20 мая. Четверг. 03:30 по МСК
29 мир
― Кха-кхах… гх… м-м-м… твою мать. В местные достопримечательности родного края Амира, который он ни разу не покидал за всю свою жизнь, болота точно не входили. Да, молодой человек видел их в фильмах, вскользь читал о них в книгах или же слышал где-нибудь краем уха, но и только. Однако то, что он мог бы сейчас обозвать данным словом, воняло так, будто в этой трясине одновременно разлагались сотни мышей, причем лежащих вывернутыми кишками к солнышку, которого, кстати, с этой стороны разлома тоже не было. Как и в мире по ту сторону врат, здесь также царила ночь, разве что чересчур крупные звезды, которыми было усеяно небо, светили непростительно ярко, а луны и в помине не было. И все-таки детально рассмотреть «болото» при таком освещении Амир по-прежнему не мог, однако же лес и иные окрестности видел вполне достаточно. «Или дело даже не в звездах, а в моих глазах?» В любом случае все эти местные «красо́ты» стремительно погружались в плесневелое небытие, добавлявшее к смердящей вони болота еще и запредельные ароматы грибка. Наблевавшись вдоволь той безвкусной пакостью, которую скармливали ему лаборанты через трубочки, Амир отер губы ладонью, вмазал рукой по ближайшему кусту, сдирая появившуюся на пальцах плесень, и зашагал дальше, стараясь вообще ни о чем не думать и не дышать. Проблема же по-прежнему оставалась в том, что двигаться быстро не получалось. «Вот же!.. Гребанный, черт возьми, дресс-код!» Угодья твари, что разворотила девушке грудину и оставила труп посреди протухших вод, состояли в основном из трясины, из-за чего неудобные строгие туфли, на которых настоял Беляев, уже хлюпали мерзкой жижей, присасываясь к вязкой почве и не давая ускорить шаг. К счастью, чем дальше Амир уходил в леса, тем вокруг становилось все суше и теснее, а это в свою очередь хоть и немного, но тормозило плесень: заполонив собою жидкие болота, она решила поглотить и иные растения, уже медленнее превращая их в пенистый перегной. «Что за… гадость такая?! Плесень ли ты вообще?!» Что ж, подобным вопросом молодой человек задавался уже не раз, ведь у любого другого грибка всегда имелись слабые стороны, например, вещества или металлы, которые пожрать тот не мог. Эта же дрянь притуплялась лишь в холоде (минус двадцать, не выше) или же очень сухом месте, однако не было ничего, что испортить она не могла: словно бы сам Белый дождь, эта «ядовитая субстанция» заставляла разрушаться, стареть, гнить, иссыхать… всё, с чем соприкасалась. Разве плесень на такое способна? «Бля, щас сдохну!» Не удержавшись от очередного вдоха (пусть и выдержал Высший минут семь или восемь), Амир резко втянул гнилой воздух с отчетливой примесью тины или застоявшейся воды. Несмотря на приличное расстояние между ним и преследующей его плесенью, запах все еще не развеялся. Вновь закашлявшись до боли в носоглотке, молодой мелиор в который уж раз сорвался на рвоту, хотя блевать было уже попросту нечем. К исходу же часа этих смердящих метаний Шахриев множество раз пожалел, что не вернулся назад, да и что, в принципе, полез сюда без компании. С другой стороны, была велика вероятность, что его напарников смело́ бы этой плесенью так же, как и эти болота и леса. Так что оставалось идти вперед и не жаловаться, ведь все позади уже поросло плесенью, а тут у Амира была хоть какая-то надежда, что рано или поздно можно будет вдохнуть полной грудью. Только время тянулось чересчур медленно. «Сколько я уже здесь? Час? Два? Или десять?» Когда ты не можешь свободно дышать, кажется, будто и все вокруг движется с некорректной скоростью. Сняв с себя запачканную непонятной сранью футболку, Амир повязал ее на лицо, и сам надеясь непонятно на что: так запах не стал приятнее, но чуточку терпимее. Вдобавок к этой хорошей новости его обувь больше не утопала в трясине, пусть и омерзительно чвакала. Уже бегом молодой человек продолжил свой путь средь деревьев, мечтая вконец раздеться. Эти чертовы шмотки, выданные Беляевым (хорошо, что футболку Амир таки смог отстоять), стягивали не хуже запретов, что наложила Ассоциация. Здесь же он мог ненадолго расслабиться, не страшась кого-нибудь ненароком угробить. «А если есть люди? Не все же миры состоят из монстров?» Амир внезапно остановился. Ранее