19 мая. Среда. 185 мир.
15:30 по МСК
Служба в Ассоциации никогда не была для Зеленского простой. Тц, да что там служба?.. Даже первый и единственный за пять лет отпуск закончился, мать его, апокалипсисом! А ведь другой жизни он и вовсе не помнил: Александру повезло стать мелиором в двадцать семь – это все, что он о себе знал. И только недавно, благодаря другу, выяснил, откуда родом, хотел найти хоть какие-нибудь следы своего существования «до», да вот не сложилось. Воспоминаний же о родине Зеленский не имел: память большинства подопытных стирается раз за разом после каждого облучения, дозы чернухи и нереальной ломки от нее. Тейкʼусиа-токсин (θεϊκή ουσία) – с греческого «божественная субстанция», а между мелиорами «жидкая тьма» – черная дрянь, текучая, будто расплавленный пластик, и едкая, словно токсины все вместе взятые. Каждый укол с этим чертовым ядом – билет на тот свет. Ты либо едешь до конечной прямо в стену, либо опаздываешь на поезд и продолжаешь свой болезненный путь к эволюции, догоняясь все новой и новой порцией жидкой тьмы, а заодно теряя по рельсам собственные воспоминания вкупе с нервными клетками. Зеленский прошел этот путь с гордо поднятой головой и даже быстрее многих, за что и стал частью особых сил Ассоциации – «Чистильщиков». За время службы он повидал такое, о чем не рассказывают ни шепотом, ни ментально. А все потому, что год, в который Александр эволюционировал, стал началом противостояния мира и людей. Лучшие ассы мира так и не смогли с уверенностью ответить на вопрос: «Что есть «мир» как живое существо?», зато точно поведали о причине странных явлений, наводнивших планету, начиная ровно с той даты – пять лет назад, когда в мире появился первый Шестой. Будь то новые виды животных, высыхание рек или их внезапный разлив; участившиеся землетрясения, принесшие всем странам немало бед, или наводнения в пустынях; массовые психические расстройства или внезапное отключение гравитации в некоторых зонах… – все это объяснялось только одним – вмешательством людей в энергобаланс мира. В теории, эволюция произошла бы и сама, пусть и многими веками позже, когда человечество перешагнуло бы свою ограниченность и сумело бы заглянуть в понятие «энергия» гораздо глубже. Естественное изменение среды к этому времени легко поспевало бы за естественным изменением человека. Ассоциация же сильно ускорила этот процесс, вмешавшись в энергетическую систему мира и нарушив его и без того шаткое равновесие. Результатом переизбытка энергии в одном месте и ее критического недостатка в другом стало «противостояние природных сил». В гуще всех этих необъяснимых событий Зеленский легко нашел себе неплохое место. Не помня, кто ты и каким был твой мир до этого, приспособиться к жизни гораздо проще. Правда, одно из первых своих заданий – поймать беглого измененного Ассоциацией преступника – он благополучно провалил, ибо убил его к чертовой матери, а не пленил. В результате чего на некоторое время попал в немилость верхушки, и начальство швыряло его вместе с Токаревым на самые невменяемые задания. Это же помогло Зеленскому раскрыться во всей красе. Удивительно, что огонь, именно как разрушающая сила, не стал для него основной способностью. Умудрившись взять потолок четвертого порядка в рекордные сроки (на тот момент – немалая высота), Александр всерьез мешал жить не только своему подразделению, но и Пятым. Тем не менее, лишь последний год службы, на взгляд хранителя, выдался особенно ненормальным. Во всех смыслах отклонения от нормы. Особое подразделение огневиков тогда окончательно расформировали. Слишком вспыльчивые и психически неустойчивые. Слишком разрушительные и неуправляемые. В конце концов, слишком заметные, чтобы работать тихо, огненные охотники привлекались все реже: либо в чрезвычайной ситуации, когда под рукой никого больше не было, либо для уничтожения объектов, удаленных от любой жилой местности. Объекты эти были частенько одушевлены, так что Зеленский повстречал на своем пути немало уродов, созданных природой ради равновесия. И все же любимым его заданием было – толпой огневиков предотвращать извержения вулканов, выжигая чертовы планетные «прыщи» до самых слоев магмы, так сказать, заставляя гореть несгораемое. Однако, нечто настолько нереальное, как вот это, находящееся прямо перед ним, – серьезно зацепило бывалого хранителя, мнившего себя пусть и не всесильным, но близким к этому. ― Вместе до пекла, а затем еще ниже?.. ― в пустоту произнес Александр навсегда въевшийся под корку девиз огневиков. Судя по интонации, мелиор уже явственно сомневался, что это «ниже» реально не существует и что оно вообще ему по плечу. Причина же таких эмоций находилась прямо под ним. След от обуви навскидку шестисотого размера выглядел, откровенно говоря, пугающе. Стопа гиганта, на вид упакованная в совершенно обычную человеческую обувь, смяла бо́льшую часть одноэтажного дома и опустила грунт на десятки сантиметров ниже. Дальше, в сторону, куда указывал отпечаток, имелось круглое углубление – след от колена. Еще метрах в десяти – пятипалая, опять-таки человеческая, ладонь. Остальные же рытвины и узоры от