***
Металлические части столовых приборов издавали скрежет при контакте, а жидкость лениво плескалась в миске, её изумрудные глаза следили за горошково-цветной массой, которая была приготовленным ужином. Возле трёх серых камней, удерживаемых поддерживающей решеткой, висел крепкий котёл, откуда поднимался пар. Бережными движениями она взяла половник и налила в него значительное количество супа. Поднося половник к губам, девушка сделала глоток, оценив вкус. Уголки губ слегка нахмурились, она чувствовала, что это блюдо далеко от изысков, в этом она была уверена. -Хочешь супа? — предложила она мужчине, сидящему рядом, не поднимая взгляда от миски, в которую наливала суп. -Пожалуйста, — ответил он. Куноичи слегка улыбнулась ответу и протянула ему миску. Её обнаженные пальцы едва касались его пальцев во время передачи еды, этот контакт не вызывал дискомфорта. Затем девушка налила себе в миску и устроилась поудобнее. Ложка в её руках начала перемешивать содержимое, она начала есть. По ее спине скатывались капельки пота, куноичи порадовалась отсутствию рукавов у своей верхней одежды и штанов — почему-то было влажно. Она посмотрела на старшего Учиху: он постепенно набирал в ложечку теплое блюдо и ел. Его плащ был стянут с плеч и лежал скомканной грудой рядом, видимо, ему тоже было жарко. Может быть, выбор супа был не самым удачным. Прошло три дня с той ситуации, которая перевернула их мир, и с того момента, как она узнала о предательстве Итачи, факте, который они оба не могли оспорить. Сакура называла вчерашний день днем, когда барьер между ними наконец-то разрушился; это был день, когда они, наконец, признали, что знают друг о друге то, что было обнаружено благодаря короткой связи, которую они разделили. Вчерашний день также стал первым днем, когда она почувствовала сломленность. Удивительно, как моменты могут растягиваться до часов, и как дни могут оказаться месяцами. С тех пор… напряжение исчезло; хотя между ними было сказано мало слов, они избавились от давящей жажды общения. Он больше не был её врагом, Сакура не была его врагом. Она не знала, как описать эти перемены. Харуно хотела сказать многое, спросить у него, но что-то останавливало девушку постоянно. Тишина, которая окружала их сейчас, была приятной, Сакура чувствовала, что разговор может испортить это состояние. Но сегодня… желание молчать не было таким сильным. — Итачи-сан. Он поднял глаза от чаши и уставил на куноичи свой взгляд, глубокий и невозмутимый, словно бездонная пропасть. Её присутствие привлекло его внимание. Глаза Харуно немного сузились, когда она готовилась выразить свои мысли. Рука опустилась на чашу, ложка снова погрузилась в зеленоватую жидкость. — Каким Саске было в детстве? Он не выглядел удивленным её вопросом, но по манере задания его было видно, что он внимательно обдумывает ответ. Это было тонкое наблюдение, и, как она считала, только очень внимательные люди смогли бы его заметить. — Ты не была с ним знакома раньше? — спросил Итачи. Сакура покачала головой. — Я познакомилась с Саске только перед поступлением в Академию. Я почти ничего не знала о нём, пока мы не оказались в одном классе. — Понятно…- Итачи опустил глаза на свою чашу, половина содержимого исчезла. Сакура выпила еще одну порцию и молча следила за ним. Прошло несколько мгновений, а затем… Она приоткрыла глаза и остановилась. Удивление охватило медика, когда его лицо осветилось улыбкой, медленной и вполне настоящей. Она видела множество эмоций на лице Итачи: ненависть, гнев, агрессию, боль, затаенное бешенство и даже мимолетный страх, мелькнувший в глазах; но никогда ранее она не видела его улыбающимся, и не так, как он улыбался сейчас. Его лицо осветилось, темные глаза стали менее мрачными. Учиха выглядел гораздо спокойнее, чем она могла предположить. Сердце в груди забилось быстрее, как будто она улавливает что-то особенное, что никто больше не видел или, возможно, что никогда не видел. — Он был непослушным мальчишкой. Снова моргнув, Сакура почувствовала, как его взгляд устремился на неё. Эта улыбка… направленная на неё… Она заглотнула слюну. Было так, словно он улыбается ей, но девушка не могла понять, как воспринимать это. — Он всегда путался под ногами; когда был маленьким и едва умел ходить, он тянулся ко мне, как будто забывал, что у него вообще была мать. Сакура почувствовала, как у неё скривились губы, замечая, что она уже не размышляет о супе, когда глубокий голос с ноткой юмора продолжал. — Саске ненавидел, когда я уходил на миссии, что случалось довольно часто. Он кипел от негодования и пытался скрыть это, но у Саске никогда не было такой легкости в управлении своими эмоциями.