***
Сегодня я проснулся дрожащий и весь в испарине. Выпучил глаза и заморгал, чтобы прогнать наваждение. Голова сразу же закружилась. Неужели меня еще не отпустило, после вчерашнего? За окном стоит прекрасное утро: голубое небо, трели птиц, теплое солнце, но я ощущаю холодный дождь, пронизывающий насквозь, вижу кровь, ночную тьму и слышу сильный свист. Да, события этой ночи преследуют меня. Всматриваюсь в лицо на экране телефона и вспоминаю слова Аки: чудо, что тебе не сломали челюсть. Чудо, что это просто сильный ушиб. Чудо, что тебе прилетело в ухо, а не, к примеру, в висок. Шум в голове пройдёт: чудо, что ты вообще слышишь. Чудо, чудо, повсюду, блядь, чудеса. Я встаю с дивана, облизываю пересохшие губы, несколько раз мотаю головой, пытаясь придти в себя; собственный разум словно выцвел и перестроился на другую волну. Залпом выпиваю стакан воды и замечаю на столе готовый завтрак от которого идёт пар. Сначала посмотрел, что Минами приготовила это себе, но заметил на немытую посуду в раковине. Она приготовила порцию и для меня. Судя по пустой стиралки, открытым дверям на террасу, и запаху мыла, царившего в доме, предпологаю, что девушка пошла развешивать вещи на улицу. Внезапно в памяти опять с пугающей ясностью всплывает происшествие в баре со всеми мельчайшими подробностями. Я долго сижу за столом и обдумываю вчерашнее. Перед моим взором всё ещё дым, нацеленные дула пистолетов, искры, тела в лужах крови. Кто-то может подумать, что я и так уже видел достаточно мертвых людей, но к таким вещам нельзя привыкнуть.. Я видел столько смертей. Умирающие часто оставались одни, и каждый раз я находил это ужасным. Никто не заслуживает такого. В моей голове кто-то за кем-то гонится, стреляет, кричит, поэтому я не сразу понимаю, что Минами зашла в комнату. Девушка расспрашивает меня о чем-то, выдирая меня обратно в окружающую нас реальность. Собственный голос кажется до неприличия громким. Возможно, это из-за временных проблем со слухом. Сквозь сонный и жуткий туман я чувствую укол совести за свою неприветливость; я не очень тянусь за нитью разговора, и в глазах девушки, минуя беспокойство, вспыхивает обида, теперь мне становится ужасно стыдно. Беспокойство Минами делает проблему реальной, мешая мне притворяться, будто ничего не произошло. Мне хочется рассказать ей о том, что меня тревожит. Эта мысль мелькнула в разболевшейся голове, ухнула в сердце и выстрелила ледяными иголками по вискам и позвоночнику. Но это было невозможно. Как я могу сказать девушке правду? Правда навредит, собьёт с толку, приведёт к новым вопросам. Уверен, что она тут же ужаснется, выставит меня за дверь и, возможно, позвонит в правоохранительные органы. Стоит вспомнить случившееся, как желудок пытается вытолкнуть обратно всю съеденную пищу. — Чем хочешь заняться в выходной? — Всё нормально, ты не обязана меня развлекать. — быстро отвечаю я. — Ох, ладно. Приподнявшись на цыпочки, она потянулась достать из навесного шкафчика технику. Яркий свет из окошка над мойкой подчеркивает её стройный силуэт, а в позе столько гибкой грации, что мне до смерти захотелось прикоснуться к полоске обнаженной кожи над поясом её шорт. Никакой пошлости, правда. Это просто изящно красиво. Но пока я смотрел на неё, она оборачивается и суёт мне в руки радио. Миг упущен. О чём я думаю? Нельзя, чтобы между нами хоть что-то было. Соседи. Возможно, приятели. — Ну, подпевай тогда. — говорит она, откидывая волосы и шествуя вперёд. Пока Минами убирает