20 мая. Четверг. 16:55 по времени 13 мира
Будто неподвижная статуя, возведенная поразительно умелым скульптором, Айяда ожидала возвращения охотников на краю деревни. Прямая осанка, спокойный взгляд, выверенные черты… даже густые волосы, частично выбившиеся из рыжей косы, как-то по-особенному развевались на легком ветру, создавая еще более гнетущую атмосферу. Айяда не волновалась: благодаря невероятно острому нюху, она лучше многих в племени знала, что сидри повержен, а все ритали, как и спасшие их чужеземцы, живы и почти невредимы. Запах крови сначала тревожил ее, но его становилось все меньше, поэтому Айяда сделала вывод, что кровотечение раненых было остановлено. И всё же игнорировать происходящее она не могла: иномирцы вновь оказали ей, как вождю, неоценимую услугу, позаботившись о тех, кем она выбрала пожертвовать ради спасения других соплеменников. Да, нельзя было сказать, что Айяда предусмотрела случившееся на все сто процентов, однако каждая вылазка на приличное расстояние от деревни всегда имела возможность плохо закончиться. Тем более сейчас, когда сидри все ближе подходили к границам, рыская неподалеку в поисках новых жертв. Вероятно, в их прежней зоне обитания для стаи уже не хватало пропитания. ― Рядом. ― Обеспокоенный Айн перестал метаться из стороны в сторону позади вождя и навострил ушки. Если бы не приказ Айяды, он давно бы сорвался с места или отправился к товарищам еще вместе с загоревшейся не так давно Евой. ― Можно я?.. ― Нет. Снова сухой отказ. Очередной разочарованный вздох. Мальчишка принялся расхаживать у ворот, улавливая далекие запахи иномирцев и соплеменников. Один из этих ароматов почему-то сильно напоминал сидри. И пусть Айн лучше Айяды знал, что с иномирцами ничего страшного не стряслось, кроме мимолетной угрозы, что нес для них рогатый зверь, волнение унять не получалось. Так же еще лучше он понимал, что Марк способен в одиночку победить хищника… «Почему же он не вмешался? Так странно… И сестра ведет себя необычно…» Поддаваясь царящей у ворот атмосфере, остальные жители деревни подтянулись ко входу, собрались за спиной вождя, поддерживая ее стремление встретить охотников. На иномирцев им, по большей части, было плевать. Многие уже решили, что нападение сидри произошло из-за них. Негласное правило «держаться маленькой группой» нарушили именно эти создания, напросившись идти с ними, вот черная тварь и учуяла их издалека. ― Вижу. ― Один из лучников на ближайшей к воротам вышке натянул тетиву, готовый в любую секунду атаковать. Тишина на земле была настолько прочной, что звук его деревянного оружия услышали все. ― Это… Что это? Не могу разобрать. Мне выстрелить? ― Жди. Как назло секунды тянулись долго. Айяда не подавала вида, однако волнение затронуло и ее. Когда же из леса выбралась рогатая морда сидри, кто-то из племени приглушенно вскрикнул, несколько риталей рефлекторно сделали шаг назад. Даже Айн обескуражено замер, уловив чересчур явственный запах твари, смешанный с человеческим. Первым расслабился лучник, обладающий зорким зрением. Он медленно опустил оружие и взглянул на вождя, ожидая ее подтверждения. ― Он мертв. Твердый голос Айяды мгновенно предотвратил панику остальных. Опыт позволял прекрасно различать запахи между мертвым созданием и живым: и тело, и кровь… и выдыхаемый целью воздух, которого в этот раз просто не было, – выдавали состояние сидри. Присмотревшись к неровно плетущейся твари, ритали с облегчением сообразили, что с хищником, правда, что-то не так. Окровавленная морда раскачивалась в такт безвольно висящей лапе. Вторая и вовсе была оторвана по локоть, неестественным обрубком болтаясь у непропорциональных для туши ног. Да и само маленькое тело, одетое в ритальские свободные штаны, не подходило верхней части громадного туловища. Речь же этого странного существа была слышна уже у ворот. Язык иномирцев ритали быстро узнали. ― Эта херня… охереть… неудобная, ― пожаловался Артем, посильнее дернув на себя мертвую тушу чудовища, в который раз высвобождая застрявший хвост сидри в опавших ветках. ― Подержите его кто-нибудь, чтоб не мешался! Идущий позади Максим, тащивший на плече правую половину лани ненормальных размеров, молча полез свободной рукой запазуху и швырнул Димке пластину, чтоб тот использовал ее, как нож. ― Я и отморозить могу, ― спокойно отозвался мальчишка, подбирая с травы «оружие». Его заминка вынудила остановиться и остальных, почти всех – нервных, уставших и очень голодных. ― Только задницу мне не отморозь! ― попросил Артем, вызвавшийся сам тащить свой тяжеленный трофей. Все же последний удар нанес именно он, да и поднять такую тушу, кроме него, все равно было бы некому. Марк и пробовать бы не стал, одним взглядом дав им понять, что ЭТО – просто охренеть какая дебильная идея. ― Зачем ты вообще прешь эту тварь в деревню?! ― не выдержал Жека, обращаясь к Артему, но с сочувствием поглядывая на