подошв читались гораздо хуже. Благодаря оставленным следам можно было предположить, что тварь кое-как поднялась на ноги, полностью разворотив соседний дом, и шагнула за пределы дворов на следующую улицу. Вероятно выпрямившись, она отмахнулась от потерявшего управление самолета и исчезла при помощи очередной аномальной чертовни по типу разлома или воронки Шторма. Каких-то других следов ассам найти не удалось. ― …Иномирное происхождение существа все еще не установлено. ДНК Гиганта получить невозможно. ― Прерванный голосом неподалеку, Зеленский ненамеренно вслушался в речь одного из мелких сошек ученых Ассоциации. Хлипкий на вид мужичок в белом халате и очках наговаривал данные на диктофон: ― Любые ментальные всплески, оставшиеся от Гиганта и иных форм жизни, искажены открытием разлома и усиленной концентрацией Шторма, действующего в данной зоне. Фантомные следы выживших при встрече с предположительно иномирным существом слабо читаемы. Сгоревшие в результате перенасыщения энергией растительные элементы смешались в единый фон и создают помехи. Известно, что четверо выживших покинули зону спустя сутки собственными силами, но в каком состоянии и куда – пока не ясно. Как им удалось выжить – тоже. Тлен погибших созданий не обнаружен, следовательно, убийца поглотил их, значит, имел ядро и являлся измененной формой жизни… Черный ящик МС-21 отправлен в Западное сообщество. Велик шанс, что пилоты все-таки видели Гиганта и до гибели всего экипажа сказали о нем хоть что-то, что поможет его идентифицировать… Жесткий диск соседского разбитого компьютера не подлежит восстановлению и вряд ли был бы полезен… Так же найден смартфон, модель не разобрать. Уцелевшая сим-карта зарегистрирована на имя Дементьева Александра Викторовича. Реанимировать его пока не получилось. Все файлы, сохраненные на телефоне, предположительно уничтожены. На сим-карте же записано только два номера: самого Дементьева Александра, погибшего в собственном доме, и Данцева Артема Сергеевича, выжившего при контакте с Гигантом. Имеются неустойчивые структуры эмоционального фона иных лиц, побывавших на месте катастрофы через несколько часов. Личности данных мелиор… хранителей – устанавливаются. Мужчина в халате мгновенно остановил запись, кляня себя за допущенную ошибку. Приказ сверху уже получен: мелиоры – больше не мелиоры, хотя мелиорами до сих пор и являются. По сути же, всего лишь очередной идиотизм от власть имущих, чтобы подчиненным, не дай бог, не стало скучно работать. Лаборант удрученно качнул головой. ― Ну что за блядство-то такое, а?! Как могло не остаться ни одного ментального следа от монстра из разлома? Слышь?! ― грубо обратился он к девушке, высматривающей что-то в еще нетронутых обломках на окраине двора. ― Какого хрена ничего не осталось?! ― Мне почем знать?! ― нервно откликнулась коллега, приседая на корточки, чтобы рассмотреть получше свою находку. Растение, в котором невооруженным взглядом узнать вид и форму было невозможно, пожелтевшей трухой лежало на нескольких досках, черепице и ткани. Что собой представляет последнее, девушка уже догадалась. ― У меня тут пододеяльник с кровавым пятном! Растение уберегло его от снега и града. ― Да?! Хоть что-то! ― Такой находке мужичок искренне обрадовался. Подхватив с передвижного стола прозрачный пакет и заметив пристальный взгляд Зеленского, по-прежнему наблюдающего за компанией в белом, он неуверенно кивнул ему то ли в знак приветствия, то ли из уважения, подзавис на мгновение из-за максимальной неизменности его лица и таки поспешил в другую сторону, к своей коллеге. Ткань они укладывали в пакет вместе и очень осторожно, словно взрывоопасное вещество. Остальные же «миньоны» Святозаровой, снующие на останках домов, смотрели на них с благоговейным трепетом и толикой зависти. Найти что-то полезное у них не получилось. Ответить на главные вопросы: «Чем была эта гигантская тварь?» и «Куда она подевалась?» – тоже. К счастью, грохот за спиной отличившихся коллег прервал эту минуту уважительного и бесящего Зеленского молчания. ― У меня тут покруче будет! ― похвастался находкой очередной асс, отшвыривая ботинком мешавший пройти мусор. Ракушка с тазик в его руках мигом привлекла внимание всех хранителей. ― Еще жива, но пыталась удрать… Арина?! Неуклюже выбравшись на свободную плешку, парнишка продолжил отпихивать ногами пепел сгоревшей травы. Стоявшая же у дороги семилетняя девочка, старавшаяся никак не влезать в раскопки взрослых, охотно приблизилась по первому его зову. ― Заглянешь в ее глаза? ― чуть запыхавшись из-за собственных действий, Асс услужливо протянул тяжелую раковину хранительнице для дальнейшего изучения. Держать увесистую улитку было нелегко. Вошедшая в состав их команды именно по причине своего второго навыка, Арина неуверенно кивнула в ответ. Пользоваться этой способностью ей не нравилось. ― Дайте воды! ― наконец подал голос и начальник всей этой собранной в спешке своры – Захаров Владимир. Проходя мимо Зеленского, хмуро осматривающего лаборантов, он по-дружески хлопнул его по плечу, не в первый раз пытаясь показать свое радушное к нему отношение, и поплелся изучать