***
— И всё же.. я хотела бы поинтересоваться, — Александра улыбнулась, сидя за фортепиано и смотря на голубоглазую. — Откуда у вас цветы зимой? — она указала на вазу, стоявшую на инструменте. — Ох, это из оранжереи, — девушка улыбнулась. — Я и мама очень любим цветы, поэтому не можем без них и зимой, — объяснила она. — Вау.. У вас есть оранжерея? — Горбачёва, конечно, не особо удивилась, учитывая роскошь этого дома, вопрос был больше риторический. — Да, в зимнем саду. Хотите я вас свожу туда? Если вам, конечно, интересно, — предложила юная леди, улыбнувшись и засматриваясь движениями пальцев пианистки, пока та постукивала ими по крышке инструмента. — Ухты, конечно же мне очень и очень интересно, люблю цветы, особенно зимой их так не хватает.. Девушки уже через несколько минут оказались на первом этаже, а Геральд внимательно за ними следил, словно пытаясь понять, куда же они уходят. Обе не стали надевать верхнюю одежду, ведь голубоглазая уверяла, что оранжерея совсем близко, буквально в нескольких шагах от самого дома, поэтому замерзнуть они просто не успеют. Они спустились по ступенькам вниз, оказываясь практически в сугробах, ведь сегодня их ещё не успели расчистить. Холодный воздух обжигал щеки обеих, из-за чего они тут же покраснели, словно от какого-то смущения, а снег уже совсем не шёл, остался лишь туман, укрывший собой вершины каких-то красивых зданий вдалеке, в обычное время которые было четко видно. Алёна уверенным шагом направлялась в сторону не маленькой оранжереи, а Александра следовала за ней, не сводя с неё взгляд, что было уже привычно. Хрупкие, бледные плечи дрожали от пронизывающего холода, что на них просто без слез не взглянешь - девочку сразу становится как-то жалко, несмотря на то, что Саша и сама сейчас мёрзнет. Но она-то переживёт, сколько раз такое бывало уже. А вот юная особа, совсем маленькая и хрупкая не была похожа на человека с сильным иммунитетом. Именно поэтому Горбачёва снимает с себя пиджак чёрного цвета, посмотрев на тут же удивившуюся голубоглазку. — Пожалуйста, хотя бы накиньте на плечи, вы очень замёрзли, и это видно, — произнесла она и протянула дрожащей от холода девушке свою вещь. — Ой, ну что вы, не стоит.. — смутилась шатенка, смотря на столь внимательную и вежливую девушку. — Вам ведь тоже холодно.. — она остановилась и вдруг обхватила ее лицо, касаясь его холодными руками, обжигая нежными касаниями пальчиков. Алёна смотрела на непривычно розовые щёки обычно весьма бледной девушки, кожа которой всегда была словно фарфоровой. А кареглазая буквально замерла, словно позабыв о пронизывающем холоде, смотря в эти невероятной красоты васильковые глазки, не в силах отвести взгляд, тая рядом с этой юной девушкой совсем как маленькая девчонка, впервые влюбившаяся и познавшая это новое для себя чувство. — Поэтому спасибо, но не стоит, правда, — она улыбнулась и напоследок взглянула в карие глаза, убирая от неё руки и вновь направившись в сторону зимнего сада. А для Александры словно в один миг пропало всё тепло, вдруг окружившее её. Она сначала даже растерялась, оставшись стоять на месте и держа в руках свой пиджак, задумчиво смотря на, казалось, идеально белые сугробы. А потом она "очнулась", последовав за девушкой, еле поспевая за ней, ведь та уже отошла от неё на приличное расстояние. Оказавшись в зимнем саду, девушки направились к оранжерее, которая была довольно больших размеров. Она представляла из себя самое простое стеклянное здание снаружи, зато внутри было целое искусство. Пройдя внутрь, их сразу же окутало тепло, приятно согревая после мороза. Александра подняла взгляд и удивилась от того, насколько же красиво здесь было.. Она с немым восхищением изучала оранжерею взглядом, застыв практически ещё на самом входе, а улыбающаяся Алёна вдруг взяла ее за руку, потянув за собой. — Согрелись? — первое, что спросила Горбачёва, ведь голубоглазая молчала, а молчание было весьма неловким. — Уже да.. Знаете, у вас такая тёплая ладонь.. — слегка смущённо пробормотала юная леди. — Да? Удивительно, ведь вы первая, кто говорит об этом, обычно все считают мои руки неприятно ледяными, — пианистка мягко улыбнулась, удивившись. Швецова лишь пожала плечами, подходя к широким полкам с красивыми цветами и только потом всё же отпуская руку девушки, словно слегка погрустнев. Большие горшки с крупными, красивыми цветами были практически повсюду, их красота поражала воображение, хотелось коснуться их, запомнить навсегда, чтобы грустными вечерами вспоминать их красоту и улыбаться.. Так же было и с Алёной. Горбачёва хотела