21 мая. Пятница. 09:57 по МСК
Даже не используя свои силы, Дорошев все еще был быстрее, чем многие мелиоры, запустившие навык, поэтому водные процедуры у него не заняли много времени. Отмывшись от собственной и чужой крови в рекордные человеческие сроки, он промчался мимо зеркала в ванной и, наспех натянув простую одежду, юркнул за дверь, где мгновенно ускорился, чтобы за считанные секунды добраться до отдельного здания Пятых и, соответственно, комнаты напарника. Пусть к себе тот и ушел на своих двоих да почти с идеальной координацией, волноваться Дорошев не перестал. И будто в ответ на данное беспокойство барабанный стук в дверь начальника не вызвал с той стороны никакой реакции. Заперто, к слову, тоже не было, а на ручке двери сохранились кровавые отпечатки. ― Я вхожу. ― Надеясь не получить за свою настырность по лбу, Степан осторожно заглянул в комнату, однако внутри оказалось пусто. Судя по звуку воды из ванной, напарник все еще приводил себя в порядок. «Ну, я тогда… тут подожду». Тихонечко прикрыв дверь, хотя после ускоренного стука минутой ранее это было уже и ни к чему, хранитель как можно медленнее осмотрел похожую на другие покои комнату… Ни фотографий, ни разбросанной одежды, ни мятого постельного – словно здесь вовсе никто не жил. Сам Стёпа особой чистоплотностью не отличался и был уверен, что даже до мелиоризации имел привычку поднимать все вверх дном одним лишь своим присутствием. «До мелиоризации, да?..» Воспоминания о «прошлой» жизни у него почти не сохранились. Это новым хранителям повезло остаться прежними, получив свои сверхспособности во время Дождя, искусственным же мелиорам фартуна улыбалась акульей пастью, если не поворачивалась к ним задом. И пусть токсин Горняева умудрился каким-то образом поднять обрывки со дна сознания Дорошева, их не хватило, чтобы составить целостную картину его жизни «до». Все, что он вспомнил, явилось к нему крайне реальной галлюцинацией, изображавшей старшего брата. Не молодой и не старый, с легкой щетиной и скептическим взглядом… Павел напоминал чем-то Радченко, за которым Стёпа неосознанно увязался в первые недели своей практики. Словно сама судьба сжалилась над хранителем и подарила замену брату. Иными словами, сирота, что в итоге лишился последнего родного человека, – вот, кем Степан Дорошев являлся на самом деле. Именно таких РАУ и привлекала к службе. Именно таким было проще всего промыть мозг и убедить пойти на опасный эксперимент. В результате, почти все сотрудники Ассоциации, прошедшие мелиоризацию, так или иначе были одинокими или на грани. Неудивительно, что каждый из них был подвержен депрессии, нервным срывам, желанию перегрызть всем подряд глотки… «Может, потеря памяти – это лучшее, что со мной случилось?» Однако теперь, когда образ погибшего брата не давал Степану покоя, не сравнивать его с Радченко он не мог, а потому события ближайших дней имели для него куда больший, реальный вес, чем случалось прежде: потерять еще одного «брата» было бы чересчур больно. «И чего он так долго моется?» Потоптавшись у двери еще где-то с минуту и не решаясь на непрошенное вторжение, молодой человек все-таки сделал короткий шаг дальше, к кровати напарника, собираясь спокойно добраться до оной без происшествий, вот только невольно сорвался на сверхскорость и врезался в нее со всей дури, сдвинув ее к стене. После чего испуганно замер, настороженно прислушиваясь к ванной комнатке. Такой грохот Радченко должен был заметить, однако за дверью ничего не поменялось – лишь шум воды и… Приглушенные стоны? ― Жень?! Подумать о несвойственном для него сшибании углов Дорошев не успел, как бы комично это не звучало для человека, обладающего сверхскоростью. ― Женя?! Очередной скачок в пространстве буквально преодолел звуковой барьер. Дверь в ванную комнату к такому готова не была: хрустнув куда громче, чем кровать Радченко, вогнутая и с расщелиной посередине, она выстрелила собой