использовать свои способности на широкую ногу он не имел права, потому-то и мало что о них знал. Теперь же он наконец понял, что его плесень – не просто покрывает собой определенную территорию, продолжая все на ней поглощать, как и настоящий грибок, она – сродни паутине. Стоило хоть кому-нибудь из представителей фауны попасть в эту пенисто-мохнатую сеть в радиусе нескольких сотен метров от самого Амира, как он получал четкий сигнал-картинку, похожую на схематическое голографическое изображение своей жертвы. Конечно, спасти это невезучее нечто у Шахриева уже времени не оставалось, однако Высший совершенно точно знал, где оно подыхает и как оно, грубо говоря, выглядит. Проворная тварь, что барахталась прямо сейчас в плесени на востоке, будто утопая в ней, как в болоте, была метра полтора ростом и имела загнутый клюв, которым легко разворотишь чью-нибудь грудную клетку. Пернатая бестия, может, и обладала приличной физической силой, но с такой напастью, вероятно, никогда ранее не сталкивалась. На своих подгнивающих крыльях она чудом умудрилась подняться в небо, еще пару раз ими взмахнула метрах в десяти от земли, при этом теряя и перья, и кожу, и мясо, однако плесень не отступила: уже достаточно потрепав противника перед этим и проникнув внутрь, она продо́лжила жрать существо даже в полете. Тварь подохла прямиком в воздухе – удачная смерть для небесного создания – и, спикировав вниз, почти не подняла брызг при падении – было попросту нечему. Плесень же получила второе дыхание на этой плешке и оккупировала новую территорию. «Значит, девушке той грудину порвали не клыками, а клювом? Хреново. А если атака с воздуха? Я ведь не…» ― М-м-м… Пусть существо и было убито не конкретно Амиром, а его плесенью, да еще и на приличном расстоянии, награда досталась самому хозяину. Едва не поймав ногой пустоту и споткнувшись, Шахриев не сдержал стона: приятная дрожь внизу живота, похожая на сексуальное возбуждение, мгновенно поднялась выше и осела где-то в ядре, вызывая легкое головокружение и жар. Последний же распространился по телу, стремительно поднимая и общую температуру тела. Дышать через футболку стало еще сложнее. «Ох, господи… вот же… звездец…» Амир уже не в первый раз сталкивался с Тленом и его автоматическим поглощением, поэтому данные ощущения не были для него в новинку, однако же не в таком количестве: хищные птицы, подобные умерщвленной твари, одна за другой попада́ли в его «паутину». Похоже, треклятая плесень наткнулась на их гнездовье и теперь пожирала без жалости каждого, кто имел неосторожность ее коснуться. Особи помельче, не имевшие хоть какой-то защиты, умирали за секунды, а пытавшиеся защитить свое вымирающее потомство взрослые лишь быстрее попадали в ловушку. Снова и снова Амир получал дозу «белой наркоты», начиная привыкать к этому приятному чувству, будоражащему кровь, а темный до этого момента лес принялся вспыхивать серыми красками, словно что-то пробуждало ночное видение, вот только энергии на полноценное применение навыка не хватало – все сметалось белым слепящим светом и вновь темнело. Шум же энергии – звон, сотрясавший округу рядом, лишь подкреплял вмиг пришедшие чувства дезориентации и натурального помешательства. От такой «дискотеки» можно запросто получить и эпилептический припадок в придачу. Окончательно контуженный происходящим безумием Амир возобновил свой бег далеко не сразу. Несколько долгих и смазанных по ощущениям минут он ментально боролся со срывающим крышу наслаждением, но успешно проигрывал. Омерзительный запах, становящийся все отчетливее и ближе, уже не тревожил, впрочем, как и сохранность собственного тела или одежды. Увлекшаяся же на востоке плесень, тем временем, охватывала… километры? Она буквально была способна пожирать миры. Или же… это только казалось? Однако с грибком на огромных расстояниях напрочь терялась связь. Быть может, он переставал размножаться и убивать? Или же продолжал пожирать все вокруг, оставляя себе непереданный хозяину Тлен? «Да без разницы». ― Ха-а-ах. ― Амир с трудом заставил себя сдвинуться с места и несмело отлепился от начавшего покрываться плесенью дерева. В полудреме он зашагал куда-то на запад сквозь посветлевший лес, плохо разбирая дорогу и пару раз даже ударившись плечом о преграждавшие