Макса. Лань это была или нет, весила она немало. Хорошо хоть Ерия подходил Максиму по росту, и нагрузка распределялась между двумя здоровяками равномерно. ― Пусть гнила бы там?! ― огрызнулся Тёма, затормозив. Со стороны он сейчас походил на черный бугор с рожками и ногами. Этакий Квазимодо-переросток, на котором отдохнула природа. ― Морозь уже или режь! Марк с психом обогнул каждого, заставив охотников сдвинуться в поле, опередил решительный шаг Димы и со словами: «Ты достал меня, гад!», схватился за хвост сидри у самого его основания. Коротко упершись ногой в спину подохшей твари, он резко дернул хвост на себя, с хрустом и частью позвоночника выдирая его к хренам собачьим из копчика. ― Сука!.. Ты!.. Какого хера ты творишь?! ― Артем едва устоял на ногах благодаря рефлекторному увеличению веса. Тушу же получилось удержать лишь чудом, вцепившись прямо в подсохшие клыки, торчавшие из разодранной пасти. Марк размашисто обошел друга стороной и запустил в него оторванный хвост, похожий теперь на плетку с костяной рукоятью, правда, кровавой, но кого бы это остановило. ― Ноешь много, ― высказался лидер, ускоряя шаг. ― Вся деревня к нам вышла. Шустрее давай. Оставляя свежие пятна крови, хвост скатился с изуродованной морды сидри и шлепнулся Артему под ноги. Парень задержался на нем внимательным взглядом, прикидывая, надо ли его забирать, но таки осторожно перешагнул и продолжил путь, пялясь в спину удаляющемуся Марку. С того разговора у дерева прошло уже больше часа, и Артем прекрасно видел, как заметно ухудшается настроение друга. Смог ли он вспомнить, почему Дима стал вести себя так вызывающе, точнее, с чем это связано – Тёма не знал, однако размышления, явно, раздраконили лидера по самое «не балуй». «Лучше бы я помолчал», ― констатировал Артем с кислой миной, краем глаза отметив, что Марк оказался прав – встречало их действительно дофига народа. Возбужденные охотники, вернувшиеся живыми, наперебой принялись рассказывать Айяде о случившемся, почувствовав себя более свободными под защитой вождя. Было видно, что они по-прежнему считают Айяду самой влиятельной фигурой на доске. Их представление о положении женщины портило лишь утрешнее выступление, когда она прилюдно склонилась перед чужеземцем. Ну и животные инстинкты, подсказывающие не связываться с иномирцами ни при каких обстоятельствах, наипаче, с их довлеющим лидером, окровавленном меньше всех среди Старших. Будто подтверждая свой статус элиты, Марк единственным осмотрел вышки, отмечая, что лучники на стене обладают большим потенциалом, нежели вернувшиеся охотники. По какой-то причине за добычей отправились не сильнейшие из деревни, а слабейшие, да еще и в малом количестве. Это могло указывать лишь на знание Айяды о способности сидри. Было безопаснее охотиться на дичь, не привлекая своим «светом» внимание, чем переться серьезной группой в лес и сиять там факелами, выманивая рогатых. «Но тогда какого черта она согласилась принять нас в ряды охотников? Побоялась отказать? Понадеялась на удачу?..» И все же ритали хлопали иномирцам и хвалили, как настоящих героев, совершивших что-то достойное. Особенно впечатлил их Макс, рисковавший собственной шкурой ради спасения слабой группы – многие так и старались прикоснуться к нему хотя бы вскользь, мешая пройти с полезным грузом на плече. Справившегося лучше него Диму тоже благодарили, но взглядами. Артема же, нарядившегося в сидри, избегали совсем. ― Пусть идут со мной. Я провожу. ― Ерия грубо отпихнул соплеменников, чтобы встретиться коротким взглядом с Марком, обращая его внимание на себя, и потянул Макса следом, делая шаг дальше. Лидер кивнул оглянувшемуся товарищу, давая приказ следовать за риталем, и покосился на Артема, хотевшего скинуть тушу сидри прямо здесь. Марк намеренно вежливо попросил его еще немного помучиться, раз уж вызвался забрать рогатую тварь с собой, и Айн, вертевшийся возле Айяды, юркнул Артему под руку, приподнял нижнюю часть сидри, чем подтолкнул иномирца вперед, зашагал с ним в ногу, пыхтя, как трудящийся пес. ― Вот это я понимаю – помощь, ― одобрил Артем, мысленно бросая камень в огород Марка. ― Топай уже молча! ― высказался Максим, не оборачиваясь. Колебания ядра лидера поглощали его куда сильнее, чем прочих: раздражение Марка уверенно передалось и ему. Максим не винил: Димка перешел все границы дозволенного, и речь не о лидерстве и субординации, а о простейшей наглости. Что бы там между ними ни произошло (неизвестно когда), бросаться такими словами на виду у всех было уже перебором. Да и Денис умудрился отличиться. Не они ли все говорили, что собирались поддерживать Марка после его смерти в лазарете?.. Не менее взвинченный Артем тут же прибавил скорости, слегка прихрамывая из-за отсутствия обуви на правой ноге. Айн тем не менее не отставал. Поравнявшись со здоровяками, иномирец гаденько ухмыльнулся, показывая, что может идти