Небоскреб

Кэйю преследовало чувство, будто он что-то забыл. Что-то важное. Не связанное с костюмами, вальсом или подарком для Дилюка. Что-то будто по невнимательности упущенное. И теперь это "что-то" неприятно отзывается тягучим чувством в груди. До злополучной встречи остался один день, и это угнетающее чувство мешало ему сконцентрироваться на повторении этикета в высшем обществе, о котором Альберих уже успел позабыть. Это ощущение не сгладил приезд Фишль, которая успела войти спор с Дилюком по поводу того, что дизайнер приехала раньше, чем привезли костюмы. Оз попал в пробку, решив объехать место, где недавно случилась авария. Оказалось, что он прихватил с собой одежду, поехав почему-то раздельно от Фишль, что для них несвойственно. Они всегда были словно пара попугаев, неотделимых друг от друга. И, что удивительно, это ощущение даже не сгладил Дилюк, который стал относиться к нему чуточку теплее. Перестал кидать полные злобы взгляды, а иногда заводил разговоры сам. Хоть и в большинстве случаев Рагнвиндр отмалчивался, зато не затыкал Кэйю, который решил завести шарманку о прекрасной погоде и о возможной прогулке с ним, время на которую у них совершенно не было. Когда костюмы, наконец, были привезены, это чувство опять же никуда не ушло. А точно ли он забыл что-то? А, может быть, кого-то? Кэйа полностью ушел в себя, игнорировав окружающую действительность, позабыв об окружающих его людях и о пришедших костюмах. Все казалось неважным по сравнению с вопросами в голове. — Господин Кэ..! — Господин Кэйа..! — Господин Кэйа, очнитесь! — Первое, что увидел Альберих, выходя из тревожных мыслей — машущий руками прямо перед задумавшемся Кэйей Беннет. — Я Вас несколько раз звал, а Вы словно статуя! Вам не здоровится? — Чуть недовольный взгляд парнишки мгновенно сменяется на трогательно-обеспокоенный, и сам Беннет заглядывает Кэйе прямо в глаз, будто пытаясь найти ответ. Альберих лишь коротко улыбается, беззаботно отмахиваясь рукой, явно показывая, что все в порядке. — Задумался. Извини. — Кэйа чуть потянулся, глядя на повеселевшего Беннета. На его лице расцвел по-доброму хитрый оскал, и он, сделав шаг к Альбериху, выжидающе на него посмотрел. — Что-то случилось? Наследник непонимающе чуть наклонил голову, когда Беннет нагло проигнорировал его вопрос, уставившись куда-то справа от Кэйи. Парнишка резко метнулся в сторону, секундой назад которую так усердно сверлил взглядом. Альберих уловил шуршащие звуки какой-то ткани, а после перевел взгляд на довольного, как кот Беннета, держащего в руках какую-то одежду. — Вы так погрузились в свои мысли, что даже не заметили, как я пронес в комнату костюм! — Беннет по-доброму рассмеялся, повалив кучу дорогой ткани на Альбериха, ранее которую держал на руках. — Совсем на Вас не похоже, господин Кэйа. Альберих лишь пожал плечами, неловко улыбнувшись и, поднимая груду одежды, чувствовал, как приятно становится на душе. Какая искусная работа! Фишль не подвела, не зря она так много величала себя "Лучшим дизайнером всея Тейвата". Так еще и такую первоклассную одежду в такие кратчайшие сроки... За такое время успеть хотя бы склепать горе-костюм, издалека напоминающий одежду для выхода в светское общество. Кэйа завороженно рассматривал дорогущую ткань, проводя кончиками пальцев по гладкой поверхности. — Нравится же? — Беннет сел на корточки, слегка касаясь одежды, словно боясь навредить. Альберих поначалу промолчал, зачарованно всматриваясь в переливающуюся на свету ткань. — Не то слово... — шепотом произнес Кэйа, чуть расправляя работу Фишль. — Все так, как я сказал! — Беннет победно улыбнулся, по-детски почесав кончик носа. — Фишль — лучший дизайнер и лучшая девушка во всем Тейвате! Глядя на восторженного Беннета, Кэйа не мог не улыбнуться в ответ, краем глаза замечая движение в дверном проеме, а после характерный стук по косяку. — Я, Принцесса Осуждения, хотела бы спросить.. — Беннет дернулся, услышав спокойный голос Фишль сзади, мгновенно зардевшись, подобно вареному раку. — Вы что, у меня за спиной обсуждаете саму Фишль фон Люфтшлосс-Нарфидорт? Хоть и сказаны эти слова были с огромным недовольством, сама Фишль была чуть ли не краснее Беннета. Глядя на это, Альберих еле сдерживал рвущийся наружу неуместный смех. Донельзя смущенные дети, по-другому их и не назовешь. Затянувшаяся неловкая тишина была прервана беззлобным, но с явной издевкой, смехом Кэйи. — Совсем как маленькие. — Альберих замолчал, пытаясь перевести дыхание после затяжного смеха. И, понимая, что атмосфера стала лишь тяжелее, решил перевести тему. — Лучше, Фишль, скажи, как ты успела за такой короткий срок сотворить такую красоту? Кэйа приподнял одежду со своих колен, расправляя ее, и сам подивился получившемуся костюму. Все точно так же, как на эскизе, который Фишль оставила Альбериху, отговариваясь, что и так запомнила все малейшие детали, ведь: "Фишль фон Люфтшлосс-Нафридорт — лучший дизайнер всея Тейвата, и это не оспоримо." Фишль, мгновенно переключаясь с неловкой ситуации, вся преисполнилась уверенности, сияя легким нарциссизмом. — А что ты ожидал от самого лучшего дизайнера всея Тейвата? — Фишль гордо смахнула правый хвост с плеча, даже не обращая внимания, что только что назвала высокопоставленного