сорняки, а я играю с кошкой и откровенно бездельничаю, на фоне играет радио. Она начинает поливать цветы, бросает шланг из стороны в сторону. Молочно-рыжее солнце испаряет влагу с моих обнажённых ног, у самого уха негромко гудит ветер. — Прекрати! Я вся промокну! – вопит она. Увидев улыбку, продолжаю, и стал то нажимать, то отпускать. Заливаясь смехом она бегает кругами как ребёнок, пока несчастный шланг сбивается и наматывается в кольца. В какой-то момент мы оказываемся слишком близко к прудику. — Подожди. — она выставляет передо мной руки и встаёт в стойку, готовясь от отскочить. Шансы, что это баловство остановится малы. Ей пришлось закрыть глаза от брызг. — Если продолжишь, то я упаду. — Да брось, всё нормально. Куда тебе падать? Но спустя время она действительно падает, и я не могу сдержать смех. — Очень весело. Помоги мне. Сачала хватаюсь за голову, а затем смахиваю невидимые слезинки. Стоило мне взглянуть на неё, как я снова захохотал долго и безудержно, хватаясь за бока. — Что смешного-то?! — Ты даже не представляешь, — сквозь смех выговариваю я. — Как ты сейчас выглядишь. — Ну всё, хватит сражений, перемирие! Сделав несколько шагов к ней, я вытягиваю руку, чтобы помочь встать, но вдруг моя нога оказывается в петле шланга, и, под тяжестью своего тела, по инерции двигаюсь вперёд. — Осторожно! — только успела закричать она. Глупо оказываюсь рядом с девушкой. Нога всё ещё в шланге. — Что, уже не так смешно? Тут же некуда падать. Как так вышло? Девушка мне действительно понравилась, было в ней что-то особенно таинственное, однако дерзкая сторона ее натуры влекла меня узнать о ней больше и нарушить этот образ. Все же проскальзываю кое-какие комплексы, которые она старается спрятать. В глазах её плещется любопытство, а с моих чёрных волос, всё ещё влажных на концах, на совершенно сухую одежду опускаются капли воды. — Да ты просто сшибла меня с ног силой своей страсти! Ты бы видела со стороны, как ты танцуешь. — Коварный тип, — говорит она; голос её звучит прерывисто. — Но тебе повезло. Я видела, что ты это не нарочно сделал, а не то я бы тебе врезала. Если бы в эту секунду она узнала, что полчаса назад я собирался скинуть её с табуретки прямо в свои объятья, то точно бы это сделала, не задумываясь. — Неужели? — Точно. — Боже, какие мы грозные. И тогда она бросается на меня. Я не сопротивляюсь, позволяю ей повалить себя на траву, потому что прихожу в восторг оттого, что её красивое лицо так близко от моего. В конце концов наши взгляды встречаются, и недовольство исчезает из её глаз. Мне отчаянно хочется её поцеловать. А потом я понимаю, что ощущаю наши сердца, стучащие наперегонки. Однако она была не в силах подняться с моей груди. — Вставай, — строго бросаю я, перекатываясь, поднимаясь и протягивая ей руку. Она хватается за неё. Прикосновение было мокрым, прохладным и быстрым. — Спасибо, — бубнит она и отупело кивает.***
Слышится звонок в дверь, Минами, проведя полотенцем по голове в последний раз, закидыват его вместе с волосами через плечо, и, надевает сандали, стараясь удержать равновесие на одной ноге, спешит открыть дверь незваному гостю. Она радуется, подумав, что это её подруга. — Казуми, это ты? Мы же договаривались встретиться в кафе. Я напрягаюсь и решаю пока что наблюдать за всем из-за угла. Вдруг это кто-то, кому не нужно знать о том, что я ночую у Минами? — Нет, это не Казуми. – отвечает мужской голос, когда дверь уже отворилась. Должен сказать, весьма неприятный