Хочу тебя 24/7

Мельтешащими картинками, деревья проносились перед глазами, становясь одним сплошным неразборчивым пятном. Солнце находилось в пике и слепящими лучами пробивалось сквозь потеплевшее от этого стекло. Яркие блики расползлись по каждому уголку поезда, что на большой скорости приближался к шумному Токио. Прижимаясь виском к не маленьких размеров окну, Итадори уже в который раз прокручивал одни и те же мысли, что никак не хотели складываться во что-то ясное. Он так до конца и не понял зачем сейчас едет в место, что никогда особого интереса не вызывало. Токийский Магический Техникум, учебное заведение в которое парень поступил только лишь из-за своего старшего брата. Лишь для того чтобы наконец понять, что связывает их на самом деле. Вспоминая прошедшее, он невольно прикрыл веки... Юджи не знал, что происходит между ними, просто не мог зацепиться за ту ниточку, что непременно дала бы все ответы. Он бы спросил об этом Рёмена, ещё в их последнюю встречу, требовал бы от него хоть каких-то разъяснений, но старший ушёл за долго до того, как Итадори проснулся. Просто сбежал, бросив после того что сделал с ним, после того как не сказав и слова забрал его первый раз. С раннего детства они жили у деда. Он, Сукуна и ворчливый старик, что взял полную опеку над братьями. Юджи не помнил родителей, конечно ему было всего два, когда те исчезли, пропали без вести, словно их и не существовало никогда. Старший, никогда не говорил о них, хотя наверняка и мог рассказать хоть что-то способное удовлетворить любопытство младшего. Может он не хотел напоминать себе о моментах, что не вернуть, а может и сам не мог припомнить хоть чего-то стоящего, по крайней мере Юджи надеялся, что все же второе, от этого мысль, что Сукуна несёт все это бремя на себе одном, казалась не такой тяжкой. С раннего детства они вместе, везде и всегда, слишком дружные для братьев, что по всем параметрам должны были ссорится по поводу и без. Разные, совсем не похожие, с противоположными интересами и мыслями, возможно именно из-за этого они сошлись так хорошо, уравновешивая друг друга, братья находили что-то среднее между колючей натурой Сукуна и мягким характером Юджи. Нет, конечно и они ссорились, но конфликты те были столь не значительны, что и ссорой их можно было назвать только с большой натяжкой. Совместные просмотры фильмов и долгие прогулки под предводительством опекуна, что побаивался отпускать взбалмошных детей одних хоть куда-то, походы по магазинам, совместные завтраки, обеды и ужины. Вот только в один момент это рухнуло, рассыпалось в прах, не оставляя и намёка на счастливое прошлое. Когда Юджи стукнуло четырнадцать, а Сукуне шестнадцать, младший начал понимать, что брат неминуемо менялся. Некогда по своему нежный и терпимый, пожалуй к одному только Юджи, он стал раздражительным и несдержанным, из-за любого пустяка тот не ограничивая себя и на каплю выплескивал на младшего все оскорбления и ругательства, что только могли прийти в голову. На все попытки прикоснуться или подойти ближе чем на метр, отвечал грубыми толчками в грудь или плечи, и смотрел так, что руки сами останавливались на полпути, разочарованно опадая вниз. Больше они не завтракали и не обедали вместе, и сидя рядом с пожилым родственником, Юджи не раз слышал вопрос "Что случилось?". Но он и сам не знал, даже не предполагал, чего такого успел сделать, что бы брат начал его ненавидеть, а судя по поведению старшего, тот именно так и относился к нему. Со временем злобные насмешки сменились полным безразличием. И подросток мог поклясться, что холодные взгляды, изредка падающие на него, забирали те малые крупицы надежды, что ещё остались. Когда Сукуна поступил в Магический Техникум, а старик не задолго до этого попал в больницу, Юджи почувствовал себя брошенным. Дед ещё с детства начал обучать братьев всему что было связанно с проклятьями, ведь те всегда видели обратную сторону этого мира. Знали они и о техникуме и не об одном, так как тех было несколько. Особого интереса к ним, не было ни у младшего, ни у старшего, им