человека на "ты". Вот почему Кэйе так приглянулась Фишль как личность — ей все правила совершенно безразличны, она действует лишь по своим принципам. — Ты хоть посмотрел, как это на тебе выглядит, чтобы судить? Альберих лишь криво ухмыльнулся, переводя взгляд на заметно скованного Беннета. Кажется, он до сих пор смущен. Забавный. — Только-только собирался, но ты решила мне помешать. — Кэйа с напускным недовольством покачал головой, ожидая, что Беннет и Фишль поймут намек и уйдут, дав Альбериху переодеться. — Вы вдвоем хотите посмотреть, как я переодеваюсь, или что? Я, конечно, понимаю такие желания, но не так сра-.. — Довольно! — перебила его раскрасневшаяся Фишль и, взяв в охапку Беннета, развернулась на пятках, быстро зашагав из помещения. И вышла, с раздражением улавливая разразившегося хохотом Кэйю. Даже от таких шуток смущаются, смех да и только! Даже сам Альберих в детстве таким не был, да и сейчас он только юноша, чтобы считать их еще совсем детьми. А Фишль наверняка старше его, хоть и все ее изречения напоминали эксцентричного подростка-фанатика. Понятно Беннет смущается, но уж наверняка взрослая Фишль... Хоть почему-то раньше, даже когда был помладше, может, возрастом как Беннет, Кэйа все равно не смущался с легких пошлых шуток, иногда сам пропуская их в свою речь, что встречалось довольно редко. Альберих, вспоминая, зачем они покинули помещение, бросил взгляд на груду вещей, тяжело вздыхая. Как это вообще надевать? Все эти вычурные одежки... Давно он их не видел и не сказать, что успел заскучать. Как раз напротив. С этим связаны его далеко не лучшие воспоминания, которые Кэйа предпочел бы лучше забыть. С тяжелым сердцем он попытался разобраться во всех этих лоскутах, по нескольку раз перекручивая их в руках. Альберих, наконец, смог надеть верх с этой облегающей жилеткой и вырезом чуть ли не до талии. Кэйа внутренне ликовал, не в силах сдержать победной улыбки. И, на удивление, даже влез в такие же обтягивающие брюки. Альберих чувствовал себя более-менее комфортно в такой одежде, напоминающей его повседневную. Хотя и не представлял, как в таком виде выйдет в высший свет. Все же, Фишль сделала все наилучшим образом, ничего не скажешь. Краем глаза Кэйа заметил ботинки, которых в эскизе, помнится, не наблюдал. А может и просто забыл, что они были. В отличии от остальной одежды, туфли совершенно не были вычурными — обычные, наконец, просто белого цвета. Альберих быстро нацепил оставшиеся вещи и, не без страха, решил подойти к зеркалу, как тут же распахнулась дверь. — Только попробуй посмотреть на себя сейчас! — Фишль подлетела к нему, усаживая на кресло и, закинув руки на его плечи, подошла со спины. Альберих лишь запоздало моргнул, непонимающе переглядываясь с Беннетом, зашедшим за девушкой хвостиком. Кэйа только открыл рот, дабы возмутиться, но Фишль закрыла ему рот рукой, цыкнув. — Это только половина моей гениальнейшей задумки! Чтобы увидеть, насколько прекрасно творение Принцессы Осуждения, ты должен посмотреть все в целом. — Фишль отошла от Кэйи, встав перед ним. Она продолжила с умным видом, с горящими глазами рассматривая не то Альбериха, не то одежду на нем. — А для этого я сделаю тебе все, как на эскизе. В глазах Альбериха промелькнула тень осознания. Класс, ничего не скажешь — в его волосах собирается покопаться лучший дизайнер в Тейвате. — То есть.. прическа? — словно ожидая отрицания неуверенно спрашивает Альберих, проведя ладонью по волосам. Фишль одобрительно кивает, хитро скалясь и, всучив Беннету не пойми откуда взявшие искусственные цветы, взяла в охапку волосы Кэйи, на что тот недовольно поморщился. Движения дизайнера умелые, словно она годами занималась парикмахерским искусством. И то, с какой аккуратностью Фишль делает прическу.. Словно боится навредить, что не могло не льстить. — Слушай, Фишль.. — Кэйа чуть вскрикнул, когда девушка неудачно подцепила прядь расческой. Она остановила наведение порядка на голове, показывая, что вся во внимании. — А Дилюк? Ты тоже ему одежду привезла, ведь так? — Примеркой его костюма занимаются горничные. — Фишль явно помрачнела, и ее движения стали чуть резче и жестче. — Этот серьезный и напыщенный индюк... Альберих от такого сравнения не выдержал и засмеялся, перебивая возмущенную речь Фишль. Та, казалась, от такой перемены настроения чуть расческу не выронила. Даже притихший Беннет, с серьезным видом смиренно держащий украшения, тихо прыснул со смеху. — Что смешного?! — Фишль чуть ли не подпрыгнула на месте от возмущения, смешно хмуря нос. — Просто... твое описание настолько под него подходит... — Альберих чуть хлопнул по ноге, переводя взгляд на улыбающегося Беннета. — Никто так точно не описывал его за три слова. Как же хорошо, что Дилюка рядом не было, иначе Фишль бы оказалась с ног на голову залита нелестными сравнениями, которыми можно было придумать к специфичному дизайнеру. А их, особенно когда придумывает Рагнвиндр, бесчисленное множество. Фишль лишь фыркнула, но не со злобой, с плохо скрываемым смехом, и полуулыбка чувствовалась через этот с напускным недовольством выдох. Остаток работы прошел спокойно, лишь Кэйа вклинивал неуместные шутки в безмятежную тишину, и Фишль легонько била его расческой по голове, призывая к молчанию.

