Небо внизу затянуло гигантской тенью. Она двигалась, то сворачиваясь, то становясь более редкой и светлой, но все равно постоянно скрывала «дно». Ни асфальта, ни самого чудовища… Эта тень заслоняла все, не давая увидеть главное – почему эти твари вообще собрались в данном месте в таком количестве после жуткого звука, привлекшего сюда и мелиоров.
Пожарный, уже повидавший многое вертолет (им не выделили даже военного транспорта для опасной миссии в районе Белого шторма) серьезно встряхнуло от неожиданной волны излучения. Золотистые всполохи, молниями брызнувшие где-то под эпицентром, осветили черную тучу пугающе громко гудящих насекомых всего на пару секунд, и внизу стало значительно темнее. Приборы, до этого начавшие вновь сходить с ума, мгновенно успокоились, а в наушниках чуть затрещала неожиданно восстановившаяся связь.
― Сбрасывай! ― сгорающий от любопытства Дорошев продолжал надоедать пилоту, постоянно что-то тарахтя ему под руку, пока остальные двое вели себя тихо.
― Да щас! Обожди! ― Нервный мужик, едва справившийся со своей работой из-за внезапной волны, что подбросила и машину, и многотонную емкость под ней, развернул-таки транспорт, чтобы опять пройти над сборищем насекомых.
Вертолет, почти не теряя скорости, сделал всего один круг над взволнованной тучей противников, и тонны воды, часом ранее набранной из ближайшей по пути реки, обрушились белым облаком на движущуюся тень, состоящую из разноцветных насекомых. Силы, с которой ударила жидкость, хватило, чтобы мгновенно убить большую часть мелких тварей, окруживших крупную особь в центре, и буквально раздавить этих ос об асфальт, навредив и самому покрытию. На считанные мгновения все внизу скрылось из-за всплесков воды и темного месива, но затем получилось разглядеть и главного монстра в этой ужасающей стае. Оно – в длину больше метра и шириною немало – хоть и попало под жесткий удар, отделалось только намокшими крыльями.
― Вездесущий Галиц предусмотрел и это? ― Дорошев с удивлением обернулся к Радченко, понимая, что конкретно такая тактика боя была бы самой успешной в подобном случае.
Но Высший по-прежнему молчал. Комментировать вопрос подчиненного было в какой-то мере опасно: директор Российской ассоциации мог посмотреть в мысли каждого, если ему понадобится. Правда, подобное совпадением все же не назовешь – каков был у мелиоров шанс, что им пригодится именно пожарный вертолет, точнее, удар водяной стихией в таком объеме?
― Приготовься, ― ловя равновесие и лишь коротко посмотрев на Дарину, нахмурившийся Степан подтянулся к двери.
Он одновременно и злился из-за подобного поведения напарника, и понимал, почему тот ведет себя, как засранец: мелиоры пятого порядка время от времени удостаивались чести быть приглашенными на сходку в самый центр, где чаще всего обитал Галиц. Чем меньше Радченко видел и слышал, тем для него же было лучше. Четвертому об этом беспокоиться было не с руки – он удивительного Шестого никогда в своей жизни не встретит. Да и в принципе Радченко был немногословен, суров и рационален, вытерпеть такого мелиора мог далеко не каждый, впрочем, как и излишне беспокойного Степана.
Что бы ни удерживало дверь закрытой, Дорошев на эмоциях это сломал. Перекошенным крылом металлическая пластина поймала воздушную волну и сбила вертолет с ровного полета, за малым не выбросив нерадивого мелиора за борт.
― Да какого, блядь, хера?! ― в этот раз наемник уже не стерпел.
Все еще матерясь, он каким-то чудом выпрямил машину, даже невзирая на опасную «неполадку». Или же чудо здесь было совсем не причем? Пилот дерганно обернулся к Дорошеву, чтобы посмотреть на задолбавшего его окончательно мелиора: глаза человека странно подрагивали, будто совершая намеренные колебания.
― О как, ― отозвался Степан, улыбнувшись наемнику, занимающему свое точное место. Мощностью тот не добрался и до пятнадцати единиц – Дорошев не чувствовал его присутствие энергетически – но менее полезным пилот от этого не становился. ― Подойди, ― невозмутимый Четвертый, будто ничего и не произошло, перевел внимание на вконец побледневшую Дарину, ранее с трудом сдержавшую испуганный крик. Равнодушный к ее испугам он кивнул ей наружу, ничуть не страшась ветра, разбушевавшегося в кабине.
Девушка сухо сглотнула, осознав, чего именно от нее ждут, но распущенные волосы сейчас дико хлестали по лицу – так она прицелиться явно не сможет.
― Щ-щас. ― Дарина с усилием оторвала пальцы от сидения, отстегнула ремни и полезла в карман выданной ей куртки цвета хаки.
Кое-как дрожащими пальцами она закрутила волосы в кривую дульку, даже сидя ловя равновесие и телом, и кроссовками: опасаясь упасть, девушка буквально подошвой обуви изо всех сил цеплялась за рельефный пол, устеленный резиновым полотном, отчего все ее движения выглядели роботизированными. И все же тяжело поднялась, чтобы оправдать ожидания Дорошева, предложившего ей вылазку в чужой город. Но в итоге, невольно вскрикнув, Дарина едва не свалилась на пол и вцепилась руками в спинку своего же кресла, к тому же высота «потолка» не позволяла ей по-человечески встать.