- Итачи поставил чашу перед собой, та зазвучала, ударившись о плоскую поверхность. —Он с удовольствием проводил время в парке, особенно когда там никого, кроме нас самих, не было. Иногда я забирал его туда ночью, когда родители уже спали. Мы играли, пока он не утомлялся и не засыпал. —У Саске всегда была множество улыбок, он смеялся, когда что-то его веселило. Часто он попадал в неприятности, просто потому, что был слишком нетерпеливым и всегда торопился. —Твой рассказ о нем отличается от мальчика, с которым я выросла, — ответила Сакура, сохраняя улыбку, но та слегка поблекла. —Ну, он действительно был нетерпелив и торопился… особенно в отношении улучшения…— Она запнулась, вспомнив, почему Саске так старался. Сакура поставила миску на пол, опираясь локтем на колено, и наклонилась вперед, положив подбородок на руку. —Саске никогда не улыбался, и не потому, что ему было смешно. Саске много времени пытался подавить всё в себе. Он был сердит, и он все еще сердит. Но были моменты, когда… Я думаю, он был счастлив. Обычно, когда он побеждал в чем-то или преуспевал перед Наруто.— Улыбка вернулась в ее глаза на мгновение. —Они всегда соперничали, сражались и стремились быть лучше друг для друга… —Наруто скучает по нему. —Ты тоже скучаешь по нему. Она посмотрела на него, изумрудные глаза остановились на черной деревянной стене. Было бы очень легко разозлиться на него, на человека, сидящего так близко. Также легко было бы обвинить его в том, кем стал мальчик, которого она любила. Но медик решила этого не делать. Фактически, Итачи был такой же жертвой, как и они все. Его страдания были отражением ее собственных… и страданиями Наруто. —Конечно, я скучаю по нему, — прошептала девушка, поднимаясь и убирая руку со своей щеки. —Трудно не ощущать тоску по тому парню, с которым я хотела разделить свой первый поцелуй… по тому, с кем я разделяла свою первую миссию, и плакала, когда он истекал кровью, а я держала его в объятиях. Скучать по тому, кого я люблю, но ничего не могу с этим сделать. —Иногда… иногда мне хочется просто идти дальше. Быть просто его другом, чтобы не чувствовать эту боль. Она не подпрыгнула, когда он протянул руку и прикоснулся к ее щеке; Сакура закрыла глаза, когда его большой палец мягко скользнул по ее коже, принося утешение. —Вчера я говорил тебе, что в слезах нет ничего плохого, — пробормотал Итачи. Она повернула голову в его сторону, зеленые глаза широко раскрылись. —Я знаю, но… после того, как поговорила с тобой, мне не хочется больше плакать. Возможно, это просто спокойное принятие. —Возможно, — он начал убирать свою руку. Харуно быстро подняла свою руку и схватила его, едва до того, как он отстранился, сжимая его пальцы. Хотя ее глаза все еще пронизывала тоска, она искренне улыбнулась. — Я чувствую, что как-то рада, что оказалась здесь с тобой. Когда мужчина поднял бровь вопросительно, она не смогла сдержать смех. —Давно не пробовала смеяться и улыбаться по-настоящему. Ведь это происходит из совсем неожиданного источника — осознания того, что кто-то понимает мои чувства, делает горе легче. —Теперь мне больше не нужно плакать. Спасибо. Она не могла быть уверена, но показалось, что в его глазах промелькнуло удивление и что-то еще, чего Сакура не могла назвать, когда он почти улыбнулся. И он снова улыбнулся настоящей улыбкой, хоть и слегка. —.Пожалуйста, Чисана Хана.***
***
Из трубы стекала конденсация; капельки воды падали и создавали плеск в луже, собирающейся на ровном бетонном полу, а звуки их эхом разносились по узкому коридору. Эти звуки то сливались в синхронный ритм, то растворялись в шуме шагов. Острые звуки трения материалов друг о друга, ткани о ткани, сливались с каплями и шагами, создавая многоголосую симфонию звуков; в это время тень медленно играла по холодным стенам, меняя размеры и форму с каждым изгибом коридора. Белое фарфоровое изделие, украшенное красной живописью, сверкало под светом подвесных люминесцентных ламп, в то время как черный плащ с капюшоном шелестел и изгибался в такт движениям высокой фигуры. Если приглядеться внимательно, можно было разглядеть медвежью маску. Тьма поглотила их, обволакивая словно плащ. Звук скрипа разорвал тишину; рука, освободившаяся из-под слоя ткани, легла на дверь и медленно открыла ее. Затем последовал еще один скрип, а затем слегка приглушенное хлопанье. Глаза наблюдали с недоумением за квадратной комнатой, полусветлой