находку лично. Ассы моментально приободрились, так что пятилитровая бутылка воды была доставлена в кротчайшие сроки. Лаборант же, что умудрился отыскать моллюска, положил раковину на мокрую землю, и Зеленский, не обделенный любопытством, вразвалочку подтянулся ближе. Глаза-бусинки переростка-мутанта появились из раковины почти сразу. Затаившиеся люди вели себя тихо и не шевелились, только Арина медленно присела напротив выползающей наружу твари. Глаза девочки тепло осветили ее лицо голубым светом. В результате улитка не успела втянуться обратно и загипнотизированная Ариной замерла, едва заметно покачивая глазными щупальцами. Найти нужное воспоминание для Пятой не составило особого труда: у животных не было врожденного иммунитета или ментального сопротивления (по крайней мере пока что подобные виды ассам не встречались), а потому Арина легко перемотала мысленно длинный ролик, включавший в себя всего неделю жизни измененной твари. Вот только проблема всегда заключалась в самой информации, ведь зрительные органы животных, в основном не позволяли различать картинку четко и в цветах. Улитка и вовсе видела лишь на сантиметры перед собой, и бо́льшая часть изображений представляла собой размазанные серые пятна непонятно чего. До тех пор пока не появился явно не дневной свет. Нестерпимый и горячий, он двигался. Весь. И в одну лишь сторону. Зрение взбудораженного этим создания всего на миг стало гораздо четче, будто в миллионы раз усиленное бушующей вокруг энергией. Глаза улитки таки выловили разорванное, искрящееся золотым небо и гигантскую фигуру, от которой шли видимые языки белого пламени (потолок пятого ранга или уже Шестой). Вот только вся эта энергия Шторма тянулась вовсе не к нему… Увы, следующей, уже размазанной картинкой, была позеленевшая, испускающая энергию трава. Измененное существо долго пребывало в недоумении, пытаясь привыкнуть к цвету и продолжая впитывать остатки «тумана» рядом с собой. Оно пряталось в шустро растущих стеблях и пришло в себя лишь тогда, когда почувствовало чей-то яркий зов и увидело светлую волну энергии, создавшую ощутимую вибрацию вокруг. В этой энергии было что-то знакомое, тот же свет, что пришел вместе со Штормом. Ожидаемо тварь поползла прочь из укрытия, но затем ее что-то напугало. Попавших в ее поле зрения людей Арина заметила сразу. Четверо. Все на вид – мутные грязные силуэты. Двое из них светились довольно ярко... ― Из четырех выживших двое – пятого порядка, ― наконец произнесла Арина, моргнув. Лишившись контроля со стороны, улитка моментально дернулась всем своим телом и шумно вобралась в панцирь, но девочка уже рассмотрела, как видит моллюск ее – таким же пятном света, поэтому вывод напрашивался сам. ― Господи-боже, это и так уже ясно, ― не удержался от комментария Зеленский, раздраженно выдохнув в сторону Захарова. ― Я же видел всю эту шайку-лейку в церкви. Что по гиганту? ― Почти ничего. В небе действительно была дыра, под которой стоял гигант, а энергия текла в эту сторону... ― Арина ненарочно сделала паузу, заставляя людей около нее стать еще тише и сильнее прислушаться. ― Гигант минимум пятого порядка. Пламя, что видела улитка, может быть чем-то внушительнее или же его способностью. Не берусь утверждать, что гигант – Шестой. ― Почти ничего?! ― неожиданно вскрикнул воодушевленный асс, поднимая здоровенную раковину с земли. ― Да ты же только что подтвердила его иномирное происхождение. Значит, именно эта штука повинна в чертовом Белом шторме! Эта тварь притянула огромный всплеск прямо к себе, но потом залезла обратно. А непоглащенное разнеслось по городу, выбрав ближайшие цели. Неудивительно, что двое из четырех детей получили пятый ранг. Участковый и глава Администрации – были неподалеку, их тоже зацепило. И Зеленского, ― указал он на хранителя улиткой. ― Комплекс «Орхидея» тоже рядом, поэтому Снежин, точнее, его госпожа Ива… Да блин, все же предельно ясно. Возьмем ее с собой, ― потряс лаборант мутированным моллюском, не скрывая всей своей радости и уже начиная обдумывать свой доклад Святозаровой. По итогу же на эмоциях в очередной пакет отправили и изменившуюся улитку. С той же осторожностью и интересом, с какими утрамбовывали пододеяльник. И все же Зеленский по-прежнему не спускал с Арины внимательного взора: что-то девочка недоговаривала. ― Ты перепрыгнула порог? ― Простите? ― Пятого ранга. ― Нет. Зеленский продолжал смотреть ей в глаза, ожидая, когда она признается сама, однако Арина умело делала вид, что ничего не скрывает. Напряжение между двумя Пятыми стремительно росло, заставляя мелиоров низшего порядка отступить на несколько шагов дальше. Вибрации ядер такой силы были смертельно опасны для мелких хранителей вроде этих миньонов. В подтверждение такой мощности и взгляд Александра осветил его лицо огненно-красным заревом. Совсем недавно Четвертый – он уже достиг видимого света, поражая, как и прежде, своим ускоренным развитием. ― Знаешь, почему меня так не любили среди Пятых? ― Вы были Четвертым до Белого дождя... ― И все же не любили меня именно Пятые. Сейчас Арина яростно сражалась ментально, однако и в ее глазах проявился свет: выдержки ей все-таки не хватало. ― Помимо огня, что я разжигаю своими руками, я способен разжигать и пламя эмоций в душе любого другого, на кого посмотрю. Обычно, не самых приятных. И даже у тех, кто меня сильнее. Вот почему я стараюсь лишний раз не пялиться на других слишком долго. А то, знаешь, такие нервные все вокруг становятся, просто жуть. А какие искренние, ты бы знала. Радужки девочки окончательно вспыхнули. Чувствуя, как собственное сердце продолжает разгоняться, Арина запоздало моргнула и уставилась взглядом в землю, не в силах терпеть на себе тяжелый свет взрослого хранителя. Недаром ему присвоили звание «Интэритас», подобных Измененных зачастую не допускают работать с командой – велик шанс, что такая группа просто погибнет из-за неконтролирующего способность напарника. Уверенно дав деру к мобильной лаборатории, лаборанты им не мешали и старались вообще не отсвечивать, спрятавшись на фоне пробирок и своих приборов. Захаров Владимир (напарник и одновременно надсмотрщик Арины) – в том числе: лезть под горячую руку (а в случае с Зеленским – во всех смыслах этого выражения), было небезопасно даже Четвертому. ― Что не так с этим гигантом? Что ты увидела? Я чувствую многое из того, что тебя сжигает. Так что же это? Кого ты… покрываешь? ― Я… я не могу сказать. Простите. Я не могу. Мне нельзя, ― ее тихий, вкрадчивый голос сообщил куда больше, чем сами фразы: то, что она узнала, имел право услышать лишь один единственный хранитель. Хранитель, и отдавший приказ исследовать данную территорию. ― Это все? ― Зеленский спокойно перевел взгляд на стоящего поодаль Захарова: выяснил он достаточно, а торчать здесь третий час к ряду ему не импонировало. ― Гори-гори ясно? Зачем, кстати? Захаров чуть раздраженно подернул плечами. Причина была та же: приказы сверху не обсуждают. ― Тц. Не дожидаясь последующей команды, ассы покорно засуетились, освобождая зону действия от своего барахла и собственного присутствия. Зеленский оставаться здесь и дальше не собирался: медленно он стянул с правой руки перчатку, с которой теперь расставаться было небезопасно. Особая ткань, включавшая в себя волокна из жидкой тьмы, поглощала неугомонное пламя хранителя, так и норовившее слететь с пальцев. Достигнув же конкретного предела впитываемости, перчатки стали простым блокиратором, не позволяя Зеленскому угробить или других, или себя. Легкое касание пальцами подсохших балок – и обломки полыхнули алым, вызывая улыбку у вспыльчивого поджигателя. Препятствий как всегда не возникло: огонь пожирал все с ужасающим рвением, затмевая сиянием солнечный свет. Нестерпимое пламя облизнуло и хозяина, но прошло мимо, пока что оставив лишь тонкий язык копоти на его оголенной щеке. На этот раз жар от огня Зеленскому уже не вредил, пусть плавить металл ему и не составляло труда. Овладей хранитель этой чрезмерно-мощной способностью ранее – плен под куполом церкви ему бы не грозил. Короткое же воспоминание о содеянном до этого плена противно кольнуло в сердце. Получив новую порцию энергии от эмоций Зеленского, огонь взвился настоящей кровавой стеной, шумно пропекая все вокруг до состояния праха. Захаров вовремя успел вышвырнуть из опасной зоны последнего асса, засмотревшегося на пламя, после чего рванул оттуда и сам, с ужасом наблюдая за буйством стихии. Взять эмоции под контроль у Зеленского быстро не вышло. Вонь от стройматериалов и плавящейся обшивки самолета вместе с черными тучами дыма поднималась к небу, источая колоссальное количество едкой гари и копоти и буквально выжигая глаза и носоглотки. Александр невидящим взглядом взирал на это адское пламя, подтверждая своими способностями девиз огневиков. Глупая улыбка блуждала на его обветренных губах, а ядро с видимым светом толкало энергию по каналам, подбрасывая топливо для огня. По этой причине огневиков и не любили больше иных хранителей. На фоне других стихий именно огонь вызывал помутнение рассудка в девяти из десяти случаев. Мелиоры, овладевшие пламенем, рано или поздно ломались, начиная крушить все подряд под управлением собственных тараканов. Подтвердить гипотезу пока не вышло, но, скорее всего, слишком высокие температуры тела, выбираясь по каналам наружу, успевали цеплять и нервную систему или даже мозговые клетки. В итоге: чем больше хранитель использовал свою силу, тем быстрее он сходил с ума. ― Хватит! ― Захаров сего представления не выдержал раньше прочих. Как и большинству хранителей, Зеленский ему не особо нравился, но по своей добродушной наивности он попросту не мог позволить хоть кому-то сломаться у себя на глазах. Судорожный вздох Зеленского подтвердил, что его услышали. Александр несмело отнял пальцы от земли и поспешно натянул прочную перчатку, таким образом обрывая на корню взбесившуюся способность. Пламя исчезло мгновенно, оставляя огромный участок выжженной в пепел земли и всего, что на ней находилось. В том числе, и следы, которые кроме Арины сейчас увидеть никто бы не смог, а другим изучать эту территорию не доверили бы. Да и черный ящик, должно быть, тоже был уже под контролем Галица и его личных ученых. ― Эй, она не шевелится. Она сдохла? Почему это