тембр. — У тебя что, дел других нет, кроме как ошиваться около моего дома? По её нервному движению руки и неуверенному шагу назад, понимаю, дело плохо. Какая-то странная перемена происходит в девушке, даже черты лица обостряются, в глазах появляется несвойственное им злобное выражение и какой-то блеск испуга. Однако, похоже, Иори умеет понимать язык тела не так хорошо, как я, или же ему просто-напросто все равно. Вот из-за кого она постоянно беспокоится. Вот кого она опасается. — Разумеется, нет. — Я в неподобающем виде. И к тому же занята. — Да плевать я хотел. Я вхожу. Она не на секунду не сомневается, что этот болван выбьет её дверь, которая противно скрипит, хотя раньше никогда так не звучала. — В дом хоть пустишь, или через порог будем толковать? — Больно много чести. Наконец я разглядываю в дверном проеме сухую, тощую и сердитую фигуру с жёсткими чертами. Строен чуть ли не до худобы, поджат, подтянут. Я не могу узнать в нём радостного паренька со снимка. Он делает уверенный шаг вперёд. — Я не приглашаю тебя зайти, — говорит Минами, даже не потрудившись поднять голову и взглянуть на него. — Даже ничего прохладного не нальешь? — Нет. — уверенно бросает она. — Жара невыносимая! Температура почти сорок градусов, а у меня только палящее солнце и бутылка тёплой, нагревшейся в рюкзаке воды. — У тебя целая куча заработанных денег, которые помогут тебе в покупке охлаждающего биру в любом заведении и магазине, находящемся, кстати, совсем неподалеку. — Чего? — Я ещё жду ну там извинений, очередных слов о том, что мы можем начать всё сначала... — Так вот, что ты хочешь от меня услышать? Я действительно пришёл, чтобы поговорить, но ты каждый раз отталкиваешь меня! Ты ждёшь извинений?! Ха! Да как ты вообще посмела бросить меня?! — голосом полным ненависти и боли кричит девушке разъяренный Иори. Сколько может быть в человеке злобы? Как быстро любовь превращается в ненависть? Минами совершенно теряется. Она не понимает, каких слов ждёт от неё этот взбешенный человек. — Окей, ясно. Никаких извинений не будет. Насчёт твоего вопроса... Мы обсуждали это уже миллион раз. Почему бы тебе просто не оставить меня в покое и перестать появляться в моей жизни? Как только она начинает закрывать дверь, он припечатывает её ладонью. Я напрягаюсь. Внутрь он не заходит, а просто стоит у самого порога, не переступая его. Потом и вовсе спиной в дверь упирается, согнув одну ногу в колене: зовите энтомолога — ночные бабочки дохнут от зависти. — Если бы ты не спровоцировала, я бы не ударил. Я разозлился, потому что после твоих слов я почувствовал себя униженным. Ты не можешь отрицать того, что иногда так сильно бесишь. Я злюсь и не могу себя контролировать. От гнева даже живот сводит, а в голове одна мысль крутится, как заведенная: поскорее бы он ушёл, пока я ему не врезал. — Да ты совсем упился! — Давай принимать друг друга такими, какие мы есть. Мы ведь созданы друг для друга. Зачем ты строишь барьеры на пути наших отношений?! — Ты издеваешься? Пора бы уже выбить из себя всю дурь и начать жить нормально. Но не со мной Ты не думал, что я шла тебе навстречу только из-за остатков мой к тебе благосклонности? — Минами! — перебивает он. Она ждёт, когда Иори что-то скажет, но он не говорит ничего, и она с некоторым раздражением спрашивает: — Что? — Заткнись. Девушка ошарашено вскидывает руки и хлопает ими по бёдрам. Одна половина чувствует себя оскорбленной, но вторая половина, делает то, что он просит, и