и полупрозрачной, которую они часто посещали, как и все остальные члены их организации. Здесь также было тусклое светлое освещение, мерцавшее в коридоре. Примерно в пятнадцати футах от агента, на поднятой на двенадцать дюймов бетонной площадке, находилась скрытая комната, окруженная деревянными декоративными колоннами. За ней свеча создавала мерцающий свет и бросала тень на фигуру, расположившуюся на подушке перед небольшим столиком. Бесшумные движения кисти по пергаменту были слышны до тех пор, пока не остановились; рука замерла в недвижении, тень остановилась. Звук щелчка дерева об дерево разорвал молчание, когда агент подошел вперед и опустился на колени. Шепот плаща зазвучал в ушах, окружая их обоих. —Шишоу, — прозвучал мужской голос из-под медвежьей маски. Из-под тени возникла фигура: высокая, изящная, с грацией кошки, она вышла, словно чернила вытекают из бутылки, в которой ее держали. Ее черная одежда плотно облегала тело, роскошные малиновые волосы текли по спине, подчеркивая стройные формы при каждом изящном движении. Белая маска без отверстий для глаз оставалась на коленях, даже когда она подошла к занавешенной комнате и села на ступеньки, внутренне уравновешенная. —Докладывай, —приказала она своим голосом. —Харуно Сакура посетила Като Рукию и получила разрешение на вход в ее дом в прошлую субботу в двенадцать часов. Позже она покинула дом с дневником в руках и похоже, что следила за ним, читая его содержание. —Твое мнение, солдат—, быстро и без лишних слов сказала женщина. —Я считаю, что Харуно возможно не дешифровала дневник, если там был какой-то код. По ее действиям можно судить, что она находится в состоянии стресса и решимости, но ей, возможно, не хватает опыта, который обычно необходим для выполнения сложной задачи. —Хорошо, —Ее голос был ясным и лишенным лишних эмоций. Он молча наблюдал, как женщина замерла, повернулась к занавеси и задумалась. Затем ее белое маскированное лицо вернулось к нему. —Может быть, предпочтительнее ликвидировать цель, пока это еще возможно? —Считаешь ли ты себя способным на такое, солдат? — спросила женщина. Он молчал, не зная, стоит ли отвечать. Неужели сомневаются в его способностях и навыках? Она непривычно рассмеялась. —Глупый мальчик, — прошептала она. —Не недооценивай свою цель. Харуно Сакура — не обычный джонин… Ее обучали элиты, она сражалась с элитами и побеждала их… Не дискредитируй ее лишь потому, что она покинула поле боя ради воспитания сына, а теперь ее обязанности связаны с лазаретом. —Ты умрешь. —Если она не окажется первой, то это сделает ее маленький красный демон, или Учиха, которого она когда-то называла своим товарищем по команде. Не уверен, что ты обратил внимание на то, что в ее компании всегда находятся два владельца Шарингана; не сомневайся в пользе тренировок рядом с искусством. —По какой-то причине он почувствовал, что она ухмыляется за своими стеклянно-белыми глазами. —Совершенство имеет тенденцию… —…требовать совершенства в ответ. Он проглотил сухо. —…Принимаю к сведению. —Ваше задание — продолжать в том же духе; не вмешиваться, наблюдать. Вернитесь через неделю и предоставьте отчет снова. —Вы свободны. Встав, он поклонился и начал поворачивать ручку двери, но остановился. Его окликнул ее голос. —Если глупость обернется вашей гибелью, вас забудут; такова природа этой организации. Предупреждение было явным. Он медлил еще на мгновение, прежде чем скрыться в тени и выйти из комнаты. —Точно так же, как и все хорошие инструменты.***
В свои двадцать восемь лет он понимал, насколько это нелогично, и уже знал, что это не поможет умерить агрессию, которую испытывал. Учиха скрывал свои эмоции, стремился к безразличному и холодному взгляду, который так часто видел у своего брата. Гнев, скрытый глубоко в черных закоулках подсознания, старался не проявляться. Любовь была отклонена и отодвинута, как ненужное чувство, которое он старался не допускать. Все окружающие люди стали для него одноразовыми, включая самого себя, главное, чтобы он достиг своей цели. Бывали моменты, когда Саске терял контроль над своими эмоциями. Он уходил в тень, и там, в поисках тишины, выражал свой гнев, нападая на все, что попадалось на пути. Он продолжал, пока не становился иссохшим, измотанным, удовлетворение заключалось в минимальном комфорте, который мог предоставить матрас. И ничто не вызывало у него такой ярости, как победы брата. Ничто. Однако сейчас, в свои двадцать восемь лет, его боль и гнев были больше связаны с Сакурой, чем с братом, или так он говорил