***

— Ну, чего застыл, как истукан? — Фишль чуть толкнула Кэйю в спину, призывая его перестать удивленно таращиться на собственное отражение. — Принцесса Осуждения настолько преуспела в наведении марафета, что ты аж потерял дар речи? Фишль самодовольно ухмыльнулась, смотря на Альбериха, не подающего признаки жизни. Он лишь попытался открыть рот, а после вновь его закрыл, напоминая таким поведением беспомощную рыбу. Это и вправду он? Альберих может быть настолько красивым? Или эти цветы вместо повязки настолько гармонируют с его чертами лица, что у него галлюцинации? Кэйа удивленно вглядывался в отражение, будто видит себя впервые. Этот красивый человек, смотрящий на него с другой стороны зеркала, и вправду Альберих? Одежда сидела настолько шикарно, что Кэйа потерял дар речи. У него всегда была такая тонкая талия и красивые бедра? Всегда такое красивое телосложение и аристократичное лицо со светящимся глазом? Ладно, Кэйа понимал, что не такой уж он и урод, но комплексы, привитые с детства из-за его нестандартной внешности остались с ним на долгие годы. И, если раньше, когда Дилюк еще не лишил Альбериха глаза, он мог воспринимать свое отражение, считая, что остальные просто завидуют его внешности (ведь так говорил Рагнвиндр, превознося его чуть ли не божеством по красоте), то после... Чему завидовать? Уродливому шраму и отвратительно-мерзкому белому зрачку? Острым чертам лица или непропорциональному телу? Может, до этого все было лишь дурным переходным возрастом, но в это верилось слабо. Разве можно было возненавидеть свою внешность, рыдая лишь от одного взгляда в зеркало, лишь из-за бушующих ключом подростковых гормонов? Альберих так не думает. Но в это можно было поверить, смотря на свое такое прекрасное-прекрасное отражение в зеркале, словно как на фотографиях из модельных журналов, которые показывала ему мама. — Господин Кэйа потерял дар речи от собственной красоты, — смеялся Беннет, вопреки словам сам завороженно вглядываясь в силуэт в зеркале. Альберих промолчал на явную провокацию и невесомо провел кончиками пальцев по щеке, словно пытаясь удостовериться в том, что это он. — Ну? — Фишль топнула ногой, ожидая хоть какого-то комментария. — Тебе нравится. Даже не задала вопрос, а сказала точный ответ — так похоже на Фишль. Альберих лишь вышел из транса, коротко усмехаясь. — Не то слово... — Кэйа растянул губы в радостной улыбке, чуть вскинув голову на Беннета, а после на дизайнера. — Спасибо тебе! Фишль лишь зарделась, отмахиваясь от благодарности, как от сущего пустяка, но ничего не сказала, спрятав смущенное лицо за прядями волос. Нежно улыбнувшись сконфуженной Фишль, Альберих краем уха уловил громкое шуршание по ту сторону двери, обеспокоенно повернув голову к источнику звука. Тут дверь резко распахнулась, а в проеме появилась испуганная горничная, что-то судорожно бормоча себе под нос. — ...люк... — Услышал отрывок фразы Альберих, непонимающе глядя на горничную. Даже не постучалась... Видимо, серьезное что. — Господин Дилюк... Госпожа Фишль, помогите нам, прошу! Мы с ним не справляемся, он наотрез отказывается надевать Ваш костюм! Альберих в унисон с Фишль лишь тяжело вздохнул. И что ему опять не понравилось? Какой же Дилюк все-таки вредный или, как сказала Фишль, напыщенный индюк. — Ладно, Принцесса Осуждения уделит грешнику время. — Фишль развернулась на пятках и, с самым недовольным выражением лица, которое только можно было придумать, обогнула горничную, застывшую в проеме. Девушка так и стояла, вся преисполненная облегчения. Кэйа, переглянувшись с Беннетом, одобрительно ему кивнул, поспешив за скрывшейся за поворотом Фишль.