Поняв, что сама девушка с этим не справится, Степан слегка раздраженно подобрался на полусогнутых ближе, обнял ее за пояс и самостоятельно подтащил к открытой двери: медлительность других его всегда нервировала.
― Давай! ― мелиор с пятилетним стажем, не помнящей своей прошлой жизни, понять ее страх не мог, а потому непреклонно отдал приказ на ухо, обхватив ее посильнее и удерживаясь другой рукой за выступ над дверью. Еще одна внезапная встречная волна энергии (не дай бог), и полетят они оба вниз с такой подстраховкой.
Вертолет же, отвечая их действиям, уверенно завис в небе, ровно урча и подрагивая. Поток воздуха, создаваемый винтом, еще сильнее ударил сверху, заставляя зажмуриться и постоять так какое-то время, с силой цепляясь за руку Дорошева.
― Если тварь подлетит, будет еще страшнее, ― подтолкнул ее фразой Степан уже более мягким голосом.
Дарина отчетливо понимала, что он прав, кивнула, готовясь принять участие во втором в своей жизни сражении, судорожно выдохнула и таки опасливо открыла глаза. Высота оказалась не такой уж глубокой, какой ее представляла девушка, этажей двадцать пять – тридцать, но и от подобного захватывало дух, однако далекий облик копошащейся на асфальте здоровенной твари впечатлял куда больше. Ос и пчел, да и в принципе все, что имело жало, девушка очень не любила или даже боялась. Тварь же буквально изображала ее наихудший кошмар, а со своими страхами крайне тяжело бороться, тем более, когда один из них подкреплен другим – высотой.
Снова кивнув, но уже самой себе, чтобы придать немного сил, девушка решительно выпрямила руки и прицелилась, зная, что снаряд попадет ровно туда, куда она будет смотреть при атаке. Теперь боли в руках и ладонях почти не было. Металлическая мелкая крошка, из которой состояли стержни девушки, мгновенно собралась будто бы в венах, но на деле в каналах энерготела, и, образуя твердые иглы, что неприятно проползли внутри, выбрались наружу.
― Фьють! Фьють!
Утренняя тренировка в тире под присмотром одного из лаборантов не прошла даром: оба стержня вонзились точно в спину чудовища, прорвав ему тонкое крыло. А вот дальше пройти не смогли: мощности Дарины для сражения с этой особью не хватало, защита твари была для нее слишком прочна, хотя лишить уродца крыльев – уже немалый шаг к победе.
― Не пробить! ― прокричала девушка, пересиливая голосом и собственный страх, и гул лопастей.
― Ясно, ― не проронивший до этого момента ни слова Радченко вдруг открыл глаза и выразительно посмотрел на своих напарников по несчастью, сдавших назад, к креслам.
Дарина невольно вздрогнула: мужчина обладал красноватыми глазами, черный зрачок которых вытянулся горизонтально, и на фоне всего уже виденного девушкой это, по непонятной ей причине, выглядело наиболее странно и как-то нелепо, даже не считая ненормального цвета кожи данного мелиора.
Вновь ничего больше не сказав, Радченко ощутимо устало отстегнул ремни безопасности и подался вперед, собираясь встать. Отдохнуть по-человечески у него этой ночью не получилось. С очередной миссии он вернулся далеко за полночь, и его тут же послали на новую. Сам виноват: некогда несколько брошенных несдержанных слов в адрес начальства сделали его мишенью власть имущих, неудобным для других человеком, которого не жалко пустить в расход.
― Тц. ― Собственные мысли вызвали опасный огонек в глазах.
Степан мигом оттащил Дарину от двери, уступая место неожиданно разозлившемуся начальнику.
― Он?..
Договорить девушка не успела: Радченко, прихватив с собой два кинжала, все это время лежавшие под сидением, молча уселся на корточки у самого края и просто выпрыгнул из вертолета – воздушный транспорт сильно качнуло в ответ. По инерции брошенная к открытой двери Дарина снова отчаянно вскрикнула, а едва не выпустивший ее из объятий, успевший зацепиться за кресло Степан громко выругался в адрес Радченко. И не только он: пилот что-то взбешенно буркнул, соглашаясь с их мнением, и вертолет вновь выпрямился.
Евгений же Радченко между тем топориком несся вниз, со свистом разрезая ногами и кинжалами воздух. Неспособная взлететь букашка со скрежетом крутилась по асфальту, перекапывая «рылом» дорогу и ненамеренно хороня под кусками покрытия падших собратьев. Человек приземлился прямо на ее плоскую мохнатую голову, оснащенную пятью глазами. Аномальная морда резко встретилась с каменными глыбами, что тварь сама же и накопала, будто донышком бутылки клацнула по асфальту и замерла. Мелиор отпрыгнул от головы монстра, как от гимнастического мостика, и успешно приземлился неподалеку, чвакнув ботинками в луже по расквашенным насекомым.
