Белый дождь. Рождение звезды

      

20 мая. Четверг. 09:45 по МСК

      ― … Вначале я решила, что это планета так извернулась, сменились полюса, а потому и солнечные лучи стали падать под иным углом, но вскоре пришла к куда более интересным выводам. Дорошев заснял большую часть ледников, в том числе и под ногами, и все кадры на роликах – удивительно четкие. Конечно, его оснащение – это сверхразработка, но света не должно было быть так много. В итоге я изучила состав прикорманенного мной кусочка льда. Он, кстати, до сих пор не растаял. Так вот благодаря именно льду, точнее, его начинке, на Южном полюсе стало светло… ― Святозарова громко втянула воздух, заткнувшись на пару секунд, чем обрадовала директора, уставшего от ее болтовни, и почти сразу продолжила: ― Тейкʼусиа-токсин распылился на микрочастицы и вошел в состав воды. Он не позволяет переходить ей в жидкое состояние, а усиленным зарядом энергии освещает дно ледников. Однако сам воздух на Южном полюсе теперь включает в себя те же частицы еще меньшего размера. Таким образом, на поверхности тоже светло, невзирая на расположения солнца. Это потрясающе! Если мы сможем повторить это экспериментально, то создадим совершенно новое…       ― Ближе к делу. ― Замерший у капсулы Горняева Галиц одарил сотрудницу нетерпеливым взглядом. Как директор Ассоциации, похожую информацию он уже получил от других сообществ, в том числе предположения, надежды и идеи относительно всего этого. ― Что ты узнала про Еву?       Светлана сделала многозначительную паузу, переводя дух, нервно поправила очки и произнесла на одном дыхании заранее подготовленную фразу:       ― Вытащить ее оттуда не получится, не используя ядерный взрыв такой мощности, что разнесет половину планеты в щепки, но я берусь утверждать, что в момент катастрофы на полюсе Ева каким-то образом ожила, несмотря на свою смерть до этого момента, однако после того, как защитила себя паутиной, она вернулась в то же клиническое состояние. ― Святозарова резко смолкла, с опасением поглядывая на задумчивого начальника. Вряд ли и эти данные были для него в новинку. И все же, будучи неофициальным исследователем Мировой ассоциации, она могла бы хоть чем-то его, но удивить.       ― И всё? Что думаешь по этому поводу сама? ― легко уточнил директор, вгоняя в ступор своей простотой. Раньше с Галицем Светлана не встречалась и судила о нем лишь по рассказам очевидцев. Зачастую не самым приятным.       ― Ее тело мы не могли расщеплять безопасно, поэтому работали только с Адамом, ― вкрадчиво начала Святозарова, боясь сказануть лишнего. ― Каждый из нас считал, что оба создания мертвы. Теперь я в этом не уверена. Ева находилась в спячке. Всплеск же энергии вывел ее на какое-то время из смертельного сна. Вопрос в том, почему она снова уснула, еще и забарикодировалась. Да и почему она вообще, находясь в этом состоянии столько времени, не разлагалась физически, как и Адам. Оба этих создания… ― женщина потупила взор, не зная, стоит ли озвучивать свои дикие предположения вслух.       ― Говори уже, ― поторопил Галиц, слыша ее мысленный достоверный вывод.       ― Вы знаете, кого называют Deus?       Обычно директора нельзя было застать врасплох неожиданным вопросом, однако хаос в голове Святозаровой вылился во что-то совсем новое и ранее не озвученное даже мыслями.       ― Я понятия не имею, что они такое на самом деле, ― с тяжелым вздохом призналась Светлана, впервые услышав данное слово от Мирослава, но теперь оно буквально не оставляло ее в покое, наводя на гипотезы, разительно отличающиеся друг от друга во всех отношениях. ― Думаю, Шестой порядок – не потолок. Ядро способно развиваться и дальше. И если многие Пятые на своем уровне развития, уткнувшись в крайние единицы, становятся менее подвержены климатическим условиям и физиологическим процессам, то Шестые… Я прошу прощения, изучать кого-то вашего порядка мне не приходилось, да и времени с того момента, как вы стали первым Шестым прошло не так много, но… Я знаю из отчетов МАУ, что ЖКТ таких мелиоров изменяется. Вам ведь уже нет необходимости питаться обычной пищей? Верно? И вряд ли вы рано умрете… В смысле, старение… Не думаю, что вы будете ему подвластны. Ваше тело уже не изменится внешне…       ― Слишком много слов, ― вновь прервал начальник, итак понимая, к чему она клонит.       ― У нас не имеется мертвых Шестых, ― рубанула Святозарова, тут же густо покраснев под удивленным взором начальника, ― но мне кажется, ― тише продолжила она, сильнее вцепившись в папки, что держала в руках, ― тела таких мелиоров будут крайне медленно разлагаться. И если Адам и Ева при жизни были выше пятидесяти или шестидесяти единиц, то вполне логично, что время даже их трупам не навредит. Это объясняет, почему их тела сохранились до наших дней. Что касается Евы… Я слышала, вы способны растворяться физически до состояния атомов… ― Светлана осторожно посмотрела в глаза директору, проверяя его текущее настроение. Выглядел он заинтересованным. ― Думаю, Ева способна покидать свое тело, останавливая все процессы настолько, что, по сути, становится, мертвой. Однако, что станется с бессмертным телом?.. Или же она уже не способна надолго вернуться, пробыв слишком долго вне своей физической оболочки. Взрыв же вынудил ее вернуться и обезопасить тело, чтобы не умереть по-настоящему и навсегда.       