Кэйа чувствовал себя окрыленным после эмоционального разговора с Аделиндой. На душе стало как-то тепло и спокойно, а терзания по поводу реакции Дилюка, да и что таить, Крепуса, он не чувствовал так сильно. Будто бы недовольную кошку в груди усмирили, что не могло не радовать Альбериха.
Как жаль, что его счастье продлилось недолго. Кэйа услышал гомон и топот на первом этаже, что заставило его поежиться. Ох, как не хотелось видеть разочарованное или, что еще хуже, безразличное лицо Дилюка.
Альберих, ранее полностью счастливый и довольный, переписывавшийся с друзьями, услышал сначала короткий стук, а затем чей-то громкий голос, прокричавший: "Мастер Крепус и господин Дилюк приедут через час". Впервые он за жизнь почувствовал, что сердце и вправду может упасть в пятки. Никогда Кэйа так не пугался, хоть и понимал, что этот момент должен настать уже в скором времени. Просто осознание как-то не приходило.
Разум не хотел принимать действительность, где Дилюк не просто не любит, а ненавидит Альбериха. Ох, как же Кэйа скучает по временам, когда они с Дилюком играли в догонялки.. Вытаскивали вино из погреба на частых ночевках, крадя ключи у спящего мастера Крепуса. Помнит, как Аделинда делала вид и прикрывала ребят, будто не понимает, о какой пропаже идет речь, когда старший Рагнвиндр замечал отсутствие бутылок.
Глубоко вздохнув, Кэйа поежился от накативших воспоминаний. Чуть нахмурившись, Альберих наконец осознал, как он бездельничал все это время. Только и делал, что от взбушевавшихся чувств не сходил с расписания, состоящего из: переписка-спать-есть-туалет, а в редкие просветы ума читал книги или смотрел исторические фильмы и боевики.
Страшно было представлять, что ему придется возвращаться к прежнему расписанию, но, пока брак с Дилюком в силе, о продолжении строгого обучения для нескорой смены отца на его посту можно было не думать, что не могло не радовать Кэйю. Единственный плюс из этого брака, который ему доступен.
Все же, идея продолжать так сидеть на ровном месте до приезда главного антагониста его жизни и его отца ему особо не прельстила. Поэтому он, набравшись сил, пошел на поиски Аделинды, дабы занять себя чем-нибудь. Какой бы он высокопоставленной личностью не был, с бытовыми делами у него проблем не возникало.
Выйдя из комнаты и спустившись вниз, он услышал, как со звуком его шагов, все служащие затихли, синхронно оборачиваясь на него. От такого внимания Кэйе стало дурно. Все-таки, он поспешил с выводами, сказав, что персонал ничуть не сменился. Кажется, Крепус специально поставил служащих, которых знал Кэйа, его встречать, ведь от прошлого состава осталась лишь крупица рабочих.
Вся эта часть ограничивалась лишь теми, кто его встретил. Даже сейчас Кэйа не видел ни одного знакомого лица из прошлых служащих. Зная Дилюка, он наверняка хотел избавиться от всего, что могло напоминать о предателе и поэтому выдворил большую часть персонала, оставив лишь самых верных и служивших семье Рангвиндр не первый год.
Когда все, еще раз как-то презрительно оглянув Кэйю, вернулись к своим делам, Альберих почувствовал осторожный, едва ощутимый тычок в руку.
— Эм, з-здравствуйте! — пролепетал незнакомый паренек, как только Кэйа обернулся. Альбериху причудилось, или у парнишки сверкнули глаза?
— Что-то случилось? — удивленно произносит Альберих, неверяще смотря на незнакомца перед собой.
— А? нет-нет! Совершенно ничего. Просто захотелось посмотреть на нового господина, — улыбнувшись во весь рот сказал зеленоглазый, —А что-то должно было случится для того, чтобы я к Вам подошел?
— Да нет.. Просто.. Все эти девушки.. — указывая на пространство вокруг, круговым движением махнул рукой Кэйа, отвечая. — Смотрят.. странно? Только и делают, что взглядами стреляют.
— Ха-ха, Вы заметили.. — нерадостно усмехается юноша, чуть скалясь и, резко поднимая руку, показывает одобрительный жест в виде поднятого вверх пальца. — Вы не расстраивайтесь, горничные так все время судачат.. Что с девушек взять, ха-ха..