***

Глядя на застывшую в проеме дизайнера, у которой, казалось, волосы стали дыбом, Кэйа сразу заподозрил неладное. Альберих заметил, как тяжело вздохнула Фишль, еле сдерживая себя. — Что тебе не нравится, объясни. — Фишль зашла в комнату, захлопнув за собой дверь и не давая разглядеть, что происходить внутри. Кэйе оставалось лишь слушать непрерывающуюся ругань и испуганно переглядываться с обомлевшим Беннетом. В голове зашуршали худшие сценарии происходящего: без человека, который можешь остановить их перепалки, они просто-напросто загрызут друг друга, как собаки. Так что нужно что-то делать, чтобы прервать нарастающий, а, может быть, уже во всю кипящий конфликт. Альберих только-только собирался подойти и постучать, как воцарилась безмятежная тишина. Кэйа тяжело сглотнул, надеясь, что там никого не убили, и подошел к стене, дабы его тень не была видна в комнате. Альберих переглянулся с Беннетом и, увидев его ободряющий жест, подкрался к двери, словно шпион. Но его попытку прервал кто-то, резко вышедший из комнаты и хорошенько припечатавший Кэйю затылком к стене. Догадаться, кто, не составляло труда, ведь через потемневший от боли взгляд, Альберих услышал громогласный рев Фишль из комнаты, прокричавшей что-то наподобие: "Вернись, мы еще не закончили!" Кэйа уловил тяжелые удаляющиеся шаги Дилюка, неприятно отдающиеся словно мигренью в голове, издав полный боли стон. Он чувствовал, как несколько искусственных цветков выбились из прически, предварительно неприятно прокатившись по плечам. — Господин Кэйа! — Альберих не видел, но четко почувствовал, как к нему подбежал легкой поступью Беннет, придерживая его руками. Все движения были полны беспокойства, словно тот боялся навредить. Казалось бы, неудачное столкновение с дверью, а столько шума: через пелену помутневшего взора глаза, Альберих уловил и Фишль, пытающуюся привести его в чувства, и мелькающую алую макушку Дилюка, которая виднелась отчетливее всего. — Отойди, Беннет! — крик Фишль неприятно режет слух, и Альберих не может не поморщиться. — Принцесса Осуждения и без тебя разберется, ты тут не поможешь! Альберих и не заметил, как он сполз, а, может, его посадили, на холодный пол. Будто мертвый Кэйа наконец задвигался, чуть потерев глаз. — Я в порядке, — первое, что выдал Альберих, как у него возвратилась способность связно говорить. Он несколько раз невпопад моргнул, пытаясь сфокусироваться на силуэтах, стоящих напротив него. Через затянутый пеленой взор Альберих уловил движение, а после прикосновения к себе. Какое-то другое, нежели как прикасались Беннет или Фишль. Какое-то... даже более обеспокоенное, чем у вечно обо всех пекущегося Беннета. Удивительно, когда его будто ослепили, у Кэйи обострилось осязание и слух. Альберих смог на себе проверить ту теорию, которую вычитал в книжках с Дилюком, когда они были маленькие. Странно, что Кэйа вспомнил об этом лишь сейчас — Альберих четко помнил, как Рагнвиндр завязывал ему глаза какой-то непроглядной тканью со словами: "Ты стал слышать лучше?", а после подносил к его носу всякие неприятно пахнущие вещи, и Кэйа, не выдержав, сдернул повязку и носился за смеющимся Дилюком по всему поместью. — Хватит, — прервал его неуместный приступ ностальгии стальной голос Дилюка, и Альберих не мог не вздрогнуть. — Ты не в порядке, я вижу. Хватит лжи. Кэйа чувствовал, как судорожно трепещется сердце, и как взгляд фокусируется на таком обеспокоенном и виноватом Дилюке, что все внутри сжимается. И Альберих не может отказать себе в спонтанном желании прикоснуться к Рагнвиндру, совершенно игнорируя Фишль и Беннета, находящихся рядом. Не успел Кэйа и руки протянуть, как Дилюк растолковал это движение иначе — притянул к себе за запястье и, ловко подхватывая, взял на руки. Альберих моргнул. Еще раз. Его прошибло осознание, и он дернулся, будто пытаясь высвободиться из крепкой хватки горячих рук. Дилюк лишь крепче прижал его к груди, одной рукой перехватив плечи, мгновенно стеснив все попытки вырваться. — Я помогу ему. — послышался голос над макушкой с опаляющим теплым дыханием, и у Кэйи будто только больше закружилась голова от такой близости. Послышался шорох одежды, а после недовольный вздох. — Ты и так достаточно сделал, индюк! У него вся сделанная мной прическа растрепалась, так ты еще ему и одежду, сшитую самой Принцессой Осуждения лично, помял! — Кэйа почувствовал, как вздрогнул на слове "индюк" Рагнвиндр и тяжело задышал от недовольства. — Кэйа был шедеврален! Смотри, что ты наделал, Рагнвиндр! Кэйа честно старался держаться, как-то успокоить простреливающую боль в голове от чересчур громких голосов, но все, что у него получалось — лишь хмуриться, надеясь, что Дилюк взглянет на него и закончит нарастающий конфликт. Альберих не без страха почувствовал, как у Дилюка в груди заходится сердце от гулкого раздражения, и как он чувствует его недовольство, волнами посылающееся на Кэйю. Рагнвиндр, наверняка хотевший опровергнуть обвинения от Фишль, осыпав ее всеми оскорблениями, от раздражения плотно сжал плечи Кэйи, у которого реальность бурыми пятнами расползалась по всему, до чего доходил его взгляд. Шикнув от неприятной саднящей боли из-за прикосновений вспылившего Дилюка, Альберих чуть дернулся, находясь уже где-то на грани сознания и сна, стараясь не бесчувственно свалится в грубых "объятиях" Рагнвиндра. Но, на удивление, Дилюк вздрогнул, услышав его болезненное шипение и, расслабив вцепившиеся в плечо Кэйи пальцы, сделал немыслимое — осторожно погладил Альбериха по плечу, и тот совсем обомлел, не в силах больше оставаться в сознании.