ему путь деревья, пока острая щепка, которую почувствовать он был и вовсе не должен, не вонзилась в его оголенную стопу, причинив дискомфорт, но не боль. Выругавшись и моментально придя в себя, Шахриев лишь теперь заметил, что обуви он все же лишился (возможно, она всего лишь свалилась, но скорее всего, была уничтожена плесенью), однако кожу плесень таки не тронула. Чего не скажешь об укоротившихся до самых колен брюках. ― Ну красавец, конечно, ― пробурчал Амир едва слышно, потирая чуть слезившиеся глаза. Да и чувствовал он себя не намного лучше, чем выглядел. «Где я, черт бы меня побрал? И как долго мне еще искать выход?» Сделав медленный поворот назад, чтобы осмотреть местность, молодой человек задержался взглядом на темнеющем разлагающемся стволе ближайшего дерева. Запах в этой части поредевшего леса был уже лучше (вонь от болота сюда не доходила), однако разраставшийся грибок и здесь успешно портил как воздух, так и вид. Благо растительности под ногами стало гораздо меньше и даже листвы с деревьев. Это же позволяло немного замедлить процесс размножения плесени, не получавшей достаточно влаги и энергии на земле. Обрадовав Высшего еще сильнее, прохладный ветерок с запада принес и несомненное облегчение разгоряченному телу. Где-то неподалеку шумела река. ― Хах, ха-хах… С неадекватной блаженной улыбкой Амир сорвал с лица потную красную футболку и вдохнул полной грудью свежий приятный воздух. Постоял так немного, наслаждаясь происходящим и ловя себя на мысли, что здесь он никому не причинит вреда. Точнее, не людям точно. Прошагав же еще несколько метров в сторону ветерка, Высший замер на окраине леса, подставляя лицо еще слабым рассветным лучам красноватого солнца. «А ведь раньше мне до этого даже и дела не было». За последние пару дней, что тянулись как будто неделями, он впервые не опасался держать руки не в карманах брюк и свободно дышал. До того, как его лишили столь простых вещей, он действительно не задумывался, насколько ему повезло: Амир жил, почти ни в чем себе не отказывая. Нет, естественно, речь не о том, что он жил на широкую ногу, вот только и чересчур сильно ограничивать себя необходимости тоже не было. Захотелось поесть – пожалуйста, пообщаться с людьми, не боясь их коснуться – да без проблем, завести романтические отношения – легче легкого… Но сейчас ничего из того, что совсем недавно считалось для него обыденным, а иногда и раздражающим, Амир без опаски сделать не мог. И это откровенно его бесило. А еще этот… голод. Пусть «белые халаты» и помогали ему не помереть от истощения, вливая необходимое через трубки, но жрать все равно хотелось. По-настоящему, зубами, и твердую пищу, а не какую-то непонятную лабуду, разведенную в пробирках. «Но для меня ли они так стараются? Белый дождь, конечно же, разрешил немало моих проблем… но по факту я лишь сменил одну принудительную организацию на другую. А бесплатный сыр, как известно, лежит в мышеловке. Впрочем, я получил не фиговый ранг. Так что мальчиком на побегушках меня не сделают. А там, глядишь, и свой дом, и семья, положение… ― мысли Высшего, что текли так непринужденно, на мгновение остановились. ― Странно, кажется, это больше и не является моей целью. А чего я вообще хочу? Есть ли смысл мне возвращаться на родину?» И Амир бы таки ответил на свой вопрос (вероятнее всего не в пользу родины), если бы не женский крик, что прервал его размышления на корню. Вполне человеческий звонкий крик. «Да не может такого быть…» Ступая как можно тише (понять, как близко прозвучал вопль, он пока не мог), Амир поплелся на звук по кромке леса, умело избегая контакта с распаявшейся плесенью, после чего опасливо скрылся за одним из деревьев, наблюдая со стороны. Кричала действительно женщина, стоящая у реки. У той самой реки, водная гладь которой быстро покрывалась островками грибка… «Твою мать!» ― Уходи! ― Амир выскочил к неширокой реке, размахивая футболкой, как красным знаменем. Каменистый спуск тупой болью вонзался в стопы светящегося Высшего, но тот упорно двигался дальше, продолжая орать во все горло: ― Пошла прочь! Отойди подальше! Ну же!.. Женщину его бурное появление и впрямь испугало, но не настолько, чтобы дать деру. Или же как раз парализованная страхом она и не смогла тут же сорваться