Теперь, высказавшись до конца, Святозарова опустила взгляд и уставилась на обложку верхней папки, не имеющей опознавательных знаков. Подписать она ее просто не успела, вырубившись прямо за рабочим столом. По этой же причине опоздала на сверхважную встречу с Галицем.       ― Хм-м-м, ― только и ответил директор, глядя на капсулу жизнеобеспечения перед собой.       Пока что поддерживать функции организма без ведома его хозяина у лаборантов получалось, однако сопротивление Пятого становилось все сильнее. Без личного контроля, который по плечу только самому Горняеву, капсула рано или поздно сдаст свои позиции и позволит хранителю сгореть. Но терять еще одного Пятого было непозволительной роскошью.       ― У меня тут… Отчет по флоре и фауне в Западном… ― заговорила Светлана еще тише, окончательно озадачившись поведением главы. ― И по количеству мелиоров. Цифры там и все такое… Надо ли?..       ― Коротко.       ― А… да. ― Выбрать что-то одно было проблематично. Разве что обобщить… ― Почти все виды растительности, привычные для нашего мира, исчезли. Их заменила флора, похожая по структуре, но зависящая от большего количества энергии, что в пределах нового мира совершенно оправдано. Это же касается всех животных. Как и люди, не создавшие ядро, они перегорели. На сегодняшний момент 43% населения Западного сообщества считается официально погибшими. Еще 8% пропало без вести. 4% имеют все шансы сгореть. Остальные – уже вне опасности. Однако поменявшие течения реки, сдвинувшиеся холмы и равнины… ― Святозарова медленно подняла взгляд на хмурившегося начальника. ― В общем, пока рано говорить о полной безопасности, раз уж продолжают открываться разломы. Но, в целом, благодаря новым хранителям, мы справляемся. Иномирных существ в пределах нашего мира со вчерашнего дня еще не встречали. Флору легко восстановим при участии аграрных менталиков и иного рода сотрудников. С фауной будет сложнее. Засуха в… Простите. Поняла. ― Святозарова спешно убрала свои папки за спину и дергано улыбнулась. ― Кроме двух разломов сейчас в Западном особых проблем не имеется.       ― А что по Шторму? ― наконец, задал Галиц единственный интересовавший его вопрос. ― Кто виноват? Где он? Кто он? Почему это произошло? Что узнали? И кто такой… Марк Дементьев?       ― Что? Марк? Я… секунду. ― Злополучные папки оказалась вновь перед работницей. Данного вопроса Светлана не ожидала. В попытке поспешно найти решение, она с шумом принялась листать отчеты, ища этого самого Марка, смутно знакомого слуху… ― Дементьев?! Вы о?..       ― Ты подумала о нем только что, когда я спросил про шторм, ― неохотно рассказал Галиц, объяснив, откуда ему известно данное имя.       ― А, это… ― Святозарова страстно прижала папки к груди. ― Не о нем. Не совсем. У нас его телефон. Есть надежда, что он заснял Шторм, поэтому мы пытаемся восстановить файлы наравне с расшифровкой черного ящика. Самолет, разбившийся в эпицентре Шторма… Сейчас…       ― Не утруждайся, ― не позволил он ей снова залезть в отчеты. ― Я знаю куда больше, чем ты думаешь. Считай, что свою работу ты выполнила. Как только разберете записи, над которыми корпеют твои подопечные, сразу доложишь. И еще…       ― Да!       ― …не перекармливайте Пустого. Теперь, когда он подал признаки жизни, надо понять, насколько он стал опасен.       ― Ясно!       ― Славно. ― Короткая усмешка тронула его губы: несмотря на довольно неплохой ранг, сотрудница понимала, с кем имеет дело, в отличие от слабого человека, встретившего его вместо нее. Это обнадеживало и меньше трепало нервы, которые без контроля оставлять было ни в коем случае нельзя. ― Открывай давай. ― Галиц легонько постучал костяшками пальцев о стенку капсулы, готовый приступить к выполнению одной из главных задач посещения Запада.       То ли решив, что директор просил не ее, а Горняева, то ли, что стекло растворится само, Святозарова молча уставилась на тело, наполовину погруженное в специальный раствор, не замечая мрачнеющего взгляда начальника. Лишь когда огромная тень накрыла ее со спины, а мурашки пробежали по спине, женщина встрепенулась и посмотрела в посветлевшие глаза мелиора.       ― А? Да-да, я сейчас. ― Светлана круто развернулась к панели, приложилась о нее локтем, из-за чего папки таки вывалились на пол, и все же активировала верхний затвор, едва не вывернув тонкий рычаг из стойки.       Тихо щелкнув креплениями, пластина, заменяющая капсуле потолок, бесшумно втянулась в темный продолговатый блок за головой Горняева. Теперь человека внутри можно было коснуться.       ― Отойди и постарайся не шуметь, ― Галиц говорил сдержанно, но сила в его голосе пробирала до дрожи.       Святозарова бросила косой взгляд на пол, изучая расположение разбросанных по нему листов, и смиренно шагнула назад, не наступив ни на один из них. Остановилась она только тогда, когда Галиц перестал обращать на нее внимание и протянул руку к человеку в капсуле. Его пальцы скользнули по сухому лбу Горняева, легли на бледные веки, чувствуя непрестанное движение глаз, и оболочка директора проявилась. Прекрасное пламя, способное сжечь любого нулевого и даже Первого, темными языками поднялось над одеждой, волосами и кожей, словно Галиц, и правда, горел. Глаза начальника осветились всеми оттеками бирюзового, затмевающего зрачки и раскрашивающего пространство у лица. Капсула, где директор касался ее рукой, звучно треснула, не выдержав напряжения и вызвав короткий лицевой спазм у раздраженного Шестого, однако процесс он не остановил.       Воздух над Галицем задрожал, оболочка увеличила тело в размерах, размывая его границы. Святозарова смотрела на хранителя с удивлением и трепетом одновременно. Хотелось подойти ближе, коснуться, изучить, взять образец… и сгореть от столь близкого контакта с солнцем. Оставалось только закрыть глаза, чтобы не поддаться соблазну.       Очередная волна мурашек проползла по рукам: Галиц все еще стоял перед ней, огромный, темный, горящий, с клокочущим ядром в глубине и пятнами света вместо прекрасных глаз…       Светлана грохнулась на пол, не в силах контролировать свои эмоции и всепоглощающий страх. Дело было не в характере директора, не в том, что он намеренно причиняет кому-то вред. Все эти слухи, ужас, о котором говорят подчиненные – не выдумка, не что-то неестественное…       *Вот она разница между нами и сущностью космоса. Разница, которую не надо демонстрировать намеренно, просто ее не спрятать…*       Галиц слышал каждую ее мысль, ощущал вибрации ее ядра, сбивающие ритм, но мало получить высший ранг, чтобы стать абсолютным Высшим. Тренировки необходимы даже Шестым, и не менее выматывающие, как и у других. Поэтому энергетический шнур, как и всегда, сработал исправно, импульс легко добрался до мозга, затронув хранилище файлов, прошел глубже – напрямую к фантомному телу, оттуда к ядру, связывая обе области и формируя цепь.       Святозарова, лаборатория, капсула… Все растворилось, более не имея веса. Тьма, что кружила вокруг, покорно сплелась цветными нитями в совершенно иную картину: моросящий дождь, уже не имеющий белого цвета, несколько человек, намокших, напуганных и уставших, тело девочки – подростка на вид – и прочные стебли, обнявшие свою жертву.       Фантомное тело – не физическое, оно не зациклено на том, что видят глаза или фиксируют другие органы чувств. Горняев перед внутренним взором Галиц прощупывал пульс девочки, различая только ее, в то время как его энергетическая сущность, дублируемая зачатками ядра, получала информацию сразу из всех источников и сторон света. Пользоваться таким видением могли немногие. Даже менталикам пятого порядка не всегда было по плечу связаться со своим двойником ради сбора данных. Для Галиц же это давно перестало быть заметным препятствием, за что Тихомира и прозвали «Всевидящим».       Так что, пока физический Горняев удрученно качал головой, стараясь не смотреть в глаза заплаканной женщине напротив, директриса сосредоточилась на том, что запомнил фантом, зависший световым силуэтом над его телом. Теперь Галиц видела гораздо больше: корявый хвост самолета, буквально на глазах обрастающий мхом; разгромленные дома, один из которых был смят неизвестной силой до состояния плоского блока; и океан энергии, блеклым туманом стелящийся у ног. Последний безоговорочно привлек все внимание Шестой – такого количества света в одной точке не могло быть после основной волны катастрофы, а значит…       «Это и есть эпицентр Шторма? Удачно же я заглянула кому-то в голову… М?»       Светлый туман не просто стелился огромным облаком у земли, как и должен бы был, он тянулся куда-то дальше, двигался не бесконтрольно, а весь. И в одном направлении.       «А ты…»       Взгляд Галиц неотрывно следил за вспышками, что создавало ядро существа в тридцати шагах от Горняева. Из-за еще слаборазвитых ядер ни глава администрации, ни его товарищи не смогли почувствовать нечто, продолжающее жадно впитывать свет. Тогда ужасающий силуэт вызывал у них лишь навязчивый страх, подкрепляющий необъяснимое желание поскорее покинуть периметр этой зоны.       «Нашла…»       Взволнованной тенью Галиц скользнула по обломкам домов, пронеслась сквозь наклоненный шкаф над чьим-то ослабленным телом, на миг задержалась у ямы, наполненной белой водой, после чего спешно спустилась на дно, едва подавляя безумство от собственного любопытства. Ни плеска, ни шума, ни живого присутствия… Тихомир отвечал своему псевдониму, не имея возможности физически повлиять на кадры, являвшиеся воспоминанием. Даже в чужой голове Галиц не могла показать настоящую себя – прятать реальный облик стало профессиональной привычкой.       