17 марта 2018 года

— Ты как? — неловко спрашивает Антон, сложив руки где-то в районе бёдер, когда Арсений выходит из душа. За это время он успел только протереть ладони салфетками, снова натянуть джинсы и немного поправить кровать, которую они разворошили. Арсений никогда не умел заниматься «спокойным сексом», поэтому их вещи вечно валялись раскиданными по комнате, а кровать превращалась в какое-то подобие кучи. — Сейчас лучше, — констатирует Арсений, за это время принявший душ и успевший проклясть себя за собственную импульсивность. Нет, серьезно, он не планировал произошедшего от слова «совсем». И ему не нравился этот исход событий. Единственное, на самом деле, чем помог этот импровизированный секс — Попов теперь не смотрит на Антона как на сексуальный объект. Вернее нет, он всегда так на него смотрит, потому что это же Шастун, однако сейчас эти мысли не расползаются тёплой патокой по животу и не заставляют дрочить в душе. — Надо поговорить, — все же, прочистив горло, продолжает Арс, присаживаясь на кровать. — Во-первых, я сразу поставлю границы: то, что сейчас было - ничего не значит. Ну, просто секс, понимаешь? Мы не вместе. Мы не пара снова. И вряд ли после всех разговоров вообще ей станем. Антон сначала неловко улыбается, вспоминая произошедшее 10 минут назад, а затем слышит конец предложения и, буквально, чувствует, как улыбка исчезает с лица, сменяясь как-то потерянной гримасой. — Ты даже не даёшь мне шанса, — тут же хмурит брови Антон, сжимая челюсти. — Я не понимаю в чем прикол, Арс. Ты, блять, говоришь, что нам нужно поговорить, но сразу ставишь ультиматум, что разговор ни к чему не приведёт! Как это? — Он приведёт, — тут же парирует старший, поворачиваясь к парню. — К тому, что мы спокойно расстанемся. Как нормальные люди, а не как.. Не так, как было. Арсений говорит это, потому что ещё в душе принял решение: они не будут вместе. Ни при каких обстоятельствах, нет. Как бы хорошо не было, как бы все обстоятельства не указывали на то, что все можно вернуть: нет. Теперь нет. Слишком поздно. И Попов слишком давно думал об этом. Просто сейчас принял, вероятно. Да и пара таблеток феназепама, оставленых в ванной, способствовали. — А нахуй тогда вообще разговаривать?! — взвывает младший, вскакивая на ноги так, что чуть ли не сбивает Арсения. — Арс, я не за этим прилетел. Я к тебе прилетел, понимаешь? Я объясниться хочу, попытаться тебя вернуть, а не «расстаться по-хорошему». — Боюсь, этот шанс ты уже просрал, — как-то грустно улыбается брюнет, вставая на ноги, чтобы быть одним ростом с парнем. — Да похуй мне, просрал, не просрал, я люблю тебя, и что мне делать-то? — злится шатен, попутно ударяя о стол кулаком так, что костяшки неприятно тянет. — Муравью хуй приделать? Так не звонили, сами справляются. Арс, дай мне шанс, я тебя прошу, просто, блять, один ебаный шанс, я что, многого прошу? — Ты многого просИЛ, — уточняет Попов, отводя взгляд в сторону. — Слишком многого, Антон. Когда я чуть не ушёл с программы из-за тебя, когда ты просил забить хуй на Иру, когда просил дать тебе время, а я как дурак давал. Это все уже слишком много. И сейчас я уже не могу, у меня закончился ресурс. — Какой ресурс, блять, мы на шахте что ли? — непонятливо выдает младший, тут же сникая. — Ну мудила я, да, я знаю. Использовал тебя, и об этом все в курсе были. Но сейчас же.. — Что «сейчас»? Изменилось что-то? — горько усмехается в ответ голубоглазый, снова выдыхая. — Так, ладно. Давай успокоимся. Мы оба не знаем к чему это все приведёт. Поэтому давай просто поговорим. Мы же не на допросе, да? Ты все объяснишь, может быть, у меня правда будет возможность все переосмыслить. — Осмысли то, что я тебя люблю, например? — раздвинув руки выдает Антон, подходя ближе. — Ира не беременна, я наконец понял чего хочу, нам ничто не мешает, так в чем тогда проблема? Ты же только этого и хотел! — Я спал с Александрой, — выдает Попов, глядя в зелёные глаза, которые тут же холодеют и становятся какими-то растерянными. Попов же напротив, спокойный, словно пульс покойника. Таблетки, видимо. — Буквально позавчера. Наверное. Я не знаю, я был пьяный вдрызг, возможно не один раз. Антон как-то рассеяно кивает, кусает губу и крутит шестерёнки в голове. Так, ну. С одной стороны пиздец, с другой тоже пиздец. С одной стороны, Арс