внутрь, где шарахнулась о стену и зеркало, оставив на последнем множественную трещину, похожую на молнию. Сопровождавшие случившийся за мгновение «вандализм» звуки явно пересекли допустимую норму. «Да какого черта?!» Удивление, тревога, немного страха и осмотр комнаты заняли у Дорошева не больше секунды: Радченко в ванне не было, а вода шла из крана в раковине у зеркала. Сам же напарник сидел на полу, прикрыв подноготное полотенцем. Под натиском ошарашенности и испуга выглядел он, тем не менее, даже для этого ненормально бледно, обнимая руками живот. Воображение моментально дорисовало ему ножевое ранение и кровь изо рта, которыми сопровождалась гибель родного брата. ― Же-ня?.. Потерявший все краски напарник все же попытался что-то сказать, однако, сорвавшись на хриплый стон, закрыл глаза и клацнул зубами, заставляя себя замолкнуть. ― Я!.. ― Нет! ― таки успел рявкнуть Радченко, зная, что Дорошев сейчас на всех порах побежит за помощью, снова устроив настоящий переполох в сообществе. Хотя за что его обвинять? Еще с полчаса назад без этого Евгений действительно мог умереть. Так что, естественно, Радченко оказался прав: только дернувшийся к пустому проему Степан отчего-то не перешел на другую скорость сразу и недоуменно замер на пороге, уставившись на свои ноги. Вопль напарника он услышал (по его меркам) гораздо позже, чем сделал рывок. «Да что происходит?.. Перенапряг в тренировочной?..» ― Аргх!.. ― Женя! Еще один шаг Дорошева получился куда успешнее, пусть мелиор и не собирался так ускоряться. Свалившись рядом с напарником на пол, в попытке затормозить и не затоптать товарища, Степан успел заметить нечто, что ранее каким-то образом укрылось от его взгляда: стены и сама ванна, да и плитка на не застеленном полу были испещрены мелкими трещинками и сколами. Раковина, в которую хорошим напором ударяла вода из крана, не избежала такой же участи, а потому тонкие ручейки стекали по сифону и стене, образовав на полу небольшую лужицу, края которой подсыхали за считанные секунды из-за фона Радченко. Чисто на рефлексах Дорошев коротко дернулся к раковине и закрыл кран, едва не свернув вентиль из-за резкости своих действий. Была ли причина в панике или усталости, он не знал: такое раньше случалось чрезвычайно редко и только при серьезных физических травмах, которых прямо сейчас у него не было. В полнейшем замешательстве Степан опять уставился на себя, точнее, на мелко подрагивающие пальцы, создающие слишком быстрые колебания, затем перевел взгляд на отражение, ожидая увидеть нечто из ряда вон… Ничего нового в своей внешности он не заметил, зато разглядел Радченко, уже откинувшегося на спинку ванны. Напарник все еще тяжело дышал, выплевывая воздух сквозь сжатые зубы, но, по крайней мере, сидел с открытыми глазами, однако свет, что изливался из них, был намного ярче, чем обычно. Да и волны, что отходили от тела мелиора, прекрасно ощущались Дорошевым, даже струхнувшим на миг и сделавшим шаг назад, отчего застрявшая между раковиной и унитазом дверь сломалась на два куска окончательно, замалым не сорвав крышку с бачка металлической ручкой. Поскрежетав еще пару секунд и свалившись на пол, она таки стихла, как и тяжелое дыхание Радченко. ― Женя?! Дорошев обернулся к напарнику так быстро, что тому вдруг показалось, будто лицо у товарища только что телепортировалось на затылок. Еще и заметный озноб всего его тела размывал очертания. Вряд ли это было физической проблемой, скорее, реакцией на колебания ядра Радченко. ― Ты светишься, ― выдохнул Степан, собираясь в более четкое изображение. Яркого салатового света в глазах напарника больше не было, в принципе, как и чрезмерных волн энергии или излишней бледности, однако дымчатая оболочка вокруг тела продолжала кромсать стенку ванны за его спиной и пол, на котором тот сидел. К тому же Дорошев заметил и кое-что еще. ― Твои руки… Клацнувшее зеркало не вовремя оборвало взволнованный шепот