Как и передавал Галиц, тварь перед ним обладала впечатляющим зарядом. Не зря менталист наделил ее пятым порядком. Жаль, не сказал, что именно собой представляет существо, и подготовиться возможности у команды не было. Правда, он указал еще и на то, что здесь таких должно было быть две, а присутствовала лишь одна особь. Беглый же осмотр местности никаких результатов не дал. Что полыхало здесь золотыми вспышками пять минут назад, пока ясно не было.
«Похер».
Радченко упрямо посмотрел на осу-переростка. Убивать – всегда проще, чем думать. А убивать нечто, не имеющее сходство с человеком, тем более.
Бестию же, теперь ставшую на порядок больше, чем показалось сверху, новый противник отнюдь не обрадовал. Она тихо подняла свою огромную голову, размером превышающую фитбол, и медленно шагнула вперед, переползая на более ровную поверхность. В ее внушительных фасеточных глазах множественно отразилось существо, такое же как и те, что оставили несколько царапин на ее теле. Но это создание было сильнее. Гораздо сильнее. В подтверждение этому из разбитой изменившейся пасти стекала желто-зеленая жидкость. Сражаться с подобным противником в одиночку было бы слишком рискованно.
Радченко не спешил примерно по той же причине, прицениваясь к мутанту уже из боевой стойки. Один из кинжалов, который человек сжимал в правой руке, теперь частично скрывал его лицо. Но не заметить слабо светящиеся радужки или же оболочку у тела мелиора было довольно сложно. Приготовившись отражать удары, он терпеливо ожидал нападения, не желая идти напролом прежде, чем выяснит, на что же способен его равный по мощности противник.
Если бы данная тварь, готовая разорвать его на части, обладала бы человеческими глазами, Радченко бы заметил мрачную решимость в ее взгляде, ставшую ответом на его промедление. Расправив длинные лапки и увесистые антенны в стороны, расположившиеся над глазами, будто бы нахмуренные брови, существо, цепляясь коготками за обломки мокрого асфальта, взревело неожиданно тонким и противным голоском, ударяя по ушам человека видимой звуковой волной.
― Фьють!.. Фьють!
Две иглы оборвали вопль фантастического насекомого, покрытого тонкими омерзительными волосками, почти сразу. Тварь, получив пару уколов в районе тела, где крепятся крылья, резко задрала голову кверху. Неопознанное летающее в небе ее не пугало, но подняться в воздух прямо сейчас она не могла: намокшие порванные крылья липкой накидкой лежали на мохнатой груди и брюхе. И все же свое дело мутировавшая оса уже сделала: остатки ее многочисленной армии прибывали теневыми волнами к месту боя, черной тучей надвигаясь на человека, стоящего на земле.
― Ха-а-ах… ― Степан, наблюдавший за всем этим с высоты, не смог удержать улыбку.
Отодвинув недоумевающую Дарину к креслам, он бесстрашно выпрыгнул из вертолета, заставив его покачнуться и вереща во все горло. Отвлекшийся на новую угрозу Радченко, устремивший взгляд на пребывающие тучи, заслышав крик человека, на мгновение удивленно вытаращил глаза, после чего, неровно сунув клинки за пояс, сделал неконтролируемый подскок, достойный олимпийского рекордсмена по прыжкам с шестом. Каким-то Макаром сквозь мысленный трехэтажный мат и чью-то мать он все же успел поймать обезбашенного напарника до того, как тот расквасится, к чертовой матери, об землю, и оба кубарем свалились на асфальт, получив не одну шишку, да с ног до головы извозившись в воде и останках убитых ранее насекомых.
Врезать шустрому идиоту Радченко не успел: Дорошев, как и полагается быстроногому мелиору, очухался первым и тут же исчез, скрывшись из поля зрения благодаря скорости, заодно плюнув ветром и новой порцией грязи в лицо поднимающемуся напарнику.
― Вот же… сблевышь морковный! ― проорал Радченко в ярости, пообещав себе в который раз послать начальство подальше и отказаться от Дорошева в качестве помощника: такая подмога загонит его в могилу скорее, чем ее отсутствие.
Выпрямлялся Высший, весь в раздавленных насекомых и черт еще знает в чем, всеми правдами и неправдами подавляя в себе самые нелицеприятные эмоции, рвущиеся на свободу матом. Со сжатыми до боли зубами он уставился на небольшой смерч из воздуха, грязи и комочков раздавленных насекомых, создаваемый Дорошевым, что сшибал в полете новых мелких ос, призванных королевой и собиравшихся продырявить его самого. Оставалось только передавить их ботинками, чем и занялся Степан, таким образом защищая старшего по званию напарника от смертельной угрозы.
«Геморрой, блядь, на ножках», ― обозвал Радченко Дорошева мысленно в последний раз и вернулся к своему озверевшему в край противнику.
Оса-переросток напала раньше.