***

— Очнулся? — Кэйа болезненно зашипел, пытаясь приподняться с теплой постели. Альберих непонимающе моргнул и нахмурился, забавно сморщив нос, будто съел что-то невкусное. Пытаясь сфокусироваться на красном пятне перед ним, усердно работающим руками. — Где я? — прохрипел Кэйа так, словно он до этого истошно кричал, сорвав все связки. Пятно напротив начало вырисовывать мужской силуэт, хотя Альбериху, чтобы понять, кто перед ним сидит, это и не нужно было — алые волосы Дилюка говорят все сами за себя. — В моей комнате, — обычный, будничный тон, словно Рагнвиндр сделал заметку о погоде. И, замечая Альбериха, смотрящего на (теперь четкого) Дилюка, словно на циркового льва, сбежавшего за пределы арены, глубоко вздохнул. — Мы буквально были около моей комнаты, ты хотел, чтобы я тебя через все поместье тащил? Альберих быстро вернул себе излюбленную маску флирта, обескураживающе улыбаясь. — Ох, ну если только на ручках.. — Кэйа попытался подняться, но тут же оставил свою попытку: Дилюк, услышав его вскрик от боли, резко подорвался с места, аккуратно укладывая его назад. — Лежи смирно. — Рагнвиндр вернулся к своему занятию, и Альберих только сейчас смог разглядеть, что у него было в руках, не в силах сдержать брови, обескураженно ползущие вверх — Дилюк, словно заботливый муж, чистит яблоки. Кэйа не был уверен, что это для него, но приятное чувство заботы со стороны Рагнвиндра грело душу, разливаясь по грудной клетке странным теплом. — Я вызывал врача. Ты хорошо приложился головой, но не страшно. Может развиться мигрень. Альберих с немым вопросом всматривался в резкие движения чужих рук, полностью игнорируя произнесенное ранее Рагнвиндром. Словно сейчас важнее яблоки, а не состояние Кэйи. — Если ты не понял, я чищу тебе яблоки... — Дилюк вздохнул и остановился, поджав губы, словно пытаясь что-то сказать. А Кэйе и не нужны были слова. Он понимал, что хочет сказать ему Рагнвиндр. Прости. Альберих лишь тепло улыбнулся и накрыл его руку своей, ободряюще поглаживая. Хоть и Кэйа успел пожалеть о своей выходке, необдуманное действие того стоило. Ошарашенный Дилюк — лучшее, что Альбериху доводилось видеть. — Ты не виноват, Дилюк. Не стоит извиняться, — Кэйа издал смешок, отводя взгляд куда-то в сторону. Рагнвиндр лишь сжал руку под ладонью Кэйи, неодобрительно нахмурившись. — Я мог бы и удержать в себе гнев и догадаться, что там мог оказаться кто-то. — Дилюк перевел взгляд на радостно улыбающегося Кэйю, покачав головой. — Ты опять почувствовал боль из-за меня.. А тебе смешно. Альберих почувствовал, как заходится сердце от слов Рагнвиндра. "Опять?". Неужели Дилюк винит себя в отсутствии глаза Альбериха, хотя наследник думал, что он равнодушен? Кэйа лишь через силу приподнялся, игнорируя волнами поступающий дискомфорт. — Я... Дверь резко распахнулась, впуская в комнату человека с быстрыми шагами и тяжелой походкой. — Кэй! — Не успел Альберих и слова вымолвить, как его утягивают в крепкие объятия, чуть не снеся сидящего на стуле Дилюка. Алая шевелюра Крепуса неприятно щекотит шею, но Кэйа героически выдерживает вес взрослого мужчины, по-отцовски обнимающего Альбериха. — Дилюк, это ты сделал, верно? — Крепус как всегда проницателен. Через закрывшее обзор тело Кэйа уловил тяжелый виноватый вздох. Наверняка Дилюк чувствует себя сильно нашкодившим ребенком перед стальным и отчитывающим тоном старшего Рагнвиндра. — Дилюк, — вновь призвал к ответу Крепус, не давая увильнуть. Напряжение повисает в воздухе, и расслабиться Кэйе дают лишь легкие поглаживающие движения по спине от магната. — Да, — сквозь зубы отвечает Дилюк, явно стушевавшись. Когда тепло и прикосновения Крепуса растворились в воздухе, Альберих приготовился выслушивать зазубренную тираду Дилюку о том, что Рагнвиндры должны быть ответственными, внимательными и вообще самыми-самыми. Но вопреки этому в душе расползается приятным теплом чувство радости. И даже слушает лекцию Крепуса Альберих с легким сердцем и полуулыбкой, чуть посмеиваясь от напускной строгости Рагнвиндра.