хватало и тех знаний, что давал пожилой родственник. Потому неожиданное поступление в Токийский техникум, показалось Юджи тем самым последним гвоздём, что непременно забивают в крышку гроба. Сукуна сменил фамилию, взяв девичью матери. Та связующая ниточка между ними истончавшись разорвалась, разлетаясь по разные стороны. И Юджи до сих пор не понимал, в чем провинился, чем заслужил подобное к себе отношение. Их предпоследняя встреча показала Итадори, что Рёмен больше не хотел видеть его в своей жизни. Прошёл почти год со дня поступления старшего в Магический Техникум, и за всё это время он наведывался домой от силы пять раз, если не меньше. В тот день он нагрянул совсем неожиданно, появившись на пороге Сукуна не сказав и слова, оттолкнул младшего и пройдя мимо направился в некогда свою комнату. Отмерев Юджи последовал за братом, что достаточно быстро сгребал, все те вещи что ещё остались, забирал последние доказательства своего проживания здесь. Увидев это Итадори не сдержался, никогда не повышая голоса на старшего, он кричал, так громко и отчаянно, что самому становилось не по себе от той безнадеги, что проскальзывала в каждом брошенном слове. Спрашивал за что, тот так ненавидит его, почему не смотрит на него даже сейчас, продолжая собирать вещи. Но Рёмен молчал, не смотрел, не реагировал, оставаясь безучастным к мольбам младшего. Абсолютное игнорирование. Кровь стучала в ушах и саднящем горле, когда он встал в проходе перегораживая старшему дорогу. Подросток неотрывно следил за тем, как Сукуна подхватывает уже наполненную сумку и разворачивается, так и продолжая смотреть куда угодно, но только не на него. Каждый новый шаг заставлял его тело напрягаться, готовиться к тому, чего он и сам не знал. Каждый шаг отдавался эхом в гудящей черепной коробке. Но Юджи продолжал упрямо стоять, не отрываясь смотря в безучастное лицо Рёмена. Время замерло в тот же момент, как студент остановился, встав перед упрямцем, что не желал отпускать всю ситуацию на самотёк. Последний шанс объясниться. Вот только, старший не собирался им пользоваться. Звенящее "Отойди" прозвучало где-то за пределами этой комнаты, ведь Итадори так и не сдвинулся с места, даже не шелохнулся. Если отступит, то больше никогда не сможет узнать правды, не сможет даже для себя найти, то за что когда-то цеплялся. Сглотнув младший произнёс так тихо, что и сам почти не слышал слов сорвавшихся с языка. "Почему... Почему..." Хотелось повторять это как мантру, лишь бы оставить лазейку, найти способ все исправить. На самом деле подросток не был уверен хочет ли он услышать ответ, или все же желает остаться в неведении. Станет ли ему легче, сможет ли он собрать себя по кускам, после слов старшего? Даже если и так, он обязан знать. Об отступлении не может быть и речи. Кроваво-красные глаза наконец посмотрели на него, холодные и безразличные, они вцепились в побледневшего от ожидания парня. В ту секунду Юджи впервые задумался над тем, каким ничтожным он мог показаться по отношению к брату, ниже почти на целую голову, он затравленно смотрел снизу-вверх, от непрошенного волнения зрачки то сужались, то вновь расходились, заполняя собой всю радужку. Страх. Что-то внутри кричало, буквально вопило о том, чтобы он немедленно ушёл прочь, не нарывался на чужую злость, не лез. Но Итадори упрямо стоял и с вызовом смотрел в алые глаза. Молчание и тишина, даже дыхание сошло на нет и потому скрип половиц под чужой ногой. заставил младшего вздрогнуть и пропустить тот момент, когда холодные пальцы сомкнулись вокруг шеи. Больно ударившись затылком о дверную коробку, подросток на пару секунд потерял ориентацию в пространстве. Попытавшись вдохнуть выбитый из лёгких воздух, Юджи издал лишь задушенный хрип. Перед глазами немного плыло, и жёсткое дерево неприятно давило между лопаток, но все это казалось таким незначительным по сравнению с крупной ладонью, передавливающей горло. Даже сквозь муть Итадори видел горящие алым глаза, слишком спокойные для происходящего вокруг. Ледяные пальцы обвивали тонкую шею тугой