быстрее. ― Придурок, ― буркнул Максим, раздражаясь, что не может идти так же скоро, потому что не знает, куда, и вообще связан огромной ланью с медлительным риталем, не собиравшимся поспевать за иномирцем. Артему же на такие детали было явно по-барабану. Марк со слабой улыбкой наблюдал за их удаляющимися силуэтами, откровенно завидуя, что даже в такой ситуации в них еще не погас азарт. Сложно было поверить, что это – те же ребята, что всего неделю назад маялись в школе дурью, не беспокоясь о своем выживании, а переживая из-за грядущих контрольных и экзаменов. Теперь один из них мог превращаться в черного человека, способного поднять не меньше тонны, да и выдержать удар не слабее, а другой становиться невидимым, стрелять суперпрочными осколками и считывать чужие эмоции, ну и броня у него тоже не для красоты. «Хотя Макса жизнь вряд ли баловала и до этого. Слышал я, жил он не дома, а в каких-то ночлежках. Не удивлюсь, если сейчас ему живется получше, чем раньше. Чего не сказать о других…» ― Пожрать бы. ― Денис устало протер лицо ладонью, возвращая слух к обычному состоянию. После скудного завтрака прошла половина дня. Еще и поход этот, бег и нервы… ― Не думал, что скажу это, но хочу свалить из этого мира. ― Он осторожно посмотрел на Марка, будто адресовывая просьбу «свалить» конкретно ему. ― Думаешь, дома теперь лучше? ― Дима стоял к лидеру спиной, чувствуя на себе его пытливый взгляд и вертя на пальцах пластину сидри. Слегка подул на нее, оцентровывая льдом, крепко сжал в кулаке в попытке заняться хоть чем-то, но не поворачиваться к Марку. Твердая рукоять выросла прямо под ладонью, образовывая точные выемки для пальцев. Дима перекинул кинжал в другую руку, но рукоятка мгновенно треснула, потеряв ледяную поддержку. ― Жаль, что пока не могу воссоздать тот не тающий лед. Практики не хватает. Внимательно следивший за этим превращением Жека протянул к Диме руку, и тот, не мешкая, отдал острый клинок товарищу. Лед на ладони у Жени сразу не растаял, однако на коже образовалась испарина, а на рукояти мелькнула капля. ― Я к Максу! ― крикнул юноша, удирая прочь с такой воодушевленной моськой, что оценил бы каждый. ― Предложит ему сделать так же, используя стекло, ― догадался Денис, потирая плечи. Местная погода не вредила остальным, а вот для него было холодновато. Еще и Димка игрался с температурой, как вздумается. ― И да, я понятия не имею, насколько херово сейчас дома, ― Денис внезапно выпрямился, чуть нависая над вытянувшимся непонятно когда мальчишкой, после чего выплюнул с очевидной злобой: ― но и здесь мне уже не нравится... Нас покормят? ― мастерски перевел он тему, посмотрев на Марка. ― Я бы тоже не отказалась, ― тихо отозвалась Ева, устало убирая волосы на спину. Выглядела она измученной, да и кровавые пятна на платье смотрелись как-то пугающе. Поняв, что заинтересовало брата в ее одежде, девочка плавно закрыла глаза, что-то неразборчиво зашептала, слегка улыбаясь. Ее тело приятно засветилось, вынуждая многих риталей отпрянуть в сторону, в принципе, как и Дениса, поспешно сдвинувшегося назад, чтобы не обжечься. Тонкие нити энергии стеблями затряслись вокруг. Работали они не больше минуты, вычищая платье и штопая порванный о ветку подол. Губы девочки тронула еще более довольная улыбка, и свет исчез вместе с пятнами. ― Моя мечта воплоти, ― прокомментировала Ева свои способности. По воле характера или судьбы она постоянно убивала в хлам свои вещи на ровном месте, так что умение восстанавливать испорченное было своевременным подарком нового мира. Окровавленные ритали, молча наблюдавшие за энергостиркой, окончательно струхнули, впервые в жизни увидев что-то настолько гениальное и одновременно бессмысленное. ― Тратить силы на такое… Она умом, что ли, тронулась? Марк бросил на охотницу с четверкой предупреждающий взгляд. Свет в его глазах испугал куда больше, чем последовавшие слова: ― Кто-то настолько бесполезный не вправе судить своего спасителя. Атмосфера накалилась за мгновение. И без того раздраженный Марк буквально хрипел от злости, что почувствовали и иномирцы. Свирепый блестящий взгляд, сведенные брови, сжатые плотно губы… Наплевав на их разногласия, Дима с опаской тронул лидера за плечо, посылая белоснежный налет на помощь. Нежная прохладная волна расползлась по ключице, затем шее, коснулась лица… Марк судорожно вздохнул, словно сунулся под прохладный душ, и перехватил руку товарища. ― Спасибо, ― сдержаннее поблагодарил он Диму, поймав его чуть испуганный взгляд светлых зеленых глаз, уставился на напряженные скулы от сжатых до скрипа зубов. Глаза Марка слабо светились, и подавить этот свет не получалось: эмоции, навеянные слишком многим за сегодняшний день, пересиливали все его мысленные уговоры. ― Может еще немного уменьшить яркость? ― спросил лидер, отпуская встревоженного мальчишку – разговор по душам начинать прямо сейчас не имело смысла. ― Не надо! ― вскрикнула