***
Слова текли по странице, словно ручеек, журча и переливаясь. Она провела рукой по мягким розовым волосам, перо было сложено между тонкими пальцами, вторая рука замерла на виске; волосы в беспорядке упали за спину. Ее взгляд был вялыми и тусклыми, но не менее решительным, когда она смотрела на страницу перед собой. Учиха Сасами была очень умной женщиной, Сакура понимала это. В свободное от разговоров с Шисуи время она часто рассказывала о своей работе в черном отделе по поручению Хокаге. Она не раскрывала всех секретов, но давала достаточно информации, чтобы не попасть в беду, если бы кто-нибудь нашел ее дневник или усомнился в его содержании. Она проводила много времени с Шисуи и Итачи, даже сопровождала их на заданиях, и упоминала об этом еще до свадьбы. Она рассказывала о своей сестре и ее муже. Позже в дневнике девушка описала смерть деверя и то, как это тяжело переживала Рукия. С её точки зрения, Итачи был целеустремленным и преданным своему долгу шиноби; он очень серьёзно относился к своей карьере и редко отступался от неё, если ситуация не требовала иного. Он равнялся на своего брата, но не так, как настоящий младший брат равняется на старшего; он восхищался им, но считал некоторые его тактические приемы порой чрезмерно жёсткими. В некотором смысле отношения Итачи и Шисуи были совсем не похожи на отношения Наруто и Саске, они были более зрелые. Они спокойно и регулярно ссорились, но обычно находили золотую середину в своих спорах благодаря логике. Улыбка появилась на лице куноичи, когда она задумалась о том, что Саске и Наруто могли бы также себя вести. Шисуи был также преданным своему долгу; его преданность клану Учиха часто казалась почти поэтической. Сасами восхищалась этой чертой своего мужа, хотя сама не была Учихой по происхождению; у неё было очень сильное чувство семьи и ожиданий, которые к ней предъявляли, поэтому ей не составляло труда интегрироваться в жизнь клана и своего мужа. Об этом она почти ничего не рассказала, но об этом стало известно как-то… неуместно… Почему именно, Сакура так и не могла понять. Она любила Рукию, ее сердце сжималось от боли при мысли о том, что она ушла из жизни. В конце дневника было довольно много записей о рождении детей сестры и о том, как она была рада за нее. Рукия рассказывала о ферме и о проблемах своей семьи. Насколько Сакура могла судить, Рукия так и не вышла замуж. Она одна вела хозяйство и воспитывала детей. Ее дом был небольшим, и куноичи сомневалась, что с ней жила еще какая-нибудь семья. Сакура откинулась на спинку вращающегося кресла и, положив руки на колени, задумалась. Она засунула ручку между верхней губой и носом, как будто пытаясь найти ответ на сложный вопрос. Рукия, как Сакура полагала, была не такой уж и сложной женщиной. Она была открытой и искренней, и куноичи чувствовала, что могла бы с ней подружиться. Тем не менее, хотя читать дневник было интересно, он дал Сакуре больше информации о жизни Итачи в клане, особенно в день резни, Харуно не смогла найти ничего, что помогло бы ей найти информацию об освобождении Итачи от его преступлений. Она знала, что Шисуи женился на Сасами, когда они вместе работали в АНБУ. Она дружила с Итачи и Шисуи год или два до свадьбы. У Итачи и Шисуи были очень хорошие отношения. Она знала, что в военной полиции Учиха подозревали в самоубийстве Шисуи, но обвинения в адрес Итачи так и не были доказаны. Судя по записям Сасами об Итачи, смерть лучшего друга от его рук была для нее непостижимой. Записи закончились раньше, поэтому Сасами не написала об этом. Этот факт удивил Сакуру, потому что записи имели терапевтический, а не просто исторический смысл. Почему Сасами не написала о смерти мужа? Это было