Пригнувшись к отверстию под обломками и будто бы утопая в воде и системном блоке компьютера, хранительница с замиранием сердца уставилась на силуэт человека, погруженного в белую лужу.       «Чт?.. Нет… Нет-нет-нет… Ну же!»       Словно кошка, что кружит у норки мыши, Галиц меняла свое положение, взлетала и падала, уходила под воду в попытке рассмотреть лицо неопознанного мелиора, но свет, что не прекращал к нему стекаться со всех сторон, полностью лишал того четких линий…       «Да ты… издеваешься?!»       ― Покажись мне!       Тени за тенью черными нитями отделялись от тела Галиц, пожирали обломки, освобождая хранителя у воды, поглотили всю лужу, вобрали ярчайший свет…       ― Аргх!!!       Фантом Горняева был не способен различить очертания хранителя под обломками. Что не убери, а человек внизу не обладал ни лицом, ни полом, ни даже волосами…       *Хватит-хватит-хватит-хватит… Пожалуйста… Прошу вас… Хватит… Пожалуйста!*.       Раздраженный взгляд Галиц невольно вернулся к лаборатории и сложившейся в позе зародыша Святозаровой. Сквозь слезы в глазах она с ужасом глядела на директора, беспрестанно меняющего облик и тенями шныряющего во все углы зала. Приборы, взбесившись от столь мощной волны энергии, мигали цветами радуги, пищали и сигналили о неполадках. Капсула перед Галицем наполовину оплавилась, и жидкость, что поддерживала жизнь Горняева, уже частично выбралась на пол, впрочем, как и на одежду директора, на котором принималась шипеть и испаряться, наполняя зал и без того неприятными запахами.       «Твою мать…»       Успокоить свои разрушительные эмоции получилось не сразу. Потребовалось время и несколько глубоких вдохов, но менталики не зря славятся повышенным контролем.       ― Фу-у-ух…       Сигнализация неохотно стихла, лампы, что еще не взорвались, погасли, а тени вобрались в тело – одно и таки мужское. Галиц осторожно приподнял пальцы над глазами Горняева: на веках остались следы, однако ожогов не было – все же он был Пятым, даже такой заряд его тело выдержало.       ― Ты там живая? ― Директор нервно посмотрел на Святозарову, переставшую всхлипывать.       Осечка такого плана была чем-то из ряда вон: всему виной разочарование, что было еще сильнее, вот эмоции и хлынули на поверхность. А уж эмоции Шестого – это в полной мере мощнейшее оружие, способное уничтожить целое войско Пятых.       Светлана заторможенно кивнула, дрожа всем разгоряченным телом. Подняться или говорить она пока не могла.       ― Этого не повторится, ― в качестве извинения прошептал Галиц с донельзя опечаленным видом. Тот, кого он искал все эти дни, вновь обошел его на пути и спрятал свой облик. ― Дементьевы… Кто из них выжил? Где они? Девочка со светлыми волосами… Кристина! ― Директор резко поднял руку к виску и прикрыл глаза. ― Кроме тех троих, что ушли из школы, найди мне все по Дементьевым и тем, кто мог находиться у их дома в момент Шторма.       *Простите?* ― мгновенно отозвалась та, к кому он так резко обратился.       Галиц поймал удивленный взгляд подчиненной, направленный на сэндвич. Сейчас она находилась в столовой, урвав время на завтрак, пока начальницу развлекали другие сотрудники.       ― Ты меня услышала, ― с угрозой в голосе прошипел Тихомир, и, судя по качнувшемуся взгляду, Кристина на том проводе понимающе кивнула.       В дальнейших указаниях уже не было смысла. Галиц сердито открыл глаза, всеми правдами и неправдами подавляя отчаяние. Так близко к раскрытию Его личности он пока еще не был, но вновь провалился.       Снова… И снова… И снова…       «Да кто же ты, Deus тебя побери, такой?..»       ― Тебя не касается, ― отреагировал Галиц на недоумение Святозаровой, непонимающей, с кем говорит начальник, вернул пальцы на глаза Горняева и медленно выдохнул.       «Разберемся с тобой побыстрее…»       Повторное подключение прошло успешнее. Лаборатория мгновенно сменилась на изученную ранее сцену: дождь, самолет, девочка с отсутствующим пульсом… Теперь Галиц была готова слушать и видеть, чтобы найти Причину и Вылечить разум человека. В этом воспоминании должно было быть что-то важное, что-то, из-за чего данный файл преобладал над другими…       Отвечая на взгляд Горняева, подтвердившего смерть девочки на земле, женщина с заплаканным лицом с ужасом качнула головой, обернулась к человеку рядом, не менее пораженному происходящим. Оба темные, смуглые, с голубоватыми глазами… Не выше третьего порядка.       ― Блядь. ― Еще один мужчина. Нерусский. С зачесанной на затылок челкой. Форма и пистолет выдали его персональные данные, как на блюде.       «Долманов Таир? Очередной Пятый…»       ― Остальные тут вряд ли выжили, ― озвучил он страшную мысль, что вертелась у каждого в голове. ― Серег?.. ― позвал участковый, призывая идти.       ― Он где-то здесь! ― в противовес закричала женщина, не позволяя себя увести. ― Я знаю. Я чувствую! ― Толкнув державшего ее мужчину в плечо, она попыталась обойти его стороной, броситься к обломкам, в поисках кого-то, кто ей однозначно дорог, но тиски стали лишь сильнее. ― Пусти! Мы должны его найти! Мы обязаны… Пожалуйста. Прошу тебя… Мы должны…       Ее хриплые крики задели всех здесь присутствующих, даже существо под обломками, на миг пришедшее в чувства. Липкий страх, навеянный им, окружил людей только плотнее. Прежние эмоции поутихли, кричать женщина больше не смела. Со стороны же это выглядело так, будто ее силы просто иссякли.       Мужчина по-прежнему крепко держал ее за руки, называл по имени, старался успокоить хоть как-то, но сам был недалек от истерики.       ― Он здесь. ― Анастасия перестала сопротивляться, бережно подняла к его лицу телефон с разбитым дисплеем и затертым смайликом.       «Тот самый, что принадлежал Дементьеву или же?.. Вряд ли. Этот унесли из зоны. Видимо, был другой».       ― Видишь? Он тут. Он где-то тут… ― Мутным взглядом Анастасия принялась обыскивать ближайшие обломки, зацепилась за поднявшегося Горняева, давшего своим видом понять, что пора с этим заканчивать. Никому не хотелось задерживаться здесь дольше.       Галиц сосредоточилась на его персоне, манерах, тому, как он смотрит на паренька в их команде…       *Что бы я делал, если бы ты погиб?* ― эта мысль зависла поглощающей тенью над всей сценой, что помнил Горняев. Она и была катализатором, той самой Причиной.       Картинка ожидаемо рухнула, поглощенная новым файлом. По кирпичикам и силуэтам все сменилось на мрачное помещение и ранние сумерки. Глава теперь находился на кухне, громко искал хоть что-то полезное на уцелевших развалинах пострадавшего во время стихии дома. Он не таился, вероятно, был уверен, что в безопасности, но прислушивался к звукам из соседней комнаты.       ― Ты чего замолчал? ― Горняев замер с кухонным ножом в руке и покосился на Долманова, обыскивающего полки рядом.       Тот странно дернулся, как от внезапной боли, и перевел внимание на пустой проем в соседнюю комнату.       ― Захар? ― позвал он, давая понять, что вопрос ранее был обращен не к нему. ― Эй? Все путем?       Тихий шум и короткий щелчок оттуда ответили за того, кого окликали. Вспышка света, ударившаяся из проема, стала моментальным подтверждением противоположного.       Сжав нож покрепче, Горняев стремительно бросился к выходу…       Картинка дрогнула. Поврежденные кадры мигнули тьмой, принялись медленно собираться в новое изображение, больше других битое собственной способностью хранителя.       «Оно, получается?..»       ― Покажи. ― Приказ Галиц светлой волной рассек мешавшую тьму, восстанавливая первоначальный образ доступной сцены.       Не было шока, удивления или дрожи… Директриса прекрасно знала, что сын главы администрации погиб до того, как все добрались до эвакуационного центра. И все же разлом, открывшийся прямо в доме – был чем-то в новинку. И открылся он, как и прежде, не просто так, а принес с собой обитателя иного мира. Попавшийся ему тут Захар стал безумно простой мишенью. В тот момент, как Горняев появился в двери с ножом в руке, паренек уже не дышал. Из разодранной глотки хлестала кровь, в почерневшей груди зияла дыра…       «Сочувствую, глава. Будто сам и навлек это своим вопросом… Так ты, наверняка, и думаешь».       Заметив очередную добычу, иномирная тварь выбросила мертвое тело и неспешно шагнула к людям, не способным пошевелиться. С окровавленных клыков свисали кусочки мяса и ткани, с длинных качавшихся рук стекала кровь, мощные ноги с вывернутыми в обратную сторону коленями придавили туп паренька к белому от дождя полу…       Вспышкой света что-то мелькнуло рядом, тесня шокированных мужчин в проходе.       Галиц видел отчеты с фотографией этого мелиора. Александр Зеленский, так его звали. Благодаря своим навыкам он почуял всех в этом доме, запрыгнул прямо в окно и с огненными ладонями пошел на чудовище в одиночку. Лишь теперь Горняев и его товарищ смогли шевелиться. Ужас, гнев, боль, отрицание… Хаотичные мысли главы терзали все воспоминание, заставляя его вибрировать и звучать. За наползающими друг на друга кадрами не было видно ни битвы, ни тела сына, не было слышно воплей горящего монстра, крушившего всю гостиную и пытавшегося удрать, да и собственного крика Горняева тоже слышно не было.       *Что бы я делал, если бы ты погиб?*        *Что бы я делал?*        *Захар?*        *Захар!*        *Захар…*        *Что бы я делал?..*       Попытка самоубиться в борьбе за тело сына с гарью провалилась. Товарищ вытащил его из горящего дома, оставив на память пару ожогов током, и не позволил вернуться внутрь. Те двое, что сами потеряли сына, только замерли снаружи, глядя на кричащего Горняева с диким ужасом в покрасневших глазах.       