Степана. Не выдержав фона Радченко и будучи расколотым дверью, оно потеряло пару кусочков, звонко обронив их на выложенный плитами пол. ― Что ты там… бормочешь? ― Говорить Евгению было немыслимо тяжело. Звон в ушах, давящая на виски мигрень, мельтешащие перед взором частицы… Он с усилием отлип от потрескавшейся ванны, чтобы взглянуть на свои руки, проследив за взглядом Степана, ведь на перепуганного напарника уже насмотрелся. ― Это работа хилов? ― Дорошев понимал, что сама регенерация Пятого плюс помощь усиленных целителей могли бы дать такой стремительный результат, и все же что-то во все это слабо верилось, иначе бы руки напарника зажили еще днем ранее, если бы не сразу. Да и разрушенная ванная на фоне всего творившегося… ― Что происходит? ― Сложить два и два в этот раз было труднее обычного. И не только для Дорошева. ― Я не знаю. Евгений устало качнул головой, едва управляясь с онемевшим языком. Ощущение тела было каким-то расплывчатым, будто под гигантской дозой обезболивающего, введенного внутримышечно. Причем, шарахнули вполне ощутимыми иглами по всем мышцам разом. ― Черт!.. ― Еще один спазм заставил мелиора резко сложиться пополам, обнимая руками живот. Волны его ядра сейчас были чуть-чуть слабее, однако такой уровень излучения Пятый испускать был не должен. Не говоря уже об оболочке, что не просто тонкой обводкой окрасила тело, а видимым дымом витала над кожей. ― Меня тут… на куски чуть… не разорвало. ― Новый энергоприступ вынудил Радченко замолчать со скорченным от боли лицом, выплевывая облачка пара, и это притом, что температура в комнате была точно не меньше тридцати. Чтобы хоть как-то отвлечься от ядерного реактора в ребрах, хранитель вяло осмотрел убитую вхлам комнату, задержался мутным взглядом на раскуроченной в щепки двери... Ее наличие в ванной гармонично сливалось с общими повреждениями, вот только – какого черта ее смог раскурочить Четвертый? ― Сука… Так и подохнуть… Оторопелое поведение напарника, чья ошалелость уже перешла все границы, окончательно встревожила его и заставила снова смолкнуть: второе «умирание» друга за утро для Степана, должно быть, было немного слишком. ― Да я… все нормаль… Обычно, Евгений хоть капельку, но различал переходы товарища на сверхскорость, но сейчас глаза вовсе не поспевали. ― Ты чего это? Слишком близко… ― Она, ― Степан дернул товарища за руку, заставляя подняться и лишиться своего «одеяния», ― не крашенная. ― Что? Да что ты… несешь?! ― Радченко с психом выдернул свое запястье, чудом удержавшись на ногах благодаря раковине и желая одарить непрошенного гостя подзатыльником. Как бы то ни было, а врываться к человеку в ванну – уже перебор. ― Дарина, блядь, не крашенная! ― отозвался напарник воплем, ничуть не страшась хмурого взгляда Радченко. ― Это что-то… другое. ― После чего перевел не менее агрессивное внимание на свое отражение. Дорошев, конечно, всегда был чересчур эмоциональным, но все же вряд ли вел бы себя подобным образом без причины, так что Пятый таки несмело повернулся к зеркалу, опасаясь увидеть самого себя. Коричневый отблеск вместо привычного черного окончательно вывел мужчину из себя. ― Что за… нахер?! Удара ладонью раковина не выдержала, сбросив большой осколок мелиорам под ноги. ― Я теперь рыжим стану?! Серьезно?! ― Тебя только это парит?! ― Степан воззрился на Радченко с искренним недоумением, оторвав взгляд от куска раковины у носка собственного ботинка. ― Да… нет… Просто… ― Понимая, как нелепо только что выглядела эта вспышка из-за волос, напарник смущенно прикрыл лицо ладонью. ― Это, наверное, нервное. Мне всего-то и нужно, что… отдохнуть? Цифры на своем запястье Радченко различил нечетко, и все же несоответствие со вчерашней мощностью не заметить было невозможно. ― Тридцать… два?.. ― Он с неверием покосился на Дорошева, демонстрируя ему руку и всерьез считая, что померещилось. ― Я, что же, преодолел в ванне кап? Кивнуть у напарника сил не