Ева, заставив многих позади вздрогнуть: она и так не привыкла к кажущейся грязной коже брата и черным волосам, что же будет, если Марк изменится сильнее. ― Одного негретенка нам достаточно. ― Кривая улыбка девочки добавила ее словам силы. ― Прости. ― Айяда порыв Евы расценила по-своему. Ее тихий голос за спиной ничуть не успокоил расшатанные нервы. Лидер не обернулся, но резко сжал кулаки. Конечно, вождь племени понимала, что поведение ее охотников – недостойное, только Ее извинения ничего не решали. Как назло вспомнилась ею же сказанная фраза «Разве вожди просят у кого-то прощение?» ― Накорми моё племя, ― сделал Марк акцент на втором слове, через силу расслабляя пальцы. Тонкая оболочка света уже окрасила кожу, усугубляя его положение. Стоять подле него остались лишь Старшие, что обладали защищенным ядром. ― Deus – приказывает, я – повинуюсь. На этот раз Айяда поклонилась гораздо ниже, чем утром. Марк почувствовал задницей ее проникновенный взгляд, заводясь на полную. ― Стой! Марк легко отбросил полезшего к нему Димку к Еве и, чтобы окончательно не разругаться со всеми присутствующими, громко потопал вдоль улицы, чеканя шаг до вмятин на земле и намереваясь пойти к источнику, но замер на полпути напротив хижины, где отдыхала Вера. Марк видел на карте ее 35%. Слабый индикатор начинал менять цвет. Среди всех иномирцев только ей одной действительно было необходимо вернуться домой. ― Ого, какие люди, ― показушно удивилась девушка, приподнимаясь на шкуре. Во мраке небольшой комнаты оболочка Марка засияла гораздо явственнее, как только он просунул голову в нитяные шторы, и все же Веру это не испугало. ― Чем обязана такой чести?.. ― Не хами! ― Сашка легонько стукнул ее ногой по выглядывающей стопе. Сама девушка была закутана в шкуры по самую макушку. Ей здешний климат тоже не подходил. ― Все в порядке, ― грустно усмехнулся Марк Сашке, припоминая похожую ситуацию дома. До Белого дождя у них с Евой были примерно такие же отношения. Сейчас ему начинало казаться, что сестра его тоже побаивается. ― Тебе становится хуже? Нахмуренный Сашка моментально всполошился, теряя свою напыщенность: принялся трогать лоб Веры, проверять пульс, носиться вокруг, как назойливая муха. ― Немного, ― девушка поймала его руку, чтоб тот перестал себя так вести, но удержать ее сил не хватило. ― Я до противного слабая. Всегда такой была. Но спасибо тебе… за отсутствие жалости. Марк не реагировал. Он все еще чувствовал раздражение из-за той охотницы во дворе, из-за Айяды, Димы, собственной памяти, начавшей подкидывать новые порции странностей, о которых он раньше не помнил. Сюда Марк заскочил лишь для того, чтобы спрятаться ото всех. Жаль, что от себя таким образом не сбежишь. ― Нашел уже путь домой? ― Вера поинтересовалась не так, как остальные. Да, примерно такая же фраза и смысл сказанного оставался тот же, но тех самых давления или ожидания в ее голосе совершенно не было. ― Только способ открыть портал. ― И куда? Марк удивленно выгнул брови, погаснув на миг и телом, и глазами. «Точно, она ведь эмпат. Быстро же она разобралась…» Вяло пожав плечами, лидер механически взъерошил волосы, задержался в локонах пальцами и по-новому осмотрел Сашку. Внешне мальчишка почти не поменялся – ни рост, ни комплекция, ни цвет пшеничных волос, однако всем иномирцам срочно требовался парикмахер и маникюрные ножницы. Марк перевел внимание на свои светящиеся пальцы и обкусанные ногти. Когда он успел их сгрызть, он и сам не представлял, однако светло-фиолетовый свет привлекал сильнее, чем все остальное. ― Не бери на лопату больше, чем можешь унести, ― выдала вдруг Вера, пристально наблюдая за ним сквозь прищуренные глаза: смотреть на него, как обычно, девушка пока не могла. ― А если она до смешного огромна? ― парировал парень, не задумываясь о собственных словах. Уж кто-кто, а Вера-то понять его, по-любому, не может. ― Тогда возьми ту, что поменьше, ― легко отозвалась девушка с теплой улыбкой. Марк замер. Его не осенило или что-то в этом духе, просто… внезапно отпустило. Проблемы, понятное дело, никуда не делись, но можно ведь начать с малого, а дальше – решать по мере возможностей, постепенно поднимая уровень сложности. ― Я выживу, ― уверенно пообещала Вера, намекая, что дождется, когда Марк вернется к своей огромной лопате и разгребет всю эту кучу навоза по всем углам, ― даже если это будет стоить мне жизни. ― Это же бессмыслица какая-то, ― удивился Сашка, пытаясь проанализировать сказанное. Вера в ответ лишь сухо рассмеялась, и Марк поддержал ее чуть более искренним смехом. Пусть раздражение полностью не растворилось, но злость медленно угасала, поддаваясь чему-то особому в этой хижине, некоему уюту, поселившемуся здесь вместе с Баженовыми. Слегка виновато Марк зацепился взглядом за отметку на лбу симпатичной девушки. Всегда полная сил и необъяснимой страсти сейчас Вера выглядела бледной тенью самой