***

— Кэйа! — кричит Венти, сбивая его с ног на самом пороге общежития. Альберих слышит недовольные комментарии Тартальи о том, что наследник, вообще-то, чувствует себя плохо, но Кэйе все равно, — он чувствует себя самым счастливым в Тейвате. Как же так вышло? Кэйа решил развеяться перед грядущей встречей магнатов, от одного упоминания которой все волоски на теле вставали дыбом. Его выбор пал на Венти и Тарталью, так страстно зовущих его к себе после долгих месяцев разлуки (прошло меньше двух недель). И, на удивление, Крепус отпустил его довольно быстро — действительно, что ему делать дома, раз резко полегчало? Конечно, Альбериху лучше не стало, но он очень хотел к своим друзьям — пришлось наврать, но в этом Кэйа настоящий профессионал. И, что еще удивительнее, отпускать его не хотел не Крепус, не Беннет и даже не Аделинда, а Дилюк. Он был в ярости, ведь Альберих буквально недавно приложился головой, чуть ли не получив сотрясение от удара об дверь и бетонную стену, а сейчас Кэйа собирается к сомнительным друзьям-алкашам. Не ожидавший такой заботы от Дилюка Альберих лишь обворожительно улыбнулся, уверяя, что все будет в порядке. И, после долгих уговоров, Рагнвиндр с самым недовольным выражением лица согласился, но при трех условиях. Первое: никакого алкоголя. Если я от тебя почувствую хоть едва уловимый запах от вскрытой бутылки, я привяжу тебя к батарее кандалами на несколько дней. И, поверь, я точно почую, мой отец винный магнат. Второе: ты должен дать их номера. Если ты выйдешь хоть на шаг из их общежития, пока будешь у них в гостях, наказание будет соответствующее, что и я сказал до этого. Кандалы и батарея. Я буду звонить тебе каждый час, а если твой телефон разрядится — то им. Если я услышу звуки улицы или какой-нибудь шум разговоров незнакомых мне людей... Впрочем, ты знаешь, что будет. И третье: быть тут в девять. Хоть на минуту опоздаешь — кандалы твои лучшие друзья на три дня. И выставил Кэйю из дома, глядя на его полное страха лицо, недовольно цыкнув напоследок, со словами: "Можешь продолжать смотреть, но времени у тебя все меньше." Так и оказался Альберих зажатым меж землей и тушой Венти, который прицепился к нему, как блоха на собаку. — Ты хочешь раздавить его? — Несмотря на напускной укоризненный тон, у самого в голосе мелькают смешинки. Венти приподнялся, с ухмылкой смотря на улыбающегося от счастья Альбериха. — Да Кэйа и не против, смотри! — Музыкант заливается смехом, протянув руку Альбериху, который с радостью ее принимает, поднимаясь с холодного асфальта. Они счастливо переглядываются и Кэйа, кинув улыбку друзьям, чуть толкнул Тарталью, дабы буквально впрыгнуть в распахнутые двери общежития. Как же давно Альберих не видел этих пошарпанных стен, шепчущихся взрослых, студентов, стариков, которым не хватает денег на собственное жилье и, конечно же, прожигающего взгляда разукрасившейся косметикой вахтерши. От нее и сейчас волнами веяло вселенским одиночеством и неприятным запахом. Альберих недоумевал, как Тарталье удается жить в подобной дыре. Венти, может, вынужденно к этому привык, но как молодой магнат, старше их на три года и имеющий кучу перспектив (с его-то деньгами) для жилья, остается жить рядом с музыкантом в этом богом забытом месте? Сам Аякс аргументировал такие действия заботой о Венти, который питается одной лишь лапшой, но Альбериху казалось, что причина гораздо более веская. Кэйа слышит за спиной недовольный вскрик Тартальи и легкую поступь бежавшего за ним Венти, сразу ускоряя шаг. Изящно лавируя меж людей и мебели, Кэйа идет уже по выученному маршруту, останавливаясь перед пошарпанной дверью. Как же повезло, что у Венти и Тартальи хоть комната отдельная. Компанию какого-нибудь местного сброда наследник бы не выдержал. — Куда ты так спешишь? — поинтересовался Тарталья, выглядывая из-за угла. — Времени у нас предостаточно. Смотри, Венти совсем выдохся, пока за тобой бежал. Альберих лишь в привычной манере обворожительно улыбнулся, облокачиваясь на ненадежную стену. — Вот именно! — послышался запыхавшийся голос музыканта за спиной Аякса. — Я музыкант, а не спортсмен, чтобы за тобой носиться. Кэйа только рассмеялся, по-хозяйски войдя в открытую комнату.