хватило, но взглядом он таки подтвердил увиденное. ― Да какого черта? ― продолжил спрашивать Радченко, словно именно Стёпа точно знал все ответы. ― Как так-то? Внезапно… Я, конечно, в последнее время поднялся. Даже тридцатку преодолел на одну десятую, но… Не понимаю. ― Хранитель вновь посмотрел на свое запястье, явно доказывающее, что теперь он – Шестой, затем на свое отражение, потерявшее вороновый цвет. ― Надо ее найти. ― Мужчина взволнованно убрал большую часть волос на другую сторону, чтобы разглядеть белый локон. Он, вроде, не увеличился, но сильно нервировал одним лишь своим наличием. ― Чем бы все это ни было, меня оно совершенно не радует. ― Да, ― уверенно кивнул напарник, всецело осознавая, что любой пробой капа может не только понизить ранг, но и сжечь ядро к чертовой бабушке со всеми отсюда смертельными вытекающими. ― Согласен. Однако сбежать Радченко ему не дал, схватив за руку и дернув к себе. Подобно внушительных размеров обезьяне он принялся что-то выискивать в волосах напарника, чем серьезно смутил оного своим поведением. ― Ты что делаешь? ― Волосы итак светлые, ― раздраженно пояснил тот, грубо отпихнув товарища в затылок и заставив сделать пару шагов вперед. ― Ни хрена не пойму. Она ведь и тебя ранила? Или это не твоя кровь была? ― И моя, ― неохотно подтвердил Дорошев, не желая признавать, что в какой-то момент уступил в скорости разрывной пуле. ― Просто… мне не так сильно досталось… Наверное. Не сговариваясь, оба невольно перевели внимание на раскуроченную дверь рядом с потрепанным унитазом. Жидкая тьма была неотъемлемой частью не только тренировочных залов. Пока Ассовцы не нашли способ внедрять токсин и в предметы, излучение самой Тьмы и прошедших мелиоризацию людей сильно влияли на здание и его нутро: кровати буквально сыпались прямо под Пятыми, не выдерживая таких колебаний. Именно поэтому во время Дождя пострадали все строения в мире, даже улучшенные высотки сообществ лишились обшивки, пусть все-таки и устояли… ― Ты только что вынес дверь, ― констатировал Радченко, хоть этого совсем и не требовалось. ― И что с твоей скоростью?! В подтверждение сказанному, раздражая и самого себя, и напарника промедлением, Дорошев заторможенно приподнял правую руку и повернул запястьем наверх, ожидая увидеть хотя бы единиц 18, поэтому 17,9, как и было прежде, ударили по самооценке намного больнее разрывной пули. ― Найди ее и постарайся не лезть на рожон, ― гораздо тише попросил Радченко, заглянув напарнику в опечаленные глаза: Четвертый Шестому – уже не напарник, и оба хранителя это отчетливо понимали… Степан исчез через мгновение, так ничего и не ответив.***
21 мая. Пятница. 17:02 по времени 13 мира
Духота темной ямы и вязкая грязь, что прилипала к разгоряченному телу, раздражали уже не так сильно, как было вначале. Куда больше бесили осыпавшиеся местами стены, да смешанный с камнями слой почвы, что копать было затруднительно. Но чем глубже Артем зарывался в землю, тем меньше оказывалось твердых пород, однако и сама почва становилась всё более клейкой. Возможно, это было как-то связано с расположившимся за стенами деревни источником – откуда-то же он набирал свои воды – в любом случае, внизу становилось все невыносимее, а голые стопы вконец обросли толстой подошвой из грязи. «Зараза». Артем в сотый раз коснулся влажных волос, убирая настырную челку с глаз, и уже основательно измазал прическу в земле, придавил ее будто гелем к коже. Еще несколько дней назад он проделывал что-то такое в ванной, избавляясь от мельчайшего волоска, способного лечь на лоб. Тогда иномирец ни за какие коврижки не полез бы копаться в яме. «Хорошие были денечки», ― усмехнулся он мысленно, опасаясь говорить вслух, так как Марк пока еще не объявился, хоть прошло больше трех минут. Остальные на связи тоже не подавали голос, чтобы не мешать ему уйти с миром в небытие. И это мерзкое ожидание на пару с тишиной только сильнее трепало нервы. Артем