любоваться этой девушкой всё время, хотела касаться её, чтобы видеть милейшее смущение, особенно отражающееся на её щеках.. Ох, мечты. За стеклом было уныло, что нельзя было сказать о том, что было внутри оранжереи - тут всё было ярким, зелёным и красивым, словно из летней сказки, но они ведь самой настоящей зимой. Рядом с дочерью Швецовых всё казалось буквально другим. Та была не такой, как все, кого только знала Горбачёва. Алёна - сама нежность и невинность, хрупкая и невероятно милая.. В такие моменты Горбачёва расстраивалась особенно сильно, ведь шатенка, скорее всего, думает только о парнях, которых наверняка в ее богатом окружении хоть отбавляй. Тяжело вздохнув, блондинка ещё раз взглянула на голубоглазую, а после перевела взгляд на красивые цветы ярко-фиолетового цвета, улыбнувшись уголками губ. — Эти цветы очень красивы.. —она перевела взгляд на Алёну, которая, кажется, о чём-то задумалась, но после того, как Горбачёва заговорила, сразу же посмотрела на неё. — Ах, да.. Это фуксия.. безумно красивый цветок, — голубоглазая улыбнулась, подходя к полке, у которой стояла пианистка и, недолго подумав, беря ножницы, которые лежали там, рядышком. Она осторожно отрезала один цветок, а через мгновение он оказался в светлых волосах Александры. — Но он ведь очень быстро завянет, — кареглазая удивилась тому, как легко та отрезала столь красивый цветок для неё. — Ну и пусть. Всё однажды завянет. — Вы правы, — кивнула старшая, удивившись такой мудрости столь юной особы. — Спасибо, цветок прелестный, прям как вы. Щеки младшей вспыхнули от смущения, а сама она заправила за ухо выбившуюся прядь волос за ушко, отводя взгляд и стараясь не показывать того, насколько же ей было приятно от таких слов девушки. Та была такой взрослой и невероятной.. Ах, дыхание голубоглазой просто сбивалось рядом с ней. Такого она ещё никогда не чувствовала.***
По темноте и холоду возвращаться было очень грустно и одиноко. Горбачёва крутила в руках небольшой цветочек фуксии, а смотря на него уголки её губ невольно приподнимались. Свет прекрасной луны освещал узкие, протоптанные дорожки, а легкий мороз всё же чувствовался, поэтому блондинка ускорила шаг. Благо она жила не так далеко от поместья Швецовых. И вот, наконец показался небольшой двор и домик, припорошенный снегом. Александра улыбнулась, открывая небольшую калитку и проходя во двор, такой маленький и простой, по сравнению с двором семьи Алёны.. Да, блондинка определённо жила совсем по-другому. Она с детства не видала никакой роскоши, богатств, в отличии от голубоглазой. Но кареглазая была уверена, что это всё ничуть не портило юную леди. Пройдя в дом, Горбачёва зажгла свечи, постепенно согреваясь и переодеваясь в обычную одежду. Её комната была самой простой: кровать, тумба, на которой было много каких-то бумаг, шкаф с одеждой, а у большого окна находилось фортепиано чёрного цвета - очень давний подарок родителей. Ещё в детстве маленькая Александра мечтала о фортепиано, ведь чуть ли не каждый день видела, как её двоюродный дядя сидит за этим инструментом часами. Она любила слушать, как тот играет и наблюдать за тем, как его пальцы ловко бегают по клавишам. Тогда-то она и поняла, что хочет тоже научиться. Когда родители узнали об этом, конечно же мягко объяснили дочери, что денег, к сожалению, на столь дорогие вещи у них нет. И тогда, несмотря на все трудности, Александра всё же научилась, ведь так этого хотела. Она приходила к дяде, он учил её, девочка все быстро схватывала.. И тогда всё встала на свои места. Но на шестнадцатилетие её ждал невероятный подарок - родители всё же нашли деньги на фортепиано. И радости было не унять. Оно до сих пор было полезным, ведь девушка частенько играла на нем, например, когда было одиноко или грустно, когда все беды вдруг разом навалились и это нужно было куда-то выплеснуть. И сейчас, открыв крышку фортепиано, она поняла одну интересную и наверняка важную вещь, слегка грустно усмехнувшись, посмотрев в приоткрытое окно. Пальцы вновь забегали по клавиатуре, а глаза оказались закрыты, когда эмоции взяли вверх. Слёзы текли по фарфоровым щекам, обжигая и делая чуточку больно. Когда слёзы переросли в нечто большее, звук фортепиано стих, а девушка закрыла его крышку, кладя на неё руки, а на них голову. Тишину комнаты нарушили лишь всхлипы блондинки, которая осознавала всё больше то, что необъяснимая любовь к дочери Швецовых растёт с каждым часом, нет, с каждой минутой всё больше. Она поняла, что с Алёной их связывает грусть и одиночество, которые возвращают их к игре на фортепиано.