общеизвестным фактом, резня произошла через неделю после последней записи. Почему она не написала больше? Всегда оставался вариант, что это было слишком травматично для нее… Но Сакура почему-то не хотела в это верить; конечно, она могла просто тянуться за соломинкой. Тем не менее, что-то происходило… что-то было написано между строк последних записей, что куноичи не могла понять. То, как она их писала, как-то отличалось от остальных… тон был другим. Сакура села и опустила ручку на колени. Наклонившись вперёд и положив локти на стол, она уставилась на стену, завешанную бумагами… фотографиями Исао… Наруто… Саске… Она не вглядывалась в них, лишь безучастно проводила пером по подбородку, обращая внимание на скрытые послания между строками. Она провела большую часть последних трех дней в неустанном поиске ответов, читая, работая, делая заметки в маленькой коричневой книжечке. Но все было тщетно. Харуно не могла найти ничего, что могло бы помочь ей в поисках. Сон стал для нее роскошью, которую она уже не могла себе позволить. Если куноичи правильно поняла слова Итачи, то приказ о резне был отдан в ночь перед последней записью Сасами. Это означало, что все, что было написано в дневнике после этого, было связано со смертью ее мужа, которая, по данным официальных документов, произошла на следующий вечер. Сакура опустила ручку и снова открыла дневник. Она быстро перевернула последнюю страницу и прочитала строчки. В тот день Сасами была с сестрой. Они разговаривали о семье и детях. Сасами рассказала, что Шисуи пришел к ней по срочному делу, но не стала рассказывать о подробностях. Сакура постучала пальцем по дневнику и захлопнула его. Ей нужно было поговорить с Рукией еще раз. — Над чем ты работаешь, Ока-сан? Сакура вздрогнула, как от удара, и резко обернулась. Ее сын стоял за спиной, ухмыляясь, в его глазах читалась самоуверенность. Она сузила глаза и нахмурилась. -Как долго ты там стоишь? Он пожал плечами и сделал шаг назад, когда куноичи повернулась к нему лицом. — Недолго, — ответил мальчик, но в его голосе прозвучала нотка лукавства. Она знала, что сын лжет, но не стала его разоблачать. Куноичи слишком устала от его выходок. Она вздохнула и провела рукой по лицу, ущипнув себя за переносицу. Медик, должно быть, слишком долго работала, если мальчишка смог подкрасться к ней незаметно. Большим и указательным пальцами она помассировала круги на переносице, пытаясь избавиться от головной боли. — Ты вылитый отец, — пробормотала она. Она замерла, в ответ на её взгляд сын молча смотрел на неё. На его лице не было ни единого следа эмоций, как всегда как и у её любовника. Харуно не знала, что сказать, нож мог бы разрезать эту неожиданно вступившую между ними тишину. -Ты никогда раньше не упоминала о нем, — проронил Исао. -Нет… не упоминала, — её голос опять стал невнятным, глаза слегка сузились. Мальчик нахмурился, но не от грусти, а скорее от размышлений. Она узнала этот взгляд: сын старался разгадать, о чем её спрашивать, если вообще стоит задавать вопросы. Он жаждал понять, можно ли обсуждать что-либо; в данный момент куноичи не могла ему отказать. — Спрашивай, — мягко приказала Сакура. Он уткнул руки в карманы, но не переставал глядеть на неё. Если бы это был кто-то другой, Исао бы мог смутиться, переместить ноги, опустить взгляд, а затем, возможно, снова посмотреть на человека. Но он не сделал ничего из этого. -Я слышал, как многие говорили о нём, — произнёс он медленно и тихо. Глаза Исао сужались так же, как и её собственные; это был взгляд полный задумчивости. Сакура глубоко вздохнула. — Ничего хорошего, наверное. К сожалению. -Что за… — начал он, но смолк. — Человек? Шиноби? — начала она. — Каким он был