One step apart

      Он не написал. Не позвонил. Вообще никак не дал о себе знать после той встречи. И вообще очень мечтал провалиться сквозь землю.       Трина уехала только во второй половине дня, оставив после себя легкий цветочный запах парфюма и бесконечную череду приятных воспоминаний о том, что случилось ночью. Время, как будто остановившееся, вновь начало свой неумолимый бег, отщелкивало часы второго выходного дня, который следовало потратить на отдых перед новой рабочей неделей.       Усталость разливалась по всему телу, в каждом дюйме кожи, в каждой мышце, и это ощущение ему нравилось. Он пытался лечь спать, но взбудораженный мозг отказывался отключаться, выдавая нескончаемые вереницы мыслей и образов.       Возможно, Геральт был прав, — накопившееся за долгое время напряжение, стресс и раздражение улетучились в один момент, были смыты могучей волной положительных эмоций. Но ведь так было не каждый раз. Регис неохотно вспоминал о знакомстве с молодой девицей, что любила преображаться в разных вымышленных персонажей. Ни чувств, ни каких-либо эмоций, только алкогольная похоть, фальшивая и пресная. Это просто случилось, а потом они расстались, еще и при не самых приятных обстоятельствах. В этот раз было нечто гораздо большее, как будто они знали друг друга уже очень давно. Регис не мог предположить, что все еще способен чувствовать хоть что-то, кроме разочарования, тревоги и уныния. Он полагал, что все остальные эмоции внутри него атрофировались, ссохлись и представляли собой рудиментарные придатки.       Значит, жизнь еще возможна. Значит, не все потеряно.       Но не слишком ли быстро? В любовь с первого взгляда Регис не верил, и тем более не верил в то, что в один вечер можно проникнуться человеком, который до этого вызывал только агрессию. Опрометчиво. Да, свои плюсы от этой встречи были. Но так неосмотрительно. Жизнь неоднократно била его по загривку за доверчивость, и в этот раз удар мог оказаться фатальным.       Она всегда приходила внезапно, как призрак, маяча где-то за спиной, невидимая до поры до времени, а после накладывала свою холодную лапу на сердце, сжимала легкие, сдавливала горло. Госпожа Паническая Атака. Воздух в спальне резко стал спертым и тяжелым, таким, что не вздохнуть. Приятная усталость переросла в отвратительную мелкую дрожь, от которой свернулся желудок. Регис скатился с кровати, в надежде успеть добежать до ванной.       Мерзкий сгусток желчи быстро исчез в сливе, оставив после себя страшную горечь на языке. Спазмы все еще рвали желудок на части, но уже не так сильно. Регис отдышался, отер лицо ледяной водой. Он снова узнал себя в зеркале — измученного, бледного, с вечно потухшим взглядом. Чувствуя, что колени подгибаются, Регис осторожно опустился на прохладный кафельный пол.       «Я же совсем ее не знаю, — пришло долгожданное озарение. — Я вообще не знаю, что это за человек, что у нее на уме. Может, вся эта слезливая история со шрамами — выдумка? Я ведь действительно не знаю, что отдал тот осколок именно ей. Просто нашла, нащупала какое-то слабое место и воспользовалась этим. Хотя бы не пыталась меня обокрасть, как та косплейщица. А что насчет меня? Я не только так быстро сменил гнев на милость, но и позволил себе непростительно много. Даже с Лилли по молодости мы не творили такого в постели. И вместе с этим я… Я хочу ей верить. Хочу верить, что за красивой оберткой не кучка копошащихся червей, а нечто прекрасное. Слишком быстро, слишком».       Приступ постепенно пошел на спад. Регис медленно поднялся. Потянулся к дверце шкафчика над раковиной, окинул взглядом аккуратно расставленные бутыльки и коробочки. Нужная нашлась в самом углу. Там оставалось еще несколько таблеток сильного успокоительного препарата, прописанного еще доктором Корво. Регис давно их не принимал, с тех пор, как миновал кризис. Он без колебаний проглотил маленький белый кругляш, запил водой из-под крана.       Ему просто хотелось перестать думать. Хотя бы на время.       «Порой мозг — мой злейший враг, — думал он, возвращаясь в спальню. — Надеюсь, все это лишь необоснованные страхи, и на самом деле я просто сам себя тираню»       Лекарство подействовало быстро. Поток мыслей замедлился, утратил силу и, наконец, иссяк. Пришла долгожданная тьма, в которой по-прежнему витал запах цветочного парфюма.       В понедельник путь на работу прошел совершенно незаметно, словно между домом и больницей было не больше ста метров. Регис настолько ушел в размышления о предстоящей встрече с Триной, что почти не замечал прохожих, и даже врезался в мужчину преклонного возраста. Тот его обругал скрипучим голосом, мол, молодняк совсем совесть потерял, а Регис, отделавшись кратким, но искренним извинением, не обратил на это внимания. Куда больше его занимало то, как себя поведет женщина при случайной встрече, и уже мысленно готовился к новым слухам и болтовне. Он находил странным то, что те же шепотки о нем и Шани воспринимались куда легче, с юмором, хотя правда, по сути, не интересовала никого.       Помимо этого он думал над пришедшим от Трины сообщением, начинавшимся со слов «Привет! Мне нужно кое-что…». Что было нужно доктору Шрайбер пока что оставалось загадкой, поскольку полный текст Регис так и не прочел. Казалось бы, такая безобидная вещь, как смска, заставила его сердце биться быстрее, вот только не от радости, а от волнения.       «Какая же, все-таки, это глупость — не могу заставить себя открыть сообщение, — думал он, вперив взгляд в тротуар. — Давненько я не сталкивался с таким иррациональным страхом. У всего должна быть какая-то подоплека. Ничего ужасного Трина написать априори не могла, наверняка, это какая-то мелочь. Впрочем, к чему все эти волнения? Мы успеем встретиться в больнице, и она все скажет сама»       Но ни в понедельник, ни во вторник с психотерапевтом полноценно пересечься не довелось. Устройство Пресвитерианской больницы было достаточно сложным — множество разных корпусов, соединенных сетью переходов, как наземных, так и подземных, и это оказалось большим плюсом. Однако Регис заметил за собой, что пытался в толпе коллег, младшего медперсонала и простых пациентов разглядеть знакомое лицо или же заколку с жемчужиной на длинных черных волосах. Один раз так и вышло. Трина шла в компании доктора Метц, инфекционистки, о чем-то непринужденно болтая и явно не видя хирурга в упор. Но Регис, шедший прямиком навстречу, отчего-то резко свернул влево, в тупиковое ответвление главного корпуса, оттуда заскочил в лифт, не заботясь о месте назначения. Объяснения своему поступку он найти не смог, и еще долго корил себя за трусость.       В среду, день, когда в кабинете главврача встречались даже те доктора, которые в силу разных сфер деятельности не виделись, сообщение также осталось непрочитанным. Регис нарочно опоздал, получил за это замечание и молча присоединился к совещанию. На доктора Шрайбер он старался не смотреть. Стоило поднять лишь один взгляд, как его всего словно прошибло ударом тока. Но Регис давно преуспел в умении сохранять совершенно невозмутимый вид даже находясь на грани нервного срыва, а посему его волнение осталось никем не замеченным. Почти никем. Лишь одна только Шани бросила на него озадаченный взгляд, но ничего не сказала. Когда же летучка кончилась, Регис едва ли не первым вылетел из кабинета Йеннифэр, чтобы поскорее скрыться в бесконечных коридорах больницы и уйти в хирургический корпус.       Критической точкой стал четверг. Регис пребывал в относительно спокойном расположении духа. Он возвращался из кафетерия, где за обедом весьма неплохо пообщался с Русти. Коллега по цеху посетовал на нерадивого студента, того самого, тринадцатого, который как будто специально делал все, чтобы его выгнали. Остальные двенадцать хоть и работали с душой, но много отвлекались, но, мол, что с них возьмешь, у них еще в крови молодость, а вокруг одни соблазны. Регис коллегу выслушал и понял, что Йеннифэр своим решением заменить его кандидатуру спасла ему немало нервных клеток.       И он уже выходил из кафетерия, как вдруг услышал за спиной знакомый голос, от которого его снова встряхнуло.  — Доктор Годфрой! Можно вас на пару слов?       Она позвала его откуда-то издалека. Регис уже был готов развернуться, чтобы наконец-то начать диалог, который столько раз прокручивал в голове, и… продолжил свой путь. Сделав вид, что не услышал, он прибавил шаг и постарался как можно скорее зайти в лифт. Там, на цокольном этаже, начинался прямой переход к хирургическому корпусу, казавшемуся надежным укрытием. Но кратчайший путь не стал самым быстрым. В переходе его поймал патологоанатом Губерт, и пришлось потратить некоторое время на разглядывание трупа молодого парня, не так давно скончавшегося на операционном столе от перитонита. И, тем не менее, добравшись наконец-то до своего кабинета, Регис ощутил себя немного спокойнее.  — Доктор Годфрой, простите мне мою наглость, — заговорила Шани, щелкая по клавишам, — но либо вы мне объясните что происходит, либо я вызову бригаду психиатров. Я же вижу, что с вами что-то не так.  — О чем ты, дорогая моя?       До конца обеденного перерыва оставалось еще пятнадцать минут. Поскольку сайт, где начинающие авторы могли бесплатно выставить свое творчество на всеобщее обозрение, не входил в число запрещенных соцсетей, Регис иногда заходил туда почитать отзывы. Это слегка поднимало самооценку, поскольку большая часть комментариев была положительной. Бывали и те, кто выражал свое недовольство, но, как правило, делали это конструктивно, и кое-какие замечания можно было даже счесть полезными.  — Какого… — вырвалось у него.       «Наконец-то я нашла тебя»       Пользователь пришел откуда-то извне, но имя анонимной читательницы и так было ему известно. И ведь это при том, что он ни разу не упомянул о своем маленьком хобби в вечер их знакомства. Или алкоголь тогда все же сыграл с ним злую шутку и развязал язык сильнее обычного? Трогать комментарий Регис не стал. Нельзя давать ей понять, что она попала в точку.  — Вы как будто стали призраков видеть, — пояснила Шани. — Вот, даже сейчас у вас такой вид, будто… Я не знаю, с вас деньги вымогают. Это та ненормальная девица вас так запугала?  — Нет, я и думать про нее забыл, — соврал хирург. — Сейчас осень, у психов обострение. Вот и меня немного кроет.       Шутка девушке не понравилась.  — Может быть, вам лучше взять отпуск, и за скальпель не браться?  — Шани, я же шучу. Все со мной нормально.  — Хм… Я вам поверю, потому что вы мой руководитель.       В коридоре раздался стук каблуков. Это мог быть кто угодно, от очередной пациентки до Йеннифэр, но чуйка подсказала — это она. Уже секундой позже догадку подтвердил голос Трины, прозвучавший в паре метров от их кабинета, слышный из приоткрытой двери. Женщина с кем-то говорила по телефону, явно намереваясь зайти в их с Шани кабинет.       Регис бесшумно выскользнул из-за стола, остановил крутившееся кресло и юркнул за дверь. Там, втиснувшись между двух шкафов с документами, затаился.  — Здравствуйте, доктор Оксен, — дверь открылась шире. — Где мне найти вашего начальника?  — Доброго дня, доктор Шрайбер, — отозвалась Шани. — Он…       Регис послал ей умоляющий взгляд. Та никак не отреагировала.  — Он вышел минут пять назад, ему кто-то звонил. Кажется, это насчет его брата. Попробуйте зайти чуть позже.  — Правда? — голос Трины был немного озадаченным. — Мне сказали, он у себя.  — Передать ему что-нибудь? Или можете оставить записку, если хотите.  — Пожалуй, нет. Я попробую ему позвонить. Еще раз.       Регис взмолился всем богам, о каких только читал за свою жизнь, чтобы Трина этого не сделала тут же на месте. Но ему повезло. Женщина ушла, закрыв за собой дверь, и он облегченно выдохнул. Вернувшись за свой стол, сразу же поставил телефон на беззвучный режим, чтобы не накрыть свою конспирацию.       Ассистентка положила подбородок на сцепленные пальцы, поставив локти на стол.  — Это что такое вообще было? — спросила она. — Это уже какое-то мальчишество.  — Не спрашивай. Спасибо, что не выдала меня.  — Хм… Она украла ваши подарки от пациентов, теперь вы у нее что-то украли?  — Нет, никто ничего не крал.  — Ладно… — протянула анестезиолог, возвращаясь к работе. — Но с вас теперь причитается.  — Возьмешь отгул в любой нужный тебе день. Пойдет?       Предложение ее несказанно обрадовало. Замешательство на веснушчатом лице сменилось хитрой ухмылкой.  — Я хотела попросить шоколадку, но да. Конечно пойдет.       Услышав звон дверного колокольчика, Лютик встрепенулся и принялся выглядывать вошедшего посетителя. Глаза его загорелись, он пришел в еще большее беспокойство.  — Геральт! — громко позвал он. — Сюда, дружище!       Беловолосый мужчина зов услышал и принялся пробираться через столики, занятые другими любителями крепких и не очень напитков. Самый лучший стол, огороженный невысокими декоративными панелями, Лютик изначально прибрал себе как хозяин. Оттуда хорошо просматривался зал, но вместе с тем обеспечивалась некоторая приватность. Тут же рядом располагался бар, что позволяло официантке приносить заказы куда быстрее, чем до остальных столиков. В тот вечер Лютик хоть и присутствовал в заведении, но обслуживанием клиентов не занимался, оставив это подчиненным. Очевидно, ему захотелось отдохнуть от размеренной семейной жизни.  — Приветствую, — детектив Ривски поочередно пожал друзьям руки и опустился на мягкий диванчик.  — Геральт, у нас беда, — с ноткой трагизма объявил Лютик. — Кажется, у Региса проблемы.  — Юлиан, хватит же, — Регис прикрыл лицо ладонью.  — Правда? В чем дело?       К столу быстро подошла официантка. Геральт по своему обыкновению спросил себе виски и тарелку разнообразной закуски. Регис, мельком глянув на свой стакан с желтым пенистым содержимым, попросил повторить.  — Мне кажется, он умирает. Или влип в неприятности.  — Не неси чушь, все с ним нормально. С чего ты вообще это взял?  — Да ты только глянь, что он пьет!       Регис молча протянул ему свой бокал. Геральт принюхался, вернул обратно.  — Пиво как пиво. Немного несвойственно для него, но ничего странного. Вкусы меняются.  — Как это — ничего странного?! Оно же безалкогольное!  — И это все равно не повод разводить панику, — заметил Регис. — Мне завтра работать. Так что будь так любезен, перестань паясничать.       Официантка принесла детективу его бокал с янтарным виски, поставила на стол блюдо с нарезанным сыром, копченой семгой и прочими лакомствами. Когда она уходила, Геральт не отказал себе в удовольствии посмотреть ей вслед, чтобы полюбоваться крепкими бедрами, обтянутыми джинсами.  — Ладно, из-за чего весь сыр-бор? — он сделал маленький глоток. — Неужто ты решил последовать совету Йеннифэр и отказаться от бухла?  — После разноса твоей прекрасной пассии пить бросит даже москит, — ответствовал хирург и отпил из своего стакана. На вкус пиво ему не нравилось, к тому же, щипало язык. — Но что-то в этом есть. И вообще, сейчас мне нужна свежая голова, потому что я не знаю, что делать. В болтовне Лютика толика правды все же присутствует. У меня действительно есть определенные проблемы. Что нужно делать я знаю, но не откажусь от совета.  — А я говорил, что все это не просто так, — надулся Юлиан. — Выкладывай, друже.       Пересказ рокового вечера даже в собственном исполнении напомнил ему типичный сюжет фильмов, над которыми его поколение ехидно посмеивалось. Ах, как это мило, пациентка встречает своего спасителя через несколько лет, и они влюбляются, и все перерастает в чувства. Чушь! Так бывает только в кино и в книжках для юных мечтательниц, еще толком не узнавших превратностей любви и радостей секса.  — Погоди, — Лютик наморщил лоб. — Трина Шрайбер… Это которая рыженькая такая, твоя помощница?  — Это Шани, балбес, — ответил Геральт. — Трина это которая ваша новенькая, так? Йен рассказывала про нее. Это которая «невыносимая стерва», или как ты там ее называл. Так, ты проявил благородство и привел ее к себе, дальше что?       Глаза Юлиана вспыхнули неподдельным интересом. Он всегда с жадностью слушал пикантные истории от друзей, в основном от Геральта, чья личная жизнь была похожа на игру в большой теннис. Порой Регис думал, что несостоявшийся актер и музыкант скучал по своей прошлой бурной жизни, особенно личной.  — О, чую, к чему все идет, — Лютик зажмурился от предвкушения. — Ну и как? Было? Признавайся, ты ее завалил, иначе сейчас не сидел бы здесь с такой грустной миной.  — Было, Юлиан, было. Не это важно. Дело в том, что…  — Сколько? — не унимался тот, сложив ладони лодочками и водя ими у груди.  — Уймись, — осадил его детектив. — Дай ему закончить. Хотя мне тоже интересно.       Регис обреченно покачал головой. Он уже начал жалеть о том, что решил поднять эту тему, особенно при неугомонном Лютике. Хвастаться постельными подвигами вообще не было в его природе, хотя по молодости регулярно это делал. Но чего хотеть от несостоявшегося барда, которому едва только перевалило за тридцать?  — Я к вам за советом пришел, а не за тем, чтобы обсуждать размер ее груди. Двойка, если не ошибаюсь. Так вот…  — Маловато будет, — цокнул языком Юлиан. — А как это было? Она была сверху? Или инициатива была у тебя, и ты отомстил ей за все грехи?  — Лютик, блядь!  — Юлиан, я искренне надеюсь, что в твоих отношениях с Присциллой все хорошо, — Регис тоже начал закипать. — Если ты еще раз перебьешь меня, ноги моей больше здесь не будет. Хочешь грязных подробностей? В интернете полно ресурсов с таким добром, увидишь ровно то же, что и я. С каких пор тебя интересует моя интимная жизнь?       Тот поднял руки в знак капитуляции и обиженно надулся. Геральт снова взялся за свой напиток и кивнул, желая дослушать.  — Я обещал с ней снова встретиться, а теперь всеми силами стараюсь не пересекаться. В больнице это делать проблематично, знаете ли. Один раз мне пришлось даже за дверью спрятаться, когда она пришла в наш кабинет. Слава Создателю, Шани меня не выдала. Я… Я просто не знаю, что мне теперь делать со всем этим. Как себя с ней вести.  — Детский сад, штаны на лямках, — Геральт скептически покачал головой. — Тебе что, пятнадцать? Чего ты от нее бегаешь? Ну, переспали, ничего страшного в этом нет. Если она тебе не нравится, что было бы объяснимо, так ты ей об этом и скажи. Мол, извини, но ничего не выйдет, прости за ложные надежды. Трина тоже не девочка, поймет. Если нравится, то попытай счастья. Под венец тебя никто не тащит. Если только ты не свалял идиота и не заделал ей потомства.  — Геральт, ты верно сказал — мне не пятнадцать. Я, конечно, не в восторге от всех этих средств защиты, но пока что в своем уме. Что удивительно, она действительно начала мне нравиться. Вот это меня и пугает. А что, если выйдет та же самая херня… Пардон, чушь, что и с Лилли? Геральт, я до сих пор соскребаю остатки самооценки с пола после развода. Не хочу переживать это еще раз. Я понимаю, что веду себя как идиот, но ничего не могу с этим поделать. Как только вижу ее, мне хочется бежать со всех ног. Но при этом не могу перестать о ней думать.  — Дурак ты, — снова подал голос Лютик. На этот раз говорил он серьезно, не гримасничая, без лишнего пафоса. — Вот иначе тебя не назвать. Нельзя так с женщинами, поверь мне. Как там было в том фильме, с шкатулками, с демонами, цепями… А! «Ад не так жесток, как разгневанная женщина». Я на своей шкуре это узнал. Раз позвал ее на свидание, то либо выполняй обещание, либо сливайся достойно и честно. А прятаться — последнее дело. Вообще, поверить не могу, что это все ты рассказываешь.  — А ведь он прав, — кивнул Геральт. — Лютик хоть и болтает всякую ерунду, но здесь я с ним согласен. Всю жизнь бояться, значит, похоронить себя заживо. Лилли осталась в прошлом, забудь о ней. Пора уже жить дальше.       Мудрая фраза, прочитанная в одном русском романе еще во времена колледжа, гласила — «спасение утопающих — дело рук самих утопающих». Эта фраза запомнилась ему очень хорошо и пришлась как нельзя к месту. Друзья были правы, впрочем, он и сам знал, что поступает недостойно. И чем дольше тянуть, тем глупее он будет выглядеть в дальнейшем.       Регис взглянул в стакан с уже нагревшимся безалкогольным пивом, вздохнул и осушил его в несколько глотков. А после пообещал себе, что на следующий день непременно встретится со своим страхом лицом к лицу.       