— Я, конечно, понимаю, что необычайно красив и обворожителен, — с сарказмом начинает Кэйа, вызывая смешок со стороны собеседника, — но такое внимание, так еще и со стороны девушек, вгоняет меня в краску! — притворно смущаясь и, кладя руку на лоб, кривляется Альберих.
— Ха-ха! Да и что Вам беспокоиться. — Подмигивает паренек Кэйе, все также улыбаясь. — Дилюк вас в обиду не даст, я-то знаю!
От этих слов у Альбериха что-то трескается внутри, и он подавляет в себе желание вздрогнуть. Может, когда-то давно и было так, как говорит мальчишка, то сейчас Кэйа удивится, если Рагнвиндр просто кинет взгляд на него.
— На самом деле.. — вдруг серьезно начинает незнакомец, переходя на шепот, — горничные просто завидуют тому, что Вы выходите замуж за такого мужчину, как господин Дилюк. Знали бы, как к нему неровно дышат все горничные, особенно Донна.. Только и могут, что вечно болтать, какой Дилюк красивый и..
Столь интересное продолжение Кэйа так и не смог услышать, ведь незнакомого, но уже понравившегося парнишку Альбериху, окрикнули:
— Беннет! — гневно начинает горничная, испепеляя взглядом Кэйю, будто претензия к нему. — Хватит болтать! Скоро приедет господин Дилюк.. — заметно смягчается девушка, витая в облаках от одного лишь упоминания имени столь любимого хозяина.
— Да-да, иду-иду! — разочарованно протягивает Беннет, виновато поглядывая на Альбериха, который ободряюще ему кивает. — Это та самая Донна.. Сама ничего не делает, только и думает о господине Дилюке, а что надо, так Беннет то, Беннет се! — недовольно бурчит он, передразнивая манеру разговора девушку.
"Да уж.. — подумал про себя Кэйа, ухмыляясь махнувшему на прощание рукой мальчишке, — все-таки слова Беннета.. Так же его зовут? Оказались не пустым звуком."
Отвернувшись, Альберих будто макушкой чувствовал, как пялятся на него горничные, презрительно шушукаясь. Такое отношение к себе он не мог терпеть, но а что оставалось? Кэйа для них никто, да и дела им никакого нет до статуса наследника в обществе. И к тому же, Дилюку гораздо важнее будут горничные, чем сам жених, которого он ненавидит. Так что лучше молчать в тряпочку, чем потом смотреть в еще более заполнившиеся ненавистью глаза Рагнвиндра.
Вновь вспоминая алую шевелюру, он вздрагивает и, тяжело вздыхая, решает пойти к Аделинде, наконец. Вот только где ее искать? Так удачно подвернувшийся дружелюбный паренек, явно работающий здесь не первый месяц, ушел по своим делам. Лучшим вариантом представилось либо найти Беннета, либо бесцельно бродить по поместью в надежде, что Аделинда вообще здесь, а не где-то на улице или, что еще хуже, дома. Хоть она и главная горничная, выходные у нее есть всегда.
Его взгляд упал на ту самую девушку, которая послала Беннета выполнять работу. Очень рисковый вариант, но он хотя бы знает ее имя. Сглотнув вязкую слюну, Альберих неспешными шагами направился к девушке.
— Донна, не так ли? — вежливо спросил Кэйа, надеясь на содействие.
Девушка вздрогнула, резко обернувшись и, заглядывая в единственный глаз, презрительно выпалила: "Что надо?" Альбериху до ужаса обидно, что он не может врезать этой наглой особе. Но нужно быть вежливым, может быть, она изменит свое мнение?
— Не подскажите, где главная горничная? — все также вежливо отвечает Кэйа, игнорируя расползающееся в груди раздражение, отдающие в кончики пальцев. Ох, как у него чесались кулаки.
Донна, даже не удосужив его словом, резко развернулась на каблуках и, поскользнувшись на недавно помытым ей же полу, начала падать. Благодаря молниеносной реакции Альбериха, столкновение наглой девушки и твердого пола не произошло. Он подхватил девушку на руки, оказываясь непозволительно близко.
— Вы не ушиблись? — наигранно мягко и нежно спрашивает Кэйа, пытаясь подавить желание отпустить девушку на пол. Альберих рассчитывает на свое лже-обаяние и якобы невероятную красоту, как говорят окружающие.
И у него получилось. Злой взгляд Донны меняется на такой влюбленный и очарованный, что наследнику хочется блевать. Ну а кто бы на ее месте устоял? Громоздкая люстра на потолке мягко освещает изящное лицо, сверкающий в свете глаз, нежную (как показалось Донне) улыбку, смуглую, похожую на карамель, кожу.. Бог, не иначе! Девушка просто растаяла, совершенно позабыв о Дилюке.
