Краснокожий "дикарь" леди Рэд

Рэд Харрингтон огласила своим первым в жизни криком небольшой коттедж на окраине Лондона шестнадцать лет назад. Она родилась ночью, в семье зажиточных набожных католиков, которые наперекор тогдашней моде приехали в Лондон из США, а не наоборот. Взрослея, девочка показывала окружающим свой непростой бунтарский нрав. Характером она пошла в деда – отца своего отца, Нэда Харрингтона, опального банкира, в начале девятнадцатого века сбежавшего из Великобритании в северную Америку, женившегося там и вырастившего пятерых сыновей. Он скончался за неделю до рождения младшей внучки в возрасте восьмидесяти шести лет от огнестрельной раны, нанесённой ему бандитом, когда довольно крепкий старик пытался защитить один из банков Колби от ограбления. Маленькая Рэд твёрдо знала, её дед – настоящий герой, как герои из приключенческих романов о рыцарях. И всегда старалась походить на него. Но по наследству от деда ей достался и его юморной и одновременно прямой, даже резкий характер. Она всегда могла сказать человеку в лицо всё, что думает. За словом никогда в карман не полезет. Очень самостоятельная, она ещё в четыре года выбрала себе занятие, как она думала, на всю жизнь. Малышка Рэдди попросила родителей отдать её в балетную студию. С тех пор её жизнь была посвящена только каждодневным тяжелейшим тренировкам, репетициям танцев, показательным выступлениям, растяжке, и снова, снова всё по кругу. Когда девочка подросла, в десять лет она впервые выступила на большой сцене, в настоящей балетной постановке, как танцовщица. Она танцевала эпизодическую партию в «Вальсе Цветов» в балете «Щелкунчик». Именно тогда её заметил Жак Лансо, модный лондонский салонный художник французского происхождения. Почему из тридцати девочек, танцующих на сцене, он обратил внимание именно на Рэд, он не мог объяснить даже себе самому. Но, тем не менее, после представления Жак прошёл за кулисы и нашёл маленькую балерину. И, подойдя к ней, сразу прямо сказал: - Леди, вы прекрасны, перспективны, талантливы. А ваши волосы… сейчас они распущены, как вы красивы! Я хочу написать ваш портрет, в танце, в движении! Рэд слегка растерялась, но потом позвала маму, которая согласилась, чтобы девочка под присмотром гувернантки оставалась после занятий балетом в студии и танцевала, а «месье художник» Лансо делал бы свои наброски. Написание портрета затянулось на два года – Жак был завален заказами от лондонской знати, даже один из членов королевской семьи (его имя Лансо не разглашал, но все подозревали, что это была младшая принцесса) заказал у него свой портрет. Но в двенадцатую осень жизни Рэд Харрингтон, Жак Лансо преподнёс ей законченный портрет, прекрасной, юной балерины, изящно кружащейся на одной ноге, согнув вторую в колене – её самой. Рэд была в восторге, обняв картину двумя руками, она благодарила Жака и счастливо смеялась. С тех пор она никогда не расставалась со своим портретом. Захватила его с собой и при переезде из Лондона в Колби. Но что же привело молодую балерину в американское захолустье? И почему она с трудом двигается, так сильно хромая на правую ногу? Виной всему ужасу, что творился в жизни Рэд в последний месяц перед переездом в Америку и встречей с Тонто, был, конечно, человек. Мужчина, именующий себя Бутчем Кавендишем. Наивная Рэд не сразу поняла, что он сумасшедший преступник. Она приняла его за обычного нищего, с лицом изуродованным в уличной потасовке. Его порезанные губы будто застыли в злобной ухмылке навсегда. Белесые глаза излучали жестокость и холод. Он каждый день поджидал Рэд, такую красивую, рыжую и невинную шестнадцатилетнюю девушку, на углу улицы, вроде бы прося милостыню у прохожих, а на самом деле высматривая её. Рэд не сразу обратила на него внимание, но однажды, когда вечером она проходила мимо него, спеша из студии домой, Бутч ухватил её за подол длинной юбки и прогнусавил: - Подай монетку, малышка!.. Девушка покорно достала из сумки пятидесятипенсовую монету и вложила в его протянутую руку. - Спасибо. Ещё увидимся, красавица! – уже нормальным голосом, от которого рыжую балерину передёрнуло, крикнул Кавендиш ей вдогонку. Через неделю