Острое жало, больше похожее на изогнутое копьё, свистнуло рядом и вонзилось в асфальт, пробив в нем аккуратную с мелкими трещинами лунку: управляться с ним без просохших крыльев несуразной твари было пока слишком сложно. Отпрыгнувший же на мгновение раньше мелиор спокойно воспользовался представившимся моментом: сделав несколько непредсказуемых прыжков для разгона, он жестко толкнул себя сильными ногами, смяв при этом на ладан дышавшее дорожное покрытие, и всем телом врезался твари в брюхо.
Раздирая асфальт не вернувшимся вовремя жалом, оса с грохотом протащилась по мокрой земле и лихо слетела в почти выжженную на обочине траву. Жвалы, явно ей не по размеру, помогли монстру резко остановиться, но сыграли не в его пользу. Существо в панике задрыгало мощными лапами, не в состоянии перевернуться и поднимая обратный дождь из грязи и насекомых. Там же ее настигли и две иглы Дарины, попавшие в простые глаза, расположенные между фасеточных в области затылка. Эти отверстия девушка пробить смогла.
Заверещав от внезапной боли, тварь ошарашенно закрутила уродливой головой, попытавшись раскачаться на всклокоченной ею самой же земле, но пока не смогла и этого.
Неуклюже (из-за битого асфальта) разбежавшись по скользким лужам, Радченко снова атаковал, вынимая в прыжке из-за пояса два клинка. Со всего маха он приземлился осе на брюхо, постаравшись отсечь ей чертово жало, изогнутое сейчас к голове. Физическая сила мелиора умножилась скоростью от падения. Жуткое коричневое «копье» таки лишилось своего острия, а со звуком треснувшей скорлупы щелкнула и кожа твари, прыснула внутренностями, удостоив человека новыми порциями нечистот.
Радченко удачно отскочил обратно, не попавшись ни острым коготкам монстра, ни дернувшимся к нему жвалам. Оттолкнулся там от земли и ударил снова, на сей раз со скрежетом раздирая фасеточный глаз чудовища. Не выдержав столь мощных ударов и фона противника, один из клинков раскололся: кусок необычного лезвия остался внутри глаза монстра.
Несмотря же на всю свою силу и размеры, перевернутое насекомое по-прежнему могло лишь визжать и клацать поврежденными жвалами, непригодными для роли тормоза. Пару месяцев спустя, научившись бы новым трюкам, эта тварь разнесла бы подобную группу мелиоров играючи в пух и прах, но пока что оса и сама не поняла, что она такое.
― Фьють! Фьють!
Две иглы, помогая Радченко, глубоко прошли в разодранный глаз твари. Захлебнувшись собственной гемолимфой, оса вновь перестала трещать, все еще судорожно сгибаясь и разгибаясь в попытке задеть противника сколотым жалом. Продолжая взрывать землю рядом, оно хаотично шевелила не в меру длинными ногами.
Радченко коротко улыбнулся, нехотя одобряя приложение к их дуэту в виде Дарины. Уже не страшась попасться под удар переломанным жвалам, мелиор замахнулся снова и рубанул уцелевшим клинком, словно мачете, по ближайшей мохнатой лапе, что мешала отсечь переростку голову. Удар пришелся в бедро, переломившееся от лезвия без каких-либо проблем. Та же участь ждала еще три конечности, продолжавшие ужасающе дергаться и поднимать землю. Затем пришла очередь шеи, точнее, места, где уродливая голова осы крепилась к груди.
Удар. Еще один. Затем еще раз… Пока плоская, похожая на корытце часть все же не отделилась от туловища и желто-зеленым склизким ошметком не откатилась в сторону дороги, где, сделав пару покачивающихся движений, не остановилась. Даже так тварь погибла не сразу. Конвульсивно подергав оставшимися, скрюченными лапками, она условно жила еще с минуту под ошалелым взглядом мелиора, уже решившего начать кромсать существо дальше вплоть до самого брюха, но все же наконец затихла, одарив нанесшего последний удар человека огромным Тленом.
На мгновение Радченко потерял равновесие, повалившись на грудь чудовища, заляпанную гемолимфой. Руки предательски соскользнули мимо, уводя за собой и человека. Утонув по самые локти в кишках и отвратительных жидкостях, да выронив туда же клинок, мелиор с усилием замер, тяжело дыша. Получить такой весомый заряд было не просто удачей, а чем-то гораздо более невероятным. Прежде подобные мощности Радченко не поглощал – никто и ничто из того, что являлось его целью раньше, не обладало таким объемом: подобных чудовищ в этом мире просто не существовало, не считая сотрудников Ассоциации.
Сражаясь со стихийным приступом удовольствия, слишком сильно напоминающим оргазм, мелиор через силу и судорожные вздохи все же нащупал рукоять своего оружия и отстранился от липкой туши, после чего мутным взглядом посмотрел на искрошенное лезвие клинка...
«Восстановить его уже вряд ли смогут, но, возможно, еще пригодится».
Постояв еще где-то с минуту и восстанавливая дыхание, он с брезгливостью пару раз тиранул лезвие о волоски твари, чтобы хоть немного его очистить, сунул склизкий клинок за не менее измазанный пояс и, покачиваясь да стряхивая с костюма смердящее… нечто, поморщился всей душой и телом. В результате же просто убрал руки в карманы брюк, стараясь не обращать внимания на свой внешний вид, успешно подогреваемый солнышком и собственным фоном.