Кэйа даже оказался шокированным результатом, когда Донна попыталась прикоснуться к его щеке. Но, не теряя самообладания, он мягко отстранился, не убирая улыбку, хоть его глаз и начал дергаться.
— Так, все-таки, — через силу начинает Альберих, стараясь не наблевать от пялящейся на него горничной, — где главная горничная?
— Ах, — будто очнувшись, начинает Донна, — Вам что-то нужно? Я готова со всем Вам помочь! Только скажите!
— Нет-нет, спасибо, я лучше пойду.. — бормочет Кэйа, думая, что лучше бесцельно бродить по поместью, нежели чем в компании влюбившейся в него чокнутой девушки.
— Как скажете, но, если что, — подходит горничная вплотную, касаясь его пальцев, — я всегда готова помочь..
И после этих слов Альберих, уже еле как державшийся, рванул в противоположную сторону от Донны, как от огня.
***
Как же хотелось забыть этот взгляд и прикосновения как страшный сон. Кэйа чувствовал себя изнасилованным. Подобные мысли вызвали нерадостный смешок не пойми куда зашедшего наследника. В ужасе убегающий он и не понял, как сюда попал. Глубоко вздохнув и, не поддаваясь панике, Кэйа осмотрелся. Он зашел в какой-то погреб? Альберих не знал, как назвать это помещение. Свет был до ужаса плох, несколько настенных лампочек в разнобой мигали, кажется, кромсая глаз. Все было заставлено деревянными ящиками, в которых виднелось поблескивающее содержимое. Бутылки?
Стоп.. Бутылки.. Это значило.. Что Кэйа попал в винный погреб! Такое счастье он не испытывал за все время пребывания здесь, если вообще испытывал когда-то. Он, будто окрыленный, с глупой улыбкой пытался рассмотреть надписи на бутылках, чуть ли не подпрыгивая. Ох, сколько эксклюзивного и дорогого вина высшего сорта.. Тут и красное полусухое, тут и белое, и игристое..
Любовно пройдясь по горлышкам бутылок, он только и мог, что улыбаться во весь рот, влюбленно вздыхая, подобно Донне. Сам был ничем не лучше, когда дело казалось алкоголя. Так еще и качественного!
Давненько он не видел по-настоящему качественное вино, лишь тогда, когда они с Дилюком забирались в свои времена в винный погреб, чем-то напоминающий этот. А остальная выпивка, например, в "Кошкин хвост", и рядом не стояла с той качественной, которую производил Крепус.
Понимая, что, если он возьмет хоть одну бутылку отсюда, его могилу можно будет найти на ближайшем кладбище, Кэйа, грустно вздохнув, направился к выходу. В последний раз оглядев обилие алкоголя Альберих, стерев воображаемую слезу, направился в главный зал. Наверняка Дилюк и Крепус должны скоро подъехать. Вспоминая про них, Кэйа вновь почувствовал тугой узел волнения, вновь появившийся в его груди.
Чертыхнувшись про себя из-за своей эмоциональности, Альберих завернул за угол и почувствовал, как его сердце упало в желудок.
Перед Кэйей стоял
он.
Эти алые волосы и глаза, белоснежная кожа, идеальная осанка, и то же самое темное одеяние, что и в юношестве. Рагнвиндр и правда изменился. Прежде высокий хвост сменился на завязанный где-то на конце волос. Прежде детские и нежные черты лица возмужали. Тонкие пальцы рук, прекрасные, выразительные глаза.
Красивый. До невозможности. Он полностью понимает Донну и других горничных, растаявших от его красоты. Настолько прекрасный, что даже описать сложно.
Сердце бьется загнанной птицей, и Альберих, заглядывая ему в глаза видит не ненависть и даже не безразличие. Он видит полный шок и что-то, что наследнику непонятно. Что-то смутно знакомое. Кажется, Кэйа видел такой взгляд когда-то в детстве, но сейчас он и не припомнит. Дилюк просто пялится на него, начиная от ног, а после смотрит ему прямо в глаза. Альбериху перехватывает дыхание от таких его действий.
Он замечает, что Рагнвиндр, который раньше был гораздо выше его, теперь одного с ним роста, а может и чуть ниже. Кэйа вспоминает, как раньше они спорили, и как Альберих доказывал, что точно вырастет и станет ростом как Дилюк, а может даже выше. От этих мыслей его лицо озаряет нежная улыбка, совершенно ему несвойственная.