себе. Это не имело отношения к тени, которая витала над ним, с воспоминаниями, которые он старался прогнать, как только те появлялись в его уме. Это было связано с ее ложью перед его племянником… тем странным искажением, которым Сакура объясняла поступки Итачи. Ее слова раскрыли старые раны и разорвали их, так как он не ожидал ощутить их с той давней ночи. Он просто стоял, смотрел на нее, потеряв контроль над собой, когда она призналась, что спала с его братом, и что в ее утробе растет его ребенок. Его голова опустилась на руки; Учиха сжимал их, пригнувшись, стараясь сдержать ярость и не разбить скамейку под собой. Он боролся с собой, чтобы остановить неудержимые сердечные сокращения и сильное напряжение в легких, жаждущих вдохновения. Капюшон, покрытый грязью, беспокойно колыхнулся, его пальцы судорожно сжались, но он удержался от крика. Борьба с самим собой, с собственными демонами, никогда не приводила к ничему хорошему. Никто не заставлял его так страдать, как она. Как это случилось? Как она проникла в его жизнь, став частью его самого; как она сумела создать осязаемый, разрушительный элемент, который он не мог игнорировать? Внутри себя Учиха обнаружил следы того ребенка, которым она когда-то была, когда бежала следом за ним, говорила о своей любви, в то время как он отталкивал ее, стремясь к лучшим, как ему казалось, вещам. И, да, вещи важны, но он понял, что в своем желании быть лучшим он упустил что-то драгоценное. Саске прижал большие пальцы к векам, пытаясь сдержать слезы. Это был детский голос, который всегда звучал так ярко в его воспоминаниях. —Я так тебя люблю! Ее слова звучали в ушах, как звонкий колокольчик. —Если ты останешься со мной, я сделаю так, чтобы ты никогда не пожалел о своем выборе! Он почувствовал, как лицо разгорается, но удержался, подавив это чувство. В его глазах пылало пламя, которое никогда не гасло. Сожаления всплывали и переполняли его. Были моменты, когда Сакура была всего в нескольких шагах от него, бегала следом, всегда оставаясь в тени выбранного им пути. Иногда ее пальцы едва касались его спины, напоминая о том, что он оставил позади. Он жаждал ее улыбки, ее смеха, даже ее крика. Все было лучше, чем холодная и бесчувственная стена, которую она создала вокруг себя. В ее глазах, в ее выражении лица, он больше не видел той девушки, которую когда-то знал. Редко мелькали моменты, когда она оживала, но они никогда не были обращены на него. Рукой он пробежал по лицу, оставляя следы на коже. Спустившись на спинку скамьи, он выдохнул с облегчением. Тьма окутала Коноху, его руки сомкнулись на бедрах. С течением времени биение ненависти в груди стало более умеренным. Цвет лица восстановился, это больше не была картина горя и ярости, окрашенная в красный цвет. Мог ли он искренне признать, что прощает ее за это? За то, что она родила ребенка от брата? Прощать было трудно, и он осознавал это. Но сердце и разум — две разные вещи. Саске не мог подавить несформированные, вспыльчивые чувства своей несовершенной юности, которые требовали пересмотра убеждений, на которых он вырос и которые отверг. —Это ее вина, — прошипел его семнадцатилетний «я», когда активировался шаринган, глаза наполнились яростью. Он закрыл глаза, откинул голову назад; черная челка ударила по щекам. —Глупый младший брат… Его глаза вспыхнули, стирая красные тени. Они сузились. —Да, я очень люблю его… Его грудь сжалась, эти слова никак не укладывались в голове. Сакура не была влюблена в него, но любила… Где начиналась ложь и заканчивалась правда? Его мучило желание узнать то, что она скрывала. Он не хотел позволить ревности к племяннику овладеть им, но в тоже время… ложь… правда… Что было настоящим в мире Сакуры? И когда она перестанет влиять на его мир?***
—Сегодня твоя мама и дядя придут? —на выпускногй? —куда же еще, придурок? Исао с узкими изумрудными глазами и насмешливой улыбкой на бледных губах бросил опасный взгляд блондинке, сидящей рядом. Он положил руку на правую сторону головы и лениво смотрел в ее янтарные глаза. —Ты ревнуешь, Чоу-чан? —К чему тут ревность? — ответила она с улыбкой. —Ты просто извращенный идиот, которому нужна такая, как я, чтобы напоминать об этом. Он невесело усмехнулся, откинувшись на спинку стула и вытянув руку из-под щеки. —Ты все еще меня любишь. Она фыркнула. —Да, наверное, я единственная, кто тебя любит. Он хихикнул и провел рукой по лицу. —Итак, они идут? —Да, по-моему, идут. Акимичи Чоу, дочь Акимичи Чоуджи и Акимичи Ино, была лучшей подругой Исао. Блондинка с большой грудью