К «апартаментам» вождя, из которых и доносились холодящие вены крики, бросились многие: проигнорировать такой чудовищный вопль, словно бы разошедшийся волной по всей деревне, было попросту невозможно. Зверолюди стремглав выбегали из своих глиняных домов, испуганно оглядывались, замечали, куда именно бегут соплеменники и присоединялись к ним. Паники не было, все действовали собранно, но довольно громко, вероятно, интересуясь друг у друга, что происходит. Скорость каждого из них впечатляла. Превзойти животную прыть этих существ Артем совершенно не мог, но его, к счастью, и не тормозили. Всем сейчас было глубоко наплевать на жуткого почерневшего иномирца, окончательно потерявшего контроль над броней. Его вряд ли бы вообще заметили (черного и в темных одеждах посреди ночи), если бы не грохот, что он издавал при беге. Для местных же имело значение лишь одно: чтобы с вождем их племени ничего не случилось. Правда, узкий проход в дом главы впустить сразу всех, естественно, не мог.
Беснующаяся толпа, подпирающая друг друга, стала легкой добычей для не менее взволнованного Артема, различившего вдруг в угасающих криках «зверя» голос именно Марка, а спустя мгновение эти звуки и вовсе стихли.
― Пошли нахер!.. Уйдите!.. Дайте пройти!..
Кто-то из зверолюдей удивленно шарахался в сторону, встречаясь с голубыми радужками на черном полотне, других Артем просто сбивал с ног и толкал, сбрасывая с деревянной дорожки, третьих, если те пытались ответить, убирал с дороги ударами посильнее. Грубо, конечно, но действенно. Главное – дойти к Марку, совсем переставшему кричать, и спасти его от ублюдка, рискнувшего ему навредить, вот только внутри воинственный настрой юноши моментально растаял.
― Что вы?!..
Голос Данцева невольно сорвался на неразборчивый шепот при виде лучшего друга, лежащего на спине и смотрящего в потолок широко раскрытыми глазами. Марк не двигался, его руки и ноги, тело, были будто бы парализованы, в то время как губы шевелились, не переставая. Слабый фиолетовый фон у кожи позволял различить на лице немало крови. Она продолжала течь, мешая его сумасшедшему бреду. Марк кашлял, стонал, умудрялся бормотать непонятные слова на незнакомом Артему языке, не факт, что вообще существующем, отплевывал с булькающими звуками затекавшую в носоглотку кровь…
«Пере… вернуть» ― и пусть эта раздробленная мысль пришла Данцеву в голову почти сразу, подойти к Марку и выполнить столь очевидное действие, чтобы тот хотя бы не захлебнулся своей же кровью, юноша не мог: страх сковал его тело так же прочно, как и продолжавшая тяжелеть броня.
И все же кроме этого чувства наравне с ним внутри разгоралось другое. Озлобленный взгляд Артема перешел на «причину» страданий друга: в окружении нескольких удивленных соплеменников зверолюдка-вожак стояла в паре шагов от кашляющего кровью Марка с миской какой-то зловонной жижи в руках. Откровенная растерянность женщины, явно не понимающей итога своих же действий, была единственным сдерживающим для иномирца фактором. Ненадолго.
Начхав на все ранее отданные Марком приказы, проминая рвущимися кроссовками махровый ковер, Артем молча шагнул прямо к вождю. Голубые колечки радужек вместо нормальных человеческих глаз производили на противника куда бо́льшее впечатление, нежели почерневшая кожа. Вот только вождь даже не шелохнулась. Страха на ее лице не было. Женщине либо хватало уверенности в собственных силах, чтобы не опасаться за свою жизнь, либо она попросту была слишком контужена, чтобы осознать угрозу.
Однако у ее соплеменников по этому поводу возникло иное мнение.
Первый же зверолюд, бросившийся защищать предводителя от агрессивного чужеземца, моментально оказался на полу со сломанной в локте рукой и истошным воплем, едва не свалившись на замолчавшего вдруг Марка. В комнате, как назло, за какие-то пару секунд стало значительно темнее: продолжавшие врываться в дом зверолюди заслонили собою окна, сверкая во мраке глазами и давая понять, где находятся, но не позволяя лунному свету литься на Марка. Теперь, в темноте, движения его груди заметны не были. Фон друга также исчез.
