно заурчал. — Жди утра, Волче, — пообещал Дух, поднимаясь на ноги. — И как следует утоми котенка, чтобы нам не помешал. Волк завыл, поднимаясь твердо на лапы. Рысь попытался изобразить нечто похожее, но получилось не очень. И хищники отправились глубже в чащу, а Разумовский ушел в дом, ждать обоих к утру.