петлёй, оставляя на нежной коже краснеющие следы, что непременно станут жуткими сине-фиолетовыми полосами. Пытаясь ухватить хоть каплю живительного кислорода, младший брыкался, норовя выскользнуть из железного хвата, цеплялся за крепкое запястье, бил потяжелевшими ногами куда только мог дотянуться, но Сукуна все продолжал стоять словно статуя и кажется сжимал проклятые пальцы ещё сильнее. Лицо нездорово покраснело и синие вены болезненно проступили на коже, когда-то еле заметная муть стала белым шумом скрывающим все вокруг, сердце стучало где-то в ушах и в наступившем беспамятстве парня судорожно затрясло словно в припадке. А в голове так и стучало "ЗА ЧТО?" "За что ты так жесток со мной... " Тело совсем ослабело, беспомощно повисло в сильных руках. И в тот момент, когда он был готов отключиться, Рёмен наконец расцепил пальцы, отпуская безвольного парня. Грузно рухнув на колени, он скрючился на полу давясь поступающим в лёгкие воздухом, горло словно разодранное наждачкой саднило скребущей болью и не в силах сдержатся, он надрывно закашлялся. Перед плывущим взглядом проступали светлые кроссовки, они были совсем рядом протяни руку и чуть пыльная материя окажется под пальцами, но он так и продолжал лежать, подтягивая к себе трясущиеся от нервов руки и ноги. "Раздражаешь" Его голос, абсолютно сухой лишённый хоть какого-то интереса, даже шум в ушах не смог перебить этой отвратительно безразличной интонации. Всё внутри сжалось и кажется, что-то там в самом деле сломалось, треснуло и разлетелись по разные стороны. Кроссовки скользнули прочь, прячась от взгляда карих глаз, и осознавая уход старшего Юджи так и не протянул руки, не решился схватиться за чужую лодыжку, что бы остановить и спросить все то же. Приложенным к полу ухом, Итадори слышал скрип половиц и лишь сильнее прижимал к себе дрожащие конечности. Хлопок входной двери заставил его вздрогнуть, скорее от осознания ухода, чем от громкого звука. Лёжа на холодном полу и смотря в одну точку, Юджи больше не надеялся и не верил, не после целого года насмешек и издевательств, а потом и холодного безразличия, не после того, как старший поднял на него руку, ведь никогда не смел заходить так далеко, не после того как чуть не придушил его. "Раздражаешь" Вот и ответ. Раздражает, да? Одним словом, Рёмен умудрился... Впрочем, пускай. Закрыв покрасневшие глаза, он все пытался выровнять дыхание и успокоить бешено стучащее сердце. Кого он обманывает? Пускай? Да что за бред, как он может так просто принять все это? Пальцы потянулись к истерзанной шее, скользнули по темнеющим полосам, что чувствовались раскаленным железом на коже. Больно. После ухода старшего, Юджи пытался звонить, он делал это каждый день по несколько раз, оставлял бесчисленные голосовые сообщения, что уходили в никуда. Сукуна никогда не поднимал трубки не отвечал на автоответчик, а спустя какое-то то время и вовсе сменил телефон. В момент ожидания скорых гудков, что по итогу всегда заканчивались ничем, Итадори услышал, то чего пожалуй опасался с самого начала своих назвонов. Номер больше не обслуживается. Вот так просто и легко Рёмен избавился от надоедливой трели звонка и бесчисленных сообщений. Теперь не осталось и призрачной возможности связаться с человеком, которого он так отчаянно хотел понять. Не в силах больше думать об этом. Итадори зарыл все переживания и вопросы так глубоко, как только мог, спрятал надёжно, чтобы наверняка. Не думать. Не вспоминать. Так было намного легче, без отравляющих мыслей, без бьющих по мозгам словам, без ощущений пальцев на шее… И он действительно забыл, отложил в дальний ящик наконец возвращаясь в спокойное течение своей жизни. Ходил к старику в больницу чуть ли не каждый день, устроился на подработку в кафе неподалёку от дома, начал посещать клубные занятия, которые частенько пропускал раньше. Дышал полной грудью, наслаждаясь тем умиротворением что заселило его голову и искренне верил, что жизнь его совсем неплоха. Пожалуй он мог бы верить в подобное ещё очень долго и честно признаться так было бы куда правильней