с психом сорвал с себя замызганную безрукавку, один черт не спасавшую от земли, и выбросил вверх. Одежда точнехонько шлепнулась на стенку колодца, чуть не зацепив ожидающего ведро Жеку, и осталась там мокрой тряпкой. Прилетевшую же безрукавку заметил и Макс, сидящий шагах в десяти от колодца. ― Все нормально? Держа себя за руку, ноющую от стекла, Сафронов сделал шаг в сторону от деревянного корыта, в которое из ладони выпадали маленькие осколки (еще пятнадцать минут назад они были на треть крупнее), и заглянул к Артему в колодец, подперев Жеку плечом, вдруг тупо уставившегося куда-то в никуда: тот делал так уже не впервые, поэтому Максим решил об этом не беспокоиться. ― Так связь появилась? Чи глухо еще? И мы без риталей? Совершенно без радости он всмотрелся в глубокую яму метра на три. Пусть совсем не могила, однако вызывала она не самые приятные ощущения, как и воспоминания. Стоявший же на ее дне Артем, чью макушку, если постараться, еще можно было достать рукой, не повел и ухом. Будто голем, слепленный из земли, он гармонично вплетался в образ глубинной твари, что охотник на чудищ нарочно загнал в колодец. Максим даже слегка усмехнулся, представляя Артема с подгнившими острыми клыками и светящимся взглядом, но облик взбешенного Марка легко стер все эти представления фиолетовым светом. ― Че молчишь-то? ― не принял Максим игнор, не въезжая, чего тот стоит, не двигаясь. ― Сколько. Еще. Копать? ― спросил Артем вместо ответа, надеясь услышать Марка, пусть тот и попросит его закрыть рот. Не считая деревянного слоя, Артем углубился в землю больше, чем на полтора метра, роя прямо руками. Вначале он решил использовать лопату, но так оказалось действительно эффективнее. И все же такой уровень грязи и ее присутствие под ногтями, одеждой и в волосах начинало бесить. ― А сколько прорыл? ― неожиданно отозвался Мрайан, подтверждая, что соединение не разорвано. ― Значит, связь пашет. И даже с его переводом. Круто, ― обрывочно прокомментировал Артем, снова загребая руками убитую к чертям землю и не опасаясь быть посланным за пыхтение: раз лидер все еще не ответил, значит, не слышит. ― Предыдущее основание колодца будет Марку… где-то по темечко. Хватит этого, чтоб начать копать туннель? ― Ведь время неутомимо шло, а главного Артем так и не сделал. ― А если обрушится? ― уточнил сверху Макс без подколов, не желая Еве участи быть заживо похороненной, да и Марку, наверное, тоже, если подобное может его убить. ― Своим делом займись! ― рявкнул Артем, не желая общаться с этим гаденышем: пробитую утром черепушку он еще не забыл. ― Я тут сам как-нибудь разберусь! ― Тогда хера ты у них спрашиваешь? ― спокойно парировал Максим, все же отходя от колодца и уже не видя озлобленную моську товарища, задравшего голову к небу и тут же получившего по глазам от ослабевшего солнышка. Такие перепады в освещении могли стоить зрения. ― Еще на свой рост, ― донеслось от Айяды, перетерпевшей вопль Артема. При такой связи во время боя можно разок и оглохнуть. ― Чтобы наверняка, ― добавила она погодя, не услышав ответа. ― Как скажете, ― буркнул озлобленный иномирец, наполняя несколько ведер. ― Мрайан? ― Да, ― последовал его незамедлительный отклик. ― Меня звать Артем, ― представился парень с тяжелым вздохом. ― Что с выходом Марка из тела? Ты об этом что-нибудь знаешь? ― Не много, ― моментально разочаровал тот, хоть до этого и бахвалился умением работать с ядром. ― Я влияю на фантомное тело, не переходя сознанием за границу. Марк же собрался полностью перейти в свою энергетическую копию. В этой форме он будет видеть обитателей кладбища, что сейчас являются Тленами. По сути, это тоже, что и фантомное тело, но уже с мертвым ядром, то есть, без привязки к физической оболочке и с ограничениями для развития. В таком виде ваш вождь попытается их поглотить. Но они не такие, как те, что мы получаем после убийства дичи. Ну, или сидри. Знаю только, что поглощая