с места, странно дергая руками, словно в попытке стряхнуть с себя расползающихся по платью муравьев. Выброшенные ею ведра остановились у самого берега, загрохотав металлом. «Неужели ее … зацепило? Это значит… ее не спасти?!» Насколько сильно местную женщину поразил грибок, Амир не видел, зато бо́льшая часть плесени отсиживаться в реке наверняка не собиралась: пеной выплеснувшись на камни, она моментально похерила одно из выброшенных женщиной ведер и уже медленнее скользнула дальше, покрывая каждый сантиметр берега седыми нитями и черными шариками. ― Да беги же ты, черт возьми! ― еще сильнее засветившийся Амир, чей измазанный торс уже фиолетовым дымом источал клубы энергии, ломанулся вперед так быстро, что попавшая под ногу галька стрельнула в уцелевшее ведро и, с лязгом оставив на нем вмятину, отбросила его на несколько метров дальше, едва не поранив ноги самой женщины. Это же привело вскрикивающую особу в чувства. Она с ужасом взглянула на покрывающийся плесенью берег реки, дернулась назад, собираясь наконец убраться восвояси, однако сразу остановилась, уже громче закричав от боли. «Не успеет! Не сможет… А я-то что могу?! На счастье или же нет, речка не оказалась широкой: метра два или чуть больше. Перемахнув через нее без каких-либо усилий, но раня при этом ноги (видимо, ослабленному собственными способностями Высшему таки не все по плечу), Амир, не раздумывая, преградил своей плесени дорогу, закрывая ошарашенную женщину собой. Травмированные стопы утонули в мягкой «шерсти» по щиколотки, но грибок тут же отхлынул назад, сворачиваясь меховым покрывалом от его ног подальше. ― Хватит! Нельзя! Перестань! Я здесь хозяин! Амир не надеялся хоть на какой-то успех, однако кое-чего он достиг: во-первых, еще сильнее заболело пересохшее горло; во-вторых, плесень вдруг распрямилась в другую сторону и попыталась обойти его сбоку. ― Я сказал – нет! ― ринулся и Высший ей наперерез, с психом швырнув в непослушное пятно плесени свою футболку, словно давая ей утешительный приз. ― Уйди! Исчезни! Сдохни! Пошла нахер! Заколебала! Просто свали, сука!.. ― Даже сорвав голос, он еще не высказал все, что накипело в душе по отношению к этой дряни. Дряни, что не просто усложнила ему жизнь, а почти лишила ее, не позволяя свободно дышать, общаться, позавтракать, как нормальный человек… покурить. ― Сдохни! ― прошипел Амир через силу, представляя, как плесень загибается от неизвестной, но ядовитой болезни. Как она чернеет и сгорает в невидимом пламени. «Был бы сейчас рядом Беляев… Уж он-то быстро бы завалил эту хрень взрывами. ― В памяти Высшего мимолетом возникла сцена, случившаяся в столовой, когда наставник уничтожил пятно плесени у стены аккуратным взрывом. ― Вот только мне это не по силам! Я могу лишь… пытаться… погасить ее своей волей. Заставить… уменьшиться, потерять хватку… Да загнись ты уже, наконец!» Плесень послушалась. С легким шипением она внезапно начала громоздиться поверх красной футболки, а затем и себя самой. Будто пойманная в невидимую раскаленную клетку, она принялась ускоренно скукоживаться, подобно волоскам на огне. И все же принять происходящее так просто Амир не мог. Глядя на однозначно умирающую плесень и мысленно матеря ее за все те неудобства, что она ему создавала, он продолжа́л представлять, как та исчезает еще быстрее. Оставляя после себя неприглядные чернеющие пятна, похожие на тонкий слой мазуты, плесень взаправду не перестала погибать, пусть и поэтапно, начиная с того, что виднелось на берегу, и отходя к реке. По воде же теперь плыли тонкие темные лохмотья, похожие на сожженную бумагу. И они… больше не размножались. «Получилось? Я действительно смог?! Надо было… что? Наорать на нее?! Перестать бояться? Рискнуть своей шкурой?..» ― Не понимаю. ― Все еще не веря в содеянное только что и задаваясь все новыми вопросами, Амир осторожно обернулся к растерянной женщине, по-прежнему стоявшей позади. То ли от стресса, то ли от голода и усталости, все перед глазами заметно плыло, не позволяя сконцентрировать внимание хоть на чем-то. ― Ты в порядке? ― впору было спрашивать у него самого, но все же черные пятна на ее одежде и ногах Амир выловить взглядом сумел. ― Ты не в порядке, ― ответил он сам себе, присаживаясь перед ней на корточки. Не рассчитав