себя. Естественно, она была права – останься Баженовы в церкви, они уже были бы мертвы, и все-таки лидера не оставляла омерзительная вина за все, что происходило со всеми вокруг него. «Почему? Не я же призвал этот чертов дождь! Не я потащил за собой всех насильно! Так чего я беспокоюсь о них постоянно? А Вера… Выдержишь ли ты, со своей-то мощностью?.. Стоп. Четыре и два? У Сашки и того меньше. Как так-то? Не быстро ли? И внешне ей все же дурно?». ― Ты?.. ― Тут нечем заняться, так что я медитирую, ― ответила Вера, поняв его недоумение без слов. ― Ева подсказала. Это помогает набрать энергию, и мне ненадолго становится лучше. Держусь, как видишь, поэтому кончай уже дергаться изо всех подряд. Ты не наша мамочка… ― Ухмылка девушки продержалась всего секунду – упоминание матери кольнуло Сашку, что не укрылось от Веры, и она тяжело вздохнула, вновь уставившись на переставшего светиться лидера. ― Ты хотел спросить что-то еще, разве нет? Марк не знал, продолжая размышлять над откровением Веры. Остальные набирали мощность, находясь поближе к нему, заряжаясь как от сети, слабо осознавая, что могут и перегореть, однако навыки они, по сути, не развивали, полагаясь на импровизацию и удачу. Вера и Ева в сравнении с ними были на голову выше то ли потому, что девушки и были менее темпераментны и более усидчивы, то ли потому что времени Марк предоставлял им больше на саморазвитие. Сашка же не догонял их в силу своего возраста, пусть и имел время на совершенствование. ― Ну так что? ― поторопила Вера, бросив Марку за спину нетерпеливый взгляд. ― Спросишь-таки или нет? Лидер на автомате обратился к карте, чтобы увидеть улицу: за шторкой вместо двери стоял Дима. Почему он, а не Ева, и почему не вошел – оставалось очередной загадкой. ― После воскрешения, ― осторожно начал свой вопрос Марк, даже радуясь мысленно, что его слышит именно Димка, ― ты вспомнила что-нибудь, что давно забыла? Вера молчала добрые секунд тридцать, ничего не отражая лицом, после чего неуверенно кивнула. ― Я думала, это от стресса, ― наконец, произнесла она с пониманием во взгляде. ― Значит, все дело в смерти? ― Перезагрузка ядра взбудоражила каждую клетку, ― тише проговорил лидер, заставляя Диму придвинуться к шторке. ― Эти воспоминания всегда были в твоей голове, только сидели где-то так глубоко, что не вытащишь… ― Но у Сашки такого нет, ― оборвала вдруг Вера его вводную лекцию. ― Ничего в нем не поменялось. ― Чего? ― мальчишка подсел к говорящим ближе, не понимая, о чем идет речь. ― Почему не поменялось? А что должно было? Что-то не так?.. ― Уверена? Он ведь ребенок, ― проигнорировал его Марк, начиная грузиться снова. ― Ева тоже не помнит, ― опровергла девушка, намекая, что возраст – совсем не в счёт. ― У Дениса я тоже спрашивала. Мог и солгать, но говорит, что все так же, способность только взял под контроль, и всё. Марк не ответил: прежние выводы разваливались, как карточный домик, приводя в полнейшее замешательство. Как и он, так и Артем, и Дима, и вот Вера – что-то вспомнили. Максим вел себя подозрительно после перезагрузки… И если Еву Марк не воскрешал, что объясняло отсутствие у нее поднявшихся воспоминаний, то Денис должен был… ― Твоя смерть. ― Вера смотрела в глаза лидеру, чувствуя легкую боль, что обжигает лицо. ― Единственная разница – твоя собственная смерть после попытки вернуть Юлю. ― Девушка тяжело моргнула, схватилась за голову, давая понять, что для нее все это перебор: одно лишь присутствие лидера било в ответ по мозгам, а уж пялиться в пусть и остывшие глаза – будто смотреть на солнце. Марк отпрянул назад, создавая поток теплого воздуха, и шторка в проходе легко сдвинулась к Диме. Будучи раскрытым, шпион вынужденно сделал шаг внутрь. Напряжение чувствовалось в каждом его движении. Вымахав за пару дней здесь на целую голову, и воспринимался он уже по-иному. ― Значит, ты просто не помнишь? ― в его вопросе зазвучало открытое недоверие, да и взгляд его холоден был, как сталь. ― Тупо… не помнишь… всего? ― Я не знаю, что сделал, ― тише признался Марк, все сильнее с каждым словом хмуря брови. ― Но прости меня. Пожалуйста. Я… не представляю, чем мог тебе… Как вообще бы мог?.. Это же ты. Зачем мне тебе вредить? ― Ты и не вредил… ― Что? ― …мне. Марк запутался окончательно, растерянно глядя на лучшего друга Евы, которого сейчас абсолютно не узнавал: старше, жестче, властнее… и голос его больше не был поломан, став грубее и тверже. «Уже… не ребенок, ― просился на язык неутешительный вывод. ― Что он, что Ева… Пора бы признаться себе, что эти двое изменились не меньше прочих. И все же… Не тебе, значит?!». ― Тогда?.. ― Но, быть может, ― не позволил Димка спросить, улыбнувшись ему ядовито, ― это все-таки был не ты? ― Ч-чего? ― Марк замер напротив с эмоционально расправленными руками, забыв, что вообще собирался спросить. Вера и Сашка, наблюдавшие за ними со стороны, понимали не больше него, однако