Белый дождь. Рождение звезды

             Больно было… везде. На какое-то время у Марка сложилось отчетливое ощущение, что хребет, к чертовой бабушке, сломали местах этак в десяти, а потом еще пожевали и воткнули обратно, разрывая сдвинутыми ребрами мышцы спины.       ― Чё-о-орт… ― его хриплый стон незамедлительно превратился в ругательное слово, однако пошевелиться Марк не мог еще добрую минуту, глядя на сестру, бьющуюся в руках Димы на вершине карьера.       Остальные, в отличие от нее, выглядели не так безумно, наблюдая за происходящим с легким опасением, ведь, если Марк все еще был жив, значит, дерево могло быть не опасно, как он и говорил.       ― Ладушки. ― Выдавив совершенно ненастоящую улыбку, Марк с усилием принял лежачее положение, сползая по дуге на землю, и медленно перевернулся, чтобы отодвинуться от дерева хоть немного.       Тревоги пока не последовало. Сообщений тоже. Что подтверждало теорию парня о цветах покрова. Еще чуточку помучавшись и поохав, он все-таки сел и, выглянув из-за ветки, посмотрел на сердцевину древесного великана. Красный цвет также не появился. Ни намека.       «Я не навредил ему. В этом дело?»       ― А что, если?..       Под очередным необъяснимым приливом обезбашенной самоуверенности Марк со стоном поднялся на дрожащие от напряжения ноги и выдохнул до тошноты, чувствуя, как справа внутри мучительно ноет какой-то орган. Удар был достаточно сильным, чтобы сломать ребро. Но тогда Марк вряд ли бы еще стоял, а не корчился на земле от боли. Следовательно, просто получил серьезный ушиб.       ― Знаешь, я тут… ― парень уставился на древесное чудо, пытаясь заметить хоть какой-то отклик на человеческую речь. ― Привет? ― неуверенно поздоровался он, на самом деле прекрасно понимая, как это странно выглядит со стороны. ― Ты меня понимаешь?       Однако ждать ответа от дерева – тот еще идиотизм.       «М-да». ― Марк даже прикрыл пол-лица ладонью, чувствуя себя дурачком.       ― В любом случае я тебе – не враг, ― с этими словами, судорожно вздохнув и посматривая на сердцевину дерева с опаской, он все же заставил себя сдвинуться, осторожно приблизиться к ветке, о которую повредил себе спину и... потихоньку положил на нее руки. Затем также медленно прилег на ветвь животом, чувствуя, как натягивается рубашка, застревая на извилинах коры…       Ничего. Гигантское дерево не шелохнулось. И покров его не багровел.       «Получается, ты таки – не монстр?»       Продолжая «играть со спичками», Юноша неуклюже залез на огромную ветку, доходящую ему до бедра. Шириною она была где-то с метр, грубая и щетинистая кора напоминала рельефную наждачную бумагу. Марк осилил непростое препятствие, стараясь не ободрать руки, и свалился за веткой, вновь издав нечленораздельный звук. В тот же миг в нее что-то врезалось с глухим стуком, заставив слегка завибрировать.       Приземлившийся куда успешнее Дима быстро поднялся на ноги и вовремя поймал потерявшую равновесие Еву. Девочка по инерции толкнула его вперед, и мальчишка снова уперся поясницей в ветку.       ― Вы… двое!       Выскочивший из-за преграды Марк собирался наорать на Димку за самовольный уход с «поста», но Ева шустро перетащила его себе за спину, закрывая миниатюрным телом.       ― Он не виноват!       Марк озлобленно зыркнул на ледяного гада, прячущего глаза. Он всерьез надеялся, что никто не спустится прямо сейчас к ветвям, последовав его дурному примеру. А уж Еву сюда пускать – фирменное безобразие.       ― Психи, чтоб вас! ― Артем, единственный сохранивший в себе остатки рациональности, метался на краю обрыва, раздумывая над дальнейшими действиями. В его сегодняшние планы самоубийство явно не входило. ― Вы вообще понимаете, что?!..       