он поймал её. Рэд как всегда возвращалась после занятий балетом. Сегодня она отрабатывала самые сложные элементы своей партии и поэтому сильно задержалась. На улицах уже стемнело. Сворачивая на почти неосвещённую улицу, девушка оглянулась, позади ей послышались чьи-то осторожные шаги. Сердце забилось так, что оно было слышно даже в ушах. Плохие предчувствия никогда не обманывали Рэд. «Сейчас произойдёт что-то ужасное!», - подумала юная Харрингтон. И она была права. В следующий момент жёсткая рука зажала ей лицо, закрывая рот и глаза, напавший заломил ей руки и увернулся от её пинков каблуками. Грубо протащив Рэд, толкая в спину, он прижал её к стене в каком-то тёмном грязном тупике, совсем не далеко от дома Харрингтонов. Рука открыла ей глаза, оставив закрытым рот. Карие глаза Рэд оказались напротив тусклых глаз Бутча. - Здравствуй, моя малышка! – прошептал бандит. Рэд пыталась кричать, но выходило только сдавленное мычание, пыталась укусить его за ладонь, но Бутч только сильнее сдавливал её губы. Он грубо содрал с девушки верх платья, прижимаясь к ней всем телом, и Рэд обречённо поняла, что просто порванной одеждой она не отделается… Кавендиш отнял свою руку от её рта, но только чтобы в следующую секунду впиться в него своим языком. От него пахло потом, алкоголем, сырой землёй… Девушка сопротивлялась, как могла, её даже чуть не вырвало от отвращения, но насильнику было всё равно, её попытки противостоять только возбуждали его сильней. Бутч два часа не оставлял Рэд; то, что она была девственницей и в целом хрупкой и нежной, его нисколько не волновало. После того как уже сам насильник выдохся, он захотел продлить себе удовольствие. До этого момента Рэд и не подозревала, что Кавендиш любит расчленять своих жертв и не брезгует каннибализмом. Нет смысла описывать, как этот изверг, хохоча, облизнул огромный разделочный нож и принялся отпиливать прекрасную ножку девушки от тела, у самого бедра. - Ты же балерина у нас, да? Талантливая, красивая… а каково тебе будет без твоей ножки? Каково будет, если я её отрежу и съем? Плохо? Кричи, кричи, я тоже кричал, когда мне лицо порезали, а ведь у меня тоже была мечта, актёром стать, жениться на красавице… Ты - такая же, как она. Ей я отрезал голову, слишком умная была, fucking damn bitch! И ты, красивая bitch, тоже бы ушла от изуродованного Бутча к смазливому конгрессмену, прямо накануне свадьбы! Так что кричи, кричи громче, всё равно никто тебя не спасёт! Закончив свою кровавую пытку, съев несколько кусочков её ноги прямо в сыром виде, бандит сложил остальное в мешок и просто ушёл, оставив Рэд истекать кровью на холодной мостовой. Напоследок он сказал: - Ещё увидимся, красавица… Рэд мучилась, распластанная вниз лицом на каменных плитах. От адской боли, от горя и от безысходности приближающейся смерти, подступавшей к ней всё ближе с каждой потерянной каплей крови, хлещущей из обрубка ноги. И всё же Леди Судьба горько улыбнулась ей в эту ночь. Четверо работяг, заполночь возвращающихся из паба навеселе, спьяну свернули не туда и обнаружили умирающую девушку в луже крови лежащую в безымянном тупичке. Первый увидевший это мигом протрезвел и перекрестился, другие трое тоже пришли в себя и в ужасе заругались благим матом. Старший из мужчин взял на себя смелость подойти поближе, как он подумал, к трупу. Девушка была без сознания, но пальцы на её правой руке сжимались и разжимались, будто пытаясь ухватиться за что-то невидимое. Поняв, что одноногая девушка ещё жива, трое из работяг взвалили её себе на плечи, превозмогая свой суеверный ужас перед кровью, а третий побежал будить врача, живущего недалеко от места преступления. Врач в пятом поколении, сэр Гарольд Принстон, сделал всё, что было в его силах, и буквально вытащил Рэд с «того света». У неё наступила клиническая смерть, когда работяги донесли её до порога дома доктора. Её пальцы продолжали шевелиться, но сердце не билось. Сэр Принстон использовал все средства и всё-таки спас жизнь юной мисс Харрингтон. Спустя месяц, когда Рэд пошла на поправку, её родители, посовещавшись, приняли решение отослать младшую дочку в Колби, техасский городок, где жила мать мистера