и серебряным язычком, как и ее мама, всегда была худой, что раздражало многих девушек, но ей это нравилось. Она создала особое дзюцу, которое помогал ей оставаться стройной. Он думал, что это вполне логично с такой матерью, как Ино. В детстве она была пухленькой, но сейчас подруга была похожа на Венеру: длинные светлые волосы, красивые глаза, длинные ноги и улыбка, которая говорила ему, что она всегда что-то задумывает. Хотя иногда это приносило ей неприятности, но Исао был такой же. Она была одной из немногих, кто абсолютно не обращал внимания на черное пятно на его лице, начиная с тех дней, когда он только-только научился ходить. Можно было легко понять, учитывая, что и сама она неоднократно сталкивалась с оскорблениями из-за своего веса. Она была девушкой и его подругой, что, кажется, не вписывалось в головы многих е товарищей, по крайней мере, тех, что у него были. Несмотря на то, что он называл многих девушек, с которыми флиртовал, друзьями, Чоу действительно была другом. Ему не хотелось затащить ее в темный угол для поцелуев, что многие друзья только начинали ценить как забавное развлечение. По его мнению, она была просто потрясающей, возможно, из-за долгой дружбы. К тому же, не следовало нарушать родительские связи, ведь ее мать была лучшей подругой его собственной матери. Это могло бы вызвать массу проблем. Исходя из опыта, злить Акимичи не стоило. Иногда Исао мог считаться рисковым, но он не был глупцом. —Ох, посмотри, —пробормотала она, задерживая взгляд на дверях, янтарные глаза внимательно следили за кем-то. —Осаму-кун здесь. — Ты удивлена? —Сарказм прозвучал в словах, когда он сел, скрестив руки на груди. В то же время, зеленые глаза следили за темноволосым чудаком Хьюга, пока тот искал свое место. Она покраснела мило и выглядела немного смущенной. — Не нужно так говорить… Я имею в виду, не так грубо. Мальчик нахмурился. —Почему бы и нет? Он такой строгий и дисциплинированный. Если ты считаешь его даром Ками, это не означает, что все разделяют твое мнение. Девочка покраснела еще сильнее, взгляд ее глаз показал, что если он не будет следить за языком, она, возможно, накажет его. —Вы просто недопоняли друг друга; Осаму-кун на самом деле хороший парень. —Да, и вы почти соперники, оба лучшие в классе. Она засмеялась. —Не думаю, что он ценит твою беззаботность. Исао фыркнул. —И мне не нравится его чрезмерная дисциплина. Так что в следующий раз скажи ему, что чувства взаимны. Она ничего не ответила, только закатила глаза, пока лениво разглаживала складки на своей одежде с длинными рукавами и облегающими плечами. Когда их разговор завершился, он заметил, что ее волосы были заплетены в две французские косы, которые спускались до середины спины. Обычно она носила их распущенными. И ее одежда казалась немного иной. Может быть, мама купила ей что-то новое в честь возможной выпускной церемонии? Под рубашкой просвечивался живот, защищенный сетчатой черно-серебристой броней, стандартной для всех шиноби. Штаны соответствовали по цвету верхней одежде, но по бокам была пришита толстая черная полоса материала. Она также получила новые сандалии, сапоги, которые достигали почти колен. —Ты меня проверяешь, Харуно? Он оставался спокойным и смотрел на нее. —Это новая одежда? Она улыбнулась счастливо. —Ты действительно заметил. Я думала, что твой взгляд меня не трогает. —Если ты продолжишь флиртовать со мной, я расскажу Осаму-куну. Она открыла рот, видимо, чтобы возразить, но в этот момент в класс вошел Ирука-сенсей и приказал им собраться для экзамена. —Помимо этого, — начал он, когда они собрались, — сегодня вас разделят на команды, так что не бегите поздравлять родителей сразу после окончания экзамена. Если вы сдали, встречайтесь здесь. Завтра вы познакомитесь со своими сенсеями.» —Здорово, —пробормотала Чоу сзади. —Не люблю ждать. —Я понимаю. —Замолчи, идиот. Время тянулось, а ученики в коридоре ожидали своей очереди для экзамена. После прохождения экзамена большинство молодых ниндзя радостно помахивали друг другу, показывая, что они прошли. Но немногие уходили, качая головами — одни были разочарованы, другие надеялись на будущее. —Что ты делала? — спросил он Чоу, когда она вышла из комнаты, улыбаясь. —Тебе не пришлось меня ждать. Он пожал плечами, прислонившись к стене, держа руки в карманах. —Хождение по воде, — наконец ответила подруга. —То же самое. —Кстати, что произошло с вами? Они выглядели немного раздраженными, когда я вошла. Ну, — она ухмыльнулась, касаясь губами губ, — Ирука-сенсей выглядел забавно. —Эх… Я