Уже привычно собранный и безразличный ко всему Радченко выбрался с территории разрытой обочины на развороченную трассу. Дорошев ждал там же.
― Хорошая работа, ― похвалил молодой мелиор, неприязненно взглянув на испорченный в хлам деловой костюм напарника.
Тот лишь нервно повел плечами, давая понять, что все эти хвалебные, пусть и вполне искренние речи ему до одного места. Впрочем, Степан не обиделся, потому что уже привык.
― Там чуть дальше куча пакетов с едой и одеждой, ― рассказал он тогда, переставая пялиться на Радченко: закончив со своими противниками раньше, он не стал мешать напарнику рубить и кромсать осу-переростка, будучи уверенным в его безоговорочной победе, а тихонько успел помотаться по округе. ― Еда еще не пропала на солнцепеке. Многое даже не растаяло. Значит, тот, кто ее тащил, был тут совсем недавно.
― Галиц прав. Ты на это мне намекаешь? ― Радченко рефлекторно сбил грязной ладонью подлетевшую к лицу мелкую осу.
Смятым комочком насекомое свалилось на изуродованный асфальт, не причинив мелиору ровным счетом никакого вреда – столь никчемная особь низшего ранга никак не могла бы пробить тело Высшего.
Дорошев рассеянной улыбкой оценил способности командира, лишь сейчас осознав, что его помощь в этой операции была, наверное, не так уж и нужна, хотя видимость эта стая насекомых могла ему сильно подпортить, что в свою очередь не сыграло бы Радченко на руку. Озвучивать же свои недоизвинения Степан не стал, зато коротко кивнул в ответ на его вопрос.
― Он всегда прав. Но где тогда еще один Пятый? Его сожрали?
― Кто знает? ― Радченко неоднозначно хмыкнул: размышлять на эту тему не имело никакого смысла – если кто-то еще пятого ранга и был где-то по близости, они бы уже почувствовали. Следовательно, прямо здесь и сейчас кроме Радченко Высших в округе не оставалось. ― Может, на него вторая группа наткнется?
Мелиор раздраженно сплюнул на землю, чувствуя привкус кишок во рту, затем долго смотрел куда-то вдаль, что-то молча обдумывая или пытаясь взять себя в руки, после чего отмер так же внезапно, как и погрузился в себя, и махнул вдруг пилоту рукой, чтобы снижался. Взгляд же напарника на свою метку на правом запястье Дорошев не пропустил мимо. Ему и самому было интересно, хватит ли одного такого мощного Тлена для прорыва на Шестой порядок. Правда, и прорыв такой может стоить любому жизни.
― В любом случае наша следующая цель – эвакуационный центр, ― произнес Радченко, убирая руки в карманы брюк. ― Попробуй связаться с Моор, если связь доступна, и обрисуй ситуацию.
Дорошев охотно кивнул, принимая приказ, но на мгновение исчез из виду и появился уже с парочкой пакетов еды в руках.
― Не пропадать же добру, ― заявил он с улыбкой, ставя баулы у своих ног.
Попытка же дозвониться в ЗОР через метку на правом запястье с треском провалилась: фон зоны Шторма по-прежнему не позволял стабильно общаться с офисом и доложить о потери второго Пятого. Но раз частично заработали датчики вертолета и наладилась связь между пилотом и информационным отделом второй гильдии, доставить весточку Токареву было вполне реально. Значит, первую часть миссии в таком случае можно считать успешной – разведка боем дала наконец свои результаты.
***
18 мая. Вторник. 12:10
Сгоревшая православная церковь, сожженная до основания не хуже растительности вокруг, выглядела еще более впечатляюще, чем раньше. Черные обугленные стены, разломы и трещины по всему периметру здания, вывернутые неведомой силой массивные двери… При иных обстоятельствах наемники обошли бы это кострище стороной, понимая, что в живых там уж точно никого не осталось, но малявка-мелиор – и не абы кто, а известная Пятая – упрямо указывала в сторону развалин.
― И где он, говоришь?
Ее куратор – Захаров Владимир, высокий мужчина с доброжелательным лицом, сдвинул густые брови, разглядывая издалека чью-то обгоревшую голову размером с десятилитровую кастрюлю. Жвалы переросшего все нормы насекомого отлично сохранились на пропеченной твари, поэтому узнать в ней вполне земное создание было не очень трудно.
― Под куполом, ― объяснила Арина тихо, моргнув и перестав излучать глазами голубоватый свет.
Доверяющие ей, но не внутренностям церкви наемники с недоумением оглянулись на девочку, видящую сквозь предметы, затем снова посмотрели на погибшую обитель бога. Благодаря отсутствию широких дверей, большой, некогда золоченый купол в центре всего этого раскардаша заметили все. На выпуклых боках изваяния отчетливо виднелись следы пожара. Кто бы его ни сконструировал, он расстарался не на шутку. Как эта штука не свалилась раньше сама по себе, оставалось загадкой.
― И как мы сдвинем-то эту хренотень? ― обратившись к Захарову, удивился один из вояк, чье лицо было испещрено шрамами.