человеком? Исао кивнул. Сакура сделала глубокий вдох — это была опасная почва. Она всегда была рада, что сын такой проницательный; даже будучи малышом, он никогда не спрашивал, почему у других детей есть отец, а у него нет. Мальчик никогда не высказывал своих опасений и не задавал вопросов об Учихе Итачи. Когда началась травля, Сакура была опустошена; она ожидала этого, но ничто не могло подготовить ее к тому побежденному, болезненному взгляду, который ее сын скрывал от нее. Она никогда не спрашивала о нем, но всегда старалась быть рядом с ним, как могла… настолько, насколько могла. Она просто… никогда не знала, что ему сказать. Исао всегда, казалось, чувствовал это. —Твой отец был… — медик замолчала, подбирая слова, пока смотрела ему в глаза. —Он… он был хорошим человеком, Исао. Он был потрясающим шиноби, и он любил тех, кто был ему важен… —Тогда почему он убил их? Она ожидала этого. Сакура поджала губы. Вот почему куноичи не говорила об этом. Что она должна была ему сказать? Он не был глупым; Харуно не могла приукрасить это для сына, как и не могла сказать ему правду. —Иногда, — прошептала она, наклонившись вперед, положив локти на колени, — есть вещи, которые мы делаем… которые шиноби делают… то, что не всегда имеет смысл для нас в тот момент, что имеет смысл для кого-либо. —Это не ответ на мой вопрос, мама. Она сдержала вздох. —Я не знаю, что тебе ответить, Исао. Могу лишь сказать, что твой отец был не таким, каким его представляли люди. Он был шиноби, который не сомневался и всегда делал то, что считал правильным. Он был умным и опытным… Он редко сердился, но если и сердился, то всегда контролировал свой гнев. Он… — она снова замешкалась, сдерживая стук сердца и борясь со слезами, грозящими вот-вот упасть. —Он бы очень любил тебя, — хрипло прошептала женщина. —Это самое важное. —Ты любила его, мама? Это было несправедливо, что он заставил ее почувствовать себя так, словно на нее обрушилась тонна кирпичей. Нечестно, что Сакура должна была ответить ему, но она ответила. Этот вопрос был, пожалуй, самым важным в его жизни. Исао не знал, каким человеком был его отец, но он знал свою мать. От одного этого ответа зависело, каким человеком он вырастет. Харуно должна была быть честной с ним, даже если это было больно. —Да, я очень любила его. Но… —Ты все еще любишь его? —На этот раз мальчик был очень серьезен; он сделал шаг к ней, его колени столкнулись с ее коленями. Сакура протянула руку и взяла его руки в свои, вытащила их из его карманов; она сжала две его маленькие в своих двух больших руках, наклонившись ближе к его лицу. —Да, я всегда любила твоего отца, включая сегодняшний день. Но я не смогла полюбить его как мужчину. Ты понимаешь, что я имею в виду? — Исао был умным мальчиком, но без объяснений это могло оказаться для него непостижимым. Его лицо оставалось выразительным, но куноичи уловила, что его глаза размышляют над вопросом. —Я знаю, что люди иногда занимаются сексом, даже если не влюблены, мама. —Да, так бывает. —Ты заботился о моем отце. —Да, я заботилась о нем. Исао снова замолчал, глубоко размышляя. Харуно поняла, что даже если сын понял смысл её слов, ему нужно услышать больше; он хотел, чтобы она объяснила подробности. —Твой отец был для меня важным; его значение для меня возросло, когда мы оказались вместе по особой воле обстоятельств. Мы разделили общую боль, и именно эта боль привела нас физически ближе друг к другу. Наконец, он кивнул; медик догадалась, что мальчик понял, даже если не было нужды в дополнительных словах. —У меня есть ещё один вопрос. —Хорошо. —Ты сожалеешь о произошедшем? Многие другие люди ответили бы утвердительно, хотя бы ради успокоения своего ребёнка, чтобы показать, что он им всё равно нужен. Но не он. С ним никогда не было места для простых решений. И она не хотела оскорблять его интеллект, предполагая иное. Куноичи покачала головой. —Нет. Твой отец помог мне вырасти за короткую неделю так, как я никогда не росла за всю свою жизнь. Он научил меня тому, чему я не смогла бы научиться. Он подарил мне тебя, и за это я всегда буду ему благодарна.