Договорить юноша не успел: Юля нырнула мимо и заскользила по стене кратера, как на волне, повернулась боком, согнула одну из ног, касаясь ладонью земли, профессионально съехала к ребятам у ветви, вызвав заслуженные вздохи восхищения. Восторг длился недолго: Дима успел заметить летящий пакет и бросился его ловить, за малым не свернув себе шею. Затем и Артем, чертыхаясь, свалился к ним с еще одним баулом, просто кипя от ярости, отчего лицо его уже стало покрываться черной татуировкой.       *Бип. Обнаружено вредоносное ПО*.       Секундное замешательство Марка, вызванное трансформацией друга, сменилось безудержным смехом: проигнорировать фразу, зазвучавшую в голове, он просто был не в состоянии хотя бы по причине накапливающегося стресса.       ― Вредоносное… ПО, боже, ― шептал Марк с перерывами, захлебываясь хохотом и чувствуя колики в ушибленном боку. ― Вредоносное… ой не могу… Тёма… ПО…       ― Что он бормочет? ― озадаченно поинтересовалась Ева, не в силах подавить улыбку: слишком уж заразительно смеялся брат.       ― Айх! ― Артем нервно махнул рукой в сторону хохочущего товарища. ― Что взять с психа?! ― громко заявил он, вернувшись к нормальному цвету, после чего вырвал у Димки пакет и швырнул в Марка.       Тот даже не пытался его поймать. Баул сшиб парня и загремел вместе с ними на землю, благо, закупорки в нем не было, хотя, судя по хрусту керамики, паре кружек пришел писец. Марк же продолжил ржать уже рядом с ним, хватаясь то за живот, то за челюсть.       ― Совсем крыша поехала, ― огласил диагноз Артем, не в силах подавить смешок.       Бросив свой пакет на этой стороне, он шумно перелез по ветке, оставив на ней лоскут рубашки, и схватил Марка за грудки, но при виде внезапно смолкшего друга, скорчившего глупую удивленную моську, расхохотался сам. Марка накрыло следом очередной волной сумасшедшего смеха. Ева и Дима держались немногим дольше. Даже Юля тихонько посмеивалась в кулак. И плевать, что они у ветвей непонятного монстра, скорее всего, ставшего причиной уничтожения целого жилого комплекса.       ― О-о-ох, ― Марк дрожащими пальцами вытер показавшиеся в уголках глаз слезы. Челюсть ныла, в висках еще сильнее колотился пульс, а справа под ребрами, казалось, судорогой скрутило мышцы. ― Ну тебя… ― он с улыбкой швырнул в Артема шапкой, выпавшей из пакета, ― в пень корявый. Фу-у-ух… блин.       Дышать было все еще тяжело. Юноша с тихим шипением уселся на испещренной трещинами земле, тряхнул головой и резко кашлянул, прочищая глотку.       ― Меня-то? ― опершийся на ветку Артем больше не светился красным и буравил его насмешливым взглядом. ― Я-то тут причем? ― Он широко улыбался, как и парой дней ранее. Злость, душившая парня все это время, пока отступила в дальний угол его темнеющей души. ― Помочь?       Но Марк поднялся сам на мгновение раньше, однако пакет они собирали вдвоем. Битые кружку и блюдце пришлось оставить на земле. Надпись на первой «Любимому мужу» тихонько толкнула под дых, вырывая веселое настроение с корнем. Мама подарила ее отцу буквально в последний их счастливый день вместе. До того, как она перестала улыбаться.       ― Это понесешь ты, ― непримиримо заявил Артем, всучив пакет Марку взамен потерянного.       Тот не спорил, мало на что сейчас реагируя. Неприятные воспоминания не хотели так просто отступать. Не в этот раз. Отношения родителей очень быстро тогда испортились. Отец постоянно злился, а мама плакала, закрываясь надолго в ванной. А потом еще та беременность…       ― Этот мне давай, ― обратился Артем к Диме, заглянув через ветку на его руки.       