никому из всех троих происходящее ни капельки не было по душе. ― Кушать-то пойдешь? ― с усмешкой поинтересовался Димка, возвращаясь к шторке и собираясь покинуть хижину. ― Нет! Блядь! Стой! ― Упускать такой шанс было глупо. Увернувшийся Дима профессионально подсек признанного группой лидера и, схватив того за грудки, припечатал к стенке. ― Я не знаю, что ты такое! Но ты… ты – не человек, ― прошипел он ему в лицо, перестав подавлять свои чувства, однако злости или отвращения Марк не видел – это было отчаяние. ― Ты и не был им никогда. Ты ж и сам это знаешь, верно? Просто вспомни, черт бы тебя побрал! Его хриплый крик морозным воздухом прокатился к лицу, награждая лидера снежными ресницами и шевелюрой. Верка еще глубже спряталась в шкуры и поджала ноги, даже Сашка прижался к ее спине, выглядывая из-за плеча с легким испугом. ― Дим? ― тихонько позвал Марк сквозь опущенные ресницы: снежинки начали таять почти сразу из-за повышенной температуры самого лидера, по щеке скользнула крупная «слезинка», заставив потупившего взор мальчишку поднять глаза. ― Просто скажи. Объясни мне… что я сделал и почему забыл? Я, и правда, не помню… ― Не стану. Я… не могу. ― Дима небрежно выпустил безрукавку лидера из пальцев, уложил ему на грудь сжатый до боли кулак, грубо усмехнулся, пусть его взгляд и выдавал печаль. ― Дай мне время… старший брат. Помнишь, ты как-то сказал, чтобы я тебя так называл? ― Мальчишка сделал неуверенный шаг назад, спрятал руки в карманы штанов, посмотрел на выход без прежней злобы, поселившейся поздним утром в глазах. ― Ты вспомнишь все... сам… И еще, ― добавил он у шторки, сгребая ее рукой, ― прости, что следил за тобой исподтишка… ― Я понимаю… ― … последние пару лет. Это был всего лишь приказ. Дима вышел из хижины, зашелестев нитями и оставляя Марка в полном раздрайве, но карта подсказала, что не ушел. «Следил за мной? Пару лет? Чей-то приказ?!» ― Не сейчас! ― Вера решительно остановила голосом порыв лидера броситься за товарищем и выбить из него все дерьмо до последней капли. ― Он не скажет тебе большего. Он и сам не до конца еще понимает. Ему тоже не просто. Что именно происходило с этими двумя, девушка осознавала лишь косвенно и благодаря таланту, но была уверена, что сейчас и не нужно. Марк чувствовал примерно то же, только хотелось покончить уже с загадками и, тем более, с недомолвками, что внесли в отношения с Димой разлад. Все эти тайны, душившие крепче противной вины, мешали жить если не на широкую ногу, то хотя бы спокойнее. Продолжать играть роль, улыбаться сквозь боль, что не оставляет в покое ни на мгновение, было уже невыносимо. Рука ледяного мальчишки появилась из шторки неожиданно, разрывая не только строй тонких нитей, но и хаотичных раздумий лидера. Марк успел посторониться, однако Димка все равно схватил его за запястье и дернул к себе, оставшись стоять наполовину здесь, наполовину снаружи. ― Пошли. Есть. ― Страха в глазах товарища теперь точно не было. ― Я обещал Еве привести тебя даже глыбой льда. Заморозить? ― Неприятная ухмылка тронула его губы. ― Тебе не идет, ― ляпнула Верка, остужая нахальство парнишки. ― Хорош уже строить из себя Сафронова. Ты же круче. Вера попала. Дима удивленно уставился на девушку, и привычно бледная кожа стала покрываться румянцем. На что Марк не сдержал усмешку, чувствуя, как весь невообразимый ком нервов принялся медленно раскручиваться в обратную сторону, вызывая, скорее, не искреннее веселье, а подавленную истерику. ― А… с вами… можно? ― неуверенно попросился Сашка, все еще прячась за спиной сестры. По его виду было предельно понятно, что спросить он хотел о многом, но брал пример с Веры. Подобревший Марк легко кивнул чуть напуганному мальцу, и тот с улыбкой обошел сестру, чтобы сказать ей со всей серьезностью: ― Я принесу тебе пожевать. Девушка вымучила из себя добродушную улыбку, смущенная этой заботой, но кивнула и даже прошептала: «Спасибо». Уходя, не без помощи Димки, Марк не мог не отметить, что и она тоже изменилась. Возможно, слабые способности реально чувствовать эмоции других помогли и ей самой совладать с ее собственными. Стоило у нее поучиться и хотя бы на пару часов обособиться от проблем. В конце концов, все они еще живы, и даже Димка больше его не боится. Сейчас Марку и этого предостаточно. Только душу по-прежнему разрывало от жуткого чувства чего-то неотвратимого. Чего-то, что испортит любое открытое или нет веселье. А плохое предчувствие его прежде не подводило… Да и откуда здесь взяться хорошему? Все вокруг будто личный припадок безумного воображения. «Все нормально. Я справлюсь. Я должен? Я должен… наверное…»***
20 мая. Четверг. 10:20 по МСК