она сдохла? ― сквозь шипение на обломках до Зеленского слабо донесся голос взволнованного лаборанта. ― Задохнулась? Из-за огня?! Покачнувшись из-за усталости, Александр невольно выловил взглядом угрюмую девочку. Она снова умело скрывала свою причастность к происходящему. ― Почему она сдохла?! ― продолжал истерить асс, вдруг лишившись своей находки. Объяснять смерть улитки перед начальством пришлось бы именно ему. ― А вам, что, не сказали? ― Александр заторможенно выпрямился, стряхнул несколько хлопьев праха с плеча, опустившихся на него с неба, впрочем, только сильнее измазал одежду и пальцы. ― Вам бы лучше не смотреть ей в глаза без надобности. И уж тем более не пускайте себе в башку. Злонамеренно дерзко улыбнувшись вздрогнувшей принциске, Зеленский покинул сожженную зону первым, игнорируя чужие взгляды и мелькавший в них животный страх. И все же на миг он остановился около Захарова, хлопнул того по плечу, возвращая такой же хлопок, что тот отвесил ему ранее. Быть нянькой дьяволят в обличии детей – не самая завидная роль. А быть их начальником – равносильно самоубийству. ― Ты бы уволился, пока не поздно, ― шепнул он уже себе за спину, не надеясь услышать ответ. ― Сам же знаешь: увольняются только мертвые, ― поддержал этот короткий разговор Захаров, ничуть не скрасив серьезную фразу кривой улыбкой. «Однако главное, не спешить с этим, ― добавил Владимир мысленно, оглянувшись на «свою» Арину. Взгляд девочки в спину Зеленского ему не очень понравился. ― Дурак ты, Саня. Проглотят и не подавятся. И Токарев тебя не спасет». ― Идем? ― Захаров с улыбкой направился к подопечной, откладывая тяжелые мысли в долгий ящик в самом темном углу своего подсознания. ― Кушать так хочется. Согласна? ― Ага. ― Арина же изобразила вполне детскую радость на смазливом личике и в последний раз осмотрела сожженные останки дома Дементьевых. Даже теперь в одной из черных частей праха все еще оставался фантомный след человека, о котором она никому не рассказала: метр восемьдесят в длину, сантиметров пятьдесят в ширину – силуэт хранителя, пролежавшего под обломками почти сутки. Хранителя, и вызвавшего Белый шторм. «Почему именно он? Что особенного в этом человеке? И почему его… так хочется защитить?.. ― ответов на эти вопросы Арина не знала. Знала одно: доверять, как и прежде, никому нельзя… даже Галицу. Только и закрыться от него ввиду разницы в рангах все равно не получится… ― Нужно встретиться с Бальтазаром!.. Жаль, что назначить встречу самостоятельно не получится. Остается только ждать, пока он не свяжется со мной сам…»***
19 мая. Среда. 185 мир.
15:41 по МСК
В этот раз группе Евгения Радченко с вертолетом крупно повезло: его выделил сам Денисенко (с подачи Токарева, конечно, но все же), поэтому полет прошел быстро, безопасно и тихо, а у Дорошева в дополнение к вышесказанному появился тот, кто не выказывал недовольства по поводу его болтовни. Хотя… Святозарова по большей части смотрела в ноутбук и слушала его только в пол-уха (если вообще что-нибудь слышала). ― Что с приборами? ― оборвала Светлана его на слове «ласточка» (черт его знает, что именно Степан так рассказывал) и оглянулась к пилоту уже не в первый раз. Разрешение от Мировых на посещение Полюса пришло только пару часов назад, так что Святозарова даром времени не теряла: наконец она могла выяснить, что случилось с двумя созданиями, положившими начало мелиоризации. Ну или, по крайней мере, попробовать отыскать ответы на волнующие ее вопросы. ― Началось, ― подтвердил тот сдержано, хмуро глядя на замигавшие мониторы: показатели прямо-таки сходили с ума. Фон здесь и раньше мешал технике двигаться, но теперь и вовсе лишал зрения. ― Дальше летим по памяти или?.. ― Не сто́ит. ― Женщина громко захлопнула ноутбук, ставя точку в несостоявшемся разговоре, и выжидающе посмотрела на мелиора Радченко, тупо уставившегося в окно. Случившееся в эвакуационном центре зоны Шторма всерьез пошатнуло его до этого весьма крепкую психику. Все еще небритый, с огромными синяками у покрасневших в тон радужкам глаз, он сидел в этот миг напротив в явно нестиранном мятом костюме, из-под пиджака которого небрежно выглядывала замызганная рубашка. Этакий «огневик-чистильщик» в представлениях Александра Зеленского, что зачастую выглядел именно так. ― Женя? ― мягко окликнула его Светлана, привлекая к себе внимание. Радченко прекрасно слышал ее и прежде, знал, что дальше дело как раз за ним, но повернулся к коллеге только сейчас. Такой боли в его глазах Святозарова никогда не видела. Большинство воспоминаний теряется, когда проходишь через насильственную мелиоризацию, а потому почти все бывалые хранители, ставшие Измененными задолго до Белого дождя, совершенно не помнили, почему вообще решили ими стать. И пусть Светлана пока не знала наверняка, у нее была вполне удачная гипотеза о том, что отрава Горняева Николая, устроившего непредвиденную бойню в центре, способна восстанавливать утраченные кадры. Конечно же, не всё целиком, а лишь то, что способно свести оппонента с ума: самые сильные болезненные воспоминания, из-за которых человек, скорее всего, и решился стать мелиором. Спрашивать же открыто, что именно вернулось к коллегам в виде отрывков воспоминаний, было бы не тактично, хоть того и требовал протокол: ведь хороший хранитель тот, что не имеет связей с прошлым. С другой стороны, если поднявшиеся из глубин их душ файлы начнут мешать их непосредственной работе, она лично обратится к Беляеву, даже если делать подобное не очень хочется. Однако… не сейчас, а немного позже. Не затыкавшийся до этого момента Дорошев тоже внезапно замолк, тихонько поглаживая пальцы. Для отбитого сумасброда он умело держался, не подавая вида, насколько контузило его самого, вот только и Святозарова знала его не первый год. Излишняя болтливость Степана Дорошева – тот еще клинический случай и была вызвана постоянным волнением обо всем вокруг, вплоть до своего внешнего облика или не застегнутой пуговицы, а вот молчание – уже признак колоссального стресса. ― Пора выдвигаться, ― уверенно кивнула Светлана Евгению, поднимаясь на ноги вместе с ноутбуком. Тяжелая наплечная сумка потянулась вслед за ней. Будто с задержкой получая и переваривая информацию, Радченко поднялся с места далеко не сразу, пристально осматривая чудно́ одетого Дорошева, подготовленного к разведке. Продолжая летать где-то в облаках (и в прямом, и в переносном смысле), он таки первым открыл тяжелые двери, впустив в кабину неуемный ветер, и глубоко вдохнул царапающий кожу холодный воздух. ― Давай… как обычно, ― обратился хранитель к напарнику, даже не обернувшись. Недовольный таким отношением Дорошев громко цокнул языком, но все же придвинулся ближе, и начальник присел, позволяя на него забраться. Благодаря их разнице в росте это не стало для обоих проблемой. В своем полном обмундировании (с затянутой в костюм головой) Степан покрепче прижался к помрачневшему начальнику, обхватив того руками за шею, и ногами за пояс. ― Погнали, ― чуть взволнованно шепнул он Радченко на ухо, и тот спокойно сорвался вниз, не страшась ни высоты, превышающей километр, ни ледяного ветра. Для Степана подобные приключения тоже в новинку не были. Главное в таком прыжке, чтобы собственные конечности оказались выше ног Радченко при приземлении, иначе склеить их обратно уже вряд ли не получится. Ну и, не перевернуть его, конечно же, во время полета. Зато секунд тридцать свободного падения, что для Дорошева растянулись на пару минут, за которые пришлось не раз выплюнуть волосы начальника, хлеставшие по лицу, позволили ему вдоволь наглядеться на виды снизу. Южный полюс на то и Южный полюс, что по-прежнему был покрыт гигантскими льдами и холодной водой, вот только цвет этой самой воды за последнюю пару дней кардинально изменился. Здесь будто бы разбился танкер, доверху наполненный нефтью. Темные витиеватые узоры из черных линий, испещривших всю поверхность льдов, выглядели притягательно и… пугающе. Приземление в такую муть могло стоить обоим жизни. ― Крепче! ― проорал Радченко за мгновение до приземления, и Дорошев изо всех сил прижался к напарнику, поднимая ноги на его бедрах. Удар о твердые льды болезненной вибрацией дернул все тело Степана, едва не лишив его и зубов, и целостности ребер. Берцы начальника ушли по голень в ледяную почву, вызвав громкий хлопок и жуткие трещины, разбежавшиеся в стороны. Прислушиваясь к трескучему эху, вызванному им же самим, Радченко ненадолго замер. Затем сделал неуверенный шаг из ловушки. Затем второй, третий… Какой-либо угрозы не появлялось. ― Слезай, ― приказал хранитель, сбрасывая руки «наездника» со своей шеи. Впрочем, Дорошев и сам с превеликой радостью покинул неудобное седло и попрыгал на месте, потирая челюсть. ― Мля, чуть язык себе не откусил… ― А?! Хрена ты его высовывал, говнюк малолетний? ― Чего? ― Степан удивлено обернулся к раздраженному начальнику, которому не требовалась теплая одежда, чтобы не задубеть. Теперь ледяной ветер беспрерывно трепал полы его расстегнутого пиджака и черные длинные волосы. ― Мы почти одногодки! ― Дорошев же, как и любой мелиор ниже пятого порядка, отлично чувствовал слишком высокие и низкие температуры. Его облегающий костюм был снабжен особыми подогревающими элементами, а большие вшитые в него светлые очки моментально фиксировали все, на что он смотрел. ― Восемь лет разницы, ― вытаращился на него Радченко, обалдевая от усилившейся наглости подчиненного. ― В каком месте мы одногодки?! ― Ну хорошо, папаша… ― Дорошев хотел понтово сплюнуть на лед и договорить свою нелестную фразу, однако поперхнулся холодным воздухом и закашлялся, прося руками тайм-аут. А пока он приходил в себя, обхватывая живот и отплевываясь, к ним с небес таки спустилась Светлана. Способность управлять воздушными потоками позволила ей плавно сойти на лед, не рискуя покалечить ноги. Белоснежная шуба, которую она напялила на себя в вертолете, пока эти двое приледнялись, увеличила ее почти вдвое. ― Итак, ― произнесла она с напыщенной важностью, прикоснувшись к наушнику под капюшоном и включая беспроводную связь. Ее дальнейшие слова с задержкой повторились в гарнитуры остальных: ― Вернешься сюда, когда позовем, ― передала женщина пилоту, по-прежнему кружащему в небе. Описав еще один кривой полукруг, вертолет наконец выровнял свой полет и стремительно уплыл восвояси. ― Работаем, как обычно, ― вернула Святозарова суровый взгляд к вынужденным напарникам. ― Двигайся помедленнее и головой крути не так быстро, ― дала она указание откашлявшемуся Дорошеву, провожающему взглядом уменьшающийся транспорт. ― Да знаю я! Зачем постоянно повторять?! ― Потому что ты – это ты? ― по-доброму усмехнулся Радченко, снова оценив его прикид скептическим взглядом. ― Двигай уже… куда послали. Спорить с ними и дальше не имело смысла. Обиженно вздохнув, Дорошев всего на миг совсем исчез из поля зрения хранителей, однако вовремя снизил скорость и диким черным мустангом, за которым глаза уже могли уследить, понесся по льдам, где вскоре затерялся на фоне темных разводов, узорами застывших в ледниках. Вся эта странная чернота не могла не притягивать взор, наводя на самые смелые предположения, за которые можно было и огрести от начальников выше. ― И что же это такое? ― с усмешкой уточнил Радченко, направившись вслед за напарником гораздо неспешнее, чем следовало бы, словно намеренно растягивая момент. ― Только не говори, что не знаешь, ― в его голосе чувствовалось осуждение. Святозарова, шедшая прямо за ним, бросила на его спину понимающий взгляд, но ожидаемо промолчала. Любое обсуждение увиденного здесь могло для каждого стать и последним. Причем Радченко знал это получше многих, вот только, похоже с недавних пор, лишился своей осторожности. ― Жидкая тьма, ― рубанул он без лишних ужимок, круто повернувшись к собеседнице. ― Все это. Вокруг. Верно? В ответ – тишина. Да, Светлана его догадкой удивлена не была, ведь несколькими минутами ранее и сама пришла к такому же выводу, и все-таки лишь пожала плечами: так-то и уверена в этом своем выводе она также не была. Понимая, что даже если он прав, Святозарова все равно ничего не подтвердит в открытую, мужчина со злостью пнул попавшуюся под ногу торчащую льдину и легко отбил от нее небольшой кусок, теперь со свистом принесшийся далеко в сторону. Дальнейший их путь прошел в полном молчании. Что же касается его предположения… По поводу самого токсина Радченко знал не так много, как хотелось бы (настоящими данными располагают лишь единицы), но и этой информации хватало, чтобы понять, насколько все странно, необъяснимо и небезопасно. Во-первых, нашли этот токсин в мертвой особи некой твари, предположительно не отсюда родом, так как подобных ей ранее не встречалось. Отсюда вопрос: «Кому вообще пришло в голову начать ставить эксперименты с использованием этой субстанции? И не слишком ли быстро в этом деле наметился прогресс?». Во-вторых, черная субстанция, похожая на нефть, реагировала на все, что пыталось с ней соприкоснуться, пытаясь поглотить любую атаку, жизнь, энергию, даже звуки, защищая уже мертвое тело носителя. Тогда, что же получается, оно – разумное? Паразит, не отправившийся на тот свет вместе с хозяином? Или же хозяин был не так уж и мертв, когда его отыскали? А может быть, этот носитель был и вовсе ему только временным пристанищем, а Мировая ассоциация лишь сыграла на руку паразиту? И, в-третьих, при особом уровне излучения в момент введения этой жижи в человека (с животными это почти всегда заканчивалось летальным исходом), токсин начинал отдавать все накопленное хозяину, можно сказать, делиться чуточкой божественного света с новым носителем. Однако процесс этой передачи настолько же опасен, как и контакт с данной дрянью, а в итоге получается нечто совершенно новое, нечеловечески-сильное и, кто знает наверняка, не контролируется ли оно паразитом? Может, все мелиоры – это чья-то колония, что ожидает своего первичного хозяина? ― Ха-а-ах… Да, для мира создание мелиоров – это огромнейший шаг вперед, вот только куда этот путь их привел? Не к Дождю ли и уничтожению львиной доли всех жителей планеты? И где конец этого неизвестного никому пути? А уж всем этим россказням про малое количество токсина Радченко никогда не верил. Просто лабораторных крыс у ассов было пока недостаточно для масштабной мелиоризации. Если бы ученые могли безопасно штамповать мелиоров и получать из этого выгоду, то Белый дождь случился бы гораздо раньше и уже подконтрольно при непосредственном участии асов. Хотя вряд ли под него попали бы обычные люди, а не отобранный контингент – зато именно это и говорило в пользу того, что катастрофа случилась не запланировано. ― Ж-жека?.. ― не на шутку взволнованный голос Дорошева мгновенно вывел Радченко из тяжлых раздумий. ― Ха… ха-а… У меня тут… дохлая… рыба, хах…― говорил он явно во время движения, чем мешал же самому себе, ― и стремная… кх… стремная баба во льдах… ― Где?! ― сдержать свой испуганный крик Святозарова не успела. Ее излишняя возбужденность для Радченко не прошла незамеченной. ― Ща я... п-погодь… ― Отключить динамик Дорошев не додумался, поэтому напарники услышали его шумные передвижения. Радченко же вновь обернулся к женщине с неприкрытым раздражением во взгляде: эта вылазка сама по себе вызывала много вопросов, а уж теперь тем более. И пусть Высший прекрасно понимал, что Светлана входит в малочисленную группу ученных, куда непосвященным вход воспрещен, еще яснее он понимал, что вся их организация РАУ – это гнилое яблоко, все больше и больше отдалявшееся от первоначальных целей. ― П-пошли, ― выдохнул появившийся рядом Дорошев, ускоривший собою и поток ветра. ― Та-ам рыбеха… с… фу-у-х… с крейсер, ― рассказал он с отдышкой, начиная движение обратно. Холодный воздух не позволял ему дышать как обычно, но абсолютно не мешал уверенно двигаться на привычной скорости. ― Но ее жрут… какие-то гады, типа… Хер знает, ― всплеснул мужчина руками, оборачиваясь к коллегам. Его неуемность по-прежнему чувствовалась даже в походке: он вертелся, оглядывался, шел спиною вперед… ― И там щупалец… дохера. Я не рискнул. Хах… Мало ли. А чуть дальше… глыбень с гору. Так… вряд ли увидишь. Мне очки помогают четче. Ха-ах.. Так вот. Там патлы повсюду. И… сиськи. Заслушавшийся напарника Радченко неосознанно пропустил шаг, не ожидав вот таких вот подробностей от Дорошева, однако быстро восстановил равновесие. ― Грудь, Степа, ― недовольно пробурчала Святозарова, поднимаясь в воздух. ― Это называется «грудь». Но ускориться ей не позволил Радченко. Кем бы себя ученая барышня не мнила, а начальником был он по праву порядка. На этой территории и прямо сейчас его слово – закон. ― Пока не устраню угрозу, заземлись, ― приказал хранитель с предостережением, сильнее сжимая ее запястье. Не подчиниться Светлана не посмела, хоть и обругала Радченко взглядом. Продо́лжила она путь рядом, но так и не спустившись на лед. ― Все путем? ― шепнул Дорошев напарнику, видя и чувствуя напряжение между этими двумя, и почти сразу прочитал по его лицу «вообще ни разу». После отравы Горняева Радченко так и не уснул, а дозы снотворного от Мирослава Снежина ему не хватило. В итоге начальник больше суток находился в сознании, да и раньше не высыпался из-за шедших друг за другом вылазок. Однако даже Пятому требовался отдых. Радченко не только выглядел помято, но и чувствовал себя не лучше, а это грозило каждому в его окружении смертью. Как для единственного атакующего среди них, его главной задачей было охранять напарников, отвечающих сейчас за сбор информации. Любое отклонение от его приказов поставило бы под угрозу и весь ход операции. ― Нормально, ― все же проронил Радченко, пытаясь успокоить то ли его, то ли себя. ― И со мной, и вообще, ― спустя пару секунд дополнил он свой ответ, однако, разубеждая его в озвученном, лед под ногами сухо затрещал, гулким эхом разносясь на километры вокруг. ― Под нами? ― Встревоженный мелиор всмотрелся в мутное дно, где едва заметно двигалось темное длинное нечто, которому в воображении легко дорисовались хвост и плавники. ― Наверное, такая же, ― уставился вниз и Дорошев, намекая на рыбу где-то вдали, ту самую, что пожирают непонятные существа. ― Только бы не в воде, ― прошептал Радченко едва слышно, с опаской делая следующий шаг. Сражения на суше – его конек, однако в воздухе или жидкостях он превращался в легкую добычу. ― Далеко еще? ― обратился он к подчиненному, глядя на гигантское пятно в глубине. ― Та не. ― Дорошев шмыгнул носом, встал на носочки, будто проверяя, видно ли ту рыбеху отсюда, и зашагал немного быстрее. ― Еще чуточку. Можно сказать, пришли. Такой ответ от быстроногого разведчика Радченко слышал уже не в первый раз, так что знал, насколько его «чуточку» умножать: двигаться предстояло еще с полчаса, если не больше. ― Не отходите от меня ни на шаг и почаще вертите башкой, ― скомандовал Высший с раздражением, видя внизу уже даже не тьму, а реальный свет, из которого состоял токсин. Только те, кто перешагнул пятнадцать единиц фона, могли разглядеть подобный заряд, и то лишь входя в медитацию, ведь жидкая тьма поглощала энергию не просто так. Она накапливала ее, сжимала, как будто бы газ в баллонах. Со временем эта концентрация становилась просто чудовищной. И если ее вовремя не ограничивать, такая дрянь начинала расти (человек, к слову, тоже, по сути, сосуд-ограничитель). И все же этот токсин, в принципе, являлся чистейшей энергией, заключенной в броню. При должной практике увидеть вместо черного цвета белый не составляло особого труда. Вопрос сейчас был лишь в том, почему все вокруг на Южном полюсе еще не стало непроходимым черным болотом, а жидкая тьма пока не расползлась по всему миру. Или все-таки расползлась? Ведь и сам Белый дождь – это тоже энергия, что спустилась на мир осадками и была разбавлена буйством стихии. Однако теперь сосудом-ограничителем выступают не только люди, но и планета в целом?.. ― Ха-а-х, ― еще сильнее уставший Радченко снова шумно выдохнул, зажмуриваясь от рези в глазах. Чего ждать от этого странного места, он, действительно, не представлял, опасаясь угрозы снизу-сверху-сбоку... Одно радовало – звуки в этом месте поглощены не были, а значит, жидкая тьма вокруг или же сама атмосфера, в условиях которой действовать по прежним правилам она уже не могла, и впрямь изменились. В любом случае, сама по себе жидкая тьма теперь поглощать была уже не в состоянии. Но к добру ли это? Или же впереди их ждет очередной затянувшийся кошмар? «Только бы не под водой, ― вновь проговорил Радченко мысленно, ускоряя шаг. ― Только бы не там».