В изумрудных глазах мальчишки все еще оставались искорки мимолетного веселья, но угасали они с пугающей скоростью. И вот, уже через мгновение перед Темой стояла другая версия Ширина – непреступный, безрадостный, ледяной и закрывшийся ото всех… Мальчишка с кивком вытащил из пакета молоток-топорик, не объясняя, зачем тот ему понадобился, и отдал остальное старшему. После чего лихо перебрался с оружием через ветку, не навредив ни коре, ни себе, и, как истинный друг помог Еве преодолеть ветвь.       Последней пройти препятствие оставалось Юле. Только что-то пошло не так. Застонав, она все же сумела перевалиться на эту сторону, но поднялась не сразу. Ее руки пекло, а все тело заныло сплошным синяком. На ладонях остались заметные покраснения.       ― Оно… обожгло меня! ― с чувством прошептала девушка, пряча руки в подмышки.       Противная боль уходила медленно и заставляла ее тяжело дышать. Ко всему прочему та мигрень, что развилась еще в подвале из-за пролитых слез и пережитого ужаса, вдруг усилилась до коротких прострелов в висках. Ветвь не просто ударила температурой, она сделала что-то еще.       Перебарывая неприятные воспоминания, что привели к легкому замешательству, Марк без особого энтузиазма обернулся к девушке, заставляя себя перевести тему мыслей. Таких веток, как эта, пройти предстояло еще немало, а потому проблемы Юли были как-то не к месту.       ― Одежда… снизила температуру. ― Марк серьезно посмотрел на Артема, давая тому подсказку: если бы не вещи на Юле, пострадали бы не только руки.       Размышлять же, почему это вообще случилось, Марк не хотел. Как и о многом прочем, он с радостью подумает об этом потом, если это «потом» настанет.       Друг в ответ понимающе кивнул. В собранном только что бауле находилась не только посуда, и Артем лучше остальных знал, что именно туда складывал. Порывшись в нем с поразительно важным видом, парень выудил собственный свитер.       ― Рукава длинные. Рост у тебя меньше.       Юля с вымученной улыбкой приняла однотонную вещь и принялась выворачивать, стараясь как можно меньше выдавать свое ухудшившееся состояние. Пока же девушка одевалась, а Дима и Ева размышляли о чем-то своем, поглядывая на дерево, Артем заговорщически потянул Марка в сторону: странное отключение друга он заметил.       ― Ты до церкви-то дойдешь? ― прошептал Данцев ему на ухо, клешнями вцепившись в плечо.       ― Всё…       ― Только не надо заливать про «нормально»! Я же вижу: тебе херово. Ты поэтому идешь напролом. Обходной путь тебя доконает.       Не ожидавший такой беседы Марк осторожно встретился с Артемом взглядом. Конечно, четыре года дружбы не выкинешь: так же, как Марк понимал Артема с его закидонами, тот понимал его.       ― А с тобой что? Ты из-за меня на взводе?       ― Да! Нет! Марк!       ― Что?!       ― Ты хоть представляешь, КАК ЭТО – становиться… металлическим?! ― Нервно подернув уголком рта, Артем посмотрел на Юлю.       Та уже приоделась – рукава действительно скрыли пальцы. И больше их группу ничего не тормозило. Так что измученные ребята теперь с ожиданием пялились на них двоих, шептавшихся неподалеку.       ― Эта сила во мне… ― Артем вернулся к неловкому разговору, совершенно не желая обсуждать себя. ― Это больно. И страшно. И злит всё! Просто злит. А ты лезешь постоянно куда-то и говоришь странные вещи… Ты… понимаешь, что я…       ― Беспокоишься? ― подсказал Марк замолчавшему другу.       Он понимал: сейчас, когда тот даже не уверен, живы ли его родители, единственным близким человеком для него был именно Марк. А тот, в свою очередь, чудил без баяна и пару раз уже оказывался в опасности.       ― Просто пошли, ― фыркнул Артем, развернув его за плечо и толкнув к следующей ветке.       ― Как скажешь, ― с улыбкой смирился Марк, чуть скосив опустившийся взгляд в сторону.       Артема, задержавшегося за его спиной, он таким образом все равно не увидел, зато на глаза ненароком попалось что-то рыжее, перепрыгнувшее ветку. Животных тут было несколько. Почти все разбежались, когда Марк спикировал к дереву с обрыва, но парочка осталась. Видимо, они не трогали дерево, поэтому то не причиняло им вред, если, конечно, могло.       ― Есть теория, что дерево только защищается. Не вредите ему, и оно вас не тронет, ― Марк все же обернулся к ребятам и красноречиво посмотрел на Артема, но заметил топорик в руках у Димы. ― Ты бы… ― впрочем, встретившись с холодным взглядом мальчика, он мгновенно осекся, пожал плечами и развернулся в сторону церкви. ― Пойдемте. ― Заниматься психическими проблемами других Марку было не с руки – в своих бы разобраться. Главное, чтобы Диму на этой почве не переклинило, а дерево их всех не угрохало.       В результате, молча доверившись лидеру, ребята побрели вперед, стараясь не шуметь и лишний раз не бесить друг друга. Могучие корни и гигантские ветви полностью перекрывали проход, не особо в этом способствуя. Некоторые были чересчур огромными, и приходилось подсаживать друг друга, чтобы перелезть: не всегда это удавалось сделать тихо. Но никто не жаловался, хоть все и поглядывали с беспокойством в сердцевину древесного уродца, кожей ощущая его присутствие, пусть у монстра и не было глаз или ушей. Да и зачем, когда добыча так нагло ползет по его телу, будто гусеница?       Расправив руки и ловя равновесие на одной из таких веток, Марк поневоле (слишком бросался в глаза этот цвет) заметил красный шарф, широкой лентой развевающийся на легком ветру. Тот крепким узлом был привязан к тонкой, в сравнении с остальными, ветке почти у самой кроны. Размышляя насчет него, Марк пришел только к двум вариантам: или это было сделано еще до того, как ива перестала быть обычным деревом, или же кто-то все-таки уцелел и спустился по нему вниз.       «Мы же не можем быть единственными, кто выжил. Наверняка таких еще много. Тогда где же они? Не в церкви ли? Или, возможно, в администрации…»       Рыжее нечто, более пушистое, чем Марку померещилось ранее, снова попалось на глаза, и на сей раз на нем получилось сосредоточить взгляд. Свечение существа оказалось почти вдвое ярче, чем у Артема и Димы, но слабее, чем у Евы. Что-то среднее…       «Хотя нет. До средней отметки он не дорос. Все же Евин покров гораздо ярче, чем у Артема».       Само же животное, свернувшись рыжим клубком, спряталось у главного ствола дерева, от чего рассмотреть получше его не представлялось возможным. Вот только дрожь это небольшого создания не могла оставить Марка равнодушным. За этот гребаный день это существо стало первым, показавшим другие эмоции помимо агрессии или пофигизма. Возможно, еще сохранились виды, кроме человека, способные испытывать страх или сострадание, или преданность…       «Сочувствую, дружок. Все мы в одном…»       *У-у-уво-о-о-онг… во-о-о-онг… кртх…*       Вмиг оглушенный чертовой внезапной сигнализацией Марк неуклюже шагнул с очередной ветки и шарахнулся на колени. На автомате он схватился за голову, сжимая зубы до скрипа. Слышимый только им сигнал тревоги заглох, к счастью, после одной серии воплей, заставив его всего лишь прослезиться.       «С-сука!»       В ответ же на гневные мысли парня появилось еще одно звуковое сообщение:       *Бип. Обнаружено вредоносное ПО*.       Однако еще до того, как в ушах затих механический голос, Марк уже обнаружил то, о чем вещал этот ненормальный.       ― В небе!       Наблюдавшие за его необычным поведением друзья синхронно уставились в нечто, напоминающее птицу. Оно парило в воздухе, высматривая цель. Для людей создание было маловато, хотя если бы человек оказался один, тварь могла бы наброситься и на него. Но сейчас птица с четырьмя облезлыми крыльями нашла себе другую мишень.       «Рыжий?!»       Марк вскочил, как ужаленный, и оглянулся на комок шерсти у дерева. Тот по-прежнему только дрожал от страха, неспособный совладать со своими чувствами. Марк и сам не понимал, зачем, но мгновенно дернулся к Диме и вырвал у него топорик.       ― Кья-а-арк. ― Птица камнем спикировала к легкой добыче, рассекая со свистом воздух, и почти прикоснулась своими несоразмерными для тела когтями к рыжему…       В крикливую голову этого недоразумения пришелся именно молоток. Глухо стукнув еще и тело, он стремглав отскочил на землю, не задев при этом ни одну ветку. Сбитая же тварь насильственно свернула с намеченной траектории и не покатилась кубарем к корням дерева только благодаря когтям, которые вовремя вонзила в одну из ветвей. Пригвоздившись, как чучело, к грубой коре, птица в ответ издала угрожающий рев, растопыривая чуть облезлые крылья и сотрясая полуголой башкой.       ― Ну вот что ты наделал?! ― пролепетал Артем, хватаясь за волосы и начиная пятиться назад.       Примерно также подумавший о себе Марк не нашел, что ответить. Не то чтобы вообще был хоть какой-то смысл спасать «рыжика». Проще сказать, что сделал, не подумав. Все равно, что спасти котенка, сидящего посреди трассы. Но назад уже не воротишь. Птице тоже было плевать на его оправдания. Издав еще один хищный крик, она рванула с неудобного места, сдирая когтями кусочки коры. Ничто не мешало напасть ей теперь именно на людей, раз те сами атаковали первыми...       Неподвижная прежде ветка, что росла из ствола прямо над птицей, стремительно опустилась вниз, банным веником хлыстнув по облезшей спине. Очумевшая тварь моментально поперхнулась воплем, кувыркнулась пару раз в воздухе и шлепнулась на нижнюю ветку дерева, почти у корней.       ― Кья…       Повторно заорать ей не позволили. Крик создания вновь оборвался, с жутким хрипом переходя в жалобный писк.       *Пиёк-пьёк*.       Темный древесный шип выстрелил из груди птицы кровью, пробив ее прямо насквозь. И на этом он не остановился. С каждой миллисекундой отросток стремительно увеличивался с характерным треском, похожим на ломающееся сухое дерево, правда, звук этот был приглушен разрываемой тушкой самой твари. Очень скоро кровавый шип оброс новым пучком листвы, закрывая собой жуткое зрелище, и ребята не смогли рассмотреть во всех красках чудовищную расправу, в которой безобразную животину раздирало на части изнутри.       Индикатор же обреченной птицы еще пару раз слабо пиликнул и погас, а ее ослабевшие крылья бессильно опустились. Подгнившие перья на них, словно пролежавшие в земле не один год, лохмотьями опали на ветви. Под конец тело создания и того омерзительно чвакнуло, после чего окончательно скрылось в коре. Всё, что осталось от птицы, – это блеклые перья, продолжавшие перегнивать прямо на ветке.       Артем громко выдохнул, первым нарушив молчание, и остальные ребята, вдруг понявшие, что невольно задержали дыхание, сипло втянули воздух, стараясь при этом не сильно шуметь. Не менее обалдевший Марк, перевел внимание на кривое дерево. Оно все еще светилось красным, но заметно тускнело, быстро приходя в свое добродушное состояние. Лишь когда древесное чудище побелело, парень наконец болезненно моргнул и принялся искать глазами рыжего зверька. Его силуэт, судя по мощности свечения, находился где-то за деревом.       Не говоря ни слова (а что тут скажешь в свою защиту?), Марк живенько направился за молотком. Дима же, шагнув быстрее, нагло толкнул его плечом, едва не буцнув ногой пакет лидера. Уже вскоре он вернулся с оружием в руках и взглядом дал понять, что не одобряет. Остальные тоже молчали, боясь привлекать внимание и общаясь глазами. Естественно, все разгневанные взгляды Марк ловил на себе.       Ответив повинно опущенной головой, юноша устало вздохнул и поплелся вперед, где остановился около следующей ветви, чтобы уверенно коснуться ее рукой.       Все, кроме Димы, смотрели, затаив дыхание, ожидая всего, что угодно, вплоть до сотни шипов, одновременно выстреливших бы в незваных гостей. Но древесное чудище не реагировало. Шубурша своим немалым баулом, Марк легко перебрался на ту сторону и невредимым отправился дальше. Притупивший же эмоции Дима поспешил за ним. Дементьев отчетливо слышал его торопливые шаги, свист топорика, рассекавшего воздух в такт его движениям, потому-то тотчас и понял, что мальчишка резко остановился.       Дима беспомощно смотрел на крайний дом слева, точнее, его обломки, покрытые ветвями, пылью и черными пятнами гари. Ничего в этом пекле не уцелело.       ― Это твой?..       ― Да.       Дима растерянно прикусил губу, сжал сильнее побелевшие от мороза кулаки и прошел мимо, с усилием топая ботинками. Там, где он проходил, над землей появлялся пар из-за разницы температур. Немного погодя, мельком оглянувшись на Марка, за другом бросилась и Ева, затем пробежала Юля.       ― Ты чего?!       Артем нехотя поравнялся с Марком, выглядел парень бледновато и раздраженно, а во взгляде легко читался тревожный вопрос: «Снова думаешь учудить?!». Марк качнул головой, успокаивая его хоть немного, и Данцев все же ушел вперед, буркнув безобидное ругательство в его сторону.       Марк смотрел им какое-то время в спины, не моргая, до колик в глазах. Он привык к их свечению и теперь смог увидеть их индикаторы, даже их числовое обозначение. Ста процентов не было ни у кого. Вероятно, общее недомогание и усталость тоже отражались в заряде. От девяносто двух до девяносто пяти процентов… Вот только… как бы ни напрягал зрение, Марк не видел индикатора Юли.       «У нее нет свечения, поэтому?..»       *Бип. Обнаружено совместимое устройство*.       Удивившись внезапному сообщению, Марк поспешно обернулся за спину. Позади кроме толстых ветвей ничего не было, так, по крайней мере, говорил ему невооруженный взгляд. Присмотревшись, Марк выловил у земли за веткой небольшое пятно света с индикатором в восемьдесят семь процентов. Такое свечение ему было знакомо.       Озадаченно хмыкнув и пожав плечами, Марк расслабленно развернулся к группе, уже заметившей его остановку. Мысленно он решил для себя, что никого не приручал, а значит и ответственности не несет.             

***

      Изнуренный Максим, уже и сам выглядевший осунувшимся и бледным, не отходил от притихшего Жеки ни на шаг, молчаливо ожидая каждого его тяжелого вздоха. Иногда время будто бы останавливалось, и грудь друга замирала на слишком долгое мгновение. Макс напрягался до боли в мышцах, сам задерживал неравномерное дыхание, после чего облегченно выдыхал, заслышав слишком поверхностный Женин вздох.       Телефон Егора отсчитал уже больше часа после проведения операции, если это можно так назвать. Максим в который раз сунул мобильный под скамью и осторожно приподнял шаль. На бинтах появилось небольшое кровавое пятнышко, но более кровью друг не истекал. Это давало надежду. Пусть и призрачную, но хотя бы такую.       Еще один шумный выдох прокатился по залу. Мучительное ожидание передалось всем присутствующим. В некоторых уже нарастало желание оборвать муки обоих ребят. Однако никто не решался даже заговорить с Максом. Выглядел парень жутко. Пусть лицо его зажило, но вот кровь никуда не делась, да и мускулы подозрительно ненормально отсвечивали солнечными зайчиками под натиском тонких лучей, пробивающихся сквозь маленькие мутные оконца под потолком.       ― Тебе бы отдохнуть.       Денис навис над Максимом, погружая того в глубокую тень, скользнул взглядом по ставшему еще мертвеннее лицу Жеки. Сомнений у парня не было: до утра одноклассник не доживет.       ― Я все понимаю, но…       ― Нихера. Ты. Не. Понимаешь. ― Макс отделял каждое слово. Его предостерегающий взгляд сказал еще больше. ― Ты с нами сколько знаком?! ― в голосе парня послышалась злая насмешка. ― Я́ знаю его тринадцать лет. Тринадцать, мать его, лет! И если это реально его последние минуты, каждую гребаную секунду я буду рядом.       Глаза Максима заблестели от наворачивающихся слез. Пришлось так сильно сжать зубы, чтобы не дать свободу истерике, что те заскрипели. Слезы парень все же сдержал, резко отвернулся от Нестерова и снова уставился на Жеку. Денису оставалось лишь покачать головой и отступить.       Он не был каким-то ублюдком, непонимающим чужие чувства, и сам уже не полностью безразлично переносил страдания товарища. Наверное, так сложилась жизнь. Денис старался поймать момент, быть в нужное время в нужном месте. Этому научил отец. Точнее, болью вдолбил под кожу.       ― Они с детства вместе, ― шепнула Вера: за этот последний час она не в первый раз оказывала Денису внимание, оставив брата спать на скамейке без присмотра. ― Так что неудивительно…       Денис поднял ладонь, останавливая девушку. Он и так был в курсе того, что она хотела сказать: «В одной песочнице играли, один горшок делили и так далее». Это он уже понял. Да и какая разница? Уставший и раздраженный парень присел на скамью недалеко от входа, откинулся на ее спинку и прикрыл глаза.       В зале воняло: грязью, кровью, жжеными свечками, не говоря о немытых людях, их дыхании и о том, что обычно сдерживают. Хорошо хоть, отхожее место было снаружи, пусть для этого бы и пришлось звать долбанного священника, имеющего ключ от дверей – к счастью, в меру проголодавшиеся прихожане за этот час ни разу не попросились выйти, зато их желудки то и дело привлекали усиленный слух Дениса. Ко всему прочему порядком поднадоевшие парню люди никак не могли заткнуться. Перешептывания – бесили. Ну а слух отключить не получалось, даже если закрыть уши. Однако самое худшее – это кашель. В какой-то момент у Нестерова даже сложилось впечатление, что он находится не в церкви, а в каком-то инфекционном отделении, где кентуются туберкулезники.       «Почему они продолжают здесь находиться? Они ждут? Но чего? Я совсем их не понимаю».       *Что это за дети? Кхекхех… Ты знаешь, чьи они?* ― ненамеренно выловил слух дребезжащий старушечий голос. Этот звук, совместившись с кашлем, раздражал парня сильнее всего, возможно, потому что звучал чаще.       *Не уверена… Кхахк… М-м… Кажется, тот агрессивный, это – сынок Сафронова. Ну, того, что… кхакх-кхакх… повесился прошлым летом. Алкашина слабовольная*. ― Вторая старушка отвечала не менее противным всезнающим голосом, разбавленным такой же простудой.       *А, ну да-да, помню-помню. ― Бабуля набрала в легкие воздух, словно собираясь снова закашлять, но сипло выдохнула, успокоившись. Ее слабый кулак принялся стучать по груди. ― Мать у него – шалава, исчезла лет пять назад. Он у бабки своей жил*.       *Дай Бог здоровья ей, может, смогла уцелеть все-таки*.       Денис мгновенно услышал свист воздуха, когда эти две перекрестились, и иронично усмехнулся, понимая, насколько они жалки. Готовы одной рукой свечку за чье-нибудь здоровье ставить, другой – ее переворачивать.       *А тот, что помирает? Кхекхех… Кх… Кхек… ― разразившись истошным кашлем, первая не сразу закончила вопрос, напрягая своей болезнью куда больше, чем разговором. ― Знаешь этого?*       Словно дорвавшись наконец до сплетен, лишь перестав опасаться неадекватных детишек, она готова была всеми силами снова и снова подкидывать дрова. А вторая, так только и ждала очередного вопроса.       *Ну, если этот – Сафронов выродок, то второй – Женя Черноус. Кхыкх… У него родители за границей работают. Мамаша такая вся… кх… расфуфыренная. Не видела ее уже больше года. Женька у тетки вечно ошивался. А та денежки его себе прикарманивала. Кха-кха… Жалко мальчишку. Он хорошим был. Храни его Бог*.       