Белый дождь. Рождение звезды

      Глубокая и на вид смертельно-опасная рана, оставленная стараниями Радченко на голове Горняева, уже давно затянулась. Особых следов от разрядов молний, которыми участковому приходилось сдерживать друга, также не осталось. По всему телу Горняева наблюдались лишь маленькие язвы да ожоги, вызванные его же собственной способностью, однако Измененный все еще не открывал глаза. Тем страшнее казались Долманову и прозрачные трубки, упирающиеся в вены Горняева, и катетер, и браслеты с постоянно мигающими цифрами, будто собирающимися вот-вот огласить, что надежды на то, что человек очнется, больше нет…       Таир угрюмо уперся ладонью на поверхность капсулы, напоминающей собой полупрозрачный кокон овальной формы, и внимательным взглядом вновь изучил обнаженное тело друга, затем его бледное, безжизненное лицо с постоянно двигающимися зрачками за плотно закрытыми веками, и наконец некую мутную субстанцию, в которую Горняев был не полностью погружен.       ― Еще раз: почему он не просыпается? ― предупреждающе сверкнув глазами, Таир недоверчиво покосился на Светлану Святозарову, проверяющую медицинские показания на огромной панели между капсулами.       Горняев был далеко не единственным «заключенным» в этой футуристической лаборатории: здесь находились многие из тех, кого вынужденно стабилизировали сотрудники ассоциации с учеными степенями. Не факт, что все из них выйдут на свободу своими ногами. Если вообще выйдут – состояние большинства таких пациентов даже на взгляд не разбирающегося в медицине Долманова оставалось критическим.       ― Потому что он в коме, ― коротко пояснила Святозарова, не собираясь вдаваться в подробности, но почувствовав на себе нетерпеливый взгляд собеседника, тяжело выдохнула и обернулась к нему без особого желания что-либо рассказывать. ― Его состояние вызвано токсическим повреждением клеток центральной нервной системы. За сутки такое не исправить даже нам.       ― И? ― не понял Долманов, чего вообще ждать по итогу этих их «исправлений». ― Он очнется вообще или нет?       ― Я не знаю.       Раздраженный взгляд бывшего участкового женщина выдержала успешно, после чего вновь вернулась к недонимающим ее по пустякам безмолвным цифрам, хотя мыслями она была совершенно не здесь: слова Снежина Мирослава все никак не выходили из ее головы, а потому любые попытки Светланы основательно взяться за привычную для нее работу неизбежно терпели фиаско.       ― Скажите, вы верите в бога? ― поинтересовалась женщина неожиданно даже для себя, перестав безуспешно пялиться на экран.       Повидавший за свою сорокалетнюю жизнь немало, Долманов на мгновение удивленно выгнул брови, затем и вовсе нахмурился, собираясь высказать Святозаровой все, как на духу.       ― Не в того, что нас должен был вроде как защищать, ― с легкой усмешкой предупредила та эмоциональный порыв собеседника. ― Речь не о путях неисповедимых или испытаниях господних. Нет, ― она удрученно покачала головой, а все нотки вымученного и слегка едкого веселья исчезли из ее уставшего голоса бесследно. ― Верите ли вы в нечто, что способно по щелчку пальцев угробить все живое на планете раз и навсегда?       Мимолетная ярость Долманова моментально сменилась ничуть не меньшей растерянностью: на сей раз ответить на автомате Таир не смог. Опустив поугасший взгляд к капсуле, мужчина крепко задумался, начиная примеривать новые правила жизни к измененному миру. Однако, как минимум, издержки его собственной профессии – это отсутствие этой самой веры в добро и свет, как таковые. Иначе пусть бы тогда наказывал всех людей сам господь, а не другие люди: «не суди, и судим не будешь», ну и так далее, и тому подобное... Насмотрелся Таир на многое. Зато в явное существование тьмы в душе каждого человека, да и зла как такового в принципе, благодаря своей непростой жизни, Долманов верил. И теперь, когда мир основательно перевернулся с ног на голову, а всем стало ясно, насколько раньше было ограничено человечество, эта вера возмужала следом за его телом.       ― Если… назвать богом существо в несколько раз сильнее меня, то да, ― не желая вовлекаться в пугающую атмосферу серьезности, которую создавала Светлана, мужчина беззаботно пожал плечами. По крайней мере, пока что о «боге» переживать не имело смысла – один черт подобного монстра Долманову не остановить. ― И оно существует? ― В этом вопросе-издевке, произнесенном с полуулыбкой, тем не менее, ощущалась тревога.       Светлана в ответ лишь отвела в сторону взгляд, подкрепляя неприятное чувство навязанного ею же напряжения, от которого Таир так хотел избавиться.       ― Думаю, вы уже слышали о главе РАУ? ― поинтересовалась она заговорщически тихо, потирая плечи. Отчего-то ей стало невероятно холодно: одно только упоминание об этом человеке вгоняло все ее существо в дрожь. ― Галиц Тихомир Игоревич, сорок семь единиц фантомно-атомного излучения. Мелиор, способный одним своим присутствием вызвать асфиксию у любого обычного человека. ― Многозначительная пауза, вовремя вставленная в этот шепот, сделала свое дело – Долманов окончательно перестал скалиться. ― До сегодняшнего дня я считала богом именно его. ― Взволнованная улыбка, будто контрольный в голову, тронула губы женщины, умело играющей на нервах собеседника.       Долманов невольно поежился, понимая, что некто в полтора раза сильнее него уже и правда существует. Портрет этого «некто» он, кстати, даже видел в холле. Ничего сверхъестественного, по его мнению, в том человеке не было – мужик, как мужик, либо приукрашенный художником, либо действительно вышедший лицом. Единственное, что тогда зацепило Таира – это слишком живой, пробирающий до костей взгляд. Однако могло ведь и показаться: по приезду сюда участковый был все еще не в себе. Да и, как ему объяснили местные, фотографию Высшего сделать пока невозможно – не снабженная «сверхпримочками» камера поймает один лишь свет, а потому это жуткое давление и неудержимая мощь могли быть только способностью самого мастера, создававшего портрет, явно Измененного, а не обычного человека. Вот только теперь, зная мощность этого Галица, Долманов был склонен изменить свое мнение – мастерство мастерством, но не факт, что главу приукрасили.       ― Как-то раз, ― наконец заговорила Светлана, отвлекая Таира от раздумий над силой Галица, ― он нам передал сообщение… странного, эм, содержания. Буквально за час до Белого дождя в головах всех мелиоров, созданных в лабораториях ассоциации, зазвенел голос. ― Святозарова недоуменно хмыкнула и процитировала не в своей манере, придавая следующим словам особый эффект возникающего и затихающего ветра: ― Да разверзнется прежний мир. И родит он сущность. Да падет перед ней, отдавая себя во власть. Но свет нестерпим. Одному его не сдержать. Где звезды вбирают пламя, в огне зарождается новый мир.       