***

— Правда? — Венти подпрыгнул на пуфике, уронив зефир, не дошедший до рта. Тарталья с самым важным видом натянул хитрую лыбу, медленно кивнув и нахмурился, услышав смешок Кэйи. — Ты серьезно подумал, что он не шутит? — Альберих хмыкнул, переводя взгляд на непонимающего Венти. — Как он, по-твоему, перенес слона в одиночку? Музыкант помедлил, опустив обиженный взгляд в пол. — Я с тобой больше не разговариваю, Аякс. — Венти с важным видом пододвинул пуф в сторону Альбериха, усевшись на него. — Сам виноват. Знаешь же, что он обожает травить байки. — Кэйа хлопнул музыканта по плечу, по-издевательски улыбнувшись. — Да и как можно было поверить, что он решил охмурить девушку, в одиночку подарив ей слона из Инадзумы. Тарталья рассмеялся, распластавшись на кровати, и кинул взгляд на закипающего музыканта. — Именно! Кэйа хоть шутки понимает, что не скажешь о некоторых личностях, сидящих справа от меня. — Аякс подпер щеку рукой, ожидая обиженной речи Венти. — Везде предатели, — только и выдохнул в ответ музыкант, демонстративно отвернувшись. Альберих переглянулся с Аяксом, умиленно улыбаясь и получая такую же улыбку в ответ. Немного поерзав, Кэйа в который раз нервно взглянул на время в телефоне, боясь праведного гнева Дилюка, что не укрылось от глаз Тартальи. — Иди уже, раз так хочется к мужу. — Аякс издевательски подмигнул, даже не обращая внимания на разгневанного Венти. — Я, наверное, и вправду пойду. Иначе красноглазка будет рвать и метать. — Наследник невесело улыбнулся, отряхнувшись. Венти в мгновение подпрыгнул, вцепившись в штанину Кэйи. — Не уходи-и-и! — захныкал музыкант, обняв Альбериха за бедра. — Мы и так встречаемся раз в три года! Ну посиди еще чуток! — Нет. Пусть идет. Кэйа итак просидел тут несколько часов. — Тарталья хлопнул Венти по спине, призывая разомкнуть руки. — Ты же знаешь, как потом Кэйе попадет. В лучшем случае придет через очень долгое время. Когда они с Дилюком разведутся. Альберих только хотел вставить хоть слово в их диалог, как его вновь перебили. — Значит, очень скоро. — Венти ухмыльнулся, видя задыхающегося от возмущения Кэйю. — Ладно, иди к своему ненаглядному. Только нам позвонить не забудь. Альберих благодарно улыбнулся, взъерошив волосы музыканту. — Не веди себя со мной, как с ребенком! — Венти резко отодвинул от себя руку Кэйи, поправив прическу. — А то передумаю... Кэйа лишь поспешно закивал, впопыхах собирая вещи. И, выбегая из комнаты, коротко кивнул на прощание друзьям, даже не удосужившись одарить их взглядом. — Каков наглец! — притворно возмутился Венти, с некой тоской закрывая дверь. И Альберих перешел на шаг, пытаясь выровнять дыхание. Пока Венти не передумал.