и проще. Хотелось чувствовать под ногами твёрдую опору, а не плывущее нечто, что вечно сталкивало его вниз вынуждая из раза в раз вставать, и если бы каждая новая попытка не давалась ему тяжелее предыдущей, парень бы смирился и не цеплялся за выстроенную им же преграду, между болезненными воспоминаниями и светлым настоящим. Но всё рано или поздно кончается. И он снова упал, рухнул на холодную землю не в силах сдвинутся с места. Сукуна объявился спустя год, также неожиданно и резко, как и в последнюю их встречу. Только вот в этот раз они не встретились на пороге, не столкнулись, как знакомые незнакомцы, что никак не могли отцепится друг от друга. Юджи не знал, как тот вошёл, может у него остался ключ, а может он влез через окно, что сейчас было раскрыто на распашку. В тот день на улице развернулся мини конец света, густой ливень обрушился на небольшой городок смывая всю грязь, что скопилась на дорогах за долгое время, а ветер, что мог показаться рёвом дикого зверя, рвал зеленеющие листья, срывая их с кривящихся от напора деревьев. Подросток не знал отчего он в действительности проснулся, от шума доносившегося из открытого окна или от навязчивой влаги, что мелкими каплями падала на расслабленное лицо. Лежа на диване в гостиной и стараясь дышать, как можно ровнее он всё не решался открыть глаз, хотя и проснулся уже несколько минут назад. Мерное тиканье часов раздражающе металось по комнате и смешиваясь с уличным шумом почти что полностью тонуло в нём. Ему не нужно поднимать век, не нужно видеть, что бы понять кто нависал над ним. Именно поэтому он продолжал притворятся спящим, делал вид будто гул вокруг совсем не мешал, а наоборот убаюкивал, погружая в ещё более глубокий чем прежде сон. Отсчитывая каждую новую секунду, младший подсчитывал длительность промежутков между каплями, что так и продолжали падать на его лицо и не задерживаясь стекали по щекам вниз, скапливаясь в ушной раковине. Семь. Семь секунд. И он продолжал считать, вслушиваясь в перещёлкивание стареньких часов. Юджи и сам не знал, почему так и не открыл веки, почему пролежал так пятнадцать минут и только потом наконец решившись, распахнул глаза, широко уставившись на человека, стоящего над ним. Дыхание спёрло, как только он наткнулся на кроваво-красные радужки, что не моргая следили за каждым движением младшего. В царившем полумраке немигающий взгляд отсвечивал жуткими бликами и без того пугающий, он стал невыносимо тяжёлым и смотреть в ответ так же упорно, как и раньше удавалось с большим трудом. Первый раз Итадори видел у брата подобное выражение лица и потому ни как не мог понять, что оно означало. С трудом подросток удерживал себя на месте, молчал и не отрываясь смотрел в ответ, казалось, отлипни он хоть на секунду и старший исчезнет, пропадёт словно мираж, иллюзия. Лежа на потрёпанном временем диване и чувствуя влагу на лице и ушах, парень никак не мог взять себя в руки, тело что всегда было таким бодрым, отказывалось подавать и малейшие признаки жизни, а извлечь из себя хоть какой-то звук, казалось невыполнимой задачей. Оставалось только пялиться в ответ и ждать, когда организм наконец отпустит. Промокший до нитки, с растрёпанными волосами, прилипшими к лицу. Он изменился. Чего только стоили чернильные татуировки, ползущие по скулам и шее, они уходили куда-то под одежду, прячась от исследовательского взгляда Итадори. Когда? Зачем? Хотелось спросить, но горло сжало стальными тисками, язык и вовсе исчез, оставляя после себя бездонную пустоту. Хотелось спросить так много всего. Почему он вернулся? Почему не отвечал на звонки? Что хочет сделать? Почему не добил его тогда, не сломал хрупкую шею и не выбросил, оставляя насовсем? Даже в таком положении, Юджи чётко ощущал, что старший стал ещё выше и по сравнению с ним парень чувствовал себя абсолютно беспомощным, даже не смотря на то что и сам был далеко не слабаком. Сразу же вспомнились ледяные пальцы, сжимающие горло до синяков. Сколько бы Юджи не убеждал себя, он знал, что боялся его. Даже если не хотел этого, даже если