их, можно основательно тронуться умом. ― Ева, он справится, ― предупредил истерику девочки Артем, мало что поняв из объяснений Мрайана кроме того, что это – опасно. Но она почему-то молчала. ― Ева? Все норм? Ты вообще где? ― Помогаю риталям плести веревку, ― тихо отреагировала та, выдавая свое опустошенное настроение с потрохами одним лишь голосом. ― Ее вымочат в масле и проложат от колодца до забора. Пусть ответ на последний вопрос она и дала исчерпывающий, второй намеренно проигнорировала. ― Ты в порядке? ― снова спросил Артем, остановив работу. Поочередно он дернул за веревки, что были привязаны к пяти ведрам, больше напоминающим мини-бочки, и те быстро полетели наверх усилиями Дениса, Жеки, Ерии и кого-то еще. ― Нет, ― сухо отозвалась Ева, подавляя истерику. ― Но кому от этого легче? Что сказать ей на это, Артем не знал, а риталям было явно не до переживаний девочки, пусть она в этой деревне и была едва ли ни главной мишенью сидри. ― Связь работает в полном объеме, ― сделала вывод Айяда, прерывая напрасный разговор иномирцев о наболевшем и больше беспокоясь о защите своего племени, чем о людях. К тому же безопасность риталей сейчас была тесно связана и с целостностью самих иноземцев. ― Дождемся возврата Марка, попрошу присоединить к нам и Айна. Ему надо… ― Тёма?! Голос Жеки под гулкий спуск ведер прозвучал до одури громко, стирая и остальные звуки. Услышали его на всех краях группового звонка, так как метров до присевшего для рытья Артема было чуть больше двух. ― Ты чё, блядь, орешь?! ― ответил воплем и Тёма, добивая перепонки собеседников и выпрямляясь во весь рост, невольно задрал голову в направлении психопата, заоравшего пусть и не совсем, но в колодец, и сощурился, точно подслеповатый крот. Солнце светило Жеке в затылок, поэтому рассмотреть его лицо Артем и не смог, но хотя бы не сильно получил по глазам – первые пару секунд. Черноус опасно наклонился на верхнюю деревянную стенку, закопченную вчерашним костром, чтобы быть ближе, и освободил солнечный свет от «преграды». ― Тц! ― Внизу, по сравнению с поверхностью, было все же напорядок темнее. ― Что с Марком? ― спросил паникер потише не менее взволнованным тоном, не собираясь извиняться за поднятую тревогу. ― Я его больше не вижу. Заряд взял и исчез минут пять назад. Так не должно быть… ― Ты?!.. В смысле «исчез»? ― Артем неохотно протер глаза, размазывая по лицу грязь. Все тело уже зудело. Кожу и вовсе пекло. Но одевать броню не только на руки – слишком расточительно: если сидри заявятся уже сегодня, то сражаться он тогда не сможет. ― Ну, он стал духом. Типа. На время. Может, поэтому? ― Ты серьезно?! ― спокойствия Артема Жека явно не разделял. ― Что за приколы? Его нет на радарах, как тогда… в лазарете. Когда он умер. Нам ждать еще пять минут?.. ― Иномирец вдруг снова выпрямился, устремив взгляд куда-то в сторону. В такие моменты он напоминал суриката, стоящего на дозоре. ― Кажется… Да. Он появился… Истошный кашель в ответ, что услышали только четверо, мгновенно подтвердил сказанное. И, судя по другим звукам, одним кашлем дело не обошлось. ― Блядь… Это какой-то… пиздец… Первые же слова Марка не обрадовали никого из собеседников. Лидер иномирцев отсутствовал на связи не больше семи минут, однако результат от его путешествия за черту был на лицо – откат от такого перехода не заставил себя ждать. ― Сука… ― выплюнул Марк под итог, тяжело дыша и вконец обескураживая риталей набором необъяснимых для них высказываний. И все же отзываться сейчас никто не решился, ожидая вопроса со стороны Марка или какого-то знака, что он в состоянии хотя бы начать беседу. ― Фу-у-ух… Все путем… ― совсем неубедительно соврал он спустя где-то минуту, все еще дыша слишком порывисто и, явно, через нехилую боль. ― Я… правда… в порядке… Меня вообще слышно? Что со связью? ― Со связью все в норме, чего про тебя не скажешь, ― ответил первым Артем, ничуть не скрывая свое волнение. Как