Громкие удары и осыпающиеся камни, снова и снова, эхом по всему дому, дрожью по стенам… Анастасия спешно выбила плечом двери, едва не свалилась с травмированной лестницы и замерла, глядя на мужа, устроившего такой грохот. Его свернутое крыло в который раз восстановило острый наконечник, и металлическое перо вонзилось в булыжник посреди зала. В камне оглушающе щелкнуло. Третья часть глыбы, звучно шарахнувшись на пол, качнулась пару раз и затихла. Весь в пыли и мелких царапинах от стрелявших в него осколков, Сергей тихонько продрал глотку, стряхнул с волос «стружку» и только теперь заметил супругу, замершую на ступеньках в халате. Следовало бы сказать «Доброе утро», но язык не повернулся. Данцев грубо цыкнул, отводя взгляд, и вновь привел перья в порядок. ― Все хорошо, ― подал голос Захаров, выглянувший из кухни. ― Пусть лучше так. ― Он с сочувствием посмотрел на разъяренного Сергея, выпускающего пар на камень, после чего перевел взгляд на бледную и не выспавшуюся Анастасию. Каждый со своим горем справлялся по-своему, главное было – не переусердствовать. ― Приказов пока не поступало. Пойдите, прилягте еще на часок. Хозяйка улыбку Захарова не оценила. Этот человек не то, чтобы ей не нравился, но было в нем нечто пугающее. Не физически, не в фоновом смысле, просто реальных чувств человека она не видела, и это всерьез настораживало. Среди почти всех хмурых, раздраженных выживших и людей Ассоциации этот со своей полуулыбкой, намертво прикипевшей к губам, выглядел до чертиков не естественно. ― Не лез бы ты к людям со своей заботой. ― Зеленский, когда-то успевший прибиться к Данцевым, как и Захаров, показался в дверном проеме, ведущем в кухню. Все тот же замызганный черный плащ, неухоженный вид, анормальный блеск в красноватых глазах… В руках мелиор держал бутерброд с колбасой. Почему-то в Анастасии мгновенно зародилась уверенная мысль о том, что и им хранитель способен легко убить. ― Я же искренне, ― прошептал Захаров, ничуть не обидевшись. ― Тебе ли не знать? Зеленский задержался на его серых глазах вниманием. Легкий свет красноватых радужек мелиора немного пугал, но улыбка с лица Захарова никуда не делась. ― Окей, мистер Позитивчик, ― криво усмехнулся Зеленский под удар пера в расколотую глыбу. ― Не лезь к раздраженным людям со своей заботой, тем более, с утра, ― увереннее повторил он, взглянув на Анастасию. Покрасневшие глаза той не предвещали ничего хорошего. Муж срывал злость и отчаяние на каменюку, жена могла впасть в любую секунду в истерику или наговорить лишнего. ― Ты задержался, ― без улыбки произнес Захаров, отвлекая Зеленского на себя. ― Даже я уже чувствую… это. ― Ага, ― легко отозвался охотник, вгрызаясь в бутерброд. ― Знаю, ― проговорил он с набитым ртом. ― Защита у них ни к черту. Еще вздернутся ненароком, подхлестнутые моим пламенем. В подтверждение его слов Анастасия громко промчалась обратно. Все внизу услышали, как бахнула где-то на втором этаже дверь. ― К тому же я тут учуял кое-кого, ― продолжил Зеленский под уверенные удары крыла в булыжник. ― Сильная гадина. Но страх ее будет сильнее. Захаров удивленно приподнял одну бровь. Охотник молчал, завороженный крошивом в зале. Было в действиях Сергея нечто прекрасное, стихийное, жесткое. Эмоции, которые видел Зеленский, захлестывали Данцева с головой, красным заревом растекались у тела, подкрепляя мышцы и каждый удар крыла. Физическая мощь, эта сила, эмоциональный порыв, выброс адреналина… С хриплым криком Сергей пропустил рывок скрученных перьев и шарахнул по камню с кулака, мгновенно разбивая костяшки в кровь. Сквозь слезы и сжатые зубы уткнулся лбом в сколотый край и затих, пытаясь обуздать неуправляемое нечто внутри себя, разрывающее на части. ― Я тебе врежу, ― всерьез отозвался Захаров, вставая между Зеленским и Данцевым. Возбужденное лицо первого, плотоядно улыбающегося своей жертве, вызвало холодные мурашки по рукам. ― Хватит его изводить. Добром не кончится. С насмешкой во взгляде Зеленский нацелился на Захарова. Секундный порыв того тут же выбрался на поверхность: Владимир цапнул охотника за воротник, а от добродушной улыбочки на губах не осталось и следа. Зато Александр стал лыбиться только шире, доказывая, что готов раздраконить того еще больше. ― Тц. ― Захаров нехотя убрал руку, опуская взгляд – смотреть Зеленскому в глаза дольше было опасно для собственной психики. ― Кого ты… учуял? ― Ого, ― искренне восхитился охотник. ― Ты и правда Четвертый? Почему так сложно вывести тебя из себя? Даже Аринка не справилась. ― Потому что я не притворяюсь. ― Улыбки не было, но и злость на лице Захарова тоже отсутствовала. ― Человек я такой… неправильный. ― Владимир несмело ему усмехнулся, поднимая глаза к широкой шее хранителя. Поправил воротник плаща, что так бесцеремонно задрал. ― Но не надо их больше разогревать. Ладно? ― Он таки вернул взгляд на переставшее улыбаться лицо Зеленского. Александр молча дожевал свой бутер, вытер губы рукавом и грубо сдвинул Захарова в сторону. Стремительный шаг к Сергею, мимолетное прикосновение к его плечу… Данцев сорвался на всхлип. Сдирая лоб до крови, скатился на пол, уткнулся в ладони. Ярость