отбрасывал эту мысль, как только она появлялась, он всё равно не мог перестать испытывать на себе неприятное оцепенение. Когда Рёмен потянул к нему руки, так медленно и осторожно, словно боясь спугнуть, Итадори сжался ещё сильнее, дыша урывками, он не знал, чего стоило ожидать от старшего. Наверное, после случая годичной давности, стоило немедленно рвать когти, просто вскочить на ноги и убежать в ближайшую комнату запираясь там на неопределённый срок. Но он продолжал покорно лежать, давая студенту возможность свершить задуманное, чего бы тот не хотел, Юджи был готов рискнуть. Поставить на кон всё что у него есть, лишь бы узнать, понять. Ещё давно Итадори задумался, отчего он так цеплялся за своего брата, почему так отчаянно тянул к нему руки для объятий, почему пытался привлечь к себе его взгляд, почувствовать хоть какую-то отдачу на свои действия? Сколько бы парень не думал, всегда приходил к одному простому ответу. Он просто не мог без Рёмена, как если бы он был обязательной переменной для его собственного выживания. Даже те два года безразличия и отторжения не смогли изменить его стремлений. Вот только понять, что из себя представляло это болезненное чувство, он не мог, казалось бы, разгадка совсем рядом, но подросток так и не раскопал её в ворохе очевидно бесполезных мыслей. Так и сейчас, ожидая толи удара, толи чего похуже, Юджи отдавался в чужие руки. Как только длинные пальцы коснулись шеи и скользнули поперёк, мысленно рассекая её пополам, непроизвольная дрожь прошлась по телу отдаваясь неприятным покалыванием на коже. Дыхание спёрло, а потом и вовсе прекратилось, когда Итадори почувствовал, как прохладная ладонь оплетает незащищённое горло, легко, почти не ощутимо, но и этого хватило, что бы сердце забилось в ускоренном темпе. Алые глаза всё продолжали нависать над ним жутковатыми огоньками и парень не мог понять кажется ли ему или Рёмен действительно начал приближаться. Сукуна склонялся все ниже и ниже, отчего мокрая ткань поскрипывала еле слышным звуком. Он остановился в десяти сантиметрах от лица кареглазого, и рука что всё ещё придерживала шею, напоминала Юджи о том, что даже если он и захочет сбежать, то уже слишком поздно. Близко, так близко, что подросток без труда ловил горячее дыхание на себе, оно щекотало кожу, вырывая неприятное волнение, что тянулось откуда-то изнутри. Смотря всё также пристально студент бегал жадным взглядом по младшему, улавливая даже малейшее изменение в чужом настроении. От подобного становилось не по себе, Итадори не понимал чего добивался Сукуна, почему вечно холодные глаза сейчас мерцали ни чем не прикрытым пламенем. Он мог бы гадать до бесконечности так и не дойдя до правильного изречения, путаться в своих догадках, если бы старший не преодолел то жалкое расстояние разделявшее их. Чужие губы оказались тёплыми, чуть обветренными по сравнению со своими, они мягко припали к его собственным сминая в лёгком поцелуе. Прохладные пальцы продолжали поглаживать шею так и не стремясь приложить хоть какую-то силу. Не сдержавшись он закрыл глаза, прячась от прожигающего алого взора. Всё это казалось дикостью, бредом, дурным сном, но не как не действительностью, не мог Сукуна сделать нечто подобное, не мог же? Но он все ещё чувствовал на своих губах чужие, чувствовал как старший решив дать себе волю, вёл свободной рукой по боку, прикрытому тонкой футболкой, спускаясь всё ниже и ниже. Забыв, как дышать Юджи ощущал влажный язык гуляющий по сомкнутым губам, что так и норовился проникнуть во внутрь, ладонь поглаживающая шею скользнула чуть выше цепляясь за подбородок и сжимая челюсть. Как только подросток приоткрыл рот, студент не медля углубил поцелуй, делая его более развязным, длинные пальцы скользнули под тонкую ткань, широко ведя по напряжённому животу. Итадори не знал, когда именно он начал отвечать, когда закинул дрожащие руки на крепкую шею, притягивая старшего еще ближе, не знал, когда Сукуна умостившись на диване вклинил свое колено между его ног. Прижатый к мягкой поверхности, Юджи ощущал вес чужого тела на