***

Альберих помедлил, заметив велосипед, одиноко стоявший около голой стены общежития. В голове зашевелились шестеренки, заставляя вспомнить теплые воспоминания. Помнится, именно Дилюк научил его кататься на велосипеде, хотя Кэйа всячески его отговаривал, потому что боялся упасть. Да все детство Альбериха связано именно с Рагнвиндром, что уж таить. Со всеми ребяческими развлечениями, не присущим детям из высшего общества, Кэйю ознакомил именно Дилюк. Да и не помнит Альберих, чтоб помимо Рагнвиндра у него были друзья. На все ставил табу отец. Когда Кэйа попытался завести друзей, родитель либо обрывал все связи с ними какими-то непонятными изощренными способами. Настолько, что обретенные знакомые либо навсегда исчезали, либо шарахались от Альбериха с глазами, полными страха. Из неприятных размышлений его вывел в нос ударивший запах сигарет, который доносился откуда-то из-за угла. — Понравился? — спросил смутно знакомый мужской голос, кивая на велосипед. После из-за угла появилась неясная фигура в черном, лица которой разглядеть не предоставилось возможным — капюшон будто дымкой закрывал черты мужчины. Альберих бездумно кивнул, чуть морщась от едкого запаха дыма. — Забирай. — Незнакомец? вновь кивнул на велосипед, получая недоумевающий взгляд от собеседника. — Полгода стоит. Был бы хозяин — забрал. Кэйа покосился на мужчину, не вызывающего излишнего доверия. Специально хочет, чтобы забрал, видимо. Вдруг с велосипедом что-то не так, раз его так страстно пытаются сплавить? А вдруг хочет подождать, как Альберих откроется, и убить? От этих мыслей наследник напрягся всем телом, судорожно вспоминая все способы самозащиты. — Думаешь, вором хочу тебя сделать? — мужчина усмехнулся, будто читая сомнительные мысли в свой адрес. — Нет, — уверенно произнес Альберих, впервые открыв рот за весь монолог собеседника. — Просто не все верят подозрительным незнакомцам в черном, чьего лица даже увидеть нельзя. В фильмах это плохо заканчивается. Незнакомец искренне рассмеялся, и Кэйа немного расслабился. Тип вроде мутный, но вроде и на органы увозить не собирается. — Я сторож, — будто пытаясь опровергнуть сомнения Альбериха заявил мужчина, поправляя мелькнувший в темноте бейдж. И вправду, вроде работник. — Начальство все пытается этот велосипед сплавить — портит вид здания. А я кому не предложу, так все шарахаются от меня, как от умалишенного. Кэйа лишь понимающе вздохнул и, подойдя ближе, взялся за руль. Как непривычно спустя столько лет вновь не просто мельком увидеть велосипед, а взяться за него. — Вижу, забираешь все же. — Провозглашенный сторож по интонации улыбнулся и, заходя за угол, остановился. — Кэйа Альберих. И, не давая и слова шокированному наследнику, скрылся за углом. Альберих приоткрыл рот в полном шоке, пытаясь прийти в себя. Что это за тип? Может, он и вправду с ним знаком, раз этот голос точно слышал не в первый раз? Тогда это объясняет, откуда этот мужчина знает его имя. А, может, раз он сторож в этом общежитии, то слышал, как Венти возмущенно на него прикрикивал? Сомнения заполонили голову, превращая мысли в полную кашу. Взгляд упал на велосипед, чей руль он только что со всей силы сжимал. Запоздало расслабляя ладони, Кэйа осмотрел транспорт со всех сторон. Вроде бомбы нет. И торчащей иглы с ядом тоже. Да и колеса не спущены. И руль рабочий, крутится. И тормоза... — Странно все это... — пробормотал Кэйа, вопреки всему забираясь на велосипед, чуть прокатив его, не затрагивая педали. — Да и рабочий к тому же... Альберих пожал плечами и, решив оставить размышления на потом из-за опасно нарастающей головной боли, взглянул на табло времени, которое крупными буквами освещало пространство над входом в общагу. "Еще двадцать минут до девяти... — подумал Кэйа, вновь обращая взгляд на велосипед. — Ну что ж, ласточка, поехали, прокатимся?"

***

Альберих оказался в опасной близости от падения на велосипеде, которое успел испытать на себе за пару минут. Еле как вспомнив, как вообще держать равновесие (спустя два падения на колени, кровоточащие сейчас), Кэйа с горем пополам все же смог нормально поехать. Сейчас же, после многочисленных попыток вспомнить то, что должно было происходить инстинктивно, голова наследника взрывалась от головной боли. Все же, удар об стену дает о себе знать. Он даже и не заметил, как в попытках не упасть каким-то образом выехал на тропинку, ведущую в лес, вместо знакомой дороги до поместья Рагнвиндров. — Куда же меня занесло?... — чуть ли не стонал от боли Альберих, бормоча себе под нос каким-то поломанным голосом. Телефон разрядился, а значит, время посмотреть он не сможет, хотя ясно одно, — девять стукнуло как минимум минут тридцать назад. Самое страшное сейчас для Кэйи было потерять ориентир времени и дороги. Последнее он успешно выполнил, не имея и малейшего понятия, где находится. "Вот же угораздило... — мысленно ругал себя Кэйа. — Дилюк будет в ярости." Но вопреки всем мысленным здравым волнениям чувствовал Альберих совершенно иное — какую-то странную свободу и облегчение. Здесь, в непонятном месте, его никто не найдёт. Кэйа впервые за несколько лет оказался наедине с собой, а чувство это укрепляло полное отсутствие связи и шанс, что его кто-то найдет. Успев позабыть это чувство, сейчас оно кажется ему самым волшебным. Будто не чувствовал наследник чего-то более прекрасного. Наедине с одним лишь велосипедом, деревьями, тропинкой и роем комаров, Кэйа чувствовал себя лучше, чем когда-либо. В грудной клетке так свободно, как и в голове — также пусто, но не в плохом смысле. Впервые Альберих отпускает свои переживания, ускоряя темп движения. Наверняка он полный дурак — безответственно заставляет других переживать, — но это последнее, что его волнует сейчас. Впрочем, его ничего не волнует даже тогда, когда он на полной скорости начинает терять сознание здесь — в беспросветной глуши. И, не в силах больше держаться, потихоньку сползает с велосипеда, резко упавшего из-за отсутствия опоры на руле. Больно стукнувшись об землю, явно повредив себе плечо, на которое всем весом завалился, Альберих услышал, как велосипед соскальзывает по земле, а после — брякание звоночка. Кажется, его верная "ласточка" укатилась куда-то, но Кэйа это уже не чувствует, только слышит. Ощущает лишь оглушающую боль в голове и будто какой-то треск в ушах. Перед глазами темнеет, а дыхание спирает, и Альберих думает, что если его найдут, и он выживет, его ждет другая смерть — от рук Дилюка. И лучше уж помереть здесь, наедине с комарами.