тоже прошелся по стене… и потом по потолку… —Похвастайся, — пробормотала она, ответив улыбкой. —Хотя не знаю, зачем; ведь это не те девушки, которых можно впечатлить. —"Почему бы и нет? — улыбнулся он. —Мне так захотелось. Не было бы больно. —Я бы назвала тебя шлюхой, привлекающей внимание, но, — подчеркнула она, когда они проходили через открытую дверь, — ты совсем другой. —Или, — продолжил он, не упуская шанса, когда они поднимались по ступенькам на последний ряд, — может быть, я просто хотел растопить лед, когда ты пойдешь на экзамен? —Ха, точно. Он сел. —Никогда не знаешь. —Неважно… — выдохнула она между полузакрытыми губами. —Как ты думаешь, с кем мы будем в паре? —Одна брюнетка и… рыжая голова. На этот раз она действительно ударила его по руке. —Хватит думать так грубо. —Да, да… — согласился он, не поддаваясь желанию потереть свой бицепс. Они молчали, пока класс собирался в комнате. Исао понял, что все закончилось, как только Ирука-сенсей вернулся с планшетом в руках. Ирука-сенсей вышел из класса и объявил, что сейчас объявит состав команды. В ответ раздались стоны протеста и крики ликования. Исао слушал с интересом, а Чоу, казалось, внимательно следила за каждым названным именем. Так продолжалось до тех пор, пока не назвали его имя. —…и Харуно Исао. —О нет. —"А?» Чоу посмотрела на него, широко открыв глаза. —Ты что, не слушал? —Может быть. Я слушал, когда меня называли. Она не нахмурилась. —Ну, хорошая новость в том, что ты в моей команде. —А есть плохие новости? —Осаму — наш товарищ по команде. —Хорошо. —Вот и все, — сказал Ирука, — завтра в десять утра встречаемся здесь. Вас встретит командир джонин. Он улыбнулся. —Поздравляю и ухожу. —Пойдемте, — сказала Чоу, поднимаясь. Он следовал за ней, не обращая внимания на короткий взгляд, который бросил ему Хьюга, вундеркинд. Если бы это было менее детским, он бы ответил как-то иначе. Ублюдок. —Знаешь, я уверен, что ты ему нравишься. Может быть, поэтому он меня так ненавидит. Ведь парень Нара кажется более беззаботным, чем я, а его отношение к нему положительное. —Это потому, что Рен не стоит в очереди на место новичка номер один. Вы с Осаму практически равны. Не очень-то помогает то, что он Хьюга, а ты… ну… — она понизила голос, — …формально Учиха. Уже одно это не способствует тому, чтобы вы хорошо сочетались друг с другом. —Как будто мне есть дело до старой семейной вражды. Когда они вышли из Академии, она пошла к своим родителям. Исао увидел свою мать, разговаривающую с ней. Когда его светловолосая подруга подошла к Ино, Яманака отошла от Сакуры и опустилась на колени, чтобы поприветствовать ее, улыбаясь ярко. Он отвел взгляд от нее, когда она встала перед ним. С некоторым любопытством он отметил, что дядя стоял позади. Его руки были скрещены на груди, глаза закрыты, челюсть сжата, все тело напряжено. Дядя всегда вызывал полное уважение, но это было слишком даже для него. —Как все прошло? — спросила его мать. Он отвлекся от Саске и перевел взгляд на Сакуру. —Нас проверяли на хождение по воде. —Правда? — удивленно моргнула Сакура. —Сейчас от них ожидают большего, чем когда мы были детьми, — услышал он слова дяди… Его глаза сузились в спокойном внимании к старшему Учихе. И все же Исао не упустил, что в глазах матери мелькнул гнев; так бывало всякий раз, когда он что-то делал… скорее, чтобы разочаровать ее, чем чтобы вызвать недовольство. —Естественно, — ответила ровно Сакура и без видимых колебаний в тоне. Она улыбнулась сыну. —С каждым поколением приходят лучшие шиноби. Исао медленно кивнул, соглашаясь. —Не хочешь отпраздновать это событие, сходим куда-нибудь? Может быть, поесть? —Только мы? —И Саске, если он. —Идите, вдвоем, — ответил Саске. Он перевел взгляд своих темных глаз на племянника. —Поздравляю.—Учиха улыбнулся маленькой, почти грустной улыбкой и, повернувшись на пятках, исчез в вихре листьев. Что, черт возьми, происходит? —Готов? — спросила мать, привлекая внимание. —Да. Так они и шли, он с руками в карманах, а она, покачиваясь, рядом. Он то и дело оглядывался на мать, наблюдая за ней не только внешне. Она выглядела уютно в своей гражданской одежде, но Исао, как никто другой, знал, что под внешним видом тихой, собранной и спокойной женщины скрывается боевая ярость, ждущая своего часа. Ему не раз приходилось испытывать на себе ее мастерство. Хотя он и равнялся на своего дядю, он также уважал свою мать за то, на что она была способна и как распорядилась этой силой. Тем не менее, в своих черных коротких штанах и красной майке она выглядела