Полноценный испуг за жизнь Марка вконец лишил Артема последних тормозов. Его вес и аномальная твердость покровов отлично играли роль булыжника, брошенного в противника на приличной скорости. Зверолюди отчаянно нападали на «монстра», чересчур похожего на привычного для них врага, но не могли причинить ему хоть какой-то вред, травмируясь о его кожу при каждом ударе. Ответные же толчки от иномирца буквально ломали кости.
Со сдавленным криком перебросив кого-то через всю комнату, Артем круто развернулся к противнику сбоку, сломавшему о его плечо лезвие, что хрустнуло и скололось, оставляя на коже парня зудящую боль.
― Отвали, сука!
Сбивая еще одного зверолюда с ног, Тёма решительно шагнул к обломавшемуся мечнику, отдавив заодно и кому-то ногу. Удар в челюсть противник выдержать смог, но был явно дезориентирован, а потому иномирец без каких-либо проблем с усилием врезал ему же под дых, заставляя выпустить из рук искореженное оружие. Хруст треснувших за мгновение ребер в возникшей из-за крика Артема тишине горячей волной окатил самого же юношу сверху до низу и одернул от драки. Данцев неожиданно понял, что любого из них может случайно убить, совсем этого не желая. Но, увы, врагов травмы соплеменников, похоже, не волновали.
― Пошли… нахер!
Иномирец тараном врезался в очередного противника, сдвигая толпу наружу под рвущиеся звуки занавески вместо двери. Часть раненных вывалилась в проход, многие со стоном разлеглись на полу. Остался лишь один, что, как выяснилось, был гораздо сильнее предыдущих.
― Ну давай!
Артем вызывающе шарахнул себя кулаком в грудь, слабо различая, кто стоит перед ним, хотя окна уже пропускали свет в комнату. И зверолюд действительно рванул вперед, сумел нанести несколько болезненных ударов в чугунное тело человека и получить в ответ локтем в лицо. Борьба бы и дальше продолжилась почти на равных, но в этой неразберихе и толпе, валявшейся на ковре, противник сдулся, кувыркнувшись через собственного соплеменника.
― Не вставай! ― с угрозой в голосе предупредил Артем, которому было вообще наплевать, что его не поняли.
Пьяной походкой, все сильнее гробя и ковер, и почву под ним, он двинулся на вождя, продолжавшую размешивать в чашке свое зелье. Звероженщина слабо дрожала, даже не глядя на приближающегося человека, что-то прошептала в его адрес, будто в нелепой попытке объяснить ему, что он не прав, озлобленно рыкнула, пока черная ладонь нагло не выбила у нее из рук миску: силы вождя не хватило, чтобы ее удержать. Гневно взглянув на существо перед собой, женщина просто наорала на него без слов, замахала руками, указала на Марка, совершенно точно дышавшего.
Было очевидно, что вождь племени зверолюдей пыталась оправдаться перед чужаком, донести до него единственно верную информацию, но тот окончательно озверел от злости, усталости и боли. Его тело все тяжелело и тяжелело с каждым движением, заставляя пригибаться к полу, словно кошка, готовая к прыжку. Увеличившиеся из-за темноты зрачки едва ли не слились с чернотой белков, заставляя вождя завороженно вглядываться в удивительные глаза создания напротив. Создания, что, без сомнений, собиралось ее убить.
Будто единогласно решив не влезать, зверолюди перестали вдруг вмешиваться в происходящее, отдавая сражение в руки сильнейшей из них.
―
Нет-нет-нет!!! Стой! Х-хорош!
Разозлившаяся звероженщина мгновенно затормозила, остановив не совершившийся рывок к противнику. Очумело выпрямился и Артем: язык был все так же ему не знаком, но голос Марка он не мог не узнать, пусть тот и хрипел из-за сорванного горла. Оба одновременно уставились на Дементьева, не способного встать. Тщетно пытаясь подняться на ноги, юноша падал, хватался за голову, рычал что-то, разочарованно матерился, жалобно всхлипывал, тут же отплевывал кровь, продолжавшую хлестать из носа…
― Ма… Марк? ― ошарашенно прошептал Артем, очень резко потеряв интерес к вождю. ― Ты сейчас… как они… только что?
Однако пока не в состоянии ответить другу, Марк сорвался на судорожный кашель, вновь застонал, обнимая себя руками за плечи, уперся лбом в ковер и, словно умалишенный, принялся что-то монотонно рассказывать причем сразу на двух языках, начиная произносить слово на одном и заканчивая его же на совсем другом. Из всего сказанного послышалось только несколько однозначных фраз:
― Блядь… моя башка сейчас…
столько знаний… как же больно.