Тишину, что последовала за этим, опасались как будто прервать даже капсулы с пациентами. Тем сильнее Долманову захотелось закончить весь этот спектакль словцом похлестче. Разрывая все таинство происходящего, он не стал скрывать хамоватую улыбку, рвущуюся на губы, и открыто хохотнул над пророчеством в стиле всех муторных писаний ясновидцев.       ― Этот ваш Галиц, он, что, видит будущее?       Но Светлана на это никак не отреагировала.       ― Знаешь, что во всем этом самое поганое? ― перешла она вдруг на «ты», абсолютно не изменившись в лице. ― Он даже не помнит, когда и почему это передал.       Неестественный холод в итоге добрался и до бывшего участкового: вызванный то ли ветром Святозаровой, то ли эмоциями, поднявшимися из-за услышанного, он пробежал по спине Таира будоражащими мурашками. Пусть случившееся всего за один день в мире Долманов и не мог отбросить, как какую-то галлюцинацию, воспринимал он произошедшее все еще сквозь некую тревожную дрему или затянувшийся кошмар. Осознать и принять все на полном серьезе пока что мешала консервативность собственных взглядом. Однако еще больше предстояло узнать, и это пугало пуще любых пророчеств и теоретического существования неизвестного «бога», о вере в которого спрашивала Святозарова, вот только съехавшая крыша у того, кто вполовину сильнее самого Таира, – это уже не шутки.       ― Возможно, Галиц знал, что нашему прежнему миру конец. Возможно, забыл… Но что, если сообщение передал даже не он?       ― Ты… хорош! ― Таир со злости ударил кулаком по стеклу капсулы и исподлобья уставился на Светлану, окончательно заморочившую ему голову. Как человек, во время Дождя пусть и издалека, но видевший того великана, разнесшего собою за мгновение пару домов (такого бы он с легкость обозвал богом), размышлять над всем этим он не желал.       ― Галиц осмотрит Горняева, ― внезапно перевела тему женщина, словно бы прошлого разговора между ними и не случилось. ― Заглянет в его мысли, попробует разбудить. Но обещать ничего не могу.       Обескураженный собеседник в этот раз молчал долго, уже не понимая, как реагировать, и, наблюдая за действиями Святозаровой, принявшейся набирать на панели сухой отчет о состоянии одного из пациентов, но таки снова не выдержал:       ― Ты мне мозг нахера сейчас вынесла этой чернухой?! На кой хер мне это знать? ― логичный вопрос от вполне логичного человека, на которого вдруг свалили то, что он знать совсем не планировал.       Святозарову такая его реакция от души позабавила, но женщина вовремя оборвала назревающую улыбку и, перестав рефлекторно набирать данные, замерла, обдумывая свои дальнейшие слова. Конечно, мелиоров пятого порядка в мире стало гораздо больше, чем раньше, и все же не настолько, чтобы начать считать их посредственностью, а потому каждая гильдия теперь сражалась за право заманить к себе хотя бы парочку таких уникумов и поднять свой авторитет. Долманов же уже являлся целью многих, их сдерживало лишь то, что сейчас он находился на территории офиса Западников – этакой нейтральной площадке, где подобные действия (агитация) были строго настрого запрещены. Впрочем, в этот момент в лаборатории не было посторонних глаз, а рядом с чуть успокоившимся Высшим находились не эти «многие», а она. Да к тому же и сама Святозарова обладала немалой властью, так как попутно являлась еще и персом Мировых – Диджем. Ее влияние можно было легко сравнить с влиянием Андрея Беляева, пусть Светлана и не была Высшей.       ― Просто… вынуждена предупредить... что Горняев после работы Галица… может очнуться совершенно другим человеком. Ты теперь – мелиор. Усмири свое «Я». И не верь никому. Тобой однозначно захотят воспользоваться.       Тихий шелест входной двери, будто грохотом, разорвал последовавшую за этим предупреждением тишину. Святозарова моментально нацепила на лицо механическую улыбку, поправила подсвеченные голубым светом прямоугольные очки и громко попросила Долманова наконец-то покинуть помещение, раз он уже нагляделся на своего разлюбимого друга.       Участковый в кои-то веки возражать не стал, правда, на прощание одарил вошедших лаборантов неприязненным взглядом и поспешил удалиться, пообещав самому себе еще вернуться к поднятой Святозаровой теме: не просто так же она разоткровенничалась перед малознакомым ей человеком.       ― Тот самый Пятый? ― как бы между делом уточнил один из приблизившихся мужчин, подходя к панели у очередной капсулы: мешки под глазами у этого лаборанта были не меньше, чем у его же пациента, находящегося под стеклом. ― Тц, мой заморыш до вечера не дотянет.       ― Ага, скользкий тип, ― усмехнулась в ответ Святозарова, отворачиваясь от входной двери, но продолжая обдумывать неожиданный разговор с Высшим. Обойдя камеру Горняева стороной, она остановилась подле другого «заключенного», чья панель не переставала мигать красной подсветкой.       ― Как и все Пятые, ― невзначай поддержал их беседу другой лаборант, с раздражением что-то вписывая на панели. ― Вот з-зараза! И мой тоже дохлятина. Будем ждать? Или отправляем в центр?       ― Да, пакуйте их, ― равнодушно подтвердила Светлана, отключая от покрасневшей панели капсулу умирающего Измененного. ― Сами знаете, Свободный Тлен Пустому не по силам. Надо скормить их раньше, чем они погаснут.       Лаборанты молчаливо закивали в ответ, после чего благодаря их действиям потемнели еще две панели, а прикрепленные к ним ранее капсулы были переведены в стазис, чтобы находящиеся в них пациенты не успели погибнуть до переезда в Центральный офис. Однако на выход из комы у таких бедолаг надежды теперь уже не оставалось.       Святозарова же провожала открепленные капсулы со смешенными эмоциями во взгляде, но в ее голове тем не менее с каждым мгновением все сильнее укреплялась одна только мысль: «Даже если Бога я создать не смогу, создам то, что его сожрет…»              

***

      

19 мая. Среда. 09:58 по МСК