своей силы и грубо схватив женщину за щиколотку, другой ладонью Шахриев протер ее голень, пытаясь понять, насколько глубоко поражение. Плесень оставила немалые ожоги на бледной коже, но сами язвочки не выглядели глубокими, однако его собственное прикосновение только усугубило. Женщина снова вскрикнула и одернула ногу. Убегать же пока не думала. «Она слабее меня по рангу… Мне нельзя ее трогать. Сделаю только хуже. Блядь!» ― Ты… ― ¥※°⁎⁉ ― новые вопли, ворвавшиеся в его очумелый рассудок, обухом шарахнули по голове, мгновенно приводя Высшего в чувства. Откуда взялась еще одна барышня, Амир не заметил, теперь же это молодая девица с воплями наставляла на Амира заточенную палку и, лишь благодаря легкой угрозе жизни, он ошарашено различил настоящий облик этих созданий напротив. Зеленоватые полупрозрачные волосы крупными жгутиками покачивались при движении девушки, пытавшейся отогнать иномирца от пострадавшей женщины. Ее большие светлые глаза неопределенного (вроде бы бледно-сиреневого) цвета даже не имели зрачков. А темные вены просвечивались сквозь тонкую бледную кожу, дополняя невообразимый облик. Амир смотрел на них обоих поочередно, не понимая, стоило ли ему вообще спасать нечто подобное, а заодно пытаясь прийти к однозначному выводу, нравится ли ему их внешность или же вызывает неприязнь. ― Звездец, ― прошептал Амир заторможено, уставившись на острие самодельного оружия, направленного в его сторону. ― ※ǁ́¥!!! ― девушка резво сделала угрожающий шаг вперед, кажется, на самом деле собираясь проткнуть лицо незваному гостю, однако же раненая женщина вдруг загородила его собой, на эмоциях объясняя соплеменнице ситуацию. Мимические морщины в уголках ее глаз и губ, которые Амир сумел подметить ранее, давали понять, что эта гораздо старше той, другой, что стояла с палкой. А вот что они друг другу втирали на повышенных тонах, догадаться было не сложно. «Знала бы она, кто именно виноват во всей этой ситуации, так бы меня не выгораживала… Я же… Нет. Похер. Все, блин! ― Амир схватился за голову, намеренно подавляя и действиями, и мыслями чертово чувство вины, показавшееся на поверхность. В результате его пальцы моментально наткнулись на что-то сухое в отросших за рекордные сроки волнистых волосах. ― Даже думать об этом не хочу. ― Облизывая пересохшие губы, Высший выбросил истлевающий листик на землю и решительно оглянулся к реке. ― Еще немного – подохну от жажды». Наплевав на разборки местных, внезапно прекратившиеся из-за его движений, Амир, раскачиваясь, неуверенно побрел к берегу. Остатки треклятой плесени, точнее теперь непохожий на нее слой непонятного черного нечто противно приклеивался к стопам скользкой гнильцой, вызывая мерзопакостные мурашки по коже. За малым не свалившись на камни, Шахриев успел восстановить равновесие и уже осторожно наклонился к очистившейся неспешным течением воде. Узнать себя в собственном отражении не получилось: выглядел Амир, откровенно говоря, паршиво – в черных пятнах и каких-то соплях, листьях и хворосте, прилипших к оголенному торсу, измученный и оборванный, с длинными по плечи склеенными волосами… Да еще и глаза его, как и все тело, отчетливо источали черно-фиолетовое свечение. «Вот же… пу́гало, блядь, огородное…» ― Сиди, где сидишь, сука! ― предупредил Амир свое отражение, обращаясь к назойливой плесени внутри себя, после чего не без опаски зачерпнул грязной рукой из речки. Надеясь не вызвать очередной приход плесени, Высший залпом осушил первую пригоршню и недовольно цокнул языком: кисловатый (будто прокисший) привкус еще остался, да и липкие пальцы чистоты воде не добавили. Однако же плесень наружу таки не высунулась, хотя где-то глубоко в глотке и засвербело. Хотелось откашлять этот застывший в горле «комочек шерсти», но Амир это желание переборол, опасаясь, что танцы с плесенью начнутся по новой. Сил же на еще одну борьбу с ней у него уже явно не хватило бы. «Не расслабляться. Если у меня как у Беляева, то стоит расслабиться и все полетит к чертям». Амир решительно опустил голову в воду, невольно вздрогнув из-за этого же всем телом, затем погрузился в нее по плечи, надеясь не скатиться по самую задницу, и выдохнул через нос. Холодная проточная вода легкими движениями плевалась в уши и бульбами поднималась