― М-марк? ― повторил свой зов Артем, неуклюже присаживаясь напротив и проминая собою пол, из-за чего в ковре с треском образовался разрыв, заставляя невнятно бурчащего Дементьева смолкнуть. ― Ты… в порядке?
― Да куда не на хер! ― прорычал тот, выпрямив спину и перевалившись на колени. Зыркнул Данцеву в его жуткие глаза.
― Пиздец, чувак, ― отпрянул Артем, чудом не зашибив вождя, не решившуюся подойти ближе. ― У тебя зенки ща вытекут.
― Че-чего?
На какое-то время оба уставились друг на друга, изучая изменившийся внешний вид товарища напротив. Слабо подсвеченные глаза Марка слишком хорошо демонстрировали окровавленные склеры, словно в них не осталось ни одного непострадавшего капилляра, а кровь из носа, размазанная Дементьевым по лицу, лишь усугубляла производимое впечатление. Способность же Артема не отступала даже под натиском более спокойных эмоций, продолжая показывать темную глыбу с тонкими кольцами радужек вместо глаз.
Переставая пялиться на бронированного друга (один черт не поймешь, что выражало сейчас его лицо), Дементьев вяло осмотрелся вокруг, неожиданно для себя обнаружив толпу зверолюдей, что дружно таращится на него совсем немирными взглядами. Покровы многих из них горели красным. Некоторые от чего-то стонали, у кого-то была разбита морда, пара тел обездвиженно лежала на полу… Не понять, что все это дело рук Артема, было бы крайне глупо, но сочувствовать им иномирец не стал: то нарастающий, то утихающий звон в его голове не смолкал ни на мгновение, причиняя ему приторную «ушную» боль. А система… та вообще взбесилась, сообщая о новых устройствах и угрозах для жизни, причем, кажется, тупо заев и перечислив уже за сотню этих самых неизвестных, ловя в прицел каждый раз одних и тех же. Глаза и вовсе щипало, как от лука, причем лук явно перетерли и кашей накидали под веки. Не говоря уже о тошноте, вызванной перегрузкой, потерей крови и ее же вкусом.
―
Это… поможет, ― голос вождя в этой почти полнейшей тишине прозвучал очень далеко и нерешительно.
За своими внутренними ошибками, продолжавшими сыпаться отовсюду, как конфетти, Марку в принципе сложно было отчетливо слышать, потому приходилось излишне концентрироваться на говорящем. Ловя на себе его пристальный подсвеченный взгляд, вождь племени все же опасливо подобрала чашку с остатками мази, часть которой уже впиталась в черную шкуру на полу.
―
Я тебя понимаю?
Звероженщина обескуражено замерла, так и не рискнув сделать еще один шаг ближе. Как вождь своего племени, она была обязана быть сильной, всезнающей, непримиримой, но сегодня, похоже, не тот случай. Навскидку Марка она даже помолодела, лишившись всей этой своей напускной крутизны и командного голоса: до этого момента она явно всего лишь играла роль. Сейчас же ее взволнованные оранжевые глаза красиво выделялись на вполне человеческой, не удлиненной, как у некоторых, мордочке, а лунный свет, лившийся сквозь небольшие дыры-оконца, пусть и удачно разгонял мрак лишь местами, спрятав женщину в темной зоне дома, не мешал парню рассмотреть ее пышные ресницы, влажную от волнения шерстку на лбу, закусанную щеку с левой стороны и мелкую дрожь в пальцах...
―
Что там? Это уберет боль?
Марк неловко уселся на задницу, придерживая голову одной рукой, другую он протянул за миской. Оказавшись в освещенной зоне комнаты, он ненароком заметил, как Тёма еще сильнее скривил физиономию, так что вывод напрашивался сам собой: Марк не только чувствовал себя раздавленным, но и выглядел не лучше.
―
Это… ― женщина все же неуверенно шагнула к окровавленному иномирцу, встала на колени, с опасением косясь на черное Нечто рядом с собой, судя по морщинам на лбу все еще злое и агрессивное, ―
расслабит мышцы и поможет остановить кровотечение.
―
Тоже неплохо, ― согласился Марк, перебарывая желание послать все к черту, закрыть глаза и уснуть, если смерть не найдет его раньше.
«Марк?» ― обратился он мысленно к своему горе-помощнику, которого с радостью бы задушил.
*
Слушаю*, ― пришел мгновенный ответ из неизвестного источника, тут же прервавший своим присутствием и звон, и сообщения об ошибках, и возникающие окошки с информацией...