Куратор детей – мелиор четвертого порядка – лишь улыбнулся в ответ: наемники потому и наемники, что для постоянной службы годны не были. Их главное преимущество только в одном – они способны выдержать фон мелиоров и не сгореть от их облучения, иногда очень вовремя отвлекая на себя огонь или помогая в чем-то другом по мелочи, но не больше.
― Викуль? ― Захаров заботливо приобнял еще одну девочку в их группе, стараясь не подавать вида, что ему самому все это совершенно не нравится.
― Я попробую, ― застенчиво отозвалась та под прямолинейными взглядами взрослых людей.
Вместе со своим временным куратором, еще вчера пообещавшим отправить ее сегодня к родителям, Вика осторожно направилась к надтреснутым ступеням порога. Первой она обошла вывалившегося из здания муравья и шагнула внутрь, боязливо ступая по обгоревшим телам людей.
― Не рассматривай, ― спокойно предупредил Захаров, последовав за ней.
Однако выполнить подобное наставление было немыслимо сложно. Трупы погибших выглядели поистине жутко, хоть это и были теперь лишь обугленные силуэты без лиц или конечностей. Даже не каждый взрослый смог бы равнодушно на такое глядеть. Воняло же здесь не менее неприятно. Пусть церковь и сгорела как минимум одними сутками ранее, именно это и усугубляло ситуацию: гарь по большей части уже выветрилась, а вот смрад разлагающихся тел стал куда явственнее. Огонь будто не сжег людей окончательно, а лишив их жизни и кожи, погас, оставляя все остальное на произвол погоды.
Половица, подкошенная то ли пожаром, то ли чем-то иным, хрустнула под ногой ребенка, и девочка, приглушенно-протяжно вскрикнув, свалилась в груду изувеченных тел. Хоть Захаров и дернул ее за руку уже мгновением позже, испугаться и измазаться в чужих останках она все равно успела.
― Не-могу-не-могу-не-могу, пожалуйста, ― зашептала Виктория, утыкаясь лицом мужчине в живот. Плакать она пока не плакала, но была на грани. ― Не могу, ― вновь качнула девочка головой, уже неприятно больно сжимая руки на его пояснице.
Почему ее вообще взяли на подобное задание, было загадкой и для самого Захарова. Зона Шторма – особенная территория, где крутились такие потоки энергий, какие МАУ никогда бы создать не смогла. Больше сотни наемников и столько же мелиоров не вернулись отсюда, ступив в область города в первые часы после дождя. Разумно теперь было бы предполагать, что в зону сбросили самых ненужных работников, однако Захаров к числу таковых себя не причислял. И уж тем более не Арину, уткнувшуюся в потолок пятого ранга. Что уж говорить о Виктории Самсоновой, которая никому еще не могла перейти дорогу ни в силу своего возраста, ни слишком короткого стажа службы в роли мелиора. Следовательно, из-за большого объема работы других силовиков кроме нее выделить Ассоциация пока не могла, а ей требовалось поднять этот чертов купол – иначе зачем прямо здесь потребовалось бы именно ее присутствие. Владимиру же не оставляли выбора – его задачей было заставить ребенка выполнить неадекватный приказ верхушки любыми возможными способами из «принудительно-добровольных».
― Все хорошо, даже супергероям может быть страшно, ― Захаров по-доброму усмехнулся подопечной, поглаживая ее по светлым волосам, успевшим немного отрасти за сутки.
Пока ее ядро полностью не стабилизируется, энергия будет находить выход из тела самыми простыми для этого способами: ростом ногтей и волос, укреплением мышц и суставов… Немало испытуемых умудряется даже стать на голову выше всего за парочку дней. Боль при этом не слабая, но так тело справляется с переизбытком энергии, если не сгорает раньше.
― Только… я без тебя не справлюсь.
Успокаивающий тон куратора и его якобы непростое признание в своих слабостях (в принципе он и не лгал), действительно сработали. Перестав врезаться излишне сильными пальцами в его тело, девочка все же угрюмо отлепилась от Захарова и встретилась с его добрым, по-детски наивным взглядом. Отчего-то казалось, что этому взрослому в отличие от других, что стоят снаружи, можно было доверять, как собственному отцу, что он никогда не обидит и не предаст, и обязательно защитит, что бы ни произошло.
Короткий подозрительный хруст, ставший ответом на мысли девочки, привлек ее внимание раньше, чем она успела что-либо сказать. С удвоенной настороженностью Вика перевела взгляд на обломки крыши, зависшие прямо над ними и державшиеся, грубо говоря, на соплях. Порыв легкого ветерка, больше похожего на принесенную неизвестно откуда одиночную прохладную волну, качнул одну из потолочных балок.
Уже протяжно отчетливо скрипнув, конструкция опасно накренилась еще сильнее и через испуганный удар сердца со скрежетом слетела вниз. Виктория вновь беззвучно прильнула к куратору в попытке спрятаться, но Захаров, почти не изменившись в лице, пусть и снова почувствовал боль от маленьких рук ребенка, поднял левую руку, встречая балку незащищенными пальцами. Та затихла довольно странно, будто вмиг растеряв свой смертоносный заряд, качнулась в другую сторону и с громким треском свалилась на сгоревшее туловище муравья, поднимая облачка гари.