И видит, как еще не взявший в себя в руки Дилюк задерживает дыхание, будто не в силах отвести взгляд. Альберих и не подозревал,
что так и было. Не в силах ничего сказать, не в силах просто отвести взгляд, они так и смотрят друг на друга, а после нескольких секунд Кэйа ловит взгляд Рагнвиндра на повязке, скрывающей его правый глаз. Альберих, наконец, разрывая зрительный контакт, касается пальцами повязки, чуть опуская голову. Ах, да, Дилюк же не знал, что из-за того его удара он лишился глаза.
***
Кэйе больно. Он боится, он не хочет предавать Дилюка и Крепуса, заменивших ему игнорирующих его существование и использовавших его в своих целях родителей. Он так не хочет выполнять то, что они ему говорят.
Зачем?
Зачем они каждый раз все портят, портят ему жизнь, заставляя делать ужасные вещи. Сначала втереться в доверие, всем сердцем полюбив все поместье Рагнвиндров, начиная от прекрасного сада во дворе и заканчивая ворчливой поварихой, что иногда давала вкусняшки ему и Дилюку. А затем пробраться в кабинет и украсть информацию из кабинета Крепуса обо всех его договорах? Ему чертовых 14 лет, какие, к черту, кражи? Какие договоры?
Почему?
Почему они все вечно сваливают на него? Все проблемы, которые им подкидывает их жизнь. Все дела, которые они должны решать, почему-то решает Кэйа. Даже сейчас, оказавшись в кабинете мастера Крепуса, он решает их заботы, как и всегда.
Кэйе больно. Больно, когда сзади он слышит его произнесенное имя, так жалостливо и потерянно-потерянно, что Альбериху хочется плакать. Он не хочет поворачиваться, держа в руках очередной договор, зная, что Дилюк все понял. Кэйа оборачивается, боясь заглянуть ему в глаза и, кажется, только хочет что-то сказать, как его прерывают.
— Так вот, почему ты так часто тут бываешь, — безэмоционально произносит Дилюк, смотря прямо в его опущенный взгляд глаз. — Все это время, проведенное с нами, вот, чем ты занимался.
— Я.. послушай, Дилюк.. — жалостливо начинает Кэйа, чувствуя, как к горлу подступают слезы.
— Я не собираюсь ничего слушать, — рычит Дилюк, обходя рабочий стол отца и, беря Кэйю за плечи, заставляет посмотреть на себя.
Альберих, весь в слезах, смотрит расплывающимся взором, но отчетливо видит, как смотрит на него Рагнвиндр. Весь злой и взъерошенный, а взгляд ранит больнее, чем удары или слова, протыкая насквозь израненное сердце. Человек, кто смотрел на него с такой любовью, какой никто не смотрел, теперь смотрит, как на самого ненавистного человека в мире.
Кэйе больно, когда Дилюк кидает его на пол, ботинком прижимая грудь к деревяшкам, вырывая хриплые вздохи в перемешку с плачем.
— Не смей делать вид, что тебе жаль, крыса, — повышает голос Дилюк, надавливая носком ботинка еще сильнее. — Я.. Я и отец, мы тебе так доверяли.. А ты..
Кэйа, сквозь вырывающиеся хрипы из груди и застилающие глаза слезы видит, как Дилюк что-то кричит ему в истерике, трясся за плечи. Но он не может слушать, выцепляя лишь обидные до физической боли слова, что больнее удушающего ботинка, побывавшего на его груди.
Предатель.
Урод.
Ненавижу.
Сдохни.
Кэйе больно. Сквозь слезы он замечает, как Дилюк, держа что-то в руке, замахивается, ударяя ему кулаком и каким-то предметом точно в глаз. Боль Альберих не чувствует, лишь удушье, фантомом расползавшееся по его груди. Зато чувствует горячую, обжигающую щеку кровь, стекающую вниз по подбородку. Где-то на затворах сознания Кэйа осознает, что Дилюк попал ему в глаз и, прикрыв место удара, Альберих чувствует отчетливо, как его поднимают за шкирку.
— Прочь! — ядовито шипит Дилюк, даже не смотря в глаза.
Кэйе больно, когда он, выходя через черный вход, доходит до дома. Его встречают возгласы взбудораженных горничных, обеспокоенный Альбедо и силуэты родителей.
И, даже спустя года, Альберих осознает простую истину.
Кэйе больно до сих пор.