«Ты… законченный ублюдок, ― слабо отреагировал Дементьев, едва не потеряв сознание от возникшей внутри тишины, ― ты в курсе?»
*
Я вас не понимаю*.
«Хах, кто бы, блин, сомневался?»
*
В чем?*
― Тц.
Марк ненамеренно вздрогнул от нового спазма, затронувшего лицевые мышцы в ответ (на разговор с помощником так же требовались усилия). Испугавшись внезапных действий с его стороны и на миг проявившегося у тела фона, вождь племени подалась назад, но с трудом переборола желание удрать – не при таком же количестве подданных.
―
Вот. Нанеси это… на лицо, ― в попытке донести смысл своих слов иноземцу, звероженщина даже подкрепила их жестом, мол, макаешь пальцы вот так в неизвестную жижу и размазываешь по окровавленной морде.
―
Н-не могу… не могу я, ― жалобный голос парня тронул каждого в этом доме, включая и тех, кто наконец перестал гореть красным светом, источая уже не лютую ненависть, а малую заинтересованность.
Пребывающий уже даже не в смятении, а в полуобморочном состоянии Артем придвинулся ближе прямо на четвереньках, оставляя на ковре вмятины от своих рук и коленей. Неповоротливый и черный он походил на каменную глыбу, оснащенную конечностями. Одежда на парне тревожно натягивалась, чудом еще не треща по швам, а не дрожащие при движениях волосы некой 3D-моделью лежали на голове объемистой копной.
Окунув почти негнущиеся черные пальцы в миску и едва снова не выбив ее при этом из рук вождя, Артем неуклюже шлепнул товарища по физиономии твердой ладонью, грубо и с откровенным омерзением на лице размазал по скривившейся физии зеленую мазь, смешав ее с кровью, все еще продолжавшей подтекать из носа.
― М… А понежнее никак, старик? ― слабо простонал Дементьев, чувствуя, как запекла от удара кожа. Он даже смог поднять свободную руку, уложить ее на плечо Данцева, желая выдавить из этого чугунного изваяния хоть каплю сочувствия к себе, но и только.
― Облезешь, ― сухо огрызнулся Артем, сбросив его конечность на пол и ляпнув еще одну порцию ему на висок.
― С-само… собой. Ты ж-же… мне кожу… сейчас сдерешь.
― Рот закрой, не то жрать эту поебень заставлю.
Несмотря на раздраженную речь и привычные для него нервные движения, покров Артема совсем не краснел, и Марк мысленно рассмеялся над этим засранцем, ведь шевелиться на деле было слишком больно.
― Всё. Я… поплыл.
Мазнув той же дрянью себя по щеке, Артем вдруг свалился рядом, загремев тяжелым телом по полу и неприятно задев Марка плечом в плечо. Судя по раздавшемуся треску, шмотки на Данцеве все-таки не выдержали. По крайней мере, стоило надеяться, что порвалась именно одежда, а не он сам.
― Что… с твоей способностью?
Тихий прерывистый храп друга удивил не только Дементьева, но и всех вокруг. Уснувший ни с того ни с сего зверь настораживал больше, чем его недавнее буйство, однако Марк прекрасно видел его шестьдесят восемь процентов, поэтому лишний раз беспокоиться не стал. Тем более сам он себя чувствовал ничуть не лучше.
Вздрогнув от новой порции мази – вожак племени решила довести начатое до конца, – парень слабо улыбнулся. Марк чувствовал, как его мышцы стремительно расслабляются, и боль нехотя отступает. Как судорога перестает стягивать пальцы, а в висках успокаивается пульс. Как кровь из носа наконец прекращает заливать губы…
Выбросив миску на пол, звероженщина вовремя успела подхватить падающее тело иномирца и осторожно уложила его рядом с бронированным человеком, замечая, как над кожей Марка появляется легкий, едва заметный, но самое важное – равномерный фон. Значит, «дыхание жизни» подействовало как надо, знать же об истинном предназначении данного лекарства этим странным созданиям было вовсе ни к чему.
Невольно переведя взгляд на похрапывающего «монстра», минутами ранее желавшего ее уничтожить, женщина все-таки не удержалась и коснулась черного покрытия на его руке. Твердое, прохладное, будто затвердевшая глина. Ничего похожего вождь племени прежде не встречала.
―
Не беспокойте их, ― тихо попросила она раненных и не очень соплеменников и, подняв голову, тут же встретилась взглядом с ужаснувшимся братом
. Сумевший протиснуться внутрь Сквирп, всем своим видом высказывающий неодобрение, с недоверием перевел взгляд на Марка и Артема, не особо подающих признаки жизни, если бы не храп последнего. ―
Они в порядке, Айн. Лучше позаботься о своих.
Побитые, озлобленные, испуганные… Зверолюди осматривали апартаменты вождя, тихо высказываясь не в пользу иномирных тварей, разлегшихся на полу после учиненных ими беспорядков. Все они поглядывали на Айна с раздражением и плохо подавляемым осуждением, ведь это он притащил иномирцев сюда, следовательно, именно он в ответе за травмы соплеменников и любые последствия, что еще ждут впереди.
―
Я переночую в другом месте, ― устало произнесла вождь напоследок, поднимаясь на ноги, и, не став дожидаться, когда кто-нибудь, если посмеет, ей возразит, покинула свой разгромленный дом.
***
18 мая. Вторник. 16:45
Плачущий друг – очень жалкое зрелище, а плачущий начальник – тот еще геморрой. Но еще хуже, если оба этих недоразумения умещаются в одном теле…
Дорошев уже несколько раз пытался физическими «замечаниями» привести Радченко в чувства, взывая к остаткам его потерянного рассудка, но совершенно без толку. Мышцы уже болезненно сводило от напряжения, в позвоночнике дергало острой болью, все тело пекло от тяжести... Дарина Зощенко тоже выглядела измотанной, вот только рук своих не опускала.
― Да приди ты в себя, скотина! ― Дорошев вновь врезал напарнику звучную пощечину, не выдержав происходящего идиотизма, и тот вовсе заревел в голос, как обидевшийся на весь мир детсадовец, привлекая к себе еще больше внимания. ― Дарина, чтоб тебя! ― наорал Степан и на юную помощницу, точнее, на то место, где она была мгновением раньше: мелиор снова потерял ее из виду – люди, сражавшиеся друг с другом, мешали обзору.
Всё началось не так уж и давно, но довольно быстро один за другим все посходили с ума. У кого-то сдвиги по фазе происходили медленно, набирая обороты с пятиминутным интервалом, скорее всего, причина крылась в серьезности их отравления и различиях в психологических травмах. У других – крыша ехала громко и с широким размахом: человек-слизень вытанцовывал джигу на площадке у ворот, принимая совершенно немыслимые безобразные формы, подкрепленные не самыми приятными звуками. Третьи – рыдали во всю глотку, как и Радченко, или крушили все, до чего могли дотянуться, как Долманов, не способный пока использовать молнии. Были и такие, как Нестеров, что с наслаждением крысятничали из-за спины и причиняли другим боль.
Дорошев не был исключением. Да, окончательно он не попал под влияние отравы, как тот же Радченко, слишком близко вступивший в контакт с Горняевым, но перед глазами творилось, невесть что. Степан давно перестал различать реальность и галлюцинации, хоть твердо помнил, где находится и с какой целью. Но даже так знания и воспоминания совсем не играли ему на руку, перемешиваясь в сознании и создавая нечто из ряда вон.
Однако хуже всего было то, что это коснулось Новых. Нестабильные сами по себе, измененные совсем недавно всегда несли угрозу для всех вокруг себя из-за своей слабой внушаемости. Пока их ядра не стабилизируются, они вполне могут пойти против воли Высшего, как устроивший истерику ребенок. Таких либо держат взаперти какое-то время (особенно, если это касается Четвертых или Пятых, за каждым шагом которых приказано пристально следить закрепленным за ними Высшим), либо выпускают под надзором старших порядков для обучения прямо на поле боя. И чем раньше такие осознают свою смертность и уязвимость и набивают на пути к становлению мелиором несколько кровавых шишек – тем лучше.
С разочарованным вздохом Дорошев неохотно припомнил просьбу Андрея Беляева, предложившего по этой же причине взять Дарину на вылазку: «Слушай, будь другом, возьмите девчонку с собой. Мои хотят ее в первую гильдию, но больно гонора у нее многовато. Щепотка Радченко пойдет ей на пользу. Проще будет завербовать».
Степан раздраженно фыркнул, мысленно отвечая на свое же воспоминание: «Не стоило оно этих денег. Если выживу, лично затолкаю их Андрею в задницу…»
Два металлических тонких стержня звучно прошили воздух, едва не задев невиновных гражданских и помогая Степану понять, где находится девушка.
«Ладно бы еще только пощечина, так вдобавок и отрава Горняева разговорила Радченко совсем не вовремя».
Мишенью Дарины, конечно же, являлся именно Высший, так удачно унизивший ее перед многими, отвечая ожиданиям Беляева: как и положено чертовому особому огневику, Андрей отлично знал характер любого из мелиоров своего ранга. Пусть шайку чистильщиков уже и распустили пару лет назад, старые замашки у этих недоищеек остались. Однако насколько же хорошо Беляев изучил Радченко?
Дорошев тоже вот думал, что прекрасно понимает, чего ждать от сурового немногословного начальника, однако бывалый мелиор, подсвечиваясь зеленоватым фоном, сейчас ревел, как дитя малое, у него на плече, разбивая эту уверенность вдребезги. Благо, он пока что не причинял вреда самому Степану ни усилившейся оболочкой, ни содержавшимся в его крови ядом.
«Не дай бог этого говнюка поранят, и тогда я даже перенести его не смогу».
А пока что скорость быстроногого мелиора все еще позволяла уходить от атак Дарины и защищать таким образом своего горе-напарника, однако проблема крылась не только в том, что Радченко мог пострадать и затем навредить всем вокруг ничуть не меньше Горняева, но еще в весе и росте этого Пятого. Выше Дорошева на полторы головы, он хоть и не являл собой груду мышц или жира, но и дохляком мелиора назвать язык бы не повернулся. А потому, каждый раз, как в последний, Степан напрягал свои ноги, чувствуя, что скоро свалится на землю, и снова уходил из-под обстрела, не столкнувшись ни с одним человеком снаружи. Мысль же о том, чтобы спрятаться внутри здания, моментально была отброшена подальше – там находился Долманов, чье внимание лучше было бы не привлекать.
«Пусть остается в эвакуационном центре так долго, как это только возможно. Если молнии этого человека вернутся, то все в разы усугубится».
К тому же жуткие звуки из здания и крики говорили о том, что кто-то внутрь все же прошел, либо же участковый в конец рехнулся и орал сам. А может, не дай бог, конечно, еще и Горняев таки очнулся после избиения Высшим Радченко.
«Твою… мать!..»
Степан озлобленно сбросил напарника со своего плеча, позволяя тому грохнуться лицом в землю, все еще частично покрытую прахом, и тот завыл еще громче, свернувшись прямо там калачиком.
«Мерзость какая», ― ненароком прокомментировал Дорошев поведение Радченко, после чего перевел взгляд на свое наспех перевязанное бедро – с окровавленной повязки по ноге уже стекал ручеек, теряясь где-то под коленом на темной ткани.
Ранее Степан уже попытал счастье вырубить невменяемую Дарину одним ударом, но собственные глюки не сыграли ему на руку. Однако и удрать насовсем он не имел права: во-первых, Ассоциация за такое по головке не погладит; во-вторых, сложно убегать, когда у тебя галлюцинации.
― З-зараза!
Прижимая дрожащую ладонь к пробитому бедру, Дорошев сосредоточенно осмотрелся.
Беспорядки начались мгновенно, как только первый из выживших – Долманов, начал с психом кромсать кое-где уцелевшие засохшие деревья. Это стало спусковым крючком: сначала люди его поддержали и даже помогли захерачить весь этот мертвый лес, хохоча, как умалишенные, но затем гражданские потерялись в собственных сдвигах и принялись бить друг другу морды, по уши вывалившись в трухе.
Особенно сильных среди этой оравы не было (Долманов людей не трогал, да и молниями на тот момент пользоваться не мог), поэтому быстро навредить друг другу гражданские были не в состоянии, вот только прошло более двадцати минут. И без способностей за это время можно убить немало человек. Приходилось вовремя отбирать ножи, ремни, шнурки… зубочистки, но лишь в первые минуты этого дурдома, потом людей перед взором Дорошева стало больше, а уж шептавший на ухо давно почивший брательник, о наличии которого Степан до этого дня даже не подозревал, совсем в этом не помогал. Тем не менее Дорошев все же успел связаться с ЗОРом (спутниковая связь, наконец, смилостивилась и позволила дозвониться в информационный отдел), да и пилот находился в своем уме и смог по своей связи сообщить о происходящем ближайшей базе, поэтому помощь запросили почти сразу, но, когда прибудет эта самая помощь, никто сказать точно не мог.
― Д-дарина?! ― Степан взволнованный взглядом попытался выловить разъяренную девушку в продолжавшей буянить толпе, мимолетом пожелав, чтобы именно ее сдуло в здание к Долманову, как бы противно от собственной мысли и не было бы.
«Сколько стержней она уже выпустила? Сколько еще осталось?»
― И зачем ты ее зовешь, дурень? ― блистательная улыбка брата, внешне похожего на самого Дорошева, но постарше и потемнее, сбивала с толку. Слишком реальный для миража, он серьезно мешал мелиору, закрывая собой обзор и постоянно выдавая какие-то комментарии. ― Она же охотится на тебя.
― Не на меня.
― Тогда брось этого чумахода, зачем тебе?..
Незамеченный вовремя стержень прошел прямо сквозь подбородок призрака, замершего напротив. Скорость Дорошева позволила ему уйти в сторону даже при таком позднем реагировании, но на щеке осталась кровавая полоса, раздражающе зудящая болью. Позади же Степана раздался чей-то болезненный крик: возможно, атака Дарины отыскала другую цель, или, быть может, где-то поблизости находился Нестеров, или, кто знает, рядом и вовсе никто не кричал, а всё вокруг, даже сама Дарина, было всего лишь галлюцинациями Дорошева…
― Блядь!
«Еще один стержень! Где же он?! Где?!.. Женя?!»
Дорошев ринулся к продолжающему рыдать на земле Радченко, чтобы прикрыть напарника собой, если придется, но Дарина, увы или к частью, уже давно поменяла свою главную цель и метилась именно в самого Степана, так по-хамски предавшего ее доверие…
Громко лязгнув по изогнутой металлической пластине, стержень круто изменил свою траекторию движения и ушел выше, никому серьезно не навредив, но оставив глубокую царапину на крыле. Сергей Данцев, подоспевший вовремя и не позволивший игле пробить висок Дорошева, несмело улыбнулся спасенному им мелиору, закрывшему телом Высшего. Сейчас крыло Данцева, изогнутое к плечу, напоминало тяжелый латный наплечник, который ничуть не спасал его голову от атак.
― А если бы мимо?! ― прошептал Дорошев в ужасе, совершенно не оценив геройского поступка человека, что должен был находиться под его защитой. ― Если б тебе в башку прилетело, а?!
― Лучше бы сказал ему искреннее спасибо, ― пробурчал Степану на ухо братишка, вновь собравшийся из лоскутков воздуха. Его появление лишь сильнее потянуло за нервы, которые и без этого были напряжены до предела.
Отмахнувшись от миража, как от назойливой мухи, Дорошев снова взглянул на Данцева, с трудом поднимаясь с земли на все сильнее кровоточащую ногу, но крылатому мелиору благодарность совсем не требовалась.
― Тёма, заходи слева! ― крикнул вдруг Данцев, в лобовую пойдя на больше не прячущуюся Дарину.
Благодаря скорости своего тела и протекающих в организме процессов Степан мгновенно осмотрел всех людей, что находились вокруг, в попытке понять, кто же сдвинулся в ответ на этот приказ, но никто этого не сделал.
«Какого черта? Кому это он?»
Чуть контужено, но внимательно Дорошев проследил за маневрами неадекватного Сергея, решившего броситься на «амбразуру». Тот зачем-то дал заднюю, ушел вправо, неуклюже кувыркнулся, едва не застряв крылом в земле, пробежал по невидимому бревну, ловя равновесие.
«Он же еще безумнее меня…»
Двадцать секунд до новой порции игл… Так много и так мало. Со своими тараканами Данцев их, естественно, упустил, и Дарина, больше не перебирающая в мишенях, прицелилась в человека, отдающего команды в пустоту.
Еще секунда… Чертово гребаное мгновение… Раненая нога не послушалась, мышцы дали знать о себе болезненной судорогой – вернуть Данцеву неожиданный долг Дорошев бы не смог…
Прочные когти Анастасии, появившиеся в пределах видимости обоих мужчин, оставили глубокие раны на скулах Дарины, не позволив ей выстрелить вообще и получить удар от собственных же стержней, что уже сформировались, но теперь жуткими кровавыми иглами выскочили в районе локтей, где и застряли. Душераздирающий крик девушки прокатился по местности, перекрывая весь оставшийся шум, однако сошедших с ума людей прервать просто не мог.
― Не смей трогать моего сына!!! ― разъяренная Данцева замахнулась еще раз, собираясь перерубить Дарине, к чертовой матери, дальнобойные орудия, повисшие вдоль тела изуродованными плетьми.
Сергей к этому моменту тоже настиг противника. Его поцарапанное крыло почти бесшумно изогнулось, собирая край металлического листа в острое перо. Таким легко продырявить человека, если не насквозь, то наполовину точно…
«Нет!»
― Стойте! ― Дорошев снова ринулся вперед, но смог сдвинуться лишь на метр, и всем телом шарахнулся оземь, приложившись о скрытый прахом попавшийся под лоб камень.
Степан отдаленно слышал чужие замедленные крики, плач Радченко, чей-то хохот… Сумел приподнять голову, продолжая действовать на ускорении.
Древесные змеи-лозы, разрывая жутким хрустом царящую здесь какофонию, опутали теряющую от боли сознания Дарину буквально за миг до ударов Данцевых. Когти Анастасии не оставили на появившихся ветвях и царапины. Перо попросту сломалось о защищенный висок Сергея, вывернувшись от столкновения с деревом и оставив на лбу самого хозяина кровавую борозду. Буйные умалишенные – Данцевы тем не менее лихо отскочили в стороны, спасаясь бегством или собираясь провернуть обманный маневр, но коснуться земли уже не успели. Выбравшись из-под черной трухи, что присутствовала на земле повсюду, прочные ветки, потрескивая тонкой корой, связали обоих и подвесили на разрастающемся дереве, словно паучьи коконы.
«Это еще… что… такое?»
Мягкая, начавшая двигаться почва, которую Дорошев сейчас чувствовал всем телом, мелко подрагивала, а резко появляющиеся на ней трещины плевались землей, опилками и камнями… Гигантская тварь, разрастающаяся слишком быстро даже для ускоренного внимания мелиора, множила ветви по всей территории, ловя в «сети» все новые жертвы. Ее корни, кривые и изогнутые, с шумом выбирались на поверхность, где отращивали яркие, более подвижные молодые побеги, что и опутывали людей. Попавшие в древесные коконы Измененные что-то приглушенно кричали, продолжая сражаться из последних сил и проигрывая.
― Что ж, мы увидимся раньше, чем я планировал, ― прошептал Дорошев растворившемуся брату, чье тело разорвали зеленые ветви.
Новые тонкие лозы проворно протянулись и к лежащему на земле мелиору, и к его начальнику, не оставляя им даже шанса на спасение. Убегать Степан больше не мог: усталость, потеря крови, неверие в реальность происходящего… Мужчина тихонько сдался во власть очередной напасти, надеясь отдохнуть на том свете. Сейчас, когда память принялась урывками восстанавливаться, точнее, показывать что-то, то ли забытое, то ли придуманное, вся эта жизнь вдруг показалась Дорошеву слишком мучительной, долгой и надоевшей.
«Лучше бы я тоже умер в том переулке, брат… Почему же ты не дожил до мелиоризации?»
В голове следом промелькнула и мысль о подходящей расплате: что, если эта дрянь, выползающая из-под земли, – тот самый внезапно оживший древесный монстр, который ранее заполонил округу и обнял весь эвакуационный центр?
«Даже забавно… Я получил по заслугам? Не надо было… ломать твои ветви».
И все же откуда-то издалека вдруг послышались вполне адекватные голоса. Правда, за разрастающимся лесом Степан не смог кого-либо разглядеть, да и прочные ветви довольно неприятно стягивали все тело, заставляя слегка задыхаться, дышать тяжелее, вдыхать аромат, что разнесся над «полем боя», удивляя своим наличием. Зафиксировать ускоренное внимание на неизвестных, появившихся у жалких остатков ограды, Дорошев был попросту не в состоянии: с недоумением он смотрел на затягивающие обзор ветви, на одной из которых находился красивый фиолетовый бутон. Цветок плавно раскрылся в возникающей темноте, показывая свои длинные тонкие подсвеченные лепестки и желтую сердцевину. Потрясающий успокаивающий запах коснулся носа еще плотнее...
Все вокруг стихало так быстро, пугающе… и чарующе. Веки Дорошева потяжелели, изорванные напряжением мышцы, наконец, расслабились…
― Ты же… Ты же их не убьешь?!
Голос Захарова, состоявшего с ним в одной гильдии, прозвучал очень тихо и далеко, а может, его вовсе и не было, слишком уж быстро он растворился совсем, или же древесные лозы не позволяли расслышать хоть что-нибудь еще... В любом случае долгожданная тишина распростерла для уставшего мелиора свои объятия.
Дорошев мягко улыбнулся ей в ответ и уснул.
