Яблоко без сердцевины

У тревоги нет ни места, ни времени. Это застывшие без взгляда глаза, пустое молчание, слова невпопад и выроненный стакан. Это незажженная сигарета, обкусанные пальцы и сцепленные ладони. У тревоги нет жалости. Это окрик на ребенка, потерянный сон и остывший чай. У тревоги нет выхода. Лишь одна-единственная мысль тугим жгутом стягивает лоб — что же делать? Иногда Рыжая даже жалела, что теперь у нее нет необходимости ходить на работу, на любую, хоть куда-нибудь, лишь бы на время отвлечься. Теперь, предоставленная себе, она отдавалась тревоге почти полностью и, если бы не Толстый, наверное, за эти дни совсем тронулась рассудком. Так ей казалось. На одиннадцатое утро она взяла за руку Толстого и поехала в Хромой дом. К Ральфу. Больше некуда. Больше не к кому. Сходить с ума в одиночестве в квартире, где всё, до единой вещи, тонет в неизвестности и напоминает о Лорде, больше невыносимо. Дверь открыл Стервятник. Босой, нахмуренный, нервный. — А, это ты… Значит, вернулись! Рыжая с облегчением шумно выдохнула. Вместе с тем царапнула мысль: а почему Лорд до сих пор не дома?  — Когда вы вернулись? — Сегодня ночью. — А… Лорд? Стервятник зябко стянул на шее воротник тонкой рубашки, ёжась от утреннего холода, и скосил свои птичьи глаза куда-то вбок: — Он остался в Лесу — не смог перейти обратно, — и, подумав, добавил. —  Он в порядке. — Как это — не смог перейти? — Не знаю, — голос у Птичьего Вожака стал глухим, говорил он медленно, как будто через силу, словно задыхался. — Мы три дня пытались пробиться. Все без толку. — А ты, значит, смог? — Да, как ни странно, «транспорт» у меня сработал. Но ампула была только одна. — И как теперь быть?! Он сможет вернуться? — Понятия не имею, — ответил Стервятник. — Три дня назад Лорд почувствовал, что не может перейти. Он пробовал и так, и так, по всякому. Я поэтому и сам не переходил — его ждал. Но дольше мне тянуть нельзя — иначе я бы и сам там увяз. Лорду, в отличие от меня, в Лесу ничего не грозит, но сюда он прийти не может. Во всяком случае пока. Наверное, впервые Стервятник говорил с ней безо всякой иронии и язвительности, заметно было, что он сам нешуточно обеспокоен и озадачен. — Есть какие-то способы его перевести? Он вернется? — Пока не знаю, — в третий раз повторил Птица. — Заходите уже, наконец. Он, видимо, совсем замерз, и впустил их в дом. Рыжая уловила исходящий от него запах болота и тины. Собственно, больше говорить не о чем. Можно возвращаться домой. Оглушенная новостями Рыжая растерянно топталась в дверях, когда в прихожую вышел Ральф, в халате и тапочках. Глянув на Рыжую, которая готова была сию минуту либо разреветься, либо устроить скандал, он сказал: — Давайте-ка оставайтесь, позавтракаете с нами, а там видно будет. Выглядел Ральф заметно спокойнее и расслабленнее, чем в предыдущие дни. Ну, понятное дело, твой-то вернулся, зло и ревниво подумала Рыжая. В доме пахло утренним кофе, кардамоном и корицей. Пахло уютом и семьей. Растрепанный Стервятник и Ральф в халате — все хорошо у них. Ей стало тоскливо и тошно. Завтракать с ними ей совершенно не хотелось. А что теперь делать им с Толстым? Снова ждать? Как же это все надоело! — Нет, спасибо, мы поедем домой. Она совершенно не представляла, что будет делать дома, в большой пустой квартире, которую, если Лорд не вернется, она скоро не сможет содержать. В голову уже полезли мелкие, житейские мысли, от которых зависела дальнейшая их с Толстым жизнь. Хотя больше всего ей сейчас хотелось расколоть чем-нибудь голову Стервятнику, а потом разбить ее себе. Хотелось взорвать этот чертов дом вместе с дурацкой лабораторией, а потом выть, выть и выть. Рыжая уже взялась за медную дверную ручку в виде птичьей лапы, когда ощутила на плече тяжелую руку воспитателя. — Оставайтесь. Незачем идти. К сожалению, Ральф был прав. Повседневная рутина — лекарство от катастроф. Поэтому все занялись своими делами: Ральф занимался с Толстым, готовил обед. Толстый возился вместе с Ральфом на кухне, носился по дому, вообще ему здесь нравилось. Стервятник пропал почти на весь день в лаборатории и появился только к столу. Рыжая тоже подключилась к хозяйству, к счастью, в этом доме у нее был свой фронт работ — покормила и умыла Крестную, потом, оглядев комнаты, поняла, что надо хотя бы подмести. Мытье полов в этом доме не жаловали. Когда было грязно, а стало чисто, становится чуточку легче на душе. Потом попробовала посидеть с книгой у камина. Только читать получалось плохо — строчки наползали одна на другую, а слова никак не хотели утрамбовываться в предложения. Рыжая зависала почти над каждым абзацем, приходилось по много раз перечитывать одно и то же, чтобы вникнуть в смысл. Очнулась, когда обнаружила на страницах мокрые пятна. Ну вот опять. Вечером Ральф предложил Рыжей и Толстому у них пожить, «оставайтесь, пока не успокоишься, и мы что-нибудь не придумаем, выход найдется». Стервятник искоса посмотрел на него и промолчал. Предложение Ральфа он явно не одобрял, но возражать не стал. И… она согласилась. Ей действительно сейчас нужна была помощь. Нужен был этот дом. Даже опасное соседство с язвительной Птицей не пугало. Толстый же вообще пришел в полный восторг от приглашения и стал радостно скакать по комнате. Они поехали к ним на квартиру, чтобы взять необходимые вещи. Когда Рыжая переступила порог их с Лордом жилища, ее затрясло, как будто в доме недавно кто-то умер, и еще не вынесли гроб, стало понятно, что пока находиться здесь ей не следует, Ральф был прав. Она недолго постояла на пороге, оглядела их мебель, их жизнь — будет ли все, как прежде? На обратной дороге Рыжая на минуту вынырнула из своих нахмуренных мыслей и безо всяких «кстати» и предисловий спросила бывшего воспитателя: — А вы когда-нибудь бывали там, в Лесу?  — Нет. И не хочу. — Почему? — искренне удивилась Рыжая. — А что мне там делать? — в голосе Ральфа послышалось раздражение. — По кустам прыгать? Наблюдать за поющими червяками? Мне и здесь аномалий хватает.  — Почему… червяками? — опешила Рыжая. — Ну это я так, к примеру. Что там еще водится? Ботанический и химический интерес Стервятника мне в целом понятен, он ходит в Лес по работе, а мне не интересно. Меня гораздо больше занимает, почему ты туда так стремилась? Ты там была? — Ральф на мгновение оторвал взгляд от дороги посмотрел на Рыжую. — Очень недолго, несколько минут всего, очень давно, — тихо ответила Рыжая. — Не знаю, как объяснить… Там красиво, даже не так, там волшебно. Лес завораживает… Такая атмосфера… потрясающая. Я очень хотела бы там жить… Или хотя бы время от времени бывать. Это, знаете, как будто ты домой пришел, и тебя обняли. В Лесу я почувствовала, что я это я, как будто у меня есть сила и крылья. Там очень хорошо… — Понятно… мечта, — Ральф тяжело вздохнул. Их поселили в одну из бесчисленных комнат, выходящих в большой коридор, сворачивающий к лаборатории. Две высокие кровати с пыльными покрывалами и пышными матрасами. Обстановка была, как в замшелом викторианском отеле, Рыжая в каком-то старом детективном кино такой видела. Ральф дал им стопку белья и пожелал спокойной ночи. Ну что, «на новом месте, приснись жених невесте», вспомнила Рыжая детскую присказку, которую приговаривали с соседками, когда переезжали из Дома в Летний Дом на море. Но на новом месте не спалось, и жених не являлся. Толстый уже давно уснул, а она всё думала и думала, что же могло произойти с Лордом в Лесу. Правду ли говорит Стервятник? Всю ли правду? Почему опытный Ходок, проживший в Лесу много лет, оказался там «заперт»? А, может… Лорд просто решил там остаться? Нет, не может быть. Она стала вспоминать, что рассказывал про Лес сам Лорд. Как ни странно, очень немного. Хотя у Рыжей накопилась сотня вопросов, но именно ему она почему-то не решалась их задавать. Отчасти, потому, что не хотела снова скатываться в слезы, отчасти, потому, что боялась получить не те ответы. Когда Лорд объяснял ей реальное устройство Леса, рассказывал про его обитателей (по его словам, далеко не всегда симпатичных), про его законы и правила, ей это не нравилось, потому что совершенно не совпадало с ее представлениями о Лесе, а главным образом, потому, что она считала, что Лорд намеренно сгущает краски, чтобы отбить у нее желание туда попасть. После их первых экспедиций, поглядев на Стервятника, Рыжая как-то заикнулась, а не попробовать ли и ей «транспорт» и не сходить с ними. А? Ну хотя бы на денек. Посмотреть на Лес. Лорд тогда даже в лице изменился и очень жестко ответил — «даже не думай». Так он с ней никогда не разговаривал. На резонный вопрос «почему», вон Стервятник — Прыгун — и пожалуйста, жив-здоров и целую неделю в Лесу прожил, Лорд проговорил что-то смутное, но она запомнила. Пожалуй, это был их самый откровенный разговор на эту тему. — В Лес нельзя соваться без цели или без призвания, Рыжик. У Птицы есть цель, но даже он платит довольно большую цену. А тебе просто нельзя. Из любопытства нельзя. Это в детстве можно попасть в Лес случайно, по наитию, но, как правило, через несколько минут оттуда вышвыривает, как тебя. И это не самый худший вариант. — И какая же у Стервятника цель? Бабла срубить? — поинтересовалась Рыжая. Лорд поморщился. — И это тоже. Но не главная. Стервятник — исследователь. Ему обязательно надо открыть, взломать, изучить то, что скрыто, заперто или недоступно. Для него Лес и Изнанка — это поле экспериментов, он изучает и проверяет их свойства. Правда и опыты свои ставит в основном на себе. Он ищет и подбирает компоненты и делает то, что может пригодиться ему и другим. Ради этого он на Изнанку пришел. Это — Цель, и Лес это принимает и поэтому терпит и бережет его. — А у тебя, значит, призвание? — В общем, да, — Лорд почему-то сразу замкнулся и стал кусать губу, словно он стеснялся говорить о себе так. — Потому что ты Ходок? — Не только. Те, у кого призвание, сами — часть Леса. Они даже выглядят по-другому. Короче, Рыжик, — Лорд побыстрее свернул этот разговор. — Праздного любопытства Лес не любит. Это не аттракцион. Пойми же, наконец. Но Рыжая понимать не хотела, в словах Лорда ей чудилась какая-то коварная недосказанность, нарочитая сложность, которая только распаляла ее любопытство. И тут она впервые подумала, что в доме, где они находятся, есть близкий и относительно доступный способ попасть в Лес. К Лорду. Интересно, годится ли такая цель для Леса?