В конце сентября череда дождливых дней прервалась неожиданной оттепелью. Солнце одарило Нью-Йорк последними теплыми лучами, и в пятницу вернулось настоящее лето. Пациенты, кому состояние позволяло недолгие пешие прогулки, по рекомендациям врачей спешили на свежий воздух. В больнице, оплоте боли и тревоги, царила воистину необычная атмосфера благодушия, и даже Йеннифэр была как-то особенно мила и приветлива. Регис, получив вместо ее привычного хмурого «доброе утро» теплое «здравствуй, Регис», даже на секунду подумал, что женщину заменили на кого-то очень на нее похожего. Либо Геральт как-то особенно постарался ее задобрить, либо солнечная пятница растопила ледяное сердце Снежной Королевы.       Трину Шрайбер удалось найти в маленьком скверике, расположенном в самом центре больничного городка. Уютное зеленое насаждение с благоустроенными тропинками и лавочками было своеобразной отдушиной после стерильных стен больничных корпусов, и летом там бывало довольно людно, особенно в часы посещений. Лавочка, облюбованная психотерапевтом, была обращена спиной к главному корпусу, и заметить ее было непросто. Однако звезды в тот день явно расположились в нужном порядке, и Регису попросту повезло. В кои-то веки он решил воспользоваться не подземным переходом, а пройтись по улице. Так он ее и заметил.       Трина сидела, откинувшись на спинку скамьи, одна нога закинута на другую. В руках женщина держала надкусанный сэндвич, рядом на сидении стояла фиолетовая спортивная бутылка с водой. Изредка яркий солнечный луч проглядывал сквозь начинавшую желтеть листву и падал на ей на лицо, отчего Трина слегка хмурилась. Однако напряженной или рассерженной она не выглядела. Было даже немного жаль портить ее идиллию.  — Привет, — он подошел на ватных ногах, изо всех сил стараясь выглядеть непринужденно. — Позволишь присесть?  — О, доктор Годфрой! — психотерапевт улыбнулась. — Конечно. Как ваши дела?       Регис опустился рядом на почтительном расстоянии.  — Мы снова на «вы»?  — Ну, — она на мгновение отвлеклась, чтобы уложить недоеденный сэндвич в маленький контейнер, — судя по вашему поведению, вы предпочли вернуть дистанцию между нами, и, насколько я вижу, не только деловую. Вам что-то нужно?  — Вовсе нет, все не так, как может показаться со стороны. Я… Полагаю, нам нужно поговорить. Признаю, нужно было встретиться раньше, но увы, было непросто.       Она махнула рукой.  — О, все в порядке. Я уже купила себе новые серьги.       Разговор пошел не по плану уже в самом начале. Не то, чтобы он рассчитывал на ее благосклонность после прошедшей недели, но русло диалога уже круто изменило направление.  — Прости?       Трина отвела прядь волос и продемонстрировала маленькую аккуратную сережку в виде крыла, начинавшегося на мочке и устремлявшегося чуть дальше по ушному хрящу. Роль перьев выполняли крохотные красные кристаллики.  — Я оставила сережки у вас в ванной, — пояснила она все еще с легкой улыбкой. — Написала, просила мне их принести. Но раз они вам так нравятся, то оставьте себе.       Сообщение Регис так и не открыл, даже после разговора с друзьями. А его содержимое оказалось куда тривиальнее, чем ему казалось, чем ему навеяли необоснованные страхи.  — Вот оно что, — озадаченно проговорил он. — Извини. У меня была сложная неделя, и это как-то вылетело из головы. Гастрит совсем замучил, и я мало с кем контактировал…       «Гастрит?! В самом деле? — спросил он сам себя. — Лучше уж просто признайся, что ты трус, только не неси чушь».       Трина удивленно повела бровями, едва слышно выдохнула.  — Гастрит, хм, — она закусила нижнюю губу. — Это… Это что-то исключительно новенькое, честно. Я не знала, что при заболеваниях ЖКТ наступает паралич рук и нарушаются коммуникативные функции. Страшно подумать, как же вы работали все эти дни. А я-то, глупая, решила, что вы от меня бегаете, потому что мы переспали. Не стоит так переживать, доктор Годфрой. Это же просто секс, ничего сверхъестественного. Подумаешь, тыкнулись разок на эмоциях. Для меня это давно не причина бегать за мужиками. А вот сережки… Да, вот тут было досадно.       