      Как и было оговорено ранее, покинув свою группу недалеко от дома вождя, Марк в сопровождении чем-то жутко расстроенного Айна отправился на запланированную встречу с Айядой. Друзьям иномирца это совсем не нравилось, но им не оставили иного выбора: здоровенный риталь с медвежьими ушками, тот, что еще утром охранял Марка и Артема у покоев вождя, поманил остальных людей за собой вдоль улицы. Спорить с ним, а тем более препятствовать, никто кроме Сафронова желанием не горел, однако видя и чувствуя, что Марк по большей части спокоен, Максим благоразумно затих, насупился и поплелся дальше.       Что ж, Дементьев и правда не беспокоился об агрессии со стороны медвежеподобного риталя. Эта зверюга хорошо помнила случившийся этим утром концерт с горящими глазами и упавшим «слугой», а потому даже смотреть в сторону Высшего себе попросту не позволяла, не то, чтобы навредить его товарищам, понимая, впрочем, что на монстра внешне это хрупкое существо, которое при обычных обстоятельствах каждый второй риталь снес бы с дороги одним только плечом, было совершенно не похоже. От того же и становилось страшнее. Что именно Марк такое у данного недочеловека осознать пока не выходило, но то, что этот иномирец – существо явно не его калибра, риталь, как и большинство зверолюдов в этой деревне, понимал всецело.       В результате Марк даже мысли не допускал, что с его друзьями может произойти хоть что-то по вине какого-нибудь малоуровнего риталя. По крайней мере, до тех пор, пока Ева не вышла за пределы его внимательного взгляда. Лишь тогда парень позволил себе неосознанно снизить контроль. О себе же он волновался мало.       «Черт возьми, хоть бы Еву с собой забрал… Но как быть, если другим понадобится ее помощь? Но с чего бы им нападать?! Тц, вот гадство!»       ― Не беспокойся, ― осторожно Айн потянул Дементьева за платок, что был повязан у того на бедрах, и понуро побрел вперед, вынуждая Высшего поспешить следом: иномирцы и так потеряли достаточно времени, развлекаясь в источнике более двух часов, Айяда могла заподозрить неладное. ― Надо идти.       ― Да. Конечно.       Чувствуя, как волнение начинает неприятно скручивать внутренности, Марк еще раз махнул ребятам рукой, пусть они этого уже и не видели, резко выдохнул и наконец отвернулся, понимая, что у вождя терпение все же не резиновое. Добавляло тревоги еще и то, что с Айядой предстояло встретиться не в ее доме, а где-то по другую сторону деревни, в лесу. Однако на этот раз путь лежал не на юг, а на север, через такую же калитку в частоколе, как та, что вела к источнику. По итогу товарищи окончательно исчезли из поля зрения парня еще через пару секунд, а карта подсказала ему, что ведут их куда-то к воротам, в начало деревни. Марка же торопили в тенистый лес, и он точно знал, что кроме нескольких странных углублений, возможно, ям-ловушек, и пещеры, внутренности которой ему были недоступны, впереди ничего примечательно не имелось. Это настораживало. Он и раньше замечал за собой привычку оглядываться по сторонам, ожидая какой-нибудь подлянки исподтишка, но сейчас ощущение дискомфорта или даже предчувствие чего-то не особо хорошего, многократно усилилось. Скорее всего, дело было вообще в самом факте, что они все еще находятся в другом мире. Или, быть может, так повлияла на это вчерашняя недобеседа с вождем риталей? В любом случае, с каждым шагом Марк все острее ощущал зудящее желание плюнуть на все, развернуться и пойти к своим людям.       Между тем, лес по-прежнему был необычайно приветлив. Никакой там засады, подставы иль чего бы то ни было еще. Даже птицы тихонечко переговаривались вдалеке, не нарушая атмосферу покоя. Несколько серых точек на карте говорили о крупной живности в трехстах метрах от Марка и Айна, но пока что существа были настроены нейтрально, а потому не имели красного цвета. Что же они такое – Дементьев пока не знал: карта не выдавала такой информации относительно неизвестных видов, как и не отображала живых тварей на более дальнем расстоянии.       «Да с чего я вообще решил, что мне следует быть настороже?»       Чтобы хоть как-то отвлечься от дурных мыслей, так навязчиво появляющихся в голове, Марк на время отложил в сторонку свою чудо мини-карту, из-за которой приходилось держать глаза почти закрытыми, и несмело начал разговор с благодарности, попытавшись сходу расположить Айна к беседе:       ― Спасибо тебе, ― вышло искренне и негромко, как и задумывалось, пусть собственный голос и показался парню до странного резким в этой глухой тиши.       ― Что? Мне? ― Ушки мальчишки взволнованно дернулись. Впервые за десять минут Айн взглянул-таки на человека, которого опасался даже коснуться, отчего держался на расстоянии вытянутой в сторону руки. ― За что?       ― Ну, если ты помнишь, ― Марк нарочно усмехнулся, нелепо разряжая этим обстановку, правда, опыта в подобном у него было мало, а потому и успешным такой «подкат» назвать было нельзя, ― именно ты спас нас от того насекомого-переростка, показав портал. И потом ведь нас защитил перед своими, не позволив убить. И сейчас помогаешь…       Ожидаемая реакция на его искреннее «спасибо» себя абсолютно не оправдала: риталь на это не ответил, продолжая дразнить иномирца томительным промедлением.       «Знать бы теперь еще, почему твои прежние дружелюбие и преданность вдруг сменились отрешенностью и легким испугом, ― добавил лидер иномирцев мысленно, стараясь не вздыхать тяжело, чтобы не задеть мальчишку еще и этим. ― В моей силе причина? Вот и Макса ударил так сильно, что сам обалдел. Я же точно не силовик, но, вероятно, играет роль сама разница между нашими мощностями. Айн ведь тоже не шибко сильный: пусть уже и семь с половиной единиц, терпеть меня и мои закидоны ему видимо все-таки сложно. Только… какие такие закидоны? Я вообще никого не трогаю! Лишний раз уже и заговорить с кем-нибудь боюсь, чтобы не навредить ненароком, а что в итоге? Все обижаются! Можно подумать, что они ничего не скрывают и постоянно делятся со всеми и мной каждой мыслью, пришедшей в их головы. Мы друг другу ничем не обязаны! Ладно Еве еще и Тёме могу отчитываться, и то... чего ради? Да и с какого вообще?!..»       ― Это не совсем так, ― тихое признание Айна внезапно оборвало затянувшуюся паузу.       Однако Марк настолько глубоко погрузился в свои раздумья, что, споткнувшись из-за чужой речи, удивленно уставился на мальчишку, припоминая, что у него спрашивал-то. Ушки Сквирпа к этому времени уже опустились. Кажется, то, что на него давило, стало только тяжелее. Принявшись разминать пальцы с особым усердием, он уставился себе под ноги, хотя вряд ли сейчас видел дорогу.       ― Да не скромничай, ― Марк неуклюже взъерошил его рыжие волосы, грубые, как проволока, надеясь не причинить боль прикосновением. Это вынудило мальчика остановиться и все же поднять глаза. ― Хех, в обличии Сквирпа ты был гораздо мягче. Почему же ты не превращался там? Боялся показаться нам?       ― Я не мог. ― Айн смущенно опустил взгляд, но отойти или скинуть руку не попытался. Может, просто от страха или же из-за какого-то приказа вождя, о котором парень не знал, но это все-таки вселяло надежду на начало хорошего разговора без этих странных ужимок и взглядов, разгадать которые у Дементьева не получалось. ― И сидри тоже.       ― Сидри? О ком ты?       ― О том, кто погиб от твоей руки.       Пальцы Марка невольно дрогнули, оставляя волнистые волосы риталя в покое, зато рванули ниже. Дементьев грубо дернул мальца за безрукавку, разворачивая к себе, и Айн, приглушенно вскрикнув и зажмурившись, сжался весь под натиском рослого иномирца.       ― Повтори, ― произнес Марк несдержанно, усилив свой фон и нависнув над мальчишкой от силы десяти лет. ― Он тоже… человек?       «Нет, такого слово они не знают».       ― Он риталь?!       ― Нет-нет-нет, что ты?! Это не так! ― понял Айн, чем вызван праведный гнев Марка. Ухватившись за руку парня, он моментально выпрямился, даже привстал на носочки и на сей раз посмотрел на иномирца без тени сомнения. ― Он другой породы. Они жрут нас, почем зря. И мы постоянно меняем место. Если бы тот нашел нас. Мое племя…       Мальчишка резко замолк, не желая произносить это вслух, и снова потупил взор. Шестеренки же в голове Марка принялись раскручиваться в ином направлении.       ― Тц.       «Опять заставляю кого-то страдать…»       Руки парня сработали раньше, чем голова. Рефлекторно он притянул Айна к себе и обнял, лишь через какое-то время вспомнив, что может сделать ему больно, но мальчишка не дергался, значит, было терпимо. К тому же фон Марка вернулся к коже.       «Должно быть, температуру сдерживает одежда, да и сам мех риталя – хоть и хлипкая, но защита от небезопасных обнимашек».       Древесное чудовище, пожравшее жилой комплекс «Орхидея», мгновенно предстало перед внутренним взором Марка. Тогда Юля смогла преодолеть его ветви только благодаря вещам, снизившим контакт с корой.       «Значит, я равен тому монстру? Поэтому оно показалось мне чем-то знакомым и родным? Неужели я, и впрямь, нечто совершенно особенное даже в сравнении со своими товарищами?..»       Сдавленный в объятиях Айн вдруг вздохнул с таким облегчением, словно давно хотел во всем признаться и не решался. Это вмиг оборвало все нерадужные мысли Дементьева.       «Неужели он все это время страдал фигней лишь из-за этого?»       ― И насколько же много здесь таких тварей? ― иномирцу такой расклад не импонировал. Еще пару дней назад он с трудом завалил одну такую рогатую особь и при этом едва не отдал богу душу, а если их будут сотни, то все складывалось не лучше, чем в ситуации с осой-переростком.       ― Целые стаи, ― прогудел Айн из объятий, прижимаясь к иномирцу покрепче. Сколько бы между ними ни было недосказанностей, несколько дней совместных приключений из сердца не выкинешь: мальчик всерьез привязался к своему «хозяину».       ― Они тоже умеют превращаться?       ― Да. Нет. Не так.       ― А как?       Марк намеренно ослабил хватку, давая понять мальчишке, что пора заканчивать с обнимашками и позволяя ему сделать шаг назад. Взгляд того уже изменился. Пусть страха в его серых глазах больше не было, нотки настороженности и чего-то еще, какого-то чрезмерного не наивного интереса, остались.       ― Они хоть и могут ходить, как и мы, и одеваются иногда в шкуры, но их лица не меняются. Как и аппетит.       ― То есть, они остаются зверьми, не знающими жалости?       ― Лучше и не скажешь, ― женский насмешливый голос оборвал диалог этих двоих: Айяда больше не могла терпеливо ждать прихода иномирца около пещеры, а потому вышла ему навстречу.       Впрочем, ни для Марка, ни для Айна сюрпризом ее появление не стало: Дементьев заметил ее приближение благодаря карте – когда женщина преодолела рубеж в триста метров, ее отображение мигнуло белым маячком где-то в глубине сознания Марка (карта даже не появлялась, скорее, возникло мимолетное знание точного расположения союзника), мальчик же учуял сородича незначительно позже.       ― Прошу прощения. Это я повинен в задержке, ― Айн склонился перед Айядой немногим меньше, чем в половину.       ― Ничего. Все в порядке, ― ни во взгляде, ни в голосе женщины ноток строгости или же раздражения не было – ровный спокойный тон. ― Айн?       Мальчишка понял без объяснений: выпрямившись, он молча ушел в обратном направлении, не выказав и капельки недовольства. Не сговариваясь и вождь риталей, и лидер иномирцев, еще с минуту смотрели ему во след, размышляя каждый о своем и оттягивая неминуемый разговор по душам. Марк слегка волновался о том, что не справится с потоком чужих вопросов, Айяда, что задаст не те, какие необходимо.       ― Мы, наконец, одни, ― все же произнесла она первой, поворачиваясь к Марку плечом. Загадочная улыбка вскользь затронула ее губы, а во взгляде читались заинтересованность и сомнение. Посмотрев на поблекшее серое небо, то ли предвещавшее дождь, то ли просто слишком плотно закрывшее угасающее солнце, Айяда начала путь в противоположную от деревни сторону. ― Ты ведь помнишь, что обещал мне? ― небрежно кинула она за спину, удаляясь от иномирца во тьму леса.       ― Помню, ― безрадостно подтвердил Марк, делая шаг вперед и не спуская с рыжих волос Айяды, убранных в тугую объемную косу, внимательного взгляда.       Дальнейшая их дорога лежала по-прежнему в самую чащу, однако теперь тропа быстро сужалась, позволяя идти только друг за другом, что было не совсем удобно для искреннего общения. К тому же вокруг стремительно темнело, хотя до ночи время точно оставалось. Виною всему был уплотнившийся лес, не пропускавший достаточно света? Или же что-то нарочно мешало проникать сюда солнечным лучам?       «Надеюсь, это не жертвоприношение… ― вновь подумал Дементьев, не веря в радушие незнакомой расы неизвестно какого мира. ― Господи-боже, вот параноик, почему мне вообще это лезет в голову? Ни намека ведь на что-то подобное ни сейчас, ни раньше. Разве что тот ночной мордобой забывать не стоит».       ― Куда держим дорогу? ― Наступающая неприятная тьма поглотила будто бы и голос Марка, отчего по рукам пробежали слабенькие мурашки, вызвавшие у парня короткий всплеск фона. А затем темнота как-то странно полыхнула сверкающим светом, и спина провожатой вдруг приобрела всю гамму серых оттенков. Рыжие волосы женщины вообще почернели, лишившись своего яркого цвета.       ― Ты очень странно говоришь…       Айяда с полуулыбкой обернулась к Дементьеву, собираясь сказать что-то еще, но внезапно отскочила назад, сделав слишком широкий шаг вглубь тропы. Одна из веток тут же не преминула схватить ее за темно-серую гриву, явно причинив этим боль. Зашипев почти как змея, вождь со злостью выломала деревянные «пальцы» из своих волос и уже без улыбки посмотрела на человека, глаза которого, несмотря на серость всего вокруг, тепло светились фиалковым цветом, бросая яркие лепестки света на его челку и щеки. И это не говоря уже о его теле, источающем тонкие клубы светящегося фиолетового дыма. Голубая безрукавка, подсвеченная данным феноменом, от подобного показалась еще голубее и ярче.       Взгляд Айяды опять изменился. В нем сначала отразились печаль и глубокое сожаление. Затем некое понимание и что-то еще...       ― Так всегда в темноте? ― прошептала она упавшим голосом.       Но Марк выглядел чересчур озадаченным, чтобы придать ее эмоциям еще большее значение: сначала то изменение зрительного восприятия, потом вот и странная реакция женщины на его облик.       ― Что-то с глазами, да? ― невесело догадался парень, зажмуриваясь и протирая пальцами все лицо.       Когда он снова открыл глаза, подсветка у его лица исчезла, а все вокруг затянули сумерки (тьма вокруг Марка разгонялась его же фоном). Вот только теперь двумя желтыми пятнышками светились глаза Айяды, не позволяя увидеть ее черты. Дементьев сухо сглотнул. Картинка предстала перед ним довольно пугающая: этот пристальный взгляд люминесцентных глаз… словно та рогатая тварь, что охотилась за ним в магазине. Но не прошло и пяти секунд, как сгустившаяся тьма перед Марком опять полыхнула светом и сменилась всеми оттенками серого, будто юноша приобрел звериное зрение.       ― Это позволяет мне видеть в темноте, ― не стал утаивать Марк объяснение, мысленно (пусть и не полностью) разобравшись в новых примочках. ― Существа, подобные мне, имеют иное строение зрительного органа. Другие так не умеют. Вроде бы.       ― Ясно, ― неуверенно отозвалась Айяда, как-то заторможено отворачиваясь. ― И все же, что с твоей речью? Ты иногда используешь слова и фразы, давно вышедшие из… обихода.       Айяда осторожно продолжила путь, наклонилась, чтобы не пришлось травмировать очередную ветку, и с очевидной заботой провела ладонью по встретившемуся на пути дереву. Было предельно понятно, что здесь она чувствует себя, как дома, и сгустившаяся тьма ей ничуть не мешает видеть. Марк же с радостью различил впереди больше места: там деревья постепенно расступались, давая ослабевшим солнечным лучам проникать на территорию леса, а тропа расширялась.       ― Я меньше суток знаю вашу речь, ― взяв с провожатой пример, юноша тоже наклонился, но с гораздо меньшей грациозностью, за что получил легкий шлепок от ветки по затылку, и поспешил следом быстрее, чем планировал, благо не подвернул ногу.       ― Вот опять, ― дружелюбно усмехнулась Айяда. ― Я же тут одна. Или ты имеешь в виду речь всего моего племени?       ― Надо говорить «ты»?       ― Да. Ты ведь умеешь считать? Это не сложно. Если один, то «ты», а если два или более – «вы».       Дементьев предусмотрительно промолчал, почувствовав себя законченным идиотом за излишнюю вежливость, которой его выдрессировали на родине. Проглотив столь ехидный наезд в свою сторону, он неосознанно остановился, проведя ладонью по шершавой коре дерева, напоминавшей черно-белую фотографию наивысшего качества.       «Невероятно... Впервые мои способности меня всерьез порадовали».       ― Ты действительно выучил мой язык всего за ночь?       Марк неохотно встрепенулся, мигом ускорился и поравнялся с вождем: теперь можно было ступать свободнее, но ожидаемый солнечный свет быстро тускнел, благодаря высоким горам и тенистому лесу, за которые опускалось солнце.       «Отобразить местное время», ― решил поэкспериментировать юноша прямо на ходу, проигнорировав вопрос женщины.       Результат не заставил себя долго ждать:       *Бип. 17:39*, ― ответил голосовой помощник через три секунды.       «Окей, а московское время?»       *Требуется уточнение*.       «Время моего мира».       *Требуется уточнение*.       «Время города Москва, находящегося в мире, из которого я перешел в этот мир, черт возьми!»       *Выполняется поиск*.       ― Ха-а-ах… ― чуть раздраженный из-за спора с голосовым помощником, Марк обернулся к Айяде: ― Ты не ответила на мой вопрос, ― сдаваться так просто он не собирался.       Все яркие краски, что привлекали взор человека, снова ушли. Под властью стремительно наступающих сумерек, зрение само перешло на ночной режим, лишая все вокруг и закатного очарования. Женщина же на необъяснимые скачки в настроении иномирца чуть надменно фыркнула. Ее графическое изображение выглядело куда искреннее и моложе на вид: Марка все еще сбивали с толку ее поведение и тонкий покров шерсти.       «Все-таки она сестра Айна или же просто родственница, но никак не мать», ― сделал юноша вывод, остановившись в мыслях на возрасте лет в двадцать пять. Тем более что относилась она к мальчишке точно не с материнской любовью.       ― Мы… направляемся в храм.       ― К слову о жертвах…       ― Что ты сказал?       ― Почему именно в храм? ― Марк уже по привычке прикрыл глаза, проверяя свое местоположение. Не внушающая доверия пещера, что иномирец заметил намного ранее, маячила впереди. По этой тропе можно было придти именно к ней.       *Бип. 10:44*, ― пришло в разум уведомление от помощника.       «Немногословно… Получается…»       ― Ухо за ухо.       «… семь часов разницы?»       ― Что, прости? ― Марк ошарашенно обернулся к вождю, не поняв ее фразу, да и запутавшись, честно говоря, кому он что отвечает и с кем вообще ведет беседу.       Зрение парня восстановилось не сразу. Желтые огоньки вместо глаз Айяды хищно блеснули в наступающей темноте. Осознать, что с ним рядом не враг, Марк уже не успел. Не сдержавшись, он таки выдал высокие языки пламени вместо тонкого фона, и шарахнулся в сторону, вызвав у вождя риталей и непомерное удивление, подкрепленное ложкой страха, и желание сдать назад. Сам же парень на полном отскоке вмазался всем плечом в появившееся откуда-то дерево. От столь прямого удара мгновенно обожженная у ствола сосна ощутимо вздрогнула, зашумев пышной кроной, соединенной с соседним хвойным гигантом. Несколько веток с треском обвалилось на землю. В воздухе появился неприятный запах паленой листвы и чего-то по типу резины.       ― Прости, ― еще раз произнес юноша, извиняясь как будто бы перед деревом. Выпрямившись, он потер слабо ушибленное плечо, тяжело выдохнул, перебарывая волнение, и его фон вновь завис у кожи, теперь не вредя окружению.       «Да уж… К такому еще надо привыкнуть».       ― Не пойму, ты за что извиняешься? ― Его странное поведение в какой-то мере Айяду даже забавляло, но вместе с тем и пугало, ведь чего ждать от иномирного существа, вдруг покрывшегося светящимся огнем, она не знала. Лишь в одном вождь была уверена – такой фон выдавать может только приемник Бога, сверхсоздание, за границами ее понимания. Но, похоже, что он и сам еще не осознал, кем является, потому-то и вел себя настолько неловко.       ― Да я просто… Я… Стоп. Сначала... Фу-у-ух… ― Марку требовалась передышка. Пусть он знал их язык, говорить на нем, как риталь, или в точности понимать фразеологизмы (не факт, что вообще правильно переводил) пока не умел. А тут еще и эти перебои со зрением, да информация от второго Марка… Так ведь можно и мозгами поплыть. ― Что еще за «ухо за ухо»?       ― Ты спросил – я ответила, ― пояснила Айяда, намекая на закономерность в их разговоре. ― Теперь твоя очередь дать мне ответ.       ― А, так вот оно… Ясно... ― Марк с усилием припоминал ее вопрос, бормоча под нос все синонимы одного и того же слова. ― Да, всего за ночь.       ― Мы идем в храм Авъёра потому, что туда имеют право входить лишь отмеченные богами.       Лучше же от ее слов Марку никак не стало, и он откровенно вытаращил на нее глаза, ожидая подробностей.       ― И я все равно ничего не понял.       ― Мы почти добрались, ― улизнула Айяда от четкого ответа и не солгала…       Правда, озвученный ею храм оказался совсем не храмом, ну, по крайней мере, не таким, каким бы обычно его представил себе среднестатистический житель земли. Темная пещера, края которой поросли густой травой и чем-то вроде лишайника, как раз и являлась входом в святыню риталей. Марк на полном серьезе надеялся увидеть здесь оккультные предметы, свечи, что-нибудь еще, но входная зона отличалась от самого входа лишь еще более скудным наличием растительности. Сумеречная зона похвасталась белыми тонкими грибами и светящимися мелкими букашками, явно просто биолюминесцентными, а не такими же мощными, как не меньше светящийся Марк. Хотя чего он, собственно, ждал от зверолюдей? Грандиозная каменная нора – самое то вместо величественного белоколонного храма. Зато Марка порадовало другое: в глубине, самой темной зоне, находились накрытый яствами стол, два табурета и небольшой алтарь, на котором покоился чей-то клыкастый череп, окруженный травами и мелкими ветками.       «Это, что же, все перли аж из деревни? Или где-то в лесу готовили? И опять же, чем я заслуживаю такой прием? Из-за силы или еще чего?»       ― Мы пришли, ― огласила Айяда, вдруг резко остановившись. В эту темную зону к столу она так и не сделала шаг, пропуская Дементьева перед собой.       «Мне начать беспокоиться?» ― Заподозрив неладное, остановился и Марк. Осмотрелся снова, задержавшись настороженным взглядом на неровных поверхностях стен, потолка и пола. Ничего особенного не приметил. Рассмотрел и алтарь, сфокусировался на пространстве за ним: там была лишь глухая стена, но она его заинтересовала – что-то с ней было не то, за ней словно бы находилось что-то еще, но на карте не отображалось. В остальном же ловушек Марк не обнаружил. Отверстий тоже. Никого, кроме них, в пещере не было.       ― Да не бойся ты, ― усмехнулась вождь, почесав правое ухо и демонстрируя всем своим видом пофигистичность. ― Если бы я хотела тебе навредить, сделала бы это, пока ты спал в моем доме.       С таким выводом сложно было не согласиться. Да и стол, заваленный доверху угощениями, упрямо твердил о том, что убивать его прямо сейчас никто не собирается.       «Ага, сначала откормят, а уж потом…»       Еще и пахло тут удивительно вкусно. Львиная доля блюд на столе была мясной, а мясо Дементьев любил, и есть вроде бы тоже хотел, хотя точнее сказать было сложно. Скорее, он хотел получить удовлетворение от поглощения пищи.       «М-да, была не была».       Иномирец несмело шагнул вперед, ожидая подвоха. Незначительный толчок в грудь его даже не притормозил, но что-то точно коснулось ребер и солнечного сплетения, а затем и вовсе прошло насквозь. Парень снова остановился и с недоумением обернулся к Айяде. Та смотрела на человека так, будто видела перед собой призрака, причем не испугалась, а просто сильно поразилась чему-то.       ― Обычно он сердится, если это не я.       ― И я снова ничего не понял.       ― Не страшно, ― вновь уйдя от вменяемого ответа, женщина скромно улыбнулась, решительно прошла к заваленному едой столу и заняла место поближе к алтарю, после чего взглядом указала на противоположную часть комнаты и перевела все стрелки на шикарные блюда: ― Садись. Тебе надо покушать.       Если бы не жуткий…звериный голод, появившийся еще утром в лазарете, а сейчас окончательно окрепший и мешающий здраво мыслить, Марк бы еще подумал над предложением вождя, но не сейчас. Плюнув на все свои предубеждения, молодой человек спешно уселся за стол, мимолетом приметил отсутствие какой-либо скатерти (все стояло или лежало прямо на деревянной поверхности) и принялся ужинать-завтракать-обедать без тени стеснения на лице. Поначалу отсутствие точного цвета у еды немного напрягало. Однако вскоре забылось и это. Марк даже не ел – он тупо поглощал все, что попадалось ему под руки, стараясь не разрыдаться от счастья и безмерно радуясь горячей пище. С момента апокалипсиса жрать все (словом «есть» такие трапезы не назовешь) приходилось не разогретым, так как огнедышащего человека в их команде не было. И все же, сколько бы Марк сейчас не ел, Марк не чувствовал, что наедается. Этот голод… эта чертова жажда… не проходила. Потому приходилось продолжать есть, даже если уже казалось, что по факту это очевидный пережор а живот скоро треснет. Это сработало. К слову тяжести в желудке не появилось.       Видя же зверский аппетит гостя, Айяда его не беспокоила, впрочем, голодна она тоже не была, так что неумело притворялась, что ест, пока ждала разговора, с улыбкой прислушиваясь к мурчанию иномирца от удовольствия.       ― Господи-спасибо-как-же-хорошо, ― прошептал Марк на одном дыхании, откидываясь на несуществующую спину стула (привычка – вторая натура). Осознав очень вовремя, что сейчас рухнет, парень резво вцепился пальцами в края столешницы и, отчетливо услышав треск досок, притянул себя обратно, благо, добротная мебель не подвела – не перевернулась и не сломалась окончательно, правда, края столешницы теперь были частично раздроблены и замазаны жиром. ― Простите… Прости, ― исправил произнесенное иномирец, вспомнив недавний урок с цифрами.       «Вот и над было так накосячить?! Люди старались, блин, а я им в ответ еще и стол ухандокал… М-да».       Осмотревшись же в поисках салфетки или чего-нибудь типа тряпки и не обнаружив ничего подобного, Марк задержался взглядом на платке, повязанном у себя на бедре, однако тут же одернул себя от непростительного поступка в адрес символа «дорогого гостя» и перевел внимание на Айяду.       ― И за что ты извиняешься на этот раз? ― К этому времени женщина уже уперлась локтями о стол, сплела гибкие пальцы обеих рук между собой и водрузила на них голову, как на пьедестал. Ее проникновенный слегка бесстыжий взгляд заставлял чувствовать себя неуютно. Хотя при отсутствии явных красок могло и показаться.       «Я же стол вам сломал, ты не слышала? Или пофиг тебе?»       ― Д-да, неважно. ― Как бы мимоходом юноша зацепил свою щеку тыльной стороной ладони, проверяя, не горит ли она от смущения, и отер губы от еды. ― Это привычка из моего мира.       ― Ты настолько слаб по его меркам?       Вопрос не в бровь, а в глаз.       ― Да. Нет. Не знаю. ― В который уже раз Айяда вводила его в ступор. ― Как это связано-то?       ― Разве вожди просят у кого-то прощения? ― пояснила она спокойно.       От такого ответа Марка буквально пригвоздило к стулу.       «А, ага, что-то я тупанул».       ― Я не вождь. Там.       ― Ясно. Но это и неважно, да?       ― Вроде того. Дай мне немного времени.       Откладывать важный разговор и дальше было нельзя.       «Марк? ― с волнением обратился иномирец к голосовому помощнику, собираясь и для себя приоткрыть шторку к истине. ― Что ты знаешь об этом мире? Где я нахожусь сейчас? Как я сюда попал? Возможно ли вернуться домой тем же путем или как-то иначе? Почему проход между мирами закрылся?»       *Бип. Выполняется поиск*.       ― Ты сейчас снова упадешь с кровавым носом?       ― Нет, ― недоумение вновь отразилось на лице человека, и на этот раз уточнять не пришлось – вождь решила пояснить сама:       ― Тогда у тебя было точно такое же выражение лица. Ты с кем-то общаешься, верно? ― Айяда внезапно перевела свой внимательный взгляд на клыкастый череп, что покоился на алтаре. ― Тогда наши с тобой силы слегка похожи. Авъёр говорит, что ты очень силен, и что ты нам чужой, но все-таки свой. Твои духи тоже говорят загадками?        «Что? Духи? Загадки? С кем вообще она там общается?.. Хм, быстро же ты в этот раз».       ― Нет наверное, если правильно задавать вопрос, ― отвечая ей, Марк уже вчитывался в результат своего поиска, не обратив должного внимания на ее откровение. Информации он получил не много, но достаточно. Бо́льшая же часть для него была в новинку. ― Я… из сто восемьдесят пятого мира. Твой же мир тринадцатый. По сути, эти цифры ничего не значат, кроме… очередности разделения, указывающей на возраст и количество витков развития? Да, твой мир просто гораздо старше моего. И потому способности, что ты и тебе подобные воспринимаете, как нечто само собой разумеющееся, для меня и подобных мне в диковинку. Несколько дней назад в моем мире что-то произошло и расползлось по нему, как болезнь. Белый дождь – так мы назвали данное явление.       Пазл наконец-то начинал складываться, однако то изображение, что появлялось перед Марком, ему совершенно не нравилось. Айяда, впрочем, не выглядела удивленной.       ― Потому, что он был белым?       ― Да. В нем находилось нечто, что позволило нашему миру сильно повзрослеть, перескочить эти самые витки развития, то ли пройтись по ним всем всего за один день. Все население мира вынужденно эволюционировало. Наш мир оказался на грани, словно перекаченный воздухом… Сейчас, подберу верное сравнение, используя твою речь. ― Марк ненадолго задумался. Открывавшаяся информация умело дразнила нервы. Говорить спокойно уже не получалось. ― Представь себе переполненную чашу с крышкой. Допустим, вода в ней появляется из ниоткуда и продолжает поступать, вопреки логике. Что произойдет с емкостью?       ― Наверное, разорвет? ― Пример Марк выбрал не самый удачный, но Айяда все же поняла.       ― То же и с моим миром, ― уверенно кивнул юноша. ― Все случилось настолько быстро, что защита мира, ее границы – пу-у-уф – все это… сломалось. ― Марк говорил довольно эмоционально, помогая себе руками, додумываясь до ответов и тут же их озвучивая. ― Тот разлом, через который в мой мир попал Айн, и есть пробоина в чаше. И таких не одна, и не две... Сидри так же прошел через нее. Но в моем мире пока не правит эссенция природы, поэтому способности обоих были сильно ограничены.       ― Но… Почему же она не закрылась?       ― Это… сложно объяснить. ― Марк хотел было сравнить все вокруг с мега-компьютером, где каждый житель планеты подключен к нему проводом, но Айяда бы не поняла. ― Тринадцатый мир держит каждого из вас за загривок. И невидимая рука не позволяла разлому закрыться, пока заблудшие детки не вернутся или же держать будет больше некого.       ― Но… она все же закрылась… Твой мир не заботится о тебе?       Айяда верила каждому слову иномирца, изредка поглядывая на череп, словно советуясь с ним и вслушиваясь в беззвучный голос духа со скучающим личиком.       ― Не умеет. ― Понял вдруг Марк, испугавшись собственной догадки. ― Пока что. Говорю же, он сейчас как младенец, который внезапно понял, что способен ходить, а вставать еще не научился.       ― Тогда как вы вернетесь? Даже если твой мир научится управлять ногами, разве он будет помнить, где бросил тапки, которые не умел использовать и даже не знал, что это такое и нужно ли?..       ― Я не знаю. ― Настроение Марка мгновенно сошло на ноль. Раньше он попросту не позволял себе об этом думать, не хотел обременять себя еще бо́льшим количеством проблем, пусть и понимал, что рано или поздно, придется. Теперь этот момент настал. ― Есть надежда, что твой мир выплюнет нас, потому что, по идее, не сможет переварить. Хотя это вряд ли, раз мы все еще здесь. Но, все же… Возможно, нам повезет и откроется еще один разлом, а мой мир протянет нам руку… ― Марк ненадолго замолчал, покусывая нижнюю губу. Все, что он говорил, отдавало реальным сумасшествием, и разбираться в нем не было никакого желания. ― Я не буду на это надеяться, поэтому хочу попросить об...       ― Оставайтесь, ― Айяда будто именно эту просьбу и ждала, едва заметно обрадовалась ей, наводя Марка на новые подозрения. ― Авъёр говорит, что воин – есть воин, даже если не имеет клыков.       ― Ну, клыки-то имеются, ― тихо возразил парень, обдумывая очередное наблюдение, ― только покороче и не заострились еще, как следовало бы.       Теперь Айяда открыто посмеялась, то ли безобидно, то ли над ним – Марк так и не понял.       ― Ты определенно мне нравишься, ― призналась она без утаек.       Ответить ей взаимностью не позволило собственное предубеждение. Что-то во всем этом было не так. И все же Марк не посмел не поддержать ее искреннюю улыбку, после чего замолчал вместе с ней, размышляя над случившейся беседой.       Для самого человека этот разговор стал куда полезнее, чем для вождя. Узнав многое о мироустройстве, Марк уже начал составлять план того, о чем хочет спросить ментального горе-помощника.       «Если правильно задать вопрос… ― мысленно повторил он свои же слова. ― Надо бы перед сном поманьячить этого говнюка. Чем больше я буду знать, тем лучше, а пока…»       ― Что на счет сидри? Сейчас есть угроза с их стороны? И сколько их в целом?       Айяда все это время смотрела на череп, поэтому слегка вздрогнула, не ожидав, что Марк продолжит разговор.       ― Сейчас их нет рядом, ― пожав плечами, женщина вновь обернулась к алтарю: он ей, похоже, был намного интереснее иномирца. ― Есть предположение, что их логово где-то в горах на севере, но мы, знаешь ли, смерти не ищем. И их определенно много.       ― Больше, чем риталей?       ― Нет. ― В ответе она уверена не была, так что услужливо пояснила свою точку зрения: ― Учитывая их прожорливость и размер, это бы противоречило законам природы. Чем крупнее хищник, тем он малочисленнее. А сидри – верхушка здешней цепи питания.       ― Логично, ― согласился и Марк, оглянувшись на выход из пещеры.       На таком расстоянии он не видел друзей на карте, да и сама деревня исчезла из ее радиуса, так что прежний голод и жажду медленно, но верно начинали заменять тревога и паранойя.       «Надо… валить».       Иномирец выжидающе посмотрел на Айяду, опять вернувшуюся к гляделкам с черепом, лишь с натяжкой напоминавшим человеческий. Покатая морда, грозные верхние и нижние клыки… Чем дольше Марк сам вглядывался в останки неизвестного ему создания, тем сильнее пространство над ними дрожало, как воздух над асфальтом в аномально жаркий день. Но было что-то еще, некий дымок, что белыми нитями тянулся к потолку пещеры. Почти такой же, какой ему привиделся у губ Максима.       «Она зовет его… Авъёром? Дух предков? Айяда – медиум?.. И почему это не удивляет?»       ― Я могу, эм, я хотел бы пойти к своим товарищам?       Женщина то ли не услышала, то ли глубоко задумалась над ответом, однако Марк не торопил, боясь прервать некий таинственный ритуал, который он пока что не понимал. Переспрашивать тоже не решился.       ― Они не твои подданные, верно? ― наконец вымолвила Айяда, оглянувшись на человека.       ― Разве это не очевидно? ― Его губы тронула нахальная улыбка.       ― Ясно. Страх в их глазах сбил меня с толку.       «Что? Ты!.. Это намек на то, что они меня боятся? Вот же стерва!»       ― Ты можешь идти, ― дала она свое разрешение, только что рукой не махнула, отвесив позволительный жест. ― Я останусь, мне еще надо поговорить с Авъёром.       «И куда делось все твое гостеприимство? Ветром сдуло?... Хм, значит, Авъёр все же...»       ― Кто он? ― Иномирец еще внимательнее уставился на череп со своего расстояния. Тот действительно напоминал останки большого хищника, а не риталя. С другой стороны и не все ритали имели человеческое строение морды.       ― Но ты прав, чужеземец. Он – не риталь. Он – сидри. Каждый из нас – это сидри.       Дрожь промчалась по спине Марка, вызывая легкий озноб, моментально сменившийся жаром, спустившимся в область живота. Фон иномирца колыхнулся в ответ на это. Откровение Айяды на этот раз не было чем-то посторонним для человека. И такое в принципе не говорят, кому попало. А если все это правда, значит ли, что Марк на самом деле убил их сородича? Тварь, что была по своей сути близка к человеку…       «Кончай, Марк. Не нужно тебе думать об этом именно так. Плевать. Или ты, или он. Тогда не было другого выбора. Да и он напал первым…»       ― Когда-то давно, когда не было разделения на племена, наша стая наткнулась на странных существ. Они были похожи… на тебя, но выше и тоньше, и цветом кожи обладали небесным. Шерсти же не имели вовсе кроме волос на голове. Мы были простыми хищниками, ― Айяда говорила «мы», но Марк понимал, что речь об их роде в целом. ― Существа не смогли спастись, хоть убили многих. Тогда все мы были и больше, и сильнее. Те, кто их съел, изменились. Ритали – это проклятый род, что посмел поглотить истощенных богов. Но сами богами мы от этого не стали… Однако мы получили силу, а вслед за ней и высшие знания. Мы узнали, что боги бежали от войны в первом мире. Они хотели спрятаться и почти сломались, когда попали в наш мир. Он и стал для них могилой. С тех пор не изменившиеся сидри, ведомые жаждой силы, стали охотиться на риталей. Авъёр же, наш предок, – один из тех, кто попробовал бога на вкус.       Иномирец молчал. Он был всецело уверен, что такую истину знают в деревне единицы. Жрецы бы охраняли подобное ото всех. Тогда на кой черт она все это говорит именно ему? Думает, что он не воспользуется этой информацией? Или ему никто не поверит? Какой смысл посвящать в это постороннего?       ― Со временем… наша раса изменилась и внешне. Сидри же вовсе утратили… понимание свое жажды. Теперь это просто голод, продиктованный давним проклятьем. ― Эти слова Айяды дернули Марка за живое. Особенно само слово «жажда», мысли о которой уже не раз возникали в голове Марка. ― Авъёр же – последняя наша святыня, божественный призрак, иногда дающий ответы на вопросы, которые больше некому задать. Но, знаешь, чужеземец, есть вопросы, на которые ты никогда не получишь ответы. Просто… отвечать уже давно некому.       Айяда замолкла, всем видом давая понять, что больше не собирается говорить хоть что-то еще, и Марк ушел, не прощаясь: не стал ее беспокоить, побоявшись услышать нечто особенно страшное и обязывающее к содействию. Как он и ожидал, вождь за ним не последовала, всё сидела одна, там, ожидая очередного божественного откровения. Авъёр молчал дольше обычного. Его время кончалось, и Айяда знала, что она – последний хранитель святыни. На сердце от этого становилось до боли тяжело.       Словно в ответ на эти ее эмоции в пустых глазницах черепа привычно подернулся воздух, слабые нити серебристой энергии объяли серые кости. Айяда напряглась изо всех сил, навострила уши, страшась упустить хоть один долгожданный звук.       ― Прекрасные и великие… само небо отражалось в их коже, а солнечный свет лучами струился с их голов... Боги первого мира… такие безграничные… Но такие слабые… Я помню, как сомкнулись мои клыки... Помню женщину, что я поглотил... Ее взгляд был устремлен к солнцу, а в глазах… распростерся космос…       Короткая ветвистая трещина с оглушающим хрустом коснулась покатого лба черепа. Дух Авъёра прошептал что-то еще и погас, рассыпаясь бесчисленными крупицами света по комнате.       Погас… навсегда.       Осознав его последние слова, Айяда не стала сдерживать свои эмоции и заревела навзрыд, так, будто потеряла дорогого для нее, близкого человека, что любила на протяжении всей своей жизни. Женщина закрыла лицо ладонями, всхлипывая и содрогаясь всем телом, но не только от горя. Последние слова Авъёра… Его последние слова вселили в нее надежду:       ― Новые глаза, устремленные к солнцу, проложат риталям млечный путь... Глаза, что являют собою космос, очистят вас от нашего греха… Ты нашла их…