затыкается. Иори перешагивает и тянется к ней, его рука собирается прикоснуться к Минами. — Твою мать! Ты что удумал? — я тут же выскакиваю ей на помощь, хватаю его предплечье и грубо толкаю прочь. — Нет, блять, я тебя не подпущу. Не смей прикасаться к ней своими грязными пальцами. Я стоял, пока моему терпению и, будем честны, любопытству, не пришел конец. Всё-таки все происходящее слишком необычное и нестандартное, чтобы не залезть в это с головой. Затем порывисто беру Минами за руку и слегка пожимаю, чтобы жестом подсказать ей, что нужно отойти, чтобы не мешала. Словно пытаюсь передать ей каплю смелости и уверенности. Я снова чувствую какое-то неприятное чувство в районе солнечного сплетения. Это всё ебучий стресс. — Ты кто, черт возьми?! — Так что же ты никак не засунешь свой язык себе в задницу и не съебешь к чертовой матери? — шипит она, заручаясь моей поддержкой, а её темные глаза опасно сверкают. — Ты не понимаешь слово «нет»? Забудь про меня. Забудь про этот дом. Не приходи сюда больше никогда. Ни-ког-да, слышишь меня?! Я не хочу видеться со своим бывшим. — Скажем, с двенадцатого никогдабря по первое хрен тебе. — Ты кто такой? — повторяет он свой вопрос. — Новый бойфренд? — Телохранитель. — фыркаю я. Я отказываюсь от легкомысленного тона, и каждое моё слово пронизывает холод. — Созданы друг для друга? Ты сам-то слышишь, что несёшь? Ты чувствуешь себя более значительным и властным, когда обижаешь других? Что ты хочешь от неё услышать? Девушка ясно дала тебе отворот поворот. Тебя отшили, парень. Смирись. — Её никто никогда не будет любить, так, как я. Прежде чем я успеваю что либо сделать, она со всей силы ударяет его по щеке. Удар сразмаху получился сильный и звонкий. Парень испугался, дрогнул. Иори надул щёку и вдруг засмеялся. Сторона лица зарделалась кровавым румянцем. Мы все трое замираем. Минами отводит руку в сторону, а я замечаю, как в глазах Иори начинает разгораться пламя. Он разворачивается, спотыкаясь и бранясь, уходит. — Да уж. Я и не знал, что существуют такие несносные психи. Всё прошло ну очень цивилизованно. В общем, он предупреждён. Если снова рискнет тебя доставать, то будет точно знать, откуда и за что ему прилетело. Можешь о нем забыть. Как ты? — осведомляюсь я, взгляд скользит по ней, и я понимаю, что дело тут не в простом участии, это немного напоминает заботу. — Я уже сыта им по горло, так что пошёл он на фиг. Я более в порядке, чем была раньше, — пожимает плечами она. — Это явно должно тебя хотя бы успокоить, если не обрадовать. А этот урок я выучил уже очень давно: слова могут сочиться ложью, но тело никогда не врёт. — Спасибо... Но почему?.. — Потому что ты не заслужила подобного обращения. Ты личность. Глядя как в глазах у неё набухают слезы, думаю: го-о-осподи, да тут не просто день у нас не задался, тут пиздец по десятибалльной. И окончательно теряюсь, когда сгребаю её за одежду, тяну, а она утыкается носом в плечо. Обнять само собой получается. Неловко и искренне. Она так же по-честному жмётся ближе, притихает, но отстраняться не спешит. А я не спешу отпускать. Стою, уложив руки на подрагивающие плечи, пока не убеждаюсь, что пик миновал и дальше только на понижение, вкрадчиво уточняю: — Это ты сейчас об меня сопли вытерла? — Возможно. — булькает смехом сквозь слёзы, дышит горячо, ртом. — Херово очень? Расстроенная как никогда прежде она повторет и повторяет, пока собиралась уходить: Забудь; не бери в голову; всё в порядке; такое уже не в первый раз.