—Она подняла руку, убрав волосы с его глаз. Её ладонь коснулась виска мальчика, медик подавила всхлип, который не хотела озвучивать. — Спасибо, — ответил он. Она кивнула. — Я собираюсь выйти погулять, мама. Ты присоединишься ко мне через некоторое время? Точно, ей ещё нужно было провести с ним те упражнения по контролю чакры. Она кивнула, опуская руки. —Да. Он выглядел так, словно хотел обнять её, но остановился и сделал шаг назад. —Хорошо, мама. И затем он ушёл, спокойно и с пониманием. И это было хорошо… Сакура не знала, смогла бы сдержать слёзы, если бы его маленькая фигура обхватила её в объятия. Харуно выдохнула и прижала лицо к рукам. Пальцы скользили по лицу, прогоняя боль и воспоминания. Он всегда оказывался прав. Воспоминания могут убить тебя… медленно. Как-то так сложилось, что это стало мантрой её жизни. Кроме прекрасного ребёнка, казалось, что это всё, что он оставил ей… по-настоящему. — Сакура.***
Дверь за ним открылась и захлопнулась. Мужчина медленно перевернул свое правое плечо, мучительно ощущая постоянную боль. Внезапно он вздрогнул, рот исказился в гримасе боли, глаза сузились. Когда следующий раз Цунаде поручит ему миссию сопровождения, за которую придется заплатить слишком много, он решит покалечить кого-то, возможно, даже Наруто. Шиноби оглядел комнату: гостиная была пуста, весь дом казался заброшенным во тьме. На мгновение его руки замерли на бедрах, мужчина направился к кухне. Там тоже было тихо и безлюдно. Он достал бутылку сока из холодильника и сделал глоток. Взглянув на настенные часы, Учиха понял, что времени было немного больше пяти. Исао уже должен был вернуться домой, а Сакура находилась на работе. Обоим предстояло прийти сегодня, ведь завтра намечался его экзамен. Сакура пообещала провести с ним упражнения по контролю чакры. Закрыв крышку бутылки, брюнет не отрывал от нее взгляда. С момента, когда они вышли из кладовой, Харуно не произнесла ни слова. Понимая, что она была кому-то нужна, он решил, что разговор с ней все равно состоится. Его еще одно желание — увидеть Сакуру еще раз ночью — осталось невыполненным, так как Цунаде поручила задание по сопровождению, Саске отсутствовал три с половиной дня. Мужчина поставил бутылку на кухонный островок и некоторое время смотрел на девушку. Он постукивал по бутылке рукой, все еще обхватывая ее основание. Учиху всегда удивляло, как сильно он хочет знать, о чем думает куноичи в тот или иной момент. Когда-то ему было совершенно все равно, но теперь Саске просто хотел бы лучше понимать ее… Он повернул голову, когда с задней стороны дома послышался топот шагов. — Исао, — пробормотал он, почувствовав чакру. Мальчик не побежал в свою комнату… нет, судя по звуку шагов, он направился в кабинет Сакуры. Выйдя из кухни и пройдя через гостиную, брюнет оставил бутылку на островке. Он направился по коридору налево и прошел мимо комнаты. В кабинете горел свет, видимо, медик работала. Странно, что она еще не начала ужинать… — Твой отец был… Он замолчал. С каждым словом, с каждым признанием дыхание замирало в горле, в груди — без согласия или контроля. Брюнет как в тумане наблюдал за разговором племянника и своей любовницы. Он не мог ничего делать, кроме как слушать; разум не мог сформировать мысли, а сердце не могло сформировать чувства. — Хорошо, Окасан. Учиха моргнул