он и предполагал, идея с Тленом была провальной и чересчур опасной. ― Там настолько херово? Жека сказал, что на несколько минут потерял тебя из виду… ― Парень сделал многозначительную паузу, давая товарищу осознать, что именно произошло с его телом. ― Ты хоть понимаешь, что снова помер? Чи тебе тупо похер? ― Не то чтобы очень, ― со смешком произнес Марк, как будто радуясь этой реакции друга. ― И… я не умирал. Нет таких данных в системе. Скорее всего, мой огонь погас настолько, что Жека не смог рассмотреть меня на таком расстоянии… Угх… ― Марк снова затих на несколько долгих секунд, терпя очередной приступ боли. ― Хотя… ощущения такие, словно воскрес в мертвой тушке… Жесть. ― Тебе типа весело? ― возмутился Артем, уловив в его голосе смех. ― А мне теперь плакать? ― Ты!.. ― За чертой все иначе, ― оборвал Марк его несостоявшийся вопль. ― Расскажу как-нибудь. Айяда? ― Я слышу. ― Пол в зале, где мы встречались с вождями… Что за дрянь там дымилась у ног? ― Вот так, значит, да? Ну-ну. Я все понял. ― И больше Артем не сказал другу ни слова, зарывшись в «колодце» по самые локти. Подождав немного реакции Марка, которой так и не последовало, Айяда все-таки пояснила: ― Испарения «Дыхания земли». Травы, которой много в моем доме. Если ее поджечь, дым изменяет колебания энергии, рассеивая энергетические следы. Еще она мешает читать мощность ядра, искажая яркость и подавляя заряд. Её подожгут в храме, чтобы сидри не отвлеклись на обычных жителей. И за забором, где будет Артем и другие. Это поможет сосредоточить внимание сидри только на тебе с Евой. На какое-то время связь снова перешла в режим тишины, пока все молча раздумывали об одном и том же: если Жека потерял заряд Марка из виду, значит, и сидри его тоже не заметят. В каком-то смысле это было хорошей новостью: не вернись он к началу, его заряд привлечет внимание противника, и весь план накроется медным тазом. ― Я собираюсь обратно, ― уверенно сообщил Марк, не желая слышать никаких уговоров. ― Кто может присмотреть за моей тушкой? ― Я, ― поспешно отозвалась Айяда, собиравшаяся это сделать, даже если тот не попросит. ― Приду прямо сейчас. ― Буду признателен. Увидимся… ― Подожди! Ты можешь добавить к нам Айна?.. Ты слышишь?.. ― Марк? ― позвала и Ева, но он не ответил и ей. Вероятно, мертвая тишь с его стороны означала еще одну вылазку за черту. ― Нужен… запасной план. ― Артем загреб в яме нечто ужасно твердое, хрустнувшее подобно кости, но уверенно продолжил работу. ― Если он не успеет… к началу, приманка… в виде одной… Евы, не сработает. ― Парень набрал земли в очередное ведро и дернул за веревки: те быстро отправились вверх. ― Ева, ты не боишься ездить верхом? ― последовавший за рассуждениями Артема вопрос Айяды заинтриговал каждого на проводе. ― Не пробовала. ― В мыслях она, тем не менее, сравнила лошадь с велосипедом. Чем не железный конь? Но и лошадей девочка вроде как в деревне не видела. ― Есть идея, ― многообещающе заявила Айяда и смолкла…***
21 мая. Пятница.10:05 по МСК
Неосознанно сверля телефон пустым взглядом, Кадэшев отслеживал секунды на таймере, что и сам бы в конце концов сообщил об окончании отсчета сигналом. Стол же, за которым он сидел, напоминал алхимическую мини-лабораторию, где то и дело что-то вспыхивало и шипело. Неудивительно, что вход в эту комнату был строго-настрого воспрещен всем, кроме исследователей. Еще парочка из таких сейчас занималась своими делами на другом конце лаборатории, продолжая изучать обновленный токсин, изменившийся в день Дождя, впрочем, как и все в этом мире. По неведомой Ассам причине Жидкая тьма более не действовала агрессивно. Да, она все еще поглощала избыточную энергию и шумы, могла наделить предмет новыми свойствами, облучая его структуру на фантомно-атомном уровне, однако на людей больше не кидалась с неотъемлемым желанием пожрать все, будто черная дыра. По крайней мере, не ЭТОТ токсин. ― Образец 2-1-3-7 теперь тоже ведