Белый дождь. Рождение звезды

      Максим красноречиво молчал.       Не то, чтобы ему нечего было сказать… Просто все слова, даже самые матерные, вдруг решили взять отпуск по собственному желанию, и высказывать свои эмоции теперь приходилось выражением лица, темного, хмурого, с сильно сведенными бровями. Минутами ранее Макс готов был смириться с тем, что Жека умирает. Все ведь шло к этому! Но вот он, Жека, помятый и растерянный, пялится на Максима в ожидании ответа, с подозрением косясь на бледного, словно сама смерть воплоти, пацана, замершего в паре шагов от них. Из-за этой же… «бледной тени самой смерти» в голову Жеки уже пару раз успела заскочить мысль, что все это – загробный мир, а Максим – лишь больная игра подыхающего сознания. К тому же светлое пламя меж ребер странного облепленного известью «существа» выжигало глаза и пугало, заставляя поверить в ангела смерти, пришедшего по его душу.       «Хотя кому я, блин, сдался?»       ― Это – чудо, ― восхищенно молвил кто-то за спинкой скамьи, на которой все еще валялся Женя. ― Господи. Вы это видели?..       Рассматривая отдаленно знакомые лица и продолжая со страхом коситься на Марка, Жека таки осторожно сел и, мучительно застонав, схватился за рану. Та все еще болела, но уже не так, как раньше. И внутри вроде больше не хлюпало. Вот только как это вообще случилось – понятно не было.       Судорожно вздохнув, Женя коротко прокашлялся, продирая глотку. Хотелось пить. В желудке тихо заурчало. Организм начинал приходить в движение.       ― Она исцелила его.       ― Эта девочка – чудо.       ― Боже правый…       Возгласы раздавались изо всех уголков зала. Привлеченные оживленностью людей, вернулись и батюшка с матушкой. Все были уверены, что парень – не жилец.       ― Мои молитвы услышаны!       Какая-то бабулька упала ниц и принялась благодарить всех святых, перечисление которых заняло бы не одну страницу. Она так усердно стукнула лбом об пол, что смолкла почти мгновенно, застряв в смущающем положении. Осознав, что бабушка перестаралась и ей нужна помощь, матушка участливо помогла ей встать и усадила на скамейку. Пожилая же женщина как-то странно улыбалась, пребывая мыслями точно не здесь. Шестьдесят два процента в ее индикаторе не укрылись от проницательного взгляда Дементьева.       ― Ты?.. ― упавшим голосом пролепетал Максим, посмотрев на выглянувшую из-за плеча Марка Еву. ― Ты – целитель?       Слегка шокированная своей же способностью девочка потупила взор и уставилась на лопатки брата. Ненамеренно она продолжала молчать, желая провалиться сквозь пол и туннелями выбраться наружу. То, что Ева сделала, было сродни инстинкту. Она вообще не собиралась хоть как-то помогать и шла к Марку с другой целью: защитить ЕГО, а все получилось в точности да наоборот. Иными словами: исцеление умирающего паренька вышло случайно, поэтому все эти незаслуженные, по ее мнению, трепетные взгляды только пугали.       ― Ева… ― Марк попытался обернуться, но сестра крепче уцепилась за его руки и лбом воткнулась в спину. ― Эй, ну ты чего? ― Он все же сумел их скинуть и, крепко сжимая ее дрожащую ладонь, повернулся. Нежно тронул ее волосы, сконцентрировался на свечении. ― Ты в порядке?       Глаза оно больше не выжигало, будто девочка передала часть своего света Жене, не навредив при этом себе.       «Смогу ли я и это как-то исправить? ― подумал с надеждой Марк, устало моргнув и протерев глаза. Свечение сестры сразу исчезло. ― Так же и ослепнуть недолго».       ― Это не все, мне кажется, ― вкрадчиво заговорила Ева, поглядывая на Женю. Ее прежние неуверенность и страх понемногу ослабевали.       ― Точно же, имя девочки! ― заголосил кто-то из толпы безиндикаторных. ― Это не чудо! Это Божье провидение! Он ниспослал на нас ангела!       Люди, доверявшие своим глазам, не могли с ним не согласиться. Как еще назвать ее силу? Этот божественный дар?.. Хотя минутами раньше способности Димы они же назвали бы дьявольским промыслом.       ― Охренеть, ― проскрежетал Жека и снова закашлялся. Говорить ему было все еще тяжело и больно. Где-то внутри отзывались спазмами раны, наматывая внутренности на невидимый кулак. ― Мы, чего это, все-таки в церкви? ― Он единственный сейчас не понимал, что же именно произошло. ― Чокнутые… кх… фанатики.       Жека снова сорвался на истошный кашель, пока во рту не появился привкус крови, показавшейся в уголках губ, и через силу сглотнул. Поморщившись, он вытер губы, взглянул на размазанное по тыльной стороне ладони красноватое пятно.       ― Позволь ему помочь? ― попросила Ева у брата, поглядывая на болезненно скривившегося Женю.       Она боялась своей силы, но не могла бросить начатое на полпути. Разве не для того нужны сверхспособности? Помогать слабым, защищать от монстров, залечивать раны… И если уж исцелять, то полностью, чтобы потом не пришлось в спешке исправлять недоделанное.       ― Я… сделаю все, что захочешь, ― побледневший Максим обращался к Марку, вдруг оказавшемуся законченным ублюдком, мешающим божьей деве.       Вся напускная бравада Сафронова бесшумно растворилась, демонстрируя оголенные провода души. В его глазах отразилось отчаяние. Марк с ужасом отметил, что у парня дрожат колени, будто он решается на них встать, чтобы умолять уже из унизительной позы. И что-то ему подсказывало, что это не просто разыгравшиеся воображение: костолом пятой школы действительно готов был на все ради лучшего друга.       ― Да чтоб вас! ― с чувством выругался Марк, нехотя отступая. ― Замечу хоть что-то, прекращу это, ― пригрозил он и сестре, и Максу, не объясняя, что именно собирается подмечать.       Ева чуть обрадовано улыбнулась и живенько подошла к Жене, окончательно растерявшемуся и жалкому. Он уже понял, что еще не откинулся, но тогда все намного хуже: сама смерть воплоти, примерившая тушку молодого парнишки, была реальна и почему-то хмурилась, глядя на него.       ― Можно, я тебя обниму?       Жека дважды ошарашенно моргнул и перевел взгляд на Максима, бровью спрашивая «Что за нах?». Тот в ответ убедительно закивал головой.       ― Ладно.       Не в меру счастливая девочка вдруг и правда расправила руки и заботливо, по-родительски обняла парня. Тепло от ее миниатюрного тела мгновенно охватило каждую клеточку, заставляя забыться на долгие мгновения от невероятного покоя и умиротворения.       Марк внимательно смотрел на сестру, укутавшую закрывшего глаза Жеку в белый саван. Свет изливался короткими волнами, вибрация воздуха ощущалась кожей, тихий приятный звон касался слуха, и едва слышный сигнал поднимающихся процентов говорил об успехе происходящего.       ― Она светится, ― потрясенно прошептали из толпы.       Женщина, произнесшая это, обладала индикатором и крайне слабым, почти отсутствующим свечением. Осмелевшие люди вставали на своих скамьях, придвигались ближе. Завороженные и слегка напуганные они вызывали у Марка опасения. Нет ничего хуже безудержного фанатика, готового благими намерениями выстлать себе и ближнему своему ковровую дорожку в адское пекло. Пусть лучше боятся, чем боготворят.       ― Я тоже… вижу, ― шепотом подтвердил Максим, стоявший к Еве ближе других.       Ее свет, теплый и солнечный, согрел подмерзшее тело, затянул незаметно царапины на спине и ладони, полученные во время боя с предводителем ящеров. Нывшая челюсть так же стремительно перестала беспокоить.       ― Хах, видели бы вы то, что вижу я, ― парировал Марк, чьи глаза уже щипало от яркости Евиного покрова. Ей до солнца не хватало совсем немного, тогда взгляд на девочку мог бы взаправду лишить зрения. ― Этого хватит, ― процент Жени достиг отметки – девяносто.       Ева тоже поняла, что справилась. Отстранилась, продолжая немного глупо смущенно улыбаться. Впервые за день она почувствовала себя… в своей тарелке: страх наконец пусть и не полностью, но отступил. За это Марк незамедлительно поблагодарил мысленно анормальную чертовщину, что их изменила. Не сказать, конечно, что он был вообще рад этой трансформации, но вернуть прошлое невозможно, а потому приятная новость средь всего этого ужаса не могла не радовать.       И сейчас (именно сейчас) на фоне уже стольких смертей, Жека казался той самой ступенькой, что не позволила бы каждому из них скатиться к плинтусу. Сам же парень, все еще опасающийся происходящего, нерешительно открыл глаза, тяжело вздохнул, обвел всех присутствующих прояснившимся взглядом... Теперь люди вокруг казались ему более реалистичными. Все, кроме белого парня, ставшего будто бы еще более ненатуральным. Вернувшаяся смелость так и подталкивала спросить у него, кто он такой и откуда взялся, но интуиция не позволяла.       ― Не тяни кота за яйца, ― хмуро посоветовал Макс, готовый в любую минуту кинуться к другу и сорвать с него одежду, чем вдребезги разбил всё томительное многозначительное ожидание.       Вяло ему кивнув, Жека скинул на скамью колючую шаль медсестры и принялся торопливо разматывать бинты. Каждый оборот однокашники и «прихожане» встречали с благоговейным трепетом, едва ли не наседая друг на друга, чтобы увидеть чудо. С дрожью в руке Жека убрал окровавленные бумажное полотенце и вату. Сбросил их, воняющие медикаментами, прямо на пол. Живот был в крови, но не заметить исчезновение раны было не возможно.       Все еще не веря своим глазам, Жека провел ладонью по коже, подцепил нить, которой его зашили пару часов назад, и покрутил ее на пальцах.       ― Ну нихера себе, ― потрясенно пробормотал он, переводя внимание на девочку, поразившую его даже больше Максима. ― Спасибо.       Ева застенчиво кивнула пареньку, улыбнувшись не так воодушевленно, как раньше. Ее губы заметно побледнели, впрочем, как и кожа. А глаза выглядели сонно. Индикатор показывал семьдесят восемь процентов.       ― Тебе нужен отдых.       Марк насильно усадил ее на скамью рядом с Женей и, погладив по волосам, перетащил разлохмаченную косу на уже хорошо заметную грудь, рост которой он очень живо отрицал, называя сестренку плоской. Черные точки на ее ключицах невольно привлекли его взгляд. Став ненадолго больше и пульсируя с периодичностью в пару секунд, они тонкими нитями выбрасывали под кожу черные венки, что теперь быстро тускнели. Еще через несколько секунд все прекратилось, а индикатор вдруг показал семьдесят девять процентов, начиная накапливать жизненную энергию.       ― Ты – умница. ― Марк пересилил себя и сдержанно улыбнулся: поволноваться об этих штуках можно и позже.       ― Вот. ― Артем очень вовремя поднес надколотую тарелку, лично отдал Еве прочерченную неглубокой трещиной кружку с компотом и ее недоеденный бутерброд. ― И вы берите.       Ребята не отказались. Хотя одному из них кушать и не особо хотелось. Однако чтобы не бесить Тёму, Марк все-таки тоже взял хлеб с паштетом и задержался взглядом на пальцах друга.       ― Чувак… у тебя руки черные, ― откусывая бутерброд, огласил Жека, пусть уже и не умирающий, но все еще не понимающий, кто есть кто.       Покров Артема явственно отливал алым: недавняя стычка Максима и Димы оставила на его и так расшатанной психике заметный след.       ― Жрите, молча, ― грубо попросил он, забирая тарелку.       Марк тут же схватил возмущенного Максима за плечо, желавшего выплеснуть застрявшие комом эмоции хотя бы на Данцева.       ― Не надо. Он сильнее.       Артем, который был бы не против почесать кулаки, встретился с Марком насмешливым взглядом. Всем видом он демонстрировал, что хочет показать, насколько хорош, тем более Максиму, набившему ему морду в первую же неделю в новой школе и теперь даже не помнящему этого.       Их короткая битва взглядами вовремя была прервана Евой:       ― А как же остальные? Они тоже голодные.       ― Детей мы накормим, ― согласно кивнул Артем, разрывая зрительный контакт с Марком. ― Остальных кормить не обязаны.       Уверенной походкой Данцев вернулся к мини-столовой на скамье, где Вера и Денис участливо собирали для малышей покушать. Впечатление о себе у Макса и Жеки он оставил не самое лучшее.       ― Что не так? ― Максим пялился ему в спину, плохо подавляя жажду убийства. ― Мы с ним уже махались?       ― Было дело, ― коротко подтвердил Марк, решив не лезть в дебри и тоже следя за другом: психическое состояние того вызывало все больше вопросов и беспокойства.       Но, как истинный альтруист, Артем без каких-либо проблесков агрессии чуть ли не вприпрыжку дошел до скамейки с детьми и отдал последнее им: не только тем, которых привела Вера, были еще и трое с родителями. Всех их пригласили поближе к алтарю, где было светлее и немногим теплее благодаря меньшему количеству окон и отсутствию сквозняка от двери, а некая священная близость к библии на анало́е внушала обманчивую безопасность. Вот только накормить чудо-книга никого не могла, и старшее поколение, находившееся здесь, глотало слюну, поглядывая на малышей: многие из выживших, перетащив сюда неприкрепленные лавки, расположились в этой части зала.       Замученные, уставшие, раздраженные и голодные. Вид некоторых из них был весьма… потрепанным. Не таким, как, например, у Макса и Жеки, сражавшихся за свою жизнь с монстрами или стихией. Тут было что-то другое, едва уловимое… Наркоманов Артем прежде не видел, но в школе уже пару раз проводили лекции – внешний вид многих людей в церкви он мог сравнить именно с некой ломкой: мешки под глазами, покрасневшие склеры, побледневшие кожные покровы… этот чертов кашель, что слышался отовсюду.       Когда Артем решил повернуться к этим людям спиной, собираясь побыстрее свалить с горизонта, кто-то все-таки осмелился возразить:       ― А нам? Ничего… не найдется?       С этой стороны зала никто реплику парня об обязательствах не слышал, поэтому не удивительно, что кто-то понадеялся на халявные крошки.       ― Большие тети и дяди, ― холодно проговорил Данцев, оборачиваясь на голос: взгляд его насмешливых голубых глаз моментально остановился на небольшом темном пятнышке на оголенной руке одного из людей напротив, ― сами себя покормите. За дверью как раз столько всего ползает. ― Его небрежная улыбка прямо источала яд, словно Тёма намеренно напрашивался на драку. ― Осталось только поймать, да пожарить.       Откуда бралась эта желчь внутри, Данцев честно не понимал. Он и сейчас был не особо взрослым, но вдруг припомнил себя тринадцатилетним, когда на любое слово родителей хотелось сказать двадцать.       «У меня гормональный сбой? Переходный, мать его, возраст – дубль два?»       ― А ты ничё не попутал? ― бритый наголо мужик (а спросил про еду, судя по голосу и интонации, не он) ухмыльнулся ему под стать.       На вид этот человек был гораздо выше и шире Артема, да и сидел на скамейке, приняв напыщенно развязную позу. Этакий альфа-самец, что окружил себя тремя дохленькими мужичками, виновато прячущими взгляд. Идея их лысого вожака им была явно не по душе. Один даже что-то проблеял, пытаясь его вразумить.       ― Чё ты сказал?! ― общая напряженность, голод и жажда (а возможно и что-то еще) играли не в пользу адекватного поведения. ― Мы смирились с тем полудурком из-за жалости! У него друг умирал! ― нашел мужик уважительное оправдание своим действиям. Подался вперед, встал так смело и агрессивно, что позавидовал бы любой актер. ― А ты-то чего такой борзый? ― Он шагнул прямо к Артему, нависая грудой мышц над мозолившим глаза малолеткой. ― Правильно я говорю?       ― Правильно!       ― Правильно!..       Поддержка толпы, пусть и не такой большой, как хотелось бы агрессору, лишь подлила масло в огонь. Каждый из этих людей по отдельности ничего не стоил, раз все еще сидел здесь и трусливо прятался в стенах церкви. Впрочем, взрослые никогда ничем не отличались от детей. Просто с возрастом учишься лучше притворяться и прятать свои желания в уголок дома, где на глазах у тех, кто навредить не сможет, открыто показываешь капризную натуру и свое необоснованное «хочу». А смелость… Очередная игра в бесстрашие, когда основательно прижмет или чтобы не ударить в грязь лицом. Нередко страх таких взрослых находит выход через самые глубокие отвратительные коридоры их душ и подначенный одобрением прорывается наружу вовсе преступным деянием.       Были, конечно, и другие (некоторые и сейчас наблюдали с неким укором по отношению к рослому дядьке, прицепившемуся к ребенку), но добро и справедливость, увы, не зависят от возраста.       ― Что такое? Сказать нечего?! ― распалившийся мужик окончательно заигрался: его нелепые нападки напоминали чем-то неоправданно агрессивное поведение самого Артема.       Возможно поэтому, Марк и остальные наблюдали пока молча. Кто с интересом, кто со страхом, иные были бы рады, чтобы зарвавшихся малолеток поставили на место. Но лишь Марк точно знал, что Артем противнику не по зубам: у того совсем не было свечения.       К счастью же или нет, однако в зале нашлась-таки одна личность, что по зову долга наплевала на чужие умыслы.       ― Ну что же вы, успокойтесь, вы и сами ведь понимаете…       ― Что я, мать вашу, должен понимать?! ― заорал мужик громче, не позволив матушке даже высказаться. Среди всех в этом зале эта женщина была единственной, кто оправдывал свое нахождение в церкви. ― Что мы все тут… застряли… из-за Гор… кх… кха-кха?! Что забрать смогли только… часть из нас?! Где обещанное, черт возьми, спасение?! Все запасы… кхакх… он забрал и… кхакх-кхакх… ― Если бы не кашель, внезапно сорвавший его голос, мужик сказал бы еще немало, но на этом откровения человека кончились, и он озлобленно зыркнул на матушку из-под нависших бровей, прикрывая губы кулаком. ― А теперь еще… эти, ― покрасневший сильнее взгляд вперился вдруг в заинтересовавшегося Артема. ― Ты-ы… ― прорычал мужик, теряя последние остатки терпения.       ― Вас никто здесь не держит, ― раздражаться умела и матушка, чем удивила многих. ― Вы могли бы уже…       ― Завались! ― мужик с угрозой замахнулся на женщину, не собираясь бить.       Артем долго сдерживался и только рад был дать себе волю. Перехватив руку человека, он вытолкнул матушку плечом, чтобы не попала под раздачу. Пальцы его стремительно потемнели, хват усилился в разы. Размер и сила взрослого мужика теперь, в изменившемся мире, ничего не стоили, если он оставался обычным человеком.       ― Ты… щенок! ― отцепить твердые, как металл, пальцы у противника не получалось, а уж их ненормальная чернота начинала пугать.       Артем с ухмылкой сжал запястье мужчины еще сильнее и шагнул ближе. Доски под ним опасно затрещали, словно перед людьми стоял не человек, а нечто гораздо тяжелее.       ― Т-ты… ты эту еду… ты ведь своровал ее, так? В-верно я говорю?       Поддержать заводилу на этот раз никто не осмелился, уже в испуге стараясь и вовсе не смотреть на опасного подростка. Тень же тем временем из-под воротника рубашки вылезла на лицо Артема, быстро создавая решетчатый рисунок, а затем и вовсе полностью очернила его. Даже склеры глаз парня изменились, оставив лишь голубые зрачки. Темные же волосы застывшим монументом отблескивали в закатных лучах уже холодного солнца и свете свечей, а серебряный цвет блуждающими бликами играл на скулах и окаменевших бровях.       ― М-монстр?! ― охнул мужик на эмоциях, шарахнувшись назад.       Артем спокойно отпустил его руку, позволив свалиться на пятую точку и испуганно отползти в притихшую толпу, после чего спрятал руки в карманы брюк и принял стойку понадменнее, всем видом внушая ужас. Все, кто наблюдал за его превращением, так или иначе, струсили. Выглядело это зрелище ни разу не эстетично.       ― Т-ты… из-вини… ― увереннее прошептал мужчина, ранее несмело пытавшийся приструнить лысого качка. ― Мы всё… понимаем.       Тишина, возникшая в зале в ответ на это, еще несколько долгих секунд разбавлялась почти беззвучным плавлением свечей, покашливанием и плямканьем позади Артема. Последнее в нынешней ситуации слышалось как-то не очень воодушевляюще.       ― Дяденька, а вы монстр? ― вдруг раздался за спиной Артема вопрос «не в бровь, а в глаз», и парень с недоумением обернулся к малышне, продолжавшей все это время жевать.       Восхищенные взгляды, направленные на «монстра», Артема порядком смутили. А вот вопрос, судя по ожидающей моське переставшего уплетать пацана, задал именно он. Светленький, серьезный, будто спросил ради написания очередной диссертации.       