― Ч-че-го? ― удивленная девочка нехотя отстранилась от человека, глядя на его вернувшуюся ладонь с недоумением. ― Так вы тоже – супергерой?
― Разумеется. Отпустил бы я тебя сюда без защиты?
«Хотя толку от меня и немного», ― добавил мелиор мысленно с нотками самокритики.
Его по сути достаточно мощные способности влияли исключительно на то, что весило не многим больше него самого, да еще и с кучей примечаний для ситуации. Предметы для передвижения должны были быть наполнены зависимой энергией, не природной, а той, что использовал на них другой мелиор. В случае с дверью в подсобке детского сада металл напитался с обеих сторон. Тварь, бросавшаяся на нее, наделила дверь определенным зарядом, Вика же поработала изнутри. Их фантомные следы – так назвали подобные остаточные энергетические всплески ученые – хорошо видел Захаров, если они не вызваны эмоциональной вспышкой, а все же применением способностей. А вся церковь сейчас была как раз пропитана такими следами. Огонь же, пожравший ее, явно не являлся природным, его создал кто-то из прихожан. Однако самым удобным навыком Владимира было все же не это. Такой вот заряд, что плескался вокруг, он мог легко поглотить, чтобы потом, случись что, передать его девочкам для подмоги. Говоря очень грубо и прямолинейно, использовали Захарова по большей части, как мобильное зарядное устройство для подопечных.
― Пойдем, ― аккуратно поторопил Вику куратор, проклиная начальство за то, что досталось такое задание.
Страх почти не ослаб, но ее маленькое сердечко стало стучать чуть тише. Доверившись знакомому только один день взрослому, подкармливающему ее вкусняшками все это утро, девочка решительно шагнула по черным заунывно скрипящим половицам в направлении огромного купола, превышавшего ее рост почти в два раза. Уже не впервые она ощутила это странное чувство присутствия, что исходило от ее ровестницы по имени Арина. Внутри был кто-то помощнее Захарова. Приглушенный же прерывистый шепот, что шел оттуда, не сразу коснулся слуха людей.
― Вместе… до пекла, а затем… еще ниже… Вместе… до пекла, а затем… еще ниже, ― слабый, невнятный, похоже мужской голос твердил это с короткими паузами, словно спасительную мантру.
Чудо, что человек вообще выжил после такого пожарища и падения купола. А еще удивительней то, что он сохранил сознание. Вот только – насколько тогда пострадал рассудок? Судя по фразам – довольно сильно. И все же что-то эти слова Захарову напоминали.
― Дяденька, вы в порядке?
Человек внутри резко смолк, правда, в ответ ничего не сказал, вероятно, пытаясь понять, не послышалось ли ему. Но хлопок по куполу в подтверждении стороннего шума мгновено разрушил мысли пленника о галлюцинациях.
― Мы тебя вытащим. ― Смутно начиная понимать, что внутри вовсе не обычный гражданский, Захаров убрал свою ладонь с круглого засмоленного бока, не шелохнувшегося ни на дюйм под способностью мелиора: перебор с весом металлического изваяния и недостаток фантомных следов на нем играли не на руку Владимиру. Так что мужчина лишь удрученно шагнул назад, уступая место неограниченной такими правилами силе.
Пару раз обернувшись к куратору и получив воодушевляющие кивки, да улыбки, Вика все-таки подошла к куполу вплотную, уперлась в него руками и надавила. Позолоченная конструкция, поддаваясь давлению, заскрежетала по обгоревшему полу, но тут же уперлась в яму, где отсутствовали доски. Шумно пыхтя и до легкой ломоты в теле, девочка продолжила толкать шар вперед, всеми силами пытаясь сдвинуть непослушную штуковину с места. Не работало.
― Вверх давай! ― раздался изнутри приободренный все же точно мужской голос.
― Да! Сейчас!
Вика послушно присела на корточки и попробовала просунуть пальцы под металлическое ребро.
― Здесь есть выемка! ― заприметивший небольшой просвет Захаров поманил девочку чуть в сторону, где купол придавил собой разбившуюся скамью.
Часть покрашенного в темно-коричневый дерева в этом месте уцелела от мощного пламени, поэтому образовалась тонкая щель. Маленьким ладошкам ребенка этого вполне хватило. Вика пусть и неудобно, но схватилась за широкое ребро купола и принялась поднимать его вверх, натужно кряхтя от тяжести. Очень быстро образовалось отверстие побольше, в которое мог бы с усилием пролезть взрослый человек, но девочка не остановилась. С победным воплем семилетка таки перевернула металлическую конструкцию, и, загрохотав по полу, та утащила за собой труп второго гиганта-муравья. Крутнувшись на сожженных скамьях еще пару раз, изваяние замерло с гулким звоном. Чумазый же слегка обгорелый мужчина, на всякий случай сложившийся на полу калачиком, не сдержал удивленного вздоха, после чего медленно сел, ускоренно моргая то ли из-за яркого света, каким сейчас казалось ему освещение церкви, то ли из-за попавшего в глаза мусора, и надолго затих.