на поверхность. Она словно бы призывно шептала, что бояться ему больше нечего и, тем более, не себя. «Все хорошо. Все нормально. Все будет… Почему же мне в это не верится?!» Красиво вынырнув (волосы описали в воздухе дугу и жестко шлепнулись на шею), Амир сполоснул в реке руки и с радостью отер лицо ладонями, после чего чуть раздраженно зачесал и оставшиеся волосы на затылок. В результате прояснившийся взгляд Шахриева случайно выловил и виды по ту сторону реки. Высший замер, обалдело уставившись на почерневший, убогий лес метрах в сорока напротив. Даже отсюда было заметно, как черная дрянь, оставшаяся вместо плесени, забирая с собой и листву в придачу, лоскутами праха продолжала опадать со стволов и поникших крон. Прекрасный лиственный заповедник, что создавался природой не одну сотню лет, за несколько часов превратился в гнилое месиво, в котором не осталось ни мошки, ни белки, ни кого бы то ни было еще… «Мразь, ― ненависть Амира к себе укреплялась с каждым последующим вздохом и каждым взглядом. Все на востоке, до чего дотягивался его взор, уже успела пожрать плесень… Нет, – его сила. Сила, которой он сам еще и с улыбкой дал волю в этом нетронутом цивилизацией месте. ― Ублюдок». Озлобленный и в тоже время печальный, он обернулся к удивительным женщинам, продолжая сидеть на скользком берегу. Пока еще молча, местные внимательно наблюдали за странным существом, не зная, как и оно, что им делать. Агрессии оно, конечно, не проявляло, но один только его вид уже настораживал и в какой-то мере пугал. Подобных ему созданий никто из них ранее не встречал. К тому же от него исходила вполне ощутимая кожей угроза, подкрепленная жарким воздухом и испаряющим воду свечением. ― ⸎́⸹"… ― в голосе женщины послышалось недовольство. Чуть нахмурившись и оглянувших в поисках чего-то, старшая «гидра» перевела внимание на испорченное Амиром ведро. Черные пятна и дырка посередине, безвозвратно изуродовавшие металл, настроение ей, похоже, не подняли. ― ※¥"※! ― произнесла она с еще большим негодованием, посмотрев на человека. Впрочем, ее непонятная клацающая речь отношения с иномирцем никак не укрепила. ― Я… не понимаю, ― Амир растерянно качнул головой и вновь провел ватной ладонью по лицу. Усталость стремительно наращивала силу и валила с ног, а веки упрямо смыкались, не позволяя сфокусироваться хоть на чем-то. Оно и не удивительно: почти сутки хранитель провел по заданиям, еще и столько сил потратил на тех болотах, в лесу да и… везде. ― Ха-а-ах… какой же я… Сквозь пока еще приятно холодные и влажные пальцы он с трудом различил подкрадывающуюся девушку, продолжавшую сжимать в руках заостренную палку. «Ей-то что от меня нужно?» Опустив дрогнувшую ладонь, Высший с удивлением посмотрел на любопытную Варвару, не опустившую не особо качественное оружие. Подвернув и без того тонкие губы, та воровато оглянулась на «матушку» и тихонько ткнула теперь уже слабее светящегося человека палкой: сначала в плечо, затем в щеку… Приподняла острием несколько прядей. ― Чего? Дернувшись назад и едва не оставив ему на лице царапину (хотя вряд ли смогла бы), девчонка храбро выпрямилась, уставившись на иномирца. Затем и вовсе бросила свое орудие на землю и под ошарашенный вопль женщины шагнула ближе, чтобы присесть рядом с человеком. Удивительные глаза девушки если что-то и выражали, то Амир не понимал, что. Спросив, кажется, то же самое, что и матушка, и также не получив никакого ответа, она с интересом коснулась волос иномирца пальцами, но тут же одернула руку и осмотрела свою ладонь – возможно, виноват был его общий фон, а может, ей не понравилось само ощущение... «Надо же, храбрая какая…» ― Амир наблюдал за ней с не меньшим любопытством. Судя по росту и земным стандартам, особа не была ребенком. Форма ее тела, округлости, хорошо заметная грудь… Парень задержался на последнем взглядом, не понимая, что за странная одежда на девушке и чем она удерживается, но сознание упрямо уплывало в бескрайние дали беспамятства. ― Вы… не похожи на монстров, ― Амир принялся размышлять вслух, стараясь своим охрипшим голосом вытащить себя из коматозного состояния. Тщетно. ― Если… Ассоциация завалится сюда… то уничтожит все. ― Шахриев не сомневался: организации, подобные РАУ, точнее уже РАХ, были озабочены