Криво усмехнувшись детишкам, Артем поймал на себе взгляд Марка, противно спокойного и ничуть не удивившегося. Заинтересованность же Максима ему польстила. Нервы слегка отпустили, и чернота снова опустилась за воротник.       ― Лопайте, молча, ― попросил Артем малышей, продолжая пялиться на Марка.       Как и остальные он все еще наблюдал за Артемом, но видел немного больше: друг не становился красным, он не злился на тех людей, просто решил припугнуть. Должно быть, почувствовал себя героем, заступившись за женщину в беде и наказав обнаглевшего негодяя.       Заметив тень разочарования на мраморном лице, Артем выгнул брови, молчаливо вопрошая: «Чего тебе?» Марк качнул головой: думал он уже не о своем друге.       «Как мне заглушить свет? Его появление сильно мешает обзору. Да и толку особого от этих видений нет... Может быть, если мощность сопоставить с числовой осью, тогда… ― Марк сконцентрировался на одном из людей в толпе, тут же вздрогнувшем, словно ему обожгли спину. Свечение такого уровня можно было принять за ноль: чтобы его разглядеть, пришлось до боли напрячь зрение. ― Тогда покровы Жеки, Дениса и маленького Сашки обозначить двойкой? Максу – смелая тройка, Артему и Диме по четверке… ― Марк снова задумчиво огляделся в поисках других измененных, которые подошли бы для создания системы. ― Если Еву принять за десятку… Нет, за двадцатку. Тогда…»       *Бип. Изменения сохранены*.       Марк ошарашено моргнул, удивившись таким немудреным настройкам, и недоверчиво уставился на Еву. Сестра больше не светилась, зато появилась уверенная мысль, что мощность ее света равна двадцати. Тогда он вновь осмотрелся, проверяя результат. Каждый измененный теперь имел свою цифру.       ― Ты в норме? Тебя Марком звать, да?       Жека и Макс изучали его внимательным взглядом, первый не выдержал раньше потому, что вел себя парень странно, то подбородок поглаживал, то прищуривался, глядя на всех по очереди, то улыбался, затем вовсе удивленно задрал глаза к потолку.       ― Да, я в порядке, ― понял их волнение Марк, не сумев удержать улыбку. ― Просто прикидывал кое-что в уме.       ― Способности каждого? ― Максим не выглядел особо умным, но попал в точку. ― И кто, по твоему мнению, самый сильный?       ― Ева.       Девочка, сидевшая рядом на скамье, вздрогнула и озадаченно посмотрела на брата. Она не чувствовала в себе огромной силы. Напротив, был, по ее мнению, другой человек, заслуживающий это звание. И дело не в конкретных способностях, а в давлении, что ощущалось рядом с ним, и которое до недавнего времени она не чувствовала. Пусть белое пламя, описанное Юлей, Ева пока и не видела, но что-то такое точно было, высокой температурой блуждая у его тела.       ― И еще тот мужик сзади, ― кивнул Марк, не оборачиваясь.       Человек у стены уже успел привлечь его внимание. Система не говорила о нем, как о вредоносном, но багровые оттенки постоянно присутствовали в его фоне, да и само свечение было немалым.       Заинтересованные парни угрюмо уставились на мужчину в заляпанном плаще, делающего вид, что не слышит их и вовсе уснул стоя. Руки на груди, кровь на лице и одежде, длинные засаленные волосы, щетина… Марк не был уверен, но, кажется, от него пахло костром.       ― То-то он мне опасным показался, ― согласился Максим, перестав буравить мужика взглядом. ― Как ты определяешь?       ― Вижу число. ― Причины лгать у Марка не было. ― Если Ева – это двадцать баллов, то тот мужик – восемнадцать.       ― А я? ― улыбнулся Макс.       ― Три.       Улыбка тут же сползла с наглой физиономии Сафронова. Он мгновенно насупился и уселся рядом с Жекой, который еле слышно посмеялся над товарищем. С другой стороны он не столько разочаровался в себе, сколько содрогнулся от мысли, на что же способен Марк, от которого чувствовалось нечто, что заставляло все тело дрожать, в прямом смысле этого слова. Что-то на уровне инстинктов подсказывало не ссориться с ним. Спросить его цифру Максим не посмел.       ― Значит, на земле больше не осталось обычных людей? ― нарушил возникшую тишину Жека.       Его вопрос одновременно пугал и обнадеживал. Учитывая изменения, произошедшие с животными, и тварей, вываливающихся из разломов, оставаться обычными было опасно. Для выживания в новых условиях требовалось чуть больше, чем проявить желание и смекалку.       ― Он нас слышит? ― Марк внимательно посмотрел на Дениса, развалившегося на скамье в соседнем ряду. Тот умело притворялся спящим. Отделяло же их метров шесть – для разговора в полный голос вполне подошло бы, но Марк хотел пошушукаться. ― У тебя ведь суперслух?       Денис медленно открыл заметно опухшие глаза и встретился с Марком взглядом. «Бледная тень смерти», как успел окрестить его Жека на ушко Максиму, ему тоже не нравился, но не внешним видом или манерами, а чувствами, что вызывал. Ему сложно было сопротивляться, когда находишься рядом. Поэтому весь последний час Денис избегал его компании, присоединившись к Артему и Вере. Вероятно и Юля по той же причине отделилась от своей группы и приютилась недалеко от малышни на одной из скамеек.       ― Есть разговор, ― властных ноток в голосе Марка не было, но отчего-то его фразы воспринимались приказом. ― Позови, пожалуйста, Артема, и сам подойди, ― говорил он тихо, чтобы не привлечь лишнее внимание. Если мог бы, сбагрил куда-нибудь и тень за спиной: мужик у стены не двигался, не издавал звуков, не открывал глаза, но его внимание ощущалось кожей.       Денис, шумно выдохнув, неохотно поднялся, потер глаза, даже зевнул, пока направлялся к Артему, которому надоедала Вера. Будто чувствуя, что выпадает из их числа, она старалась прицепиться хоть к кому-то, кто выглядел сильным.       Судя по короткой перепалке там, Артем идти не хотел, но Денис все же убедил его, при этом тут же остановил порыв Веры присоединиться. Юля что-то спросила у него. Парень задумался.       ― Она не нужна, ― спокойно объяснил Марк, стоя в пятнадцати метрах от них, и Денис попросил Юлю остаться. Уже вместе с Артемом он подошел к ребятам.       ― Дима? ― окликнул Марк притаившегося у дверей мальчишку, и тот, как натренированный солдат, моментально прибыл на мини-совещание, по-прежнему таская с собой топорик.       ― Итак? ― вопросительно уставился на Марка Артем. Ему этот очередной «важный» разговор совсем не хотелось начинать.       ― Ваши силы, ― встревоженный голос друга испортил всё впечатление о его неприступности. ― Что каждый из вас думает по этому поводу?       ― Белый дождь, ― в один голос заявили Денис, Артем и Ева.       ― Разница в силе определяется врожденными данными, ― высказался Жека с таким видом, будто это элементарно. ― Или чем-то типа ДНК.       Беседа быстро остановилась. Информации у ребят не хватало, а мало чем подкрепленные домыслы не помогли бы разобраться в происходящем.       ― Это логично, ― Марк принялся размышлять вслух, помогая остальным расшевелиться. ― Думаю, так и есть, потому что не все получили способности, есть ведь и обычные люди, как Юля, или… ― парень невольно присмотрелся к Вере. ― Нет, у Веры 0,2, вряд ли это что-то значимое. Тем не менее, люди, не попавшие под дождь (а если присмотреться к обычным, то они чистые), не были подвержены мутации. Дождь – ключевая фигура на нашей доске. Почему он был белым?       Многие пожали плечами. За последние пару лет то здесь, то там в мире случались странные вещи: массовый падёж скота, вымирание многочисленных видов, выпадение осадков там, где их не должно было быть. Особенным явлением последнего года стали разрывы земли. Трещины возникали на дорогах, ломая асфальт, под домами, нарушая фундамент. Пару высоток в центре разорвала пополам неведомая сила. Она же помогла шестой школе развалиться. Белый дождь многих, конечно, удивил, но до паники довел людей не его цвет. Стихии и раньше уничтожали города, только небо и пространство вокруг прежде не рвались на части.       ― Ты видишь цифровое обозначение силы? ― Денис слышал их разговор до этого: его так и подмывало спросить, насколько он оценил сам себя.       ― Скорее мощности.       ― И ты не ошибаешься?       ― Ты серьезно? ― тихо возмутился Марк. ― Весь мир с ног на голову перевернулся, мы понятия не имеем, что происходит! У меня перед глазами херня какая-то вечно! Думаешь, я реально умею этим пользоваться?! Конечно, я могу ошибаться!       Ребята молчали, обдумывая сказанное. Каждый из них уже хоть раз опробовал новые возможности. Ни один пока не овладел ими в совершенстве. Но Денис, не способный контролировать собственный слух, все равно не отступил.       ― Что насчет тебя? Какая цифра?       Марк пришел в замешательство. До этого момента он и не пытался посмотреть на себя. Незачем было.       ― Не знаю. ― Парень сосредоточился на своих руках. Свечения он теперь не видел, но и цифра не появлялась. Поэтому он взглянул на живот, ноги, ботинки… ― Может, если встану у зеркала, тогда что-то увижу.       Выражение его лица говорило само за себя. Никто не упрекнул Марка во лжи, и все же большинство на этом маленьком совещании молчаливо сошлось в одном: «Он сильнее меня. Кожей чувствую».       ― Но как тогда все-таки определяются способности? ― вклинился Максим в их беседу, зашедшую в тупик, после чего еще тише добавил: ― Что я несу?       ― Различием в ДНК и врожденных особенностей? ― повторил Дима ранее высказанную Женей мысль. На ум больше ничего не приходило.       ― Или количеством радиации. С дождем явно было что-то не чисто, ― высказался и Артем. ― Врожденными особенностями не объяснить моё отвердевание тканей или морозилку Димы. Видеть всякое – ладно, исцеление там, суперслух – тоже можно притянуть сюда за уши. Но Дима у нас, что? Мороженого переел? Переохладился во время дождя? Да и я как бы тоже железом не питался.       Логичная тирада Артема заставила всех только сильнее нахмуриться.       ― Дождь что-то принес, ― Марк выдал это, словно совершил открытие, хотя для всех это было очевидно. ― Я серьезно.       ― А мы пошутили?! ― оскалился Артем. ― Всем ясно, что дождь…       ― Сопровождал это. ― Вот теперь смысл сказанного чуть-чуть изменился. ― Я вижу свечение, оболочку у каждого, что-то типа ауры или биополя. И эту же хрень я вижу везде.       ― Даже здесь? ― Максим завертел головой, прищурился, вперился взглядом в мужика у стены, мозолившего глаза.       ― Уже нет. ― Марк не знал, как точнее объяснить свои видения, но при этом не показаться свихнувшимся окончательно. ― Это похоже на туман, в котором не капельки воды, а тонны серебряных блесток. Если не присматриваться дотошно, то похоже на свет, тонкими нитями плывущий по земле.       ― Шняга из дождя, ― кивнул Жека. ― Первые полчаса с неба падал именно свет. Прямо вспышками. И эта… энергия, ― он секунд двадцать подбирал подходящее слово, ― впитывалась в людей. Она изменила нас?       ― Думаю, да. ― Марк задумчиво покусал белый ноготь, но во рту быстро появился привкус извести, и он оставил дурную привычку на чистое «после». ― До сегодняшнего обеда я еще видел эту… энергию. Она облаками плавала над землей, впитываясь в растения и уже не оставляя белого цвета. Ощущение такое… Легкая прохлада в руках, вибрация, приятное тепло…       ― Огонь из тварей, ― оборвал его Максим, вспомнив похожие ощущения и описания Жеки, что рассказывал о своих видениях. ― При убийстве монстров из них выходит белая дурь.       ― Дурь?.. Монстров? Ты о мутировавших животных? ― уточнил Марк.       ― Что? Нет. А монстрах, выходящих из разлома… врат… херни, похожей на дыру в воздухе.       Марк замер, огорошенный новыми данными. Тот великан, что раздавил их дом, появился будто бы из ниоткуда, но, по сути, он ведь провалился в яму, возникшую в небе.       Сорвавшееся дыхание восстановить удалось далеко не сразу. Видя его состояние, никто не спешил продолжить разговор. Напряженную же атмосферу разрушил сам Марк.       ― Что вы об этом знаете? Как вы сюда пришли? Почему Женя был в таком состоянии? ― он обрушил на Максима свои вопросы, так и не совладав с собою. ― Расскажите, что видели вы. А мы расскажем свою историю.