Пассивная агрессия, любимейшее оружие женщин. Изо всех сил делать вид, что самооценка не пострадала, что самолюбие не задето и в целом ничего особенного не произошло. Но на деле всегда оказывалось наоборот. За ее улыбкой и внешним спокойствием собирались самые настоящие грозовые тучи, готовые разразиться потоками желчи и ненависти.       Но она как никто имела на это право.  — Это… довольно цинично, — осторожно заметил Регис. Он внезапно ощутил себя достаточно смелым, чтобы заглянуть в глаза надвигающемуся шторму. — Я согласен, я сморозил глупость. Да и сделал тоже, но не стоит низводить все в такую степень.  — Да что ты? — Трина не заметила, как снова перешла на «ты». — Это говорит человек, уважаемый врач, который переспал с коллегой, предложил встретиться снова, а теперь от нее прячется? Слушай, сейчас только обед, а мне сегодня еще четверых слушать с их проблемами. Так что сделай одолжение — исчезни, пожалуйста, и дай мне доесть.  — Я понимаю, ты злишься, и это вполне оправдано. Ты даже представить себе не можешь, насколько я стыжусь всего этого! Прошу, дай мне еще один шанс. Все, о чем я прошу, это возможность искупить свою вину.  — То есть, хочешь повторить часть с приглашением и прятками? Допустим, шанс ты получишь. Но кто даст мне гарантию, что ты снова не начнешь меня игнорировать, руководствуясь своими комплексами или бог весть чем еще? Не важно, кем я тебя считаю. Моей помощи ты не хочешь, и это твое право. Но запомни — реализовывать свои комплексы на себе я не дам. Регис, от меня убежали десять потенциальных мужиков, одиннадцатый трахнул и усердно делает вид, что меня не знает. Да, мы оба получили то, что было нужно. Но, как и ты, я забочусь о своем душевном равновесии. Мне многого стоило перестроить себя, перестать быть жертвой. Не ты первый, не ты последний.  — Не нужно никаких гарантий. Я даю тебе слово.       Трина закатила глаза.  — Как скажешь, положу его в свою коллекцию данных мне слов. Ты мне вот что скажи… Тебе стало противно от осознания, что это была я? Или от того, что было? Когда знаешь ответы на нужные вопросы, прорабатывать проблему гораздо проще.  — Я не знаю, что сказать. Если бы знал, то, наверное, не сходил бы с ума всю эту неделю. Но в чем я уверен абсолютно, так это в том, что хочу узнать тебя лучше. И уж точно в мои планы не входило травмировать тебя еще больше.       Из долгих сеансов с доктором Корво Регис вынес весьма умную вещь — не стоит стучаться в запертую дверь. Нечего лезть туда, где тебе не рады, все равно, ничего, кроме негатива, не получится. Но он все еще надеялся на то, что эта дверь пока что просто захлопнулась.       Трина некоторое время молчала, скрестив руки на груди.  — Ну, — наконец, изрекла она, посмотрев куда-то вверх, — обычно извиняться передо мной не спешат, так что все еще не так безнадежно. Хорошо. Я согласна. Но только не жди, что я сама тебе об этом напомню, начну бегать. Мне уже далеко не шестнадцать для такого идиотизма. Кстати, чуть не забыла. Если я снова приду в твой кабинет, не прячься за дверью. Тебя было видно в отражении дверцы шкафа.       Он почувствовал, как заливается краской.  — Это было весьма досадное недоразумение.       Трина собрала свои вещи, встала и отряхнула юбку.  — Надо сказать, у тебя очень преданная ассистентка, — хмыкнула она.  — Да, Шани… Она настоящее сокровище. Трина, прошу, ответь мне. Ты простишь меня?  — Ты просил искупления, разве нет? — женщина приподняла правую бровь. — Там будет видно.  — Тогда могу я рассчитывать на твое общество завтра вечером?  — Можешь. После трех дня я полностью свободна. Мне нужно отнести кота в больницу.  — Прекрасно, — он тоже поднялся. — Я напишу тебе чуть позже, сориентирую по времени.  — Хорошего дня, Регис.       Она зацокала каблучками по асфальту, удаляясь в сторону главного корпуса. Регис по-прежнему чувствовал себя неуклюжим юнцом, но на душе стало намного легче. Достав ручку из нагрудного кармана, он поставил на запястье маленькую галочку.