себе, то как большие ладони гуляли по коже заныривая под спину, оглаживая талию и поясницу. Неужели это то из-за чего он как ненормальный бегал за Рёменом? Не может такого быть, никогда, даже в зачатках у него не проскальзывало подобных мыслей, но тогда почему…почему не оттолкнул, почему позволяет студенту что-то подобное? Он не чувствовал отвращения или отторжения, пытался найти в голове стоящую причину для отказа и непременно терпел неудачу. Брат касался его так осторожно, нежно, почти трепетно и по сравнению с грубостью, что он ощущал на себе последние года, это воспринималось ещё ярче. Юджи не мог его оттолкнуть, просто не нашёл бы в себе сил на отпор, как впрочем и желания. Он отлично понимал, что если сейчас откажется, то больше никогда не сможет дотянутся до старшего, ему просто не позволят. И даже если все это неправильно, мерзко и аморально по всем меркам здорового общества, парень был готов пойти на подобные жертвы, лишь бы наконец удержать человека за которым он так остервенело тянется. Буря снаружи чуть утихла, но так и не сошла на нет. Когда старший отпустил его губы позволяя вдохнуть полной грудью, Юджи наконец раскрыл веки. Где-то по бокам мельтешили полупрозрачные пятна и шум в ушах перебивал звук ливня за окном. Он так и не рискнул ничего сказать, не когда язык оккупировал его шею, не когда ловкие пальцы развязывали узелок на домашних шортах, аккуратно стягивая их вместе с бельём. Плавясь в чужих руках Итадори не находил себе места, мечась между страхом неизвестности и предвкушением, слишком отчётливо он ощущал чужое желание. К своим шестнадцати он так и не нашёл человека с которым бы захотел провести свой первый раз и дело было совсем не в придирчивости или неуверенности в себе, нет, совсем нет, просто он никогда не задумывался об этом в серьёз. Не видел смысла устраивать гонку по скорому лишению девственности, что есть она, что нет, какая разница, когда-нибудь, да и нашёлся бы человек способный заинтересовать его, а пока что и так хорошо жилось. Кто же знал, что этим человеком окажется его старший брат. Оторвавшись от младшего, Сукуна привстал и быстрым движением стащил всю верхнюю часть формы через голову, отбрасывая её куда-то в сторону, мокрой тряпкой она шлёпнулась на пол. Теперь парень мог рассмотреть то что скрывалось от глаз ранее. Небольшие ладони потянулись к обнажённому торсу, заскользили тонкими пальцами по чернильным полосам начиная с рельефной груди и спускаясь ниже к концам что прослеживались возле краёв брюк. Когда запястья мягко перехватили, аккуратно удерживая в сильных руках, Юджи поднял мутноватый взгляд, сразу же сталкиваясь с алыми над собой. Поднеся чужие кисти к губам, Рёмен прижался к каждому запястью нежным поцелуем и только от этого младший был готов простить студенту всё. Он чувствовал себя идиотом, самым доверчивым идиотом на свете, но всё равно не мог ничего с собой поделать. Невероятно сильное и сносящее с ног, оно захлестнуло всё его сознание, с трудом сдерживаясь он отвёл поблёскивающие глаза в сторону и сжал подрагивающие губы в тонкую линию. Не время лить слёзы по прошедшему. Всё ещё чувствуя длинные пальцы на своих руках, он поднял ладони к лицу старшего и мягко оглаживая скулы с щеками, потянул его на себя. Жар оголённого тела чувствовался даже сквозь ткань футболки, что чуть задралась вверх, и практически полностью голый, он не ощущал на себе холодного ветра, что продолжал врываться из открытого окна. Не останавливающиеся поцелуи и жаркие прикосновения на коже, в какой-то момент все вокруг смешалось и подросток так до конца и не понял, как не заметил наличия уже двух пальцев в себе, что старательно разводили нежные стеночки в стороны. Он старался не сжиматься, расслабиться, и мягкие поглаживания по бедру действительно помогали, упрощали процесс хоть немного, жаль что не до конца. Когда Рёмен полностью умостился на диване устраиваясь между разведённых ног Итадори, он на какое-то время завис. Не моргая он разглядывал раскинувшегося перед ним брата, оглядывал каждый изгиб, каждую чёрточку, цеплялся