сменилась болью, слезами, истерикой… Теперь ему было плевать, что кто-то может увидеть его в таком состоянии. Теперь державшийся на остатках воли контроль окончательно был разрушен. ― Пока не знаю, что это, ― заговорил Зеленский, подходя к двери на выход из дома, будто ничего преступного только что не совершил, ― но оно и ночью за нами следило. Или думаешь, я просто так поперся до церкви? Захаров не ответил, продолжая смотреть, как и сам охотник, на ревущего человека. ― Пойду, ― сухо подвел итог Зеленский, хватаясь за ручку. ― Повыслеживаю. ― Уже уходишь? Оба хранителя невольно обернулись к лестнице. Полуголый Долманов смотрел на Зеленского, игнорируя состояние Данцева. Уйти побыстрее в первую очередь следовало из-за него: Таир и без того был довольно вспыльчивым человеком, а подогретый навыками Зеленского мог устроить тут шаровую молнию пятого порядка, захреначив в округе любого четвертого и мелиоров пониже. ― Шмотки надень, не то Самсоновых ранишь, ― посоветовал Зеленский, покидая территорию дома. Звание «Охотника» вынуждало осторожно выбирать товарищей и поменьше общаться с людьми. Друзья, семья, коллеги, напарники… все они для таких мелиоров – непозволительная роскошь. Чем дольше контакт, тем губительнее влияние. Он понимал это. Смирился с этим. Вроде как. Нахмурившись, Зеленский замер у облезшей двери, ненароком прислушиваясь к разговорам внутри, плохо сдерживаемым битыми окнами и разрушенной крышей. ― Неплохо так-то, теперь Вика вынесет их во двор, ― донесся до него приглушенный голос Таира, оценившего работу товарища. ― И все уже. Хорош. Серег? Пошли перекусим. Пошли, говорю. Давай. Вставай. И раны обработать надо… Зеленский со вздохом отлип от двери, сделал решительный шаг вперед… «Позавтракал, и хорошо, ― успокоил он себя мысленно, удивляясь собственной грусти. Уставился на перчатки, в которых пришлось кушать, чтобы кого-нибудь не поджечь ненароком. ― И Лёха меня проигнорил…» Взятие пятого ранга всколыхнуло слишком многое из того, что хотелось забыть. Нежелательные эмоции, прежде подавленные и как будто исчезнувшие, вернулись, как желание выпить у бывшего алкоголика. Держать себя в руках с каждой единицей мощности становилось сложнее. «Выйти бы в поле и все поджечь». Улыбка на этот раз вышла чуть веселее. «Где же ты, мой хороший? Ну же… Давай... Я ведь шел за тобой аж досюда…» Легкий фантомный след растворился здесь на мельчайшие энергочастицы много часов назад, осталось только едва уловимое чувство страха. Не злости, не намерения навредить, не желания кого-то сожрать… Только страха, что его найдут и убьют. Желание жить этой добычи будоражило интерес все больше. «Если так хочется выжить, чего ты поперся к людям? Кто же ты? Чего хочешь на самом деле?» Словно взаправдашний мастер-охотник Зеленский присматривался к земле, принюхивался, обращал внимание на любые следы в слежавшемся за ночь прахе, оставшемся от растений. Единственные слабые очертания стоп находились у окон кухни, где Долманов сейчас небрежно успокаивал заведенного Данцева, насильно заставляя выпить воды. «До 38 размера. Без обуви… Тебя ведет голод? Учуял запах ночного перекуса?». Тонкие темные нити тянулись куда-то дальше, становились плотнее, вновь рассеивались, путая все следы… Ведомый фантомом Зеленский уже побывал в нескольких нежилых домах и разграбленном магазине, но чужие эмоции смазывали четкий след. К тому же сам «запах» страха тоже менялся с развитием самой дичи. И вот снова… Хранитель остановился на пустыре. Наемники и мелиоры поработали здесь на славу, позаботившись обо всем на этой улице. Ни пятен крови, ни тел, ни обломков. О лежащем тут вчера носе разбившегося самолета напоминал лишь один рельеф. «Интересненько... Выживший? Или кто-то еще? А, может быть, что-то? Тогда бы я легко мог поджечь тебя без зазрения совести…» Самый четкий поток был именно в этом месте – фантом, что силою огромного выброса множественных эмоций, расплылся бесформенным облаком по округе, смешиваясь с другими энергетическими следами. Его темные нити преобладали. Колебания, что совершали эти обрывки, выглядели, как мутные листики на ветру, что вот-вот растворяться совсем. «Чего же именно ты так боишься?» ― Ты ведь даже не человек, верно?.. ― Вопрос охотника кровавой волной пронесся на метры вокруг, гигантским заревом тревожа любые следы фантомов поблизости и считывая их состав. Улыбка охотника стала вновь поражающе хищной: как собака, поймавшая запах дичи, хранитель, наконец, уловил тихий ужас цели. «Хрен ты от меня так просто избавишься…» Зеленский уверенно шагнул в противоположном направлении и уставился на дом в отдалении. Чувствовать существо он теперь мог и на большом расстоянии, пока эмоции твари не изменятся слишком сильно. «Дружба, семья, коллеги?.. Мне это и не нужно, пока есть возможность сжигать дотла все, что заблагорассудится… Лишь бы ты оказался не человеком… Позволь мне тебя… убить».