только собой – всё, что они посчитают угрозой, они сметут без зазрения совести, и виной этому геноциду станет именно он, потому что Беляев несмотря ни на что придет по его душу, хотя бы для того, чтобы надавать ему подзатыльников и пинков. Тогда… ― Мне н-надо… идти. Сил подняться с колен у Амира все-таки хватило, однако темная обволакивающая шторка упала перед глазами следом, затмевая собой и рванувшую от него прочь девушку. Иномирец не знал, что количество плесени зависит не только от общей влаги и тепла, но и от его собственных ресурсов. Она не растет, если нет подпитки. Будь это его энергия или Тлен убитых на большом расстоянии тварей... В любом случае – выпила она из Амира достаточно. Бесчувственным телом человек повалился на спину, ощущая резкий поток воздуха, всколыхнувший волосы. Мир вокруг болезненно застучал пульсом в его висках. Последнее, что Амир услышал, было плеском воды…***
20 мая. Четверг. 03:48 по МСК
185 мир
Сгоревшее нутро церкви, темное и опустошенное, уже не имело того едкого запаха гари и разложения, что чувствовался еще позавчера в обед после освобождения Зеленского. Черные высохшие балки показывали глубокие (с палец) трещины и готовы были вот-вот рассыпаться под властью изменившегося фона мира и силы тяжести. Местами уцелевшие канделябры валялись среди выжженных скамеек и почти растворившихся тел, покрытых черным слоем праха… Хоронить было уже некого. Да и некому. ― Я знал, что найду тебя здесь. ― Владимир Захаров, оставшийся в этом городе на ночевку вместе с Ариной, с сочувствием посмотрел в спину расслабленному с виду, но отчетливо светящемуся Зеленскому, держащему в правой руке бутылочку пива. От внезапной речи позади Высший даже не дрогнул – фон Четвертого он засек еще до того, как тот заговорил. Насколько же Зеленский обрадовался такому гостю, судить было пока сложно. Почти неслышно Захаров обошел его слева и взглянул на мелиора поближе: открыть-то он бутылку открыл, но судя по всему так и не сделал ни одного глотка. ― И зачем же искал? ― В который уж раз Зеленский уверенно приподнял бутылочку пива, чтобы пригубить потеплевшее из-за собственного фона хранителя пойло, но в очередной раз опустил руку. Путь желание напиться и было сильно́, вряд ли бы это хоть как-то освободило душу Высшего. Два десятка людей: пожилые и младшие, мужчины и женщины, невинные дети… Все они стали зависимым Тленом для огненного хранителя. Все они позволили Зеленскому в рекордные сроки достигнуть капа пятого ранга, отдав ему свои жизни и энергию ядра. Тысячи муравьев и два гиганта, конечно, внесли в это дело куда бо́льший вклад, чем они, но от этого не становилось легче. Впрочем, убивал Александр далеко не впервые, только раньше это были преступники или пожившее свое гнилые чинуши. На детей же и женщин он и голос-то редко повышал, не то, чтобы… ― Что-то грядет, ― Захаров сказал это уверенно, так, словно Интэритас должен был знать, что именно. Это же смогло хоть немного отвлечь Александра от тяжелых мыслей. ― Ты о приближающемся сборе Пятых? ― вымученно усмехнулся Зеленский, невольно сжимая бутылку пива покрепче. Фон Высшего моментально стал ярче, красивыми вкраплениями красного освещая его силуэт. ― Теперь и мне придет приглашение на этот… гребанный сабантуй. ― Мелиоров пятого порядка не просто так считали элитой: даже если их способности не связаны с физической силой, их мышцы все равно очень развиты, как у физиков третьего, а то и более ранга. Эмоции же для каждого Высшего являлись непозволительной роскошью: бутылка громко хрустнула стеклом в ночной тишине и окатила ладонь Зеленского вонючим пойлом. ― Да твою же ж… зараза… мать! ― выругался Александр шепотом, глядя на поблескивающую стеклом перчатку, с которой стекало пиво. ― Не о нем. Это что-то намного крупнее, ― спокойно отозвался Захаров, исподтишка наблюдая, как легко мелиор сбрасывает осколки с непострадавших перчаток. Кажется, они были еще и водостойкие, а не только энергосдерживающие. ― Арина ведет себя странно. ― Губы Захарова тронула печальная улыбка: его настоящая, приевшаяся, срывающая дыхание улыбка. По привычке хранитель крутанул на безымянном пальце обручальное кольцо – единственное напоминание о его прошлой жизни, о которой он ничего не помнил, и тяжело вздохнул. ― Что бы