за раскрасневшееся лицо с большими карамельными глазами и кажется не мог найти в себе сил отвести взгляд, оторваться от картинки, что мельтешила в его мыслях так давно. Мозолистые ладони легли на оголённые бёдра младшего мягко притягивая того к себе. Когда Сукуна вошёл в него, парень не сдержавшись вскрикнул и плотно зажмурившись, отвернул голову в сторону. Казалось, что его разрывало изнутри и если бы старший начал двигаться, Юджи бы наверняка не смог удержать в себе болезненный скулёж. Но Рёмён ждал, оглаживая крепкие бедра он выцеловывал его лицо, проходясь влажными губами по векам и скулам, вискам и носу. Он не спешил, хотя очевидно и хотел наконец поддаться вперёд. Постепенно успокаиваясь кареглазый начал привыкать и уже спустя несколько минут сам качнул бёдрами, призывая студента к действиям. Первый толчок оказался достаточно болезненным и скрестив щиколотки за спиной красноглазого, он шумно выдохнул через плотно сжатые зубы выпуская скопившийся воздух наружу. Если честно то второй, третий и четвёртый также были за пределами его мечтаний и он уже был готов просить брата остановится, но неожиданная волна удовольствия прокатилась по всему телу. Низкий гортанный стон заглушил шум из окна, и изогнувшись, Итадори стянул стройные ноги, ещё сильнее опоясывая крепкую талию. А после вновь и вновь, Рёмен продолжал доводить его до невменяемого состояния. Всё остальное вспоминалось урывками, яркими картинками, без пометки времени на них. Но в итоге осталось лишь одно. Проснулся он в холодном одиночестве. Еле разлепив глаза розоволосый понял, что лежит в своей кровати, укрытый по самый нос, он мог бы подумать, что вчерашние события это всего лишь сон, но ощутимая боль в пояснице говорила об обратном. Замотавшись в тёплое одеяло он с трудом поднялся на ноги и с какой-то глупой надеждой открыл дверь. «Сукуна» Прозвучало слишком громко в тишине большого дома. Он и без этого знал что старший ушёл, бросил его как и всегда. Осев на пол и уткнувшись в оголённые колени, он не знал плакать ему или смеяться, хотя…почему бы не всё и сразу? Может это новая ступень его издевательств…неужели Рёмену так нравится мучить его? Обняв свои ноги и накинув одеяло на голову, он всё еще не понимал, что происходило между ними. Не моргая розоволосый смотрел на пол, проглядывающийся сквозь сомкнутые ноги, и усиленно размышлял над сложившейся ситуацией. На следующий день он отправился в больницу. Зайдя в палату, Юджи с места заявил о своём намерении поступить в Токийский Магический Техникум, чем немало удивил пожилого родственника. На все вопросы он отвечал молчанием, так как не было сил искажать реальные события лишь для того чтобы донести всю проблемность происходящего. Что же по итогу? По итогу, прямо сейчас он трясётся в поезде, что непременно доставит его в Токио. Неприятно конечно оставлять родного человека одного в больнице, но он пообещал сам себе, как можно чаще навещать его, хотя может он уже завтра вернётся обратно… Открыв веки и отлипнув от окна он несколько раз проморгался в попытке стряхнуть неприятную муть пред глазами. Деревья всё так же проносились мимо, съезжаясь в одно непонятное пятно и не долго думая подросток отвёл глаза в сторону, оглядываясь в направлении двери. Склонив голову вниз и окунув лицо в ладони, Юджи хлопнув себя по щекам пару раз резко поднялся на ноги направляясь к выходу. Вагон немного пошатывало из-за чего Итадори иногда тянуло в сторону, но не обращая на это внимания розоволосый двигался к уборной в конце. Повезло, очереди там не наблюдалось. Оказавшись внутри, он закрыл дверь и подошёл к небольшому умывальнику. В глаза сразу же бросилось зеркало и подняв голову он встретился взглядом с парнем, что замучено смотрел на него в ответ. Усмехнувшись подобному виду, он растянул губы в широкой улыбке. Больше Рёмен не сможет молчать, парень просто не позволит ему и дальше издеваться над собой. И если вся та едкость была лишь для того чтобы спрятать настоящие чувства, то Итадори сможет простить его. А если всё же нет…тогда их конец неизбежен.