и услышал шаги. Его руки сделали знак, он растворился в стене рядом, как раз в тот момент, когда племянник пронесся мимо. Убедившись, что мальчик ушел, Саске медленно вышел из дзюцу. Его взгляд задержался на том, как исчез племянник, а затем повернулся обратно к дверному проему, где находилась Сакура. Его ноги двигались сами по себе. Он заметил, как взгляд медика спускался с вершины вниз, а лицо было укрыто в ее руках. — Сакура. Женщина подняла глаза; розовые ободки ее глаз задерживали влагу. Ее лицо сделало слабую попытку быть бесстрастным к нему. Сакура смотрела на мужчину так еще мгновение, затем вздохнула, вытерла лицо и встала. -Я не ожидала увидеть тебя так рано, — прошептала она. -Наруто сказал, что ты на миссии сопровождения. Саске сглотнул. Его голос был медленным, отстраненным: -Наверное, он жаловался, что не смог пойти… Куноичи натянуто улыбнулась. -Да, так и было. Она повернулась к нему спиной и начала наводить порядок на своем столе. Вещи были убраны в ящики, папки, а затем в большой картотечный шкаф, пристроенный к столу. — Ты останешься на ужин? Зная тебя, ты не ел ничего приличного с тех пор, как вернулся домой. Дорожная еда — это не совсем… — Сакура. Женщина замолчала. — Почему ты солгала ему? — Когда она ничего не ответила, Учиха заговорил снова. -Он не просто твой сын, он мой племянник. Я… -Ты подслушивал.- Харуно повернулась к нему лицом, ее лицо снова стало бесстрастным, мысли были скрыты от Саске. В зеленых глазах промелькнула агрессия, когда она поняла это. Его челюсть сжалась. — Я пришел к тебе. Харуно покачала головой, как будто не могла поверить в то, что он сделал. Ее глаза были устремлены на Саске, руки лежали на бедрах. — Не твое дело, что я буду говорить ему о его отце, — отрезала куноичи. Его глаза сузились от услышанных слов. Не его дело? Брюнет почувствовал, как в груди вспыхнул жар, который он не мог остановить. — Это так, когда ты лжешь о нем, Сакура, — сказал он. Она ничего не ответила. Женщина пронеслась мимо него и вышла за дверь. Саске повернулся, чтобы пойти за ней, зашагал по коридору. Он потянулся к куноичи, схватив ее за руку. Сакура дернулась и повернулась к нему лицом. Ее волосы были растрепаны, наполовину прилипли к щекам и спадали на плечи. Харуно заговорила прежде, чем Учиха успел что-либо сказать. — Почему ты никогда не говоришь с ним об Итачи, Саске? — прошептала она, напрягаясь и не сопротивляясь его хватке. -Потому что не можешь? — Не переводи стрелки на меня, — ответил брюнет. Но медик не остановилась. -Что бы ты сказал ему, если бы он спросил тебя, Саске? То, что все остальные говорят? Что он убийца, предатель, воплощение демона, который сделал то, что сделал, чтобы испытать себя? Злодей, напугавший младшего брата, чтобы отвести от него глаза? — ее слова прозвучали как смертельный, задыхающийся шепот. — Заткнись, — огрызнулся Учиха. Сакура продолжала давить. -Ты скажешь ему, что его мать была шлюхой и спала с самым известным преступником S-класса нашего времени? Ты скажешь ему, что он незаконнорожденный сын, который заслуживает того, что о нем говорят? — ее голос повысился, Сакура почти кричала. Он оттолкнул её, словно обжегшись. — Заткнись, Сакура. Девушка споткнулась и оступилась, опершись рукой о стену. Её взгляд горел зеленым пламенем, когда она выдохнула, тяжело дыша. После этого наступило долгое молчание. Никто не мог перевести дыхание. Наконец, она закрыла глаза и снова повернулась к стене; уперлась в неё. -Я ухожу. Я нужна Исао, чтобы помочь. Я… я закончила с тобой. Сакура повернулась и ушла. Учиха смотрел ей вслед, пока она не исчезла из поля зрения. Его глаза закрылись, челюсть сжалась, а кулак врезался в стену, разнеся ту в дребезги.