совсем как молодая мама. Редко когда он видел ее без черных полуспортивных сапог до колена. Сакура была молчалива, но его мать всегда была молчалива. Казалось, она никогда не произносила двух слов, даже с ним, если в этом не было необходимости. Это всегда заставляло его чувствовать себя тихо рядом с ней, как будто он не должен много говорить, если она не хочет его услышать. Исао знал, что на самом деле ей было бы все равно, если бы он вообще ни о чем не говорил… просто… в этой женщине, составлявшей половину его генов, было столько всего, что он почти никогда не знал, в каком положении он с ней находится. Оглядываясь назад, можно было сказать то же самое о дяде; однако молчаливость Саске вызывала у него желание поиздеваться над ним. Не то чтобы он не боялся ни того, ни другого, просто дядю было легче вывести из себя, чем мать. Может быть, потому, что его мать была женщиной, а дядя — мужчиной. Женщины, как он уже давно понял, имели сложный характер, какими бы замечательными существами они ни были. —Никакого рамена, да? —Нет, — ответил он легко, без паузы. —Барбекю? Исао покачал головой. —Есть какие-нибудь предложения? — спросила она, глядя на него сверху вниз и поднимая брови. Он ответил улыбкой: —Что насчет бургеров и картофельных ломтиков? Женщина вздохнула, положив руки на бедра. —Ну, кто я такая, чтобы спорить? Это твой выпускной подарок. Он решил не давать продолжения разговору, опасаясь, что любая реакция, кроме смены темы, могла быть воспринята как нахальство. Когда он взглянул на нее снова, то почувствовал, что что-то не так. Неужели между ней и дядей произошло что-то? Хотя они всегда враждовали из-за разных моментов, чаще всего связанных с ним, ничего такого серьезного, чтобы вызвать такие чувства, он не замечал. —Хождение по воде н так ли? — предложила она, нарушая наконец невидимую стену тишины. —Это было легко, — Исао положил остатки бургера на тарелку и откусил картофель фри. —Нет, конечно, нет. Это было одним из первых уроков, который я тебе давала после того, как ты научился формировать чакру. Ты научился этому быстрее, чем Наруто или твой дядя,» она улыбнулась, —несмотря на то, что у тебя ушло время, чтобы овладеть этой навыком.— сакура взяла свой напиток и выпила. —И как справилась Чоу? —Она немного нервничала, но все прошло хорошо. Мать кивнула, ставя стакан на место. Он наблюдал, как она погружает картошку в кетчуп. —Окасан? —Да? —Вы в порядке? Харуно моргнула и посмотрела на сына, как сова. —Конечно, почему нет? Она тоже умела хорошо скрывать свои чувства. Мальчик нахмурился и посмотрел на свою тарелку. —Вы просто кажетесь… озабоченной… —Ну, возможно, у меня просто много на уме. Последнее время в больнице стало больше работы, и… —Просто мне кажется, что это нечто большее, — он внезапно перебил. —У вас с дядей что-то случилось? Удивление, которое мелькнуло в ее глазах, было непроизвольным, и он не мог не заметить его. —Сегодня ты очень много спрашиваешь… Это был ее способ избежать разговора. —Вы уверены, что все в порядке? Он заметил, что мать переключается и избегает темы. —Все в порядке… Просто беспокоюсь о тебе. Исао улыбнулся, демонстрируя свой интерес и заботу. Ему не стоило настаивать на получении ответов. Сакура похлопала его по руке, прежде чем отпустить, ее улыбка стала ярче. В глазах матери всегда было что-то, что он не мог понять, но знал, что это часть характера матери. —Нет нужды, уверяла она.—Просто заботься о том, чтобы завтра сдать экзамен на генина. Она откинулась на спинку стула и замкнулась. —Если не сдашь, Саске никогда тебя не простит. —Или этот вундеркинд Хьюга наверняка изложит меня на ладони. —Кто это? —Осаму Хьюга, — он пояснил. Теперь он в моей команде. Мать медленно моргнула, казалась слегка задумчивой. — Сын Неджи и Тентен? —Да, именно он, — пробормотал Исао между укусами. —И кто еще в вашей команде? —Чоу-чан. Сакура остановилась и задумалась, обдумывая информацию. —Нечто необычное сочетание, но, кажется, ваши способности и характеры хорошо дополняют друг друга. Обычно в одной команде не собирают двух лучших новичков. Но, думаю, исключения бывают. Главное, чтобы вы прошли завтра. Исао пожал плечами и закончил есть. —Да, главное, чтобы завтра все прошло удачно. Она улыбнулась. —Хороший план. Пойдем домой? Он кивнул согласием, пока она оплачивала счет и чаевые. Пока медик была занята, Исао мог сосредоточиться на своей матери. Если она не готова говорить с ним, то, возможно, дядя сможет дать ответы. С мужчинами всегда было проще.***