Обе снова перекрестились, уже поминая парня, что еще даже не ушел к праотцам. Буквально на минуту стало значительно тише, давая Денису обманчивую надежду. Но затем они снова соприкоснулись плечами, чтобы шептать друг другу на ухо и продолжать кашлять из-за чертовой болтовни.       *Третьего я не знаю. Верка… кхакх… его Денисом зовет. Раньше его не видела. Хотя в новостях, вроде, был такой, кх-кха… но постарше. Журналист. Отец его, может*.       Денис различил, как первая бабушка согласно кивнула, тихонечко хрустнув шеей. Уже интуитивно он понял, что на него смотрят, а потому решительно встретился с бабкой взглядом. Та ему заискивающе улыбнулась, по-доброму так, как обычно бабули и делают, намеренно демонстрируя свою возрастную премудрую добродетель. Но учитывая ересь, что они только что наговорили, Денис не сдержался и, открыто фыркнув, снова закрыл глаза.       *Невоспитанный ребенок. Такай же бандит, как этот Сафронов*.       Стараясь сбежать от дурдома в церкви, Денис резко поднялся со скамьи, прошел к дверям и грузно уселся там, на полу, жахнув затылком в створку. Тут же удивился, насколько половицы холодные. Пришлось взять одну из сумок и подложить под себя, чтобы не отморозить задницу или чего еще. Внутри сумки тотчас же хрустнуло, видимо, чей-то мобильник, и Денис, вторя напряженному Максиму, сам тяжело вздохнул.       «Сука».       Усиленный слух не отключался ни на секунду. Голова уже болела до тошноты. Стоило закрыть глаза, и далекое дыхание каждого человека в зале приближалось, словно все эти люди становились рядом и шумно дышали ему в лицо. Чье-то постукивание пальцев по скамье казалось барабанным боем. Тихие перешептывания – разговорами в полный голос. Движение одежд при дыхании или действиях – полноценным шелестом ветра в лесу. Даже сердечные ритмы слышались музыкой, состоявшей из одних ударных…       Денис стыдливо утер выступившие слезы, тихонько всхлипнул, снова сосредоточился на звуках, пытаясь приручить опасную для здоровья способность.       *… уже завтра. Поспи немного, и так время пройдет…*       *Ты не понимаешь! Кхакх… Какой смысл нам ждать? Нам самим надо пойти и… кха-кха…*       *Этот чел, у стены, его Саней зовут? Не помнишь?*       *Мам, я кушать хочу*.       *Ты в порядке? Так душно. Мне дышать тяжело…*       Денис с ужасом продолжал прислушиваться, опасаясь тронуться прямо сейчас умом. Вырвать же из какофонии только один звук удалось далеко не сразу. Из всего общего шума Денис с трудом различил шуршание под землей: какой-то жучок, обрадовав парня своим появлением, копошился в ней, прокладывая туннель.       Где-то вдалеке по канавке стекала вода. Что-то пробежало по ней четырьмя лапками. Рассекая со свистом воздух, в небе закричала птица. Целая стая вдруг вспорхнула с дерева и унеслась куда-то ввысь, захлопав десятком крыльев, и последнее произошло уже близко. Денис всецело сосредоточился на звуках около дерева. Засек движение пальцев по его стволу…       ― Сюда идут.       Максим живо обернулся ко входу и недоверчиво уставился на Дениса, на его взгляд слишком быстрого освоившего способности. Тот поспешно подобрался с пола и, отстранившись от двери, отшвырнул сумку к стене.       ― Не уверен, сколько их. Но человека три точно.       ― Люди?       ― Да.       Макс порядком огорчился, сейчас он был бы не против сломать кому-нибудь шею голыми руками. Остальные, кто услышал его сообщение, выглядели не менее разочарованными: кажется, новых выживших никто в этом месте видеть уже не хотел.       ― Матушка! ― Денис уверенно обратился к женщине, стоявшей в центре зала около детей и раздающей им какие-то сладости. ― Позовите батюшку, пожалуйста. Нужны ключи.