― Вот и умница, ― похвалил девочку Захаров, заботливо потирая сдавленные ладошки ребенка. ― А ты… ― голос Четвертого внезапно сорвался, стоило только обернуться к спасенному, который убрал от лица руки.
Мужик перед мелиором обалдело перевалился на ноги, затем выпрямился, изучая взглядом обожженные останки церкви, сейчас выглядящие не менее жутко, чем вчера. В его огненно-рыжих глазах промелькнула тень глубокой вины.
― Зе… ленский?! ― Захаров неосознанно выронил Викины ладошки, озадаченно уставившись на коллегу слегка выше него самого по статусу. Пусть Четвертый и предполагал, что под купол каким-то образом попал кто-то из ассов, увидеть же кого-то со званием «Погибель» или же «Уничтожение», на манер мелиоров звучащее более миролюбиво «Интэ́ритас», он совсем не ожидал. ― Зеленский? ― повторил Захаров снова, но уже шепотом, не веря в то, что перед собой видит.
Шестеренки в его голове принялись раскручиваться с ужасающей скоростью. Не прошло и минуты, как во взбудораженном уме Захарова сложилась явственная картина произошедшего. Фантомный след, что кровавым туманом крутился здесь в каждом даже самом глухом уголочке, принадлежал именно этому чудовищу, заклейменному Ассоциацией по-особенному. Обычно Александр носил коричневый плащ с высоким горлом, и символ уробороса – зме́я, кусающего собственный хвост – на шее видно не было. Теперь же красную метку не скрывала даже грязь на коже.
― Это ты устроил?
Затуманенный взор того заторможенно вернулся к Захарову. Долгие несколько секунд он смотрел на Четвертого, словно не понимая вопрос, после чего небрежно кивнул, затем вдруг встрепенулся, живо промчался по обугленным ногам муравья, оставшимся на обожженном плаще, и пошарил на полу в поисках телефона…
― Тц! Вот же с-с-собака бешенная! ― Мелиор раздраженно запустил в стену обугленный огрызок металла, который привести в порядок уже никто не сможет – нечего восстанавливать. Сорваться же на мат не позволило присутствие ребенка.
― Зеленский!
Александр Дмитриевич предостерегающе взглянул на Захарова, чтобы поумерил пыл, глаза его опасно блеснули, наводя на очевидную мысль – Четвертым Интэритас больше не являлся. Свет этот в совокупности с появившейся у тела оболочкой напугали куратора гораздо сильнее понимания, что перед ним Неуправляемый, будто бы созданный только для разрушений: мелиор, что способен, казалось бы, укусить и самого себя.
― Господин Интэритас, ― исправился Захаров, слегка опуская взгляд. Услышав же данное отнюдь не лестное «звание», Зеленский неслабо скривил губы, но поправлять не стал. ― Что здесь… произошло?
― Я предоставлю отчет, ― спокойнее отозвался небритый ищейка, выпрямляясь во весь свой немалый рост, и, чуть качнувшись – сутки без еды, воды и нормального воздуха, да еще и для обессиленного пусть и улучшенного человека не прошли даром – грубо добавил: ― Не тебе.
― Понимаю.
Мелиоры вновь обменялись многозначительными взглядами. На лице Захарова прямо таки читались предубеждение и тень страха, он даже невольно заслонил собой девочку, опасливо выглядывающую из-за его спины. Зеленский же все еще приходил в себя, судя по застывшей на лице гримасе ужаса вспоминая, что именно произошло в церкви. От этого его пристальное внимание становилось только невыносимее.
― Пацан… выжил, ― прошептал Александр взволнованно, наконец нащупав в мыслях самое главное, и прошагал мимо Захарова, всего на миг задержавшись взглядом на дернувшейся в сторону девочке. ― Он убежал.
― Он – твоя цель? ― ринулся следом за ним Владимир, потащив за собой и Вику. ― Какой способностью, он обладает, что ты?..
― Он – человек! ― бросил Зеленский за спину, оборвав бредни Четвертого и стремительно удаляясь прочь.
Охотиться на него огневик не собирался, лишь хотел разузнать, жив ли еще тот мальчик и нужна ли ему их помощь. Единственное же место, куда ребенок мог отправиться, – его разрушенный дом, о котором Зеленский прекрасно слышал от Веры, да и сам он до прибытия в церковь краем глаза уже видел древесного монстра, поглотившего огромное количество энергии из земли и Тлена.
Оставшиеся на задворках наемники встретили опасного мелиора чуть испуганными лицами и мгновенно бросились врассыпную, стараясь не встречаться с ним взглядами. Захаров же не сопротивлялся. Совершенно внезапно он понял, куда направляется это ходячее бедствие: на карте, дарованной Галицем, красным пятном был отмечен стоявший неподалеку комплекс «Орхидея», о котором в особенности предупредили команду. Говорить же об этом Зеленскому куратор не стал, поспешив вместе с девочками и наемники вслед за ним.
Может, мальчик, и правда, уцелел. Хотя шансы были почти нулевые.