Решительный щелчок, раздающийся за спиной, нарушил молчание в доме. Сжавшись, она оперлась спиной на деревянную раму двери, выпустив долгий вздох. Зеленые оттенки сгустились перед взором, когда медик медленно отступила от порога и направилась в темную комнату. Молча проходя мимо входа в кухню и сквозь гостиную, она наконец добралась до коридора. Несколько шагов, и ее рука нащупала ручку двери в спальню. Женщина открыла дверь и увидела смятую постель. Закрыв за собой дверь, она бросила сумку на комод. Почему она согласилась на предложение Ино посетить этот бар, не могла себе объяснить. Возможно, потому что Ино была лучшей подругой. Блондинка сделала все, чтобы заставить ее выпить, говоря, что это повод отметить и повеселиться; ведь их дети ради этого и устроили вечеринку. Сакура не стала напоминать, что до совершеннолетия детей оставалось еще целых четыре года. Тем не менее, она нашла в себе долю юмора и купила несколько бутылок пива. Куноичи рухнула на кровать, еще в одежде и не снимая ботфорты. Она была слишком усталой, чтобы обращать внимание на свой наряд, и слишком ленивой, чтобы что-то менять. Сакура глубоко вдохнула, наслаждаясь смешением ароматов, принадлежащих ей и Саске. Ее ум наполнился быстрыми мыслями и образами, которые она не могла забыть, и не хотела забывать. Они преодолели многое, следуя своему нестандартному идеалу семьи. Харуно ощущала, как мозг наполняется вопросами и беспокойствами, а еще Исао добавил пикантности во время ужина. Он редко был настолько прямолинеен, что смутило ее. Возможно, это был намек на серьезность их последней ссоры? Если он начнет разговор об этом, что она скажет… Она ухмыльнулась, ворча сама себе. —Спи, пробормотала она вслух, полузаглушив свои слова в подушке. В конечном итоге, медик заставила свой разум стихнуть, сон поглотил женщину, как уже давно не случалось с тех пор, как она была на задании. Однако что-то знакомое всколыхнуло покой. Ее рука скользнула по надежной рукоятке кодачи, спрятанной под подушкой. Сакура перевернула ее в руке острием направо и внезапно присела в полусидячее положение. Зеленые глаза узкими стали от настороженности, она взглянула в открытое большое окно, окруженное черными деревьями. Тусклый свет луны окутывал все вокруг, делая их практически светящимися существами. АНБУ… Нет. Она сжала кодачи крепче. —Кто ты? — голос был низким и предостерегающим. —Корню здесь не место. —Я могу быть АНБУ. —Не искушай моего терпения. —Но с другой стороны, я могу и не быть им.» Ее уголки губ скривились в злобной улыбке. —Честно говоря, мне всё равно. Твои минуты сочтены, если ты подходишь с угрозами. —Я здесь, чтобы предупредить тебя и предоставить некоторую информацию, Харуно. Было сложно сказать, мужчина это или женщина; голос был смешанным, и это пугало Сакуру. —Копание в прошлом может иметь последствия. Ее глаза сузились. —Они следят за тобой, Харуно. —Кто? —Те, кому есть что терять, если ты раскроешь правду о последней миссии Учихи Итачи.— Она почувствовала, как удивление охватывает ее. —Меня радует, что ты заинтересована в этом. —Продолжай. —Приказ Учихи Итачи о миссии был подделкой. —Что…? —Агрессия исчезла, хватка на кодачи ослабла. —Ты знаешь, что Учиха Итачи работал как двойной агент для Третьего и своего клана, верно? —Да, знаю, —ответила Сакура. —Этот приказ не был санкционирован… Итачи этого не знал. Почему, я не могу сказать. Однако свиток с поддельным заданием исчез после этого. И сразу после Учиха Шисуи, который был послан следить за Итачи, покончил с собой. Сакура, наконец, опустила кодачи, но не выпустила оружие из рук. —И что это значит? —Свиток оставался у Шисуи в течение целого дня до его смерти. Никто не знает, что он сделал с ним… но… этот свиток был зашифрован. —Его жена была мастером по шифрованию, —закончила Сакура. —Исключительно замечено. Теперь все становится ясно, Харуно?» Она медленно кивнула. —Расшифруй дневник и найди свиток. Он подтвердил это кивком. —Я рад, что ты не дура, как некоторые могли подумать.» Она проигнорировала комплимент. —Зачем вы мне рассказываете это? Что вы хотите взамен? —Давай скажем так, я представляю тех, кто мог бы потерять многое, если ты начнешь разглашать правду. Сакура медленно кивнула, не полностью понимая, в чем они убедили ее. —И еще одно, — они заговорили уже более настойчиво, — как я уже сказал, они следят за тобой, Харуно. Будь всегда готовой. Если ты еще не сделала этого, теперь — время. —Поняла. —Смотри под ноги. И затем незнакомцы исчезли, оставив лишь облако дыма в качестве свидетельства своего появления.