Харрингтона, бабушка Рэдди – Лилиан. О трагедии вскоре узнал весь Лондон, и Жак Лансо в том числе. Он навестил свою музу и предложил ей выход из тяжёлой ситуации. Жак знает мастера, изготавливающего протезы конечностей. Его работа стоит очень дорого, но по заказу художника он сделает для Рэд ногу из слоновой кости бесплатно, он чем-то обязан Лансо. Через две недели бывшая балерина уже заново училась ходить, с помощью протеза. Он был, конечно, красивый и удобный, но с живой ногой ничто не сравнится! У Рэд наворачивались слёзы каждый раз, когда она глядела на свою искусственную ногу, просыпаясь утром. Когда она освоилась с протезом, родители рассказали ей о своём решении. Рэд не показала виду, что огорчена, но потом плакала всю ночь. Наутро она смирилась, подумав, что в Лондоне её всё равно не ждёт ничего хорошего. А в Америке можно будет начать, не оглядываясь назад, новую, совсем другую жизнь. Она даже поторопила удивлённых родных со своим отъездом, настояв, чтобы ей купили билет на пароход, уходящий в США уже через два дня, а не через неделю, как её отец планировал. Погибшая мечта оказалась лишь началом её приключения длиною в жизнь. Убив в ней надежды, любовь к миру, доверие и радость, Бутч Кавендиш посеял в её душу ненависть, жажду мщения и кровожадную мечту отплатить своему насильнику за причинённое ей зло ещё худшим злом. Рэд Харрингтон прибыла в Нью-Йорк, не теряя времени наняла дилижанс и приехала в захолустный городок Колби, штат Техас. По дороге возница все уши ей прожужжал о том, какое это спокойное место и какие хорошие там люди. Ещё он добавил, что там несколько лет назад неподалёку нашли «горы серебра», и охотники за наживой потоком потекли в долину рядом с Колби. И что скоро старатели будут строить железную дорогу - «и что за дорога такая, не пойму, земли им разве мало?», - чтобы вывезти добытое серебро. - Так что, мисс, на севере «Золотая Лихорадка», а у нас тут «Серебряная»! – подытожил свою речь словоохотливый «водитель» дилижанса. Рэд из вежливости кивнула, продолжая смотреть в окно на чахлые придорожные деревца. Тоска овладела всем её существом, ей то хотелось быстрей приехать в Колби и впервые увидеть свою родную бабушку, то немыслимо хотелось обратно в Лондон, пусть это и нереально. А подчас она готова была выпрыгнуть из кареты и умереть где-нибудь посреди пустыни. - Приехали, мисс! Колби! – воскликнул кучер, спрыгивая с дилижанса и открывая ей дверку, - Саквояж не забудьте. Рэд расплатилась возницей и пошла вдоль по пустой улице, везя свой багаж на тележке. Она даже не заметила, погружённая в свои тяжёлые думы, как к ней подошёл молодой индеец с раскрашенным лицом и чучелом птицы на голове и предложил помочь с багажом. За всю долгую дорогу сюда, начиная от порта в Лондоне, где Рэд простилась с отцом, и заканчивая поездкой на дилижансе, ни один мужчина не предложил девушке свою помощь, хотя все видели, что она слаба и хромает, а лицо явно измождено недавно перенесённой болезнью. «Американцы – невоспитанные мужланы», - подытожила мисс Харрингтон свои наблюдения. А тут этот милый и нестандартный юноша, лет двадцати на вид. Похоже, он – индеец… Рэд видела за свою жизнь не много индейцев, а точнее она наблюдала их только в книгах и на фотографиях в газетах. И её впечатление от Тонто разительно отличалось от того, что она знала из книг и газет. Когда парень довёл девушку до Лайнвайн Холла, он, прощаясь, сказал: - А меня, мисс Харрингтон, зовут Тонто, я живу и работаю в пекарне, у миссис Рамсверт. Ваша бабушка нас отлично знает. Приходите, сегодня у меня День Рождения – семнадцать лет, я бесплатно угощу вас яблочным пирогом – это единственное, что я пеку более или менее хорошо. - О, поздравляю вас, Тонто. Я приду, как только увижусь с бабушкой и отдохну с дороги. - Буду очень рад вам, мисс Харрингтон! Тонто развернулся и пошёл по улице обратно к хлебной лавке. Рэд глядела ему вслед. Поддавшись внезапному порыву, непонятному даже ей самой, девушка вдруг крикнула: - Тонто, больше не называй меня «мисс Харрингтон»! Я – Рэд, хорошо? - Хорошо, Рэд! – донёсся до неё ответный крик юного индейца. Девушка улыбнулась. День задался с самого утра.