Пострадавший во время дождя дом, продолжал гореть красным пламенем. Рев монстра становился все тише. Зеленский с воплем вырвался на порог и накрыл своим телом слабых: Горняев и Долманов так просто от взрыва помереть не могли. Обломки плюнули огнем и бетоном. Дом окончательно развалился, разметавшись кусками по округе. Получившие незначительные травмы люди в ужасе обернулись к горящей воронке и телу монстра, которое бытовым газом уничтожить было невозможно…       ― Понятно. ― Тени Галиц плотной стеной окружили все, поглощая замершее изображение, блокируя плачевный итог, запрещая цепляться за него мыслями.       Остался один Горняев, молящий, кричащий, рвущийся на погибель… теперь в никуда.       ― Ты ведь слышишь меня, верно? ― Директриса мгновенно закрыла ему путь в огонь, заставив остановиться. Темный силуэт со светящимися глазами – такой хранительница предстала перед отчаявшимся человеком. Только голос и широкие плечи выдавали в ней взрослого мужчину. ― И видишь.       ― Спасибо, что убрал их. ― Горняев не испугался. Ему было плевать на существо напротив, главное – Долманов исчез и удерживать его теперь не мог. ― А сейчас уйди.       ― Так не пойдет, дружище.       Разорванный дом позади силуэта восстановился, вернувшись к моменту битвы Зеленского с иномирной тварью. И дверь за его спиной с грохотом затворилась.       ― Дружище?! ― Горняев, уже не в порванной от взрыва и огня одежде, наотмашь ударил рукой, но лишь провел сквозь морок пальцами. ― С хера ли? Ты вообще кто? Или что такое? ― Уставился он на свои почерневшие пальцы. Чувствовать их Горняев теперь не мог.       ― Да никто. ― Вместо рта и улыбки на лице силуэта появилась светлая полоса, источающая белый дым. ― Хочешь, чтобы все это закончилось?       Чем бы ни было существо на пороге, сражаться с ним не очень хотелось. Что-то подсказывало главе, что он-то в этом заглючившем мире Горняева не пострадает.       ― Я хочу к сыну!       Силуэт неоднозначно хмыкнул и услужливо щелкнул пальцами, высекая сверкающую искру.       Огонь, что мерцал красным заревом в окнах, тут же погас. Еще один щелчок, и валивший сквозь окна и разбитые комнаты дым растворился, а рёв монстра исчез, словно его и не было.       ― Папа? ― голос Захара позвал откуда-то изнутри, тихо и жалобно, будто взывая о помощи.       Дверь за спиной силуэта бесшумно открылась, приглашая Горняева в недра дома.       Глава рывком преодолел препятствие в виде черного духа, шагнув прямо через него… Труп чудовища, полусожженный и мерзкий, лежал рядом с сыном, державшим себя за грудь.       ― Пап? ― С его бледных губ ручейками стекала кровь, да и пальцы она очерняла струйками с оттенком красного.       ― За-хар?       Горняев понимал, что все это – нереально, невозможно… всего лишь иллюзия, но руки, теряющие чувствительность, сомкнулись на его теле прежде, чем мысль о победе Духа коснулась разума. Прижали покрепче к перестававшей дышать груди. Обняли, как в последний раз, как только еще могли. Ослабевшие губы твердили слова любви вперемешку с искренними извинениями. Горячие слезы смывали тьму, что так старалась поглотить все вокруг.       *Плевать… Я здесь… Я с тобой… Все остальное неважно…*        Захар же твердил всего одно слово. Слово, что заменяло любые речи, какие бы он мог произнести.       *Почему это случилось? Что я сделал не так? Почему он? Ему только пятнадцать. Еще жить и жить… Почему?       Почему?        Почему?        Почему?        Почему?..*       ― Просто так, ― ответил Горняеву Дух, ненормально громко щелкнув изящными пальцами.       Захар повис в руках отца искалеченным телом, лишенным сердца. Оболочка. Всего лишь холодный труп. Пустое напоминание об отчаянии и прекрасных днях вместе до Белого дождя.       ― Я не пойду. ― Управлять своими руками Горняев уже не мог, продолжая сжимать мертвое тело и дальше. Но лучше вот так, здесь, с ним, чем где-то еще... без него. ― Не вернусь. Никогда. Не хочу. Дайте мне просто... умереть.       ― Извини. ― Галиц просила прощения искренне. Как никто другой, она понимала его чувства. Если бы не знание, что ее сын еще жив, вряд ли бы вышло держать себя в руках, кем-то командовать, делать хоть что-нибудь… Не разрушить весь мир до конца, напав на организацию, повинную в чертовой катастрофе. ― Ты нужен этому миру.       ― А мне этот чертов мир ни к чему! ― В этом крике таилось столько невыпущенной наружу боли, что на мгновение Галиц дрогнула, сметенная волной света, что бросил Гарняев, и все же…       ― Верю, ― сухо кивнула тень, начиная дрожать энергией. ― Но, увы, решать это… не тебе.       Встречная волна света стерла всю сцену, объяла главу администрации, лишила его темных глаз. Ускоренной перемоткой, кадр за кадром… Галиц смотрела всю память и чистила ее от причины желания умереть. Быть может, потом у него не станет причины жить, но ее можно будет найти или добавить лично. Сейчас же…       «Простишь ли ты меня, когда об этом узнаешь?..»       ― Хах, не все ли равно?..»       Снова мрачная комната. И разлом. И безжизненные глаза Захара… Тени сожрали его без остатка в момент падения, смерти, любопытного взгляда на разлом, прихода в этот дом, дороги сюда… Мысли и чувства, все, что он нес за собой… Все воспоминания, счастливые и не очень. Первый шаг, первый зуб, первый звук…       У тела девочки, окруженной стеблями, Горняев уже смотрел в пустоту и не спрашивал себя, что бы было, если бы его не стало. Спрашивать было незачем, потому что не о ком.       Файл за файлом, и все, что они за собой принесли в его жизнь…       Горняев открыл прослезившиеся глаза за мгновение до самого Галица, удивляясь влаге, застилавшей обзор. Скользнувшие пальцы директора у лица привлекли его внимание лишь на миг. Горняев утер глаза… Куда больше его заинтересовала оплавленная капсула, трубки у тела, отсутствие одежды. Последними он окинул панель неподалеку и женщину на коленях в другом краю лаборатории.       ― Где я?.. Что?.. Я?.. Центр! ― Он решительно сел в капсуле, благо крыши у нее уже не было.       ― Успокойся. ― Приказ Галица ощутимо коснулся тела. Эмоции, только что резко взорвавшие мощное ядро Горняева, так же внезапно стихли, предотвращая истерику. ― Ты, ― перевел директор внимание на Святозарову, почти справившуюся со своими тараканами, ― объясни ему, что к чему, и…       «Не слова о Захаре или чем-то, хоть слабо связанном с ним», ― отправил Тихомир прямо в мысли работницы, после чего снова уставился на Горняева, потерянного, плачущего, не способного остановиться. Ревела его душа, кромсая горячее сердце. Но голова теперь не понимала – почему, оттого и контроль к мелиору вернулся успешнее.       ― Так бывает, ― прошептал Галиц, подавляя свои эмоции. ― Все в порядке. Ты должен помнить Радченко. Человека, что насильно тебя отрубил в Центре. Он мой подчиненный.       ― А… да. Был такой. Помню. Вроде бы. ― Горняев судорожно вздохнул, коснулся груди, чувствуя колотящееся сердце, мешающее спокойно дышать. Клейкая жидкость, что омывала его тело, неприятно стянула кожу на груди, хлюпнула под пальцами. Прилипла к лицу. Склеила волосы… ― Остальные в порядке?       ― Все, ― уверенно подтвердил Галиц, подслушивая мысли человека.       В голове его было пусто. Ни звуков. Ни слов. Ни картинок… Ничего о Захаре или желании умереть.       ― Как думаешь, почему проход в другой мир может открыться в любом месте? Даже в доме? ― спросил Тихомир у Святозаровой, привлекая внимание и Горняева.       ― Проход? В доме? ― Он встряхнул рукой, забрызгивая стену капсулы и пиджак Тихомира. ― Я помню такой. Из него вышла… странная хрень, что хотела меня сожрать.       ― Верно. ― Галиц намеренно сделал шаг назад, вынуждая Горняева виновато скривиться. ― Но почему он открылся? Что служит ключом?       ― Всплеск энергии. Во время дождя…       ― Это было под вечер, ― тут же прервал Тихомир Светлану.       ― Тогда… Пятые? ― не растерялась женщина, поднимаясь на ноги. ― Ксения Бабич и сегодняшний разлом. На площади в Северном было достаточно Пятых. Денисенко и его подземелье. А еще Горняев и Долманов, что стали приманкой для твари, которая сожрала...       «Цыц!»       ― Кого?       ― Ну… могла сожрать, ― осторожно исправилась Святозарова, взглянув на спросившего Горняева и потирая висок. Чужой крик в голове – не особо приятная вещь. ― Неважно. Там, где границы соприкасаются, Пятые становятся причиной разрыва.       ― Значит, ― Галиц по-новому посмотрел на женщину, уже не в первой предлагающую смелые идеи, что могут быть подтверждены фактами, ― сами Пятые или Шестые создают достаточные колебания для открытия врат?       ― Но всплеск должен быть с обеих сторон, ― уверенно продолжила она мысль. ― Иными словами, пока границы нашего мира еще не стабильны и существуют места, где энергии больше, чем где-то еще, любой Пятый или Шестой может стать катализатором для разлома, когда с другой стороны мирового пространства находится другой такой же по силе или достаточное количество тварей меньшего порядка, создающих энерговсплеск. Это объясняет, почему врата не открываются постоянно, где есть Пятые или Шестые, иначе бы с каждым Высшим мелиором рядом трещало по швам пространство. Не везде ведь границы миров соприкасаются. Не везде есть ответный отклик.       ― В таком случае и открыть врата можно своими силами… ― забормотал Галиц, игнорируя совсем ничего не понимающего Горняева. ― Но как тогда удержать их открытыми?       ― Ну… ― Святозарова замерла в паре шагов от них, размышляя чьими-то лицами и какими-то странными картинками у себя в голове.       Подсмотревший их Тихомир удивленно вскинул брови, не в силах без подготовки расщепить это ненормальное месиво на составляющие. На ум пришла очень точно диагностирующая данный клубок фраза: «Без пол-литра не разберешься».       ― Дорошев сейчас находится сразу в двух мирах, не позволяя им сомкнуться, ― таки сообразила Светлана вслух и словами. ― Он будто помеха, что не дает двери захлопнуться. Словно тот самый отклик сразу с обеих сторон. Однако вряд ли разлом фиксирует физическую оболочку. Речь об энергии. Отклика с другой стороны уже нет. Радченко сказал, что всех по ту сторону перебил Шахриев. Значит, стоит Дорошеву сместиться в наш мир, и врата сомкнутся. Что же не даст им закрыться? Может ли что-то их подпитать?..       ― Ума не приложу, что за херь вы несете, но если речь о колебаниях и мощных вспышках, то создайте устойчивый шум, который будет питать эту вашу энергозависимую хреновину постоянным током.       ― Чего? ― обалдела Святозарова, мало что поняв из раздраженной фразы Горняева, использовавшего, по ее мнению, странные слова для объяснения цепочки.       ― Включи, мать его, в розетку, ― всплеснул он руками, тут же приклеившись к коленям. ― Да бля…       Святозарова, что так резко заткнули за пояс, удивленно моргнула и перевела ошарашенный взгляд на Галица.       ― Есть идея… Кажется…       ― Раскручивай, ― уверенно кивнул директор, поднимая пальцы к виску. ― Найдешь меня после. Мне надо кое-что посмотреть.       ― Вы?..       ― Кристина!       Роющаяся в каком-то разбомбленном архиве девушка мгновенно замерла, показывая через свои глаза пыльные папки с фотографиями.       ― Приготовь излучатель!       *А Дементьевы?*       ― После этого.       *Поняла*.       ― Найдешь меня, ― повторил Галиц мягче, открывая глаза и кивнув Святозаровой. ― Спасибо, ― посмотрел он и на Горняева, утирающего глаза. Черная жидкость, вызывающая нестерпимый зуд, уже показалась на нижнем веке. ― Накормишь его прямо в тренировочной. Пусть лаборанты сделают все возможное, чтобы в кратчайшие сроки обуздать его силу.       ― Так точно.       ― Я ушел. ― Довольная улыбка, играющая на губах директора воодушевила и Святозарову, следившую за каждым его шагом прочь из лаборатории.       Разбудить Горняева стоило хотя бы ради одного этого.       ― Что за хрен?..       ― Тц!.. ― Святозарова нервно хлопнула по стенке капсулы, заставив главу заткнуться. ― Это директор РАУ… точнее, РАХа. Короче, ДИ-РЕК-ТОР. ― Женщина закатила глаза к потолку, типа, о нем только молча и точно не так, и вообще лучше не употреблять его имя всуе. ― Неважно. Вставай, давай.       ― Лады.       Горняев рывком отодрал от себя трубки, подключенные к шее. Длинные иглы на конце этих штук ему не понравились. Покрутив головой, чтобы чуточку унять неприятную боль, он тяжело вздохнул и неуклюже выполз из капсулы, демонстрируя женщине голый зад во всей своей красе. Слажен мужчина для своих сорока трех лет был очень даже хорошо, к тому же пятый порядок наделил его более отточенным торсом и упругими мышцами.       ― Твою… мать! Блядь!..       Жидкость, что покрывала его тело, обладала не только липкими свойствами, но и скользящими. Разъехавшись на полу, Горняев чудом удержался за оплавленный край капсулы и со злостью взглянул на вдохновленную Святозарову.       ― Ты че лыбишься, как не в себе?       ― А я всегда… не в себе, ― не обидевшись, отозвалась та, придумывая впопыхах план по удержанию разлома открытым. ― Я помогу дойти в душевую.       С прежней улыбкой она обошла капсулу стороной и легко подхватила человека за пояс. Воздушная сила без проблем приподняла его над полом, исключая проблему с передвижением.       ― Ого.       ― Ага.       Святозарова и сама поднялась в воздух, чтобы не поскользнуться.       ― Кстати! ― начав движение к выходу, вскрикнула она, напугав Пятого этим воплем. ― Позвонить Долманову? Он, наверное, волнуется.       Горняев задумчиво хмыкнул, посмотрев на белокурую женщину с особым вниманием.       ― Долманову?.. Участковому? ― уточнил он несмело, припоминая, кто это. ― Зачем?       ― Вы же друзья.       Теперь недоумевать пришло время Святозаровой. Если о Захаре Горняев уже не помнил, то почему пострадали файлы с Долмановым?       «Неужели они подружились благодаря сыну?»       ― Ну-у-у… да. Наверное. ― Уверенности в голосе Горняева совершенно точно не доставало. ― Дождь нас, конечно сблизил… И в центре мы работали вместе…       ― Ну так и? Что? Позвонить?       ― Да. Давай... Потом. ― Глава с неподдельным интересом заметил, как дверь перед ними открылась сама. Что-то в этом простом действии было до дрожи пугающим. Заговорил вновь он лишь после того, как Святозарова безопасно перенесла их за пределы дверного проема. ― Сначала я разберусь… во всем.       ― Хорошо. ― Теперь неуверенно заговорила Светлана.       Что бы ни сделал с ним Галиц, удалением памяти это точно не ограничилось, однако Горняев очнулся и не истекает ядом. Пока и этого для нее достаточно. Об остальном можно подумать и позже, когда проблема с разломами устранится, да и вообще пока Deus, предсказанный Мирославом, не вернулся домой…