в это время был уверен, что они с Антоном расстались окончательно, что они не имеют и малейшего шанса, и что Шастун женится на беременной невесте. С другой стороны, он говорил, что ждёт его, ещё не прошло и месяца, а он так просто его заменил..? — Ладно, — все же проговаривает Антон, принимая осознанный вид. — Хорошо, ладно, ты же сказал об этом, да? Не скрывал. И мы же не были вместе тогда, правильно? Мы тогда четко поставили границы, что мы не вместе. Поэтому ну, ты вроде имел полное право, да..? Слова кажутся совсем растерянными, он будто спрашивает, пытается убедить, ловит ртом воздух и на брюнета не смотрит. Последний, в свою очередь, жмётся куда-то к стене, в попытке отгородиться, руками себя обнимает и смотрит в упор на взлохмаченного Антона, который не знает куда себя деть. — Ты можешь ударить меня, — как-то спонтанно выдает Арс, опуская руки вниз. Он знает Антона. Тот эмоциональный. Импульсивный. Поэтому, такой исход вполне возможен. Нет, он, конечно, никогда не позволял себе поднимать руку на Арсения, однако пару раз стены у него дома вбивал. — Нет, — как-то рассеяно мотает головой Шаст, все же поднимая зелёные глаза на Арсения. — Дурак что ли? Все нормально. Я тебя, конечно, уже не переплюну, но я и пытаться не буду. Все нормально. Да. — Не нормально, Шаст, — все же взвывает Попов, тут же присаживаясь снова на кровать. — Я не знаю что я творю, как же ты не понимаешь. Этот случай, с ней, он минимум должен был заставить тебя тревожиться. Ты же знаешь, что я так не смог бы. Знаешь, что это не про меня! Но нет, ты говоришь, что все нормально. И да, я понимаю, что ты делаешь это, чтобы я не чувствовал себя виноватым, чтобы найти мне оправдание, но нет оправдания в этой ситуации, понимаешь? Это не я, это уже клиника. Я никогда не посмел бы так поступить, но я, очевидно, это сделал. И я не смогу теперь это исправить. Не в своих глазах. Мужчина прерывается, опускает лицо на ладони и судорожно выдыхает. Тяжело. Ему тяжело понять что в его жизни не так. — Даже если я исправлюсь для тебя, я не смогу сделать это для себя. Что-то не так, понимаешь? У меня внутри что-то не так. Я попрежнему верю, что из этой тьмы меня кто-нибудь, да спасёт, но никого нет. Все только тянут меня дальше. Я снова пью, потом закидываюсь этими таблетками, хотя они уже не помогают, снова творю какую-то невероятнейшую ерунду и чувствую, как сам внутри распадаюсь на тысячи атомов. Таких мелких, что сам их не могу поймать, чтобы в снова в единое целое собрать. И никто этого сделать не сможет, потому что я потерялся. Я потерялся, Шаст. Я никто и ничто. Антон молчит. Он мысленно проклинает себя за то, что упустил момент, в который его мальчику стало настолько «пусто». Да, они никогда не были идеалом семейной пары, никогда не отличались крепостью и верностью отношений, но он не мог бы позволить себе спокойно существовать рядом, зная, что все настолько плохо. — Ты - мое спасение, — еле шепчет Антон, подходя ближе и присаживаясь рядом. — Да, ты можешь подумать, что я снова думаю только о себе, что снова хочу комфорта только для себя любимого, но это не так, Арс. Ты панацея. Я не могу тебя потерять. Я уже потерял тебя, но я не могу отпустить. Не могу позволить себе смотреть на то, как ты разрушаешь себя. Не могу оставаться в стороне, когда ты в таком состоянии. Не хочешь моей любви? Ладно, кнопка, я и слова не скажу. Не люби меня. Можешь спать со мной, если тебе это помогает, можешь кричать или ненавидеть, но делай это, глядя мне в глаза. Давай мне знать, что ты - это все еще ты. Что я не убил тебя. Потому что я только об этом и могу думать. О том, что я тебя убил. — Я так сильно любил тебя, — шепчет Арсений, глядя на собственные руки. Ладони Антона не трогает. Хотя вот они, совсем рядом. — Я так безмерно люблю тебя сейчас. Но все так сложно. Все так запутано.. — Я знаю, кнопка, — кивает в ответ Шаст, притягивая парня чуть ближе и обнимает его за плечи, прижимая к груди. У него в груди после слов «люблю тебя сейчас» расцветают сады Сицилии, от чего он чувствует, как в уголках глаз скапливаются тёплые капельки. — Я не ценил этого. И я понимаю, что я полнейший кретин. И тогда, и сейчас. И если сейчас ты не хочешь меня любить, если ты слишком устал от всего этого, то я пойму, ладно? В конце концов, зато тебе будет лучше.