она ни узнала вчера, это настолько ее задело, что она заговорила во сне. А такого, знаешь ли, никогда не случалось. Что ж, Зеленский бы даже посмеялся над ним, если бы речь зашла о другом хранителе, однако менталики – особый народ. У этих зашкаливает контроль. Чем дольше же они используют свои силы, тем холоднее и рассудительнее становятся. А Арина среди мелиоров была звездой: единственный ребенок, отслуживший Ассоциации уже четыре года. Не было и крохотного шанса, что она вдруг разучилась подавлять себя и свои эмоции. Тогда из-за чего мог отключиться ее нехилый блок? ― И что же она говорит? ― подтолкнул его Зеленский к объяснениям, продолжая потряхивать рукой в попытке сбросить с ладони последние капли: не получилось, те испарились раньше, и теперь в воздухе повис тошнотворно-неприятный запах то ли перегара, то ли еще непонятно чего. Захаров же намеренно посмотрел в засветившиеся глаза раздраженного огневика и даже успешно выдержал этот взгляд, подтверждая, что на душе у него творится ровно то же, что и снаружи. ― Он – не человек, ― твердо произнес Владимир, повторяя слова Арины и по-прежнему упрямо глядя на Пятого. Зеленский не возражал: так говорить было куда удобнее, ведь тогда он совершенно точно знал, что собеседник ему не лжет. ― Кто «не человек»? ― сухо уточнил он у Захарова, не скрывая своего напряжения. ― Не знаю, ― пожал плечами Четвертый и осуждающе хмыкнул: пусть он и понимал заранее, что Зеленский не проговорится, все равно надеялся хоть на какое-нибудь откровение. ― А ты? Интэритас многозначительно промолчал. Первым разорвав этот не особо приятный зрительный контакт, он вернулся к разглядыванию слабо освещенных останков церкви. Конечно же, он знал, что Захаров забраться к нему в голову не может, однако даже при таком условии боялся вспоминать разговор с Нестеровым Денисом. Если Арина уже знает о Нем, значит, это лишь вопрос времени, когда о парне, превосходящем всех, кто ему повстречался в измененном мире, узнает Галиц. Или директор уже знает об этом мальчишке? Тогда почему его еще не нашли? Где он, в конце концов? Куда вообще они все подевались? Ту тварь у магазина убил именно Марк. Больше некому. Тогда почему же его имя до сих пор не на слуху, как имя того же Мирослава? ― А еще она во сне плачет и просит его вернуться. ― А? Кого?.. Родителей? Отца? ― Она их не знала. Еще один проникновенный взгляд Захарова едва ли не ударил Высшего под дых: Владимир был смекалистым человеком и из короткой перепалки Зеленского и Арины уже сделал верные выводы. ― Я – не дурак, ― подтвердил он вертевшийся на языке вывод. ― Просто хочу жить мирно. Не дожидаясь его реакции, Захаров вновь отвернулся, покрутил на пальце обручальное кольцо и молча удалился в сторону трассы. Все, что он хотел сказать, сказал. Дальше же дело было за решением Зеленского. Пусть сообщит Токареву раньше, чем до него самого доберется Галиц, или же продолжает что-то скрывать, понадеявшись сначала на благосклонность удачи, а затем и вышестоящих. В любом случае, как бы там ни было, он свое дело сделал, а значит, последствия его уже не касаются. Чужие же секреты Захаров хранить не станет, но и бежать побыстрее доносить – тоже. Вряд ли ведь Четвертый встретится с Шестым раньше Пятого, да еще и в период всемирного катаклизма. Переживать на этот счет однозначно не стоит. ― Да уж, ― пробормотал Зеленский, спешно набирая сообщение на мобильном, подогнанном Токаревым (в этой части города мобильная связь, а с ней же и интернет, уже более менее работали). «Никогда не знаешь, чего именно ожидать от «завтра». Мне ли об этом не знать?» *Сообщение ушло, но еще не было доставлено адресату*, ― сообщило приложение хранителю лишь одной серой галочкой, после чего телефон принялся медленно угасать. Ответа, ясное дело, сразу не последовало. Где сейчас находился Токарев, Зеленский не знал, однако там, вероятнее всего, пока еще не восстановили связь. «Только не тяни с расследованием, ― попросил он у друга мысленно, прибирая мобильник в карман. ― А я тебе помогу, чем смогу». В последний раз Александр посмотрел на останки церкви, словно прощаясь со всеми людьми, которых пообещал защитить, но не смог, и неохотно поплелся вслед за Захаровым. Утро вечера мудренее. Главное, чтобы оно вообще наступило.