Воздух не очень приятно холодил глотку. Жадное сиплое прерывистое дыхание не насыщало легкие и не приносило никакого облегчения. Подняться, хоть что-то сделать, оценить обстановку… на это не было сил. Их вообще уже совершенно ни на что не было.
Марк безразлично уставился на синеватое высокое небо с фиолетовым оттенком и густые пепельные облака, прикрывающие бледный диск солнца. Пасмурная погода и, кажется, вечернее время суток его не удивили и даже не взволновали. Далекие пока бесшумные молнии – тоже. Он совсем ни о чем не думал, просто смотрел, пытаясь восстановить дыхание и чувствуя, как мелкая судорога от перенапряжения неприятно дергает ступни.
Да и о чём тут думать?! Каждая мысль пугала сильнее, чем чьи-то истошные вопли или истерики.
«Не хочу… Не могу», ― произнес юноша мысленно, желая мирно закрыть глаза и отключиться хотя бы на сутки, а затем вдруг проснуться и с улыбкой понять, что все эти ужасы – были только кошмарным сном или галлюцинацией его воспаленного мозга. Лучше бы так. Лучше бы – сумасшествие, чем такая реальность.
Марк устало прикрыл глаза и улыбнулся своим же мыслям с заметной горечью, понимая, что обманывает самого себя. Туда… снова туда… он не хотел ни при каких условиях, даже если бы это означало – выбрать суровое невменяемое настоящее, пытавшееся за эту гребаную неделю убить его уже не единожды.
«Все хорошо… Все… хорошо… Я – Марк Дементьев… Я…»
― Это… типа… другой мир, что ли? ― Максим первым нарушил гробовое молчание, прерывающееся тяжелыми вздохами: все же этот забег наперегонки с монстром стоил всем немалых усилий.
С изможденным стоном Сафронов также первым уселся посреди их кучи малы, чтобы оглядеться вокруг. Его стеклянный чуть замутненный взгляд скользнул по непривычной местности, остановился на миг на пшеничном желтеющем поле, посреди которого они находились. Дальше, на западе, виднелся чернеющий лес, сплошной стеной закрывающий огромный пласт пространства. На юге же он плавно переходил в более редкую свою часть. Медленно стягивая с головы футболку, выполнявшую роль банданы, Макс оглянулся и себе за спину, чтобы увидеть холмы на севере и высокие горы за тридевять земель. Восточная часть порадовала продолжением поля и снова лесом.
― Наверное, ― подал голос Марк, раз уж никто больше не решился ответить. Говорить почему-то было трудно. Что-то чувствовалось в воздухе. Что-то тяжелое и туманное, впитывающееся в глотку, легкие, кожу… ― Не хочу даже думать об этом. Всё это… ― парень смолк, наблюдая за быстро темнеющим небом.
Ветер стремительно пробежал по полю, встревожив налитые зерном колосья, хлестанул по щеке мелкими кусочками пожухлой листвы… Первые капли дождя большими кляксами ударили по лицу, приятно прохладные и прозрачные. Застучали по земле, наполняя область устойчивым мерным шумом. Лишняя одежда, что помогала закрыться от ос-переростков, душила, поэтому быстро отправилась в траву, скомканная и потная, теперь еще и намоченная набирающим силу дождем.
Задравший голову к небу Максим протянул руки вверх и сдавленно засмеялся, взволновав этим не только Марка.
― Чувак, они не белые, ― заворожено пояснил он свое поведение. ― Ты только глянь!
К удивлению Марка навис парень не над Жекой, валявшимся где-то здесь же, а над ним. С грязноватых, таких же желтых, как это поле, волос Сафронова стекала вода, капая прямо на лоб Дементьева. Широкая белоснежная улыбка парня поражала своей искренностью.
― Да я… как бы… и сам вижу, ― произнес Марк, прикрываясь рукой и переводя взгляд на правое ухо Сафронова. Пустая чуть распухшая мочка ненадолго привлекла его внимание, но Дементьев так и не понял, чем именно, потому потерял к этому интерес.
― Да ну тебя, ― обиделся Максим и, снова усевшись на задницу, подставил лицо дождю, искренне радуясь его появлению.
После всей этой аномальной катастрофической погоды в родном мире обычный прозрачный дождь будто говорил, что теперь всё будет хорошо, всё наладится, можно, наконец, расслабиться и отдохнуть. Теперь – бояться больше нечего, они – в безопасности...
Стон раненного товарища вдребезги разбил эти нелепые надежды и ожидания. Артем очнулся довольно громко: вместе с сознанием к нему вернулась и боль.
― М-м-м… рука… Ева… ― зашептал он, захлебываясь слезами. ― Ева… Моя рука… ― его хриплый ослабленный голос мгновенно прогнал остатки спокойствия всех членов команды.
― Да-да-да, я сейчас.
Девочка, задыхающаяся не меньше прочих, проползла прямо по ногам Жени, сидевшего между ними, и попыталась поднять Артема, чтобы проще было его исцелять. От столь простого движения юноша лишь сильнее вскрикнул, и Еве пришлось обнять его прямо так, лежащим на земле. Приятной солнечной сферой свет укутал обоих, защищая от дождя, моментально испаряющегося при входе на его территорию. Секундой позже ребята услышали треск резко вправленной кости, впервые продемонстрировав всем, что не всегда исцеление проходит легко и безболезненно. Артем, не выдержав новой боли, вновь потерял сознание, и уже молчаливого парня Ева вылечила окончательно. Ее побледневший желтый фон, исполнив свою задачу, плавно опустился к дрожащим плечам, после чего разлился по миниатюрному телу девочки и стал вовсе невидимым, позволяя капелькам дождя оставлять пятнышки на одежде и намочить ее владелицу.
Тяжело дыша, Ева уселась рядом с Артемом, не спуская с него встревоженного взгляда.
― Он в порядке, ― успокоил ее Марк, видя восьмидесяти пяти процентный заряд друга. ― Тебе хуже, чем ему. Больше не используй способности.
Ева неуверенно кивнула. Ее трясло, ладони отчего-то пекло, будто она проехалась ими по асфальту и стерла кожу, точки на запястьях пульсировали, привлекая взгляды ребят, а в солнечном сплетении что-то ощутимо давило на ребра прямо изнутри. Девочка еще не отошла от вчерашних злоключений, когда была вынуждена не раз использовать силу, и вот очередное ранение товарища – словно контрольный в голову.
― Твоя рука.
Ева вздрогнула еще ощутимей и обернулась к Жене, опасаясь последующих вопросов насчет «родинок», но смотрел он не на нее: Максим задумчиво разглядывал все еще кровоточащие ранки на ладони, из которой недавно выстрелил стеклянными осколками. Сейчас, стоило убрать аномальную броню, трещинки превратились в глубокие царапины, не удерживающие кровь. Как и раньше, регенерация остальных не справлялась сама.
― Да-а… ― Максим не договорил, встретившись с отзывчивым взглядом Евы, и мгновенно качнул головой. ― Все нормально. ― Он решительно ей кивнул, сжимая пальцы в кулак, мол, совсем ерунда: пора бы не дергать Еву по пустякам, иначе в реально сложной ситуации она не сможет помочь. ― Не страшно.
Девочка промолчала. Впрочем, она и сама не знала, прав ли он в подобном решении или нет, ведь даже незначительная травма, не залеченная сразу, потом может сыграть против него.
А вокруг продолжал нарастать завораживающий шум. Он потрескивал, слабыми волнами ветра менял направление, охлаждал разгоряченное тело… Просторное высокое поле наполняла особая песня дождя, не давая зацепиться за мысль, что кто-то эту землю вообще освоил – не сама же здесь заколосилась пшеница. Вместе с этими звуками приходило в норму и сорванное дыхание. То, что последние пару минут не давало глубоко вдохнуть, отступило без помощи извне. Сердце в ответ перестало так сильно стучать в груди, и даже пульсирующие точки на запястьях Евы угомонились. Мерный шум успокаивал и убаюкивал, взамен испугу и жуткой усталости принося за собой желание отдохнуть.
Но кто бы позволил?
Близкая молния уверенно разрезала сгустившиеся тучи, осветив почерневшее небо. Последовавший за ней гром больно резанул уши Дениса, теперь выглядевшего совсем уже плохо (иными словами хуже выглядеть просто некуда). Парень отчаянно вскрикнул, закрываясь руками и дрожа всем телом. Его многократно усиленный слух и до этого серьезно бил по организму, но после вопля осы и общего перенапряжения Денис не сдержался. Дождь умело скрыл его слезы, вот только искривленное от боли лицо спрятать не мог.
― Надо бы…
Сквирп на полном ходу врезался Марку в лицо, заставив поперхнуться словами и забыть, что он вообще собирался сказать. Зверек, уже изрядно промокший, заметался между ребятами, запрыгал, как мячик, смешно растопыривая лапки, и скрылся в придавленных дождём колосьях. Каждый проследил за ним рассеянным взором. Сил реагировать на его завуалированную просьбу не осталось. Но сидеть здесь, непонятно где, прямо посреди поля – так себе вариант.
― Идем за ним.
Команду Марка ребята приняли без раздумий. Лишняя одежда, сдавливающая тело, свалилась в пшеницу. Холодно никому не было даже во власти непогоды, особенно Диме, упрямо хранящему молчание. Измученные и слабо решительные, поднялись все, кроме Артема и Юли. И если потеря сознания первого была объяснима, то, почему девушка продолжала тихонько лежать на земле, никто не знал.
― Она ведь?.. ― Ева экстренно дернулась к ней, но Марк успел схватить сестру за рукав.
Потеряв равновесие, девочка с чавкающим звуком приземлилась на землю и стукнулась затылком о колено поднявшегося Димы. Больно ей не было. Было – обидно. Желая огрызнуться, Ева со злостью дернулась в сторону брата, но Марк присел рядом и пристально посмотрел ей в глаза.
Молния вновь разорвала неприветливое небо, разрядами видимого тока пробежала среди туч, осветила на миг лицо брата... Громыхнуло всё с той же силой, добивая всхлипывающего Нестерова, сложившегося пополам, и вокруг стало в разы темнее, однако на лице брата свет остался. Из-под нависшей и мокрой челки его сверкающие глаза неведомой силой давили на плечи Дементьевой. Теперь эта невидимая «власть» ощущалась иначе и вполне отчетливо действовала даже на Еву.
― Больше. Нельзя, ― твердо вымолвив это, юноша перевел внимание на Юлю: ее заряд он по-прежнему не видел, однако глупо было предполагать, что виною ее состоянию была только какая-то физическая травма. ― У тебя пятьдесят четыре процента. ― Его холодный уже потемневший взгляд снова скользнул по лицу сестры, давая понять, что при выборе между ней и Юлей, очевидно, кого выберет.
Ева неосознанно притихла. Если утром Марк пусть и слегка, но светился, он все еще не мог так серьезно «душить» своим мнением. Сейчас же… все изменилось. Или речь шла о времени, проведенном в его компании, или же то, что парень растерял часть своей силы, было слишком поспешным заключением. Оставался еще один вариант – этот мир, сама атмосфера вокруг влияла и на него, и на других ребят. Хотя сбрасывать со счетов эволюцию самих способностей тоже не стоило.
Остальные сейчас с предубеждением пялились на Марка, с которым спорить абсолютно не хотелось. Да им, в принципе, мало чего сейчас хотелось. Стоя вот так под дождем, не имея ни малейшего понятия, где они и что будет дальше, каждый старался просто удержаться на ногах и не свалиться от усталости. Сашка в немой истерике и вовсе вцепился потухшей Вере в рубашку, оттягивая подол вниз и что-то тихо гундося. Заметив нежелательное внимание на себе, девушка окончательно потупила взор и что-то пробормотала.
― Очки потерял, ― хрипло перевел Денис, не пытаясь это как-то эмоционально окрасить. ― Признаться боится… кажется.
Красноречивое молчание вновь стало ответом. Сил посмеяться над проблемами Сашки не было, успокаивать его – тоже, искать потеряшки – тем более. Здесь, в пшенице, они, скорее всего, уже кем-то сломаны, а может свалились еще раньше на асфальт. Не было у них времени заниматься этой нелепицей. Да и Сашка как будто бы переживал не из-за самих чертовых очков, а будто бы просто очень хотел поскорее вернуться назад, постоянно оглядываясь себе за спину и взглядом ища портал. Естественно, не он один. Каждый сейчас молча задавался проблемным вопросом: «Что дальше? И как открыть проход домой снова?». И все же довериться Сквирпу и пойти за ним было, на взгляд Марка, логичнее, чем мокнуть в поле под дождем.
― Денис, Женя? Кто-нибудь из вас может понести Юлю? ― Дементьев сейчас отлично видел мощности товарищей: стоило захотеть, и числовое обозначение появлялось через мгновение – так что лучше, если ей займется кто-нибудь послабее. Неизвестно, как ее тело теперь отреагирует даже на Макса или Артема, которые не так сильно страдают от Марка, в отличие от самых низкоуровневых из них. Вот только оба они – Нестеров и Черноус – выглядели болезненно, особенно первый. ― И голову… Проверьте ей голову. Я… выкинул ее, не глядя… Надеюсь…
Лидер таки замолчал: говорить это вслух было чересчур страшно. Пытаясь взять свои эмоции под контроль, он посмотрел на отцовские часы, которые давно не показывали точное время, хоть и снова начали свой ход. Секундная стрелка то замирала на долгие минуты, то начинала раскручиваться быстрее, будто компас в попытке выловить одну из сторон света. Не говоря уже о том, что металлический ремешок, казалось, вот-вот расползется по звеньям.
«Так же, как и те, на стене. Значит, это либо я так влияю на технику (телефон Егора и лампочки тому подтверждение), либо причина еще и в самом окружении. В таком случае – лучше первое, от меня можно хотя бы отойти на безопасное расстояние».
С запозданием отозвавшись на просьбу Марка и как-то нервно пожав плечами, Жека смахнул с лица воду, заодно вновь потирая глаза, и присел рядом с Юлей. Присмотрелся, прислушался.
― Да живая она, живая, ― прошептал слегка раздраженно Денис, подтягиваясь к другу. Сердце девушки он пока слышал, невзирая на средний дождь. И пусть стучало оно с надрывом, останавливаться вроде бы не собиралось.
Женя на его реплику никак не отреагировал, осторожно он проверил затылок Юли и показал Марку чистую ладонь, значит, голову девушка не разбила. Все также бережно (или действовать резко мешала головная боль?) он подобрал Воропаеву с земли. Денис, очевидно заставляя себя, уже через силу помог забросить её на плечо. Как выяснилось, управиться с лишившимся сознанием человеком оказалось не так-то просто: слишком вялое тело стало и тяжелее, и неудобнее.
Оба парня под итог возни стали выглядеть еще более измученно и даже взвинчено. Марк все это время виновато смотрел то на одного, то на другого, взглядом благодаря их за покорность.
― А ты, ― Дементьев перевел внимание Димке в глаза, и второй, вопреки своему новому характеру, тут же уставился в землю.
«Разве я не ослаб? Почему они так реагируют?»
― Башкой за меня отвечает? ― догадалась Ева, поднимаясь на ноги. Бороться с влиянием брата, когда он им намеренно не пользуется, она все еще могла. ― Знаешь, что?! Пошел ты! ― Вероятно, общая раздраженность в купе с не прогибающимся фоном добралась и до нее, вызывая неконтролируемую злобу.
Дима рефлекторно остановил порыв девочки врезать брату по лицу (она не очень-то и старалась) и кивнул Марку, принимая основной приказ – не позволять ей больше пользоваться силой. Ева же в ответ еще сильнее набычилась, без усилий выбралась из объятий друга и демонстративно шагнула в кушери, куда смылся Сквирп, правда, благоразумно остановилась.
Тяжело вздохнув и вообще уже мало, что понимая, Марк шагнул ко все еще не подающему признаков жизни Артему, наклонился над бледным другом, грубо сорвал с него обмотавший голову шарф и отвесил звучную оплеуху, что за малым не досталась ему самому: вернул должок, так сказать.
Данцев очнулся от такого дикого стимула сразу, но крика, к удивлению Дементьева, не поднял, скорее, выглядел сильно заспанным и не осознающим ни себя, ни произошедшего пробуждения. Марк же представлял это совсем иначе: вечно недовольный всем Артем должен был бы разораться матом и послать его на все четыре стороны. Видимо, выход из подобной отключки не обязательно должен быть эпичным и громким – все же Данцев не притворялся, а реально потерял сознание.
― Доброе утро, ― ответил Дементьев обескураженно, выпрямляясь под уставшими взглядами ребят. ― Нам… надо идти. Макс, ты идешь последним, ― круто повернулся парень к Сафронову, поглядывающему на Жеку с сочувствием. ― И смотрите в оба. Я понятия не имею, чего ждать от этого мира.
Пришедший в себя только сейчас Артем мигом уловил царящее меж товарищами настроение и сразу заметил Юлю, висящую на плече у вялого Черноуса, потому и не стал задавать вопросов. Главное, что он – жив-здоров, его близкие друзья – тоже, все остальное пусть идет куда подальше. Подскочив на ноги и чертыхнувшись из-за тряпок, сброшенных другими, Артем очумело-бегло осмотрелся и поспешил за сдвинувшимся «караваном», идя по уже притоптанной пшенице и стягивая с себя лишнюю одежду, что исполняла роль пчеловодного костюма.
Дождь, уже всерьез хлеставший по телу, быстро охладил пылающую краснотой щеку и поднимающиеся на поверхность не самые лучшие эмоции. Незнакомая, пусть и не пугающая пока местность будоражила меньше по той же причине.
***
18 мая. Вторник. 13:10
Шахриев Амир, вырубленный вчера неоднозначным «транквилизатором» лаборантов, спал, как убитый, и проснулся так, будто воскрес.
Шумно втянув сквозь сжатые зубы воздух, молодой человек резко сел в узкой постели и со стоном схватился за гудящую голову, смутно ощущая послевкусие после ночного кошмара, о котором стремительно смывались любые детали. Понадобилось чуть больше секунды, чтобы вспомнить, почему все вокруг белое, где он и по какой причине, а главное – надо ли убегать и прятаться. Небольшая же комната с минимумом мебели вызывала вполне спокойный отклик, однако гарантии, что спасаться бегством ни от кого необходимости нет, пока не было.
― М-м-м…
Руки и ноги, как и после работы целителей, все еще выглядели хорошо, но теперь муторно ныли, в шее болезненно пекло, отдавая весомой тягучей болью в позвоночник и плечи, а все тело затекло от ночи, проведенной в одной позе. Снотворное ему вкололи, что надо, но удовлетворения от многочасового отдыха не чувствовалось. Еще и мочевой готов был вот-вот разорваться, удивляя молодого человека тем, что в нем вообще все еще есть жидкость, просящаяся наружу.
Спотыкаясь о собственные ноги и, по правде говоря, плохо различая дорогу, Амир поплелся к безликой двери, через которую, как он помнил, не входил, а значит, она могла быть от туалетной комнаты.
― Ха-ха, ― собственный довольный вскрик тут же ударил по мозгам, напоминая о вчерашнем ужасном дне.
Шахриев неосознанно зашипел, зажмурившись от очередной боли, и поплелся к унитазу, держась левой стены, чтобы не свалиться. Все остальное делалось на автомате с полуоткрытыми глазами в надежде не наследить и не запачкать ультрачистую белоснежную комнатку, от идеальности которой кривило губы. Вот только еще через мгновение знакомый омерзительный запах внезапно ударил в нос. Рассудок к Амиру вернулся так же стремительно и неприятно. Парень с немалым страхом уставился вниз.
Седые противные нити с ужасающей скоростью выбирались из унитаза, обещая поглотить абсолютно все, к чему бы ни прикоснулись. Ожидаемо запаниковав, Шахриев клацнул по металлической кнопке, не раздумывая о последствиях. Хороший напор воды проредил плотную серую «бороду», утаскивая за собой по трубам и часть плесени. Но для победы над ней этого естественно не хватило. Наоборот – плесень нашла себе еще больший источник воды и полезла на бачок сплошной пеной. Хоть в ванной комнате и было сухо, воды в унитазе для роста этой треклятой заразы – с лихвой.
Плотные черные пузырьки моментально рассыпались по полу, оттесняя натягивающего штаны парня к выходу. Связанные тонкими извивающимися нитями, они словно тысячи пауков с поражающим остервенением оплетали комнату, лезли к ванне и умывальнику, на сифоне которого собрался конденсат. Многое из того, что они затронули, начинало плавиться, искривляться, покрываться ржавчиной… Эта дрянь не просто заполняла собой поверхности, она их портила подобно живой движущейся кислоте.
Ужасаясь происходящему, Амир немедля рванул на выход, по пути затягивая шнурок на свободных штанах. Если что он и понял о своей способности, так это то, что лучше от этой херни держаться на расстоянии, опасаясь лишиться жизни: уверенности в безобидности такой плесени для самого разносчика у парня пока не было – экспериментировать он просто напросто опасался.
Выпрыгнув в спальную комнату, этакий белоснежный куб с парой стульев, шкафом, офисным столом и кроватью у стены, Амир замер, уставившись на незакрытую дверь в санузел. Плесень к этому времени даже к порожку пока еще не подползла, но сделать несколько шагов назад было не так-то просто. Не для того он последние несколько лет изворачивался в своей среде обитания, как уж на сковороде, лишь бы свести все риски к минимуму, чтобы подставляться так глупо сейчас.
«Надо позвать… кого-то».
Приняв самое верное, по его мнению, решение, он все-таки двинулся прочь, не желая необдуманно рисковать хоть как-то. Входные двери, к которым он подбежал с целью убраться подальше и вызвать подмогу, открылись на секунду раньше, едва не ударив Шахриева в лицо. Работники в белых халатах, каждого из них он видел впервые, промчались мимо отскочившего Амира, за малым не зашибив молодого человека, что могло бы им стоить жизней. Замерли они уже лишь у двери в санузел с идиотскими выражениями лиц, так и не решившись зайти в туалет.
― Что ты тут устроил?!
Амир, теперь еще более контуженный, чем минуту назад (крайне странно, когда после тебя вот так вот выстраиваются в очередь у толчка), обернулся к входной двери. Знакомый ему мелиор, что прежде носил только черный костюм, ждал от него ответа. Сурово сведенные брови и прямой острый взгляд говорили, чтобы отвечал он по делу и побыстрее. Средней длины черные волосы мелиора сегодня находились в неряшливом пучке на затылке, а пара выбравшихся локонов спрятала родинку. Вместо пиджака и рубашки – светлая приталенная футболка, вместо строгих брюк – такие же мягкие серые штаны, как на Амире, вместо туфлей – светлые тапочки.
― Что?.. Что я́ устроил?! ― возмущенно прошептал парень, начиная приходить в себя от всего этого дибилизма. ― Поссать с утречка сходил!
Излишняя эмоциональность Амира, вылившаяся в короткую истерику, мигом охладила настрой Беляева, поспешившего сюда, как только заорала сирена. Постыдная улыбка коснулась его тонких губ.
― Т-тебе… смешно?! ― взвился парень, уже сжимая кулаки. ― А что будет, когда я присяду на толчок?!
Андрей окончательно не выдержал. Его сиплый заразительный смех прокатился по комнате, заставляя Шахриева лишь недоуменно всплеснуть руками. Люди в халатах, стоявшие позади Амира, тоже не разделяли веселого настроения Высшего, молчаливо придумывая способ очистки «растворяющегося» туалета. А ведь эта чудовищная дрянь, попавшая в отдельную для этого крыла канализацию, может и вовсе заразить часть здания и угробить все трубы, а затем, соответственно, и этаж.
― Ты… прости меня, ― неохотно успокоился Беляев, продолжая показывать зубы. ― Но я тебя… понимаю.
― Ага, как же, ― насупился Амир, хватаясь за голову, зарычал не хуже дворовой псины, взмахнул руками. Шальные эмоции искали выход, но не находили его.
― Я серьезно, ― голос мужчины стал тверже, растеряв все смешливые нотки. ― Не так давно я и поговорить ни с кем не мог, чтобы не отравить кого-нибудь ненароком.
Беляев признался просто, словно что-то такое – в порядке вещей, но именно это заставило Амира немного пересмотреть свое отношение к данному человеку. Первое впечатление о ком-то не всегда ведь верное, а говорил Андрей вроде серьезно.
Через силу Шахриев все же обернулся к мелиору, переставая сжимать кулаки. Собственного света, что исходил от тела, он не замечал, а вот «халаты», посматривающие на него исподтишка, заметно подуспокоились.
― Пойдем, ― незначительно пожалев Низших, Беляев дружелюбно поманил Амира из комнаты. Здесь ему пока оставаться не имело смысла, да и пристанище теперь, видимо, придется сменить. ― Поедим и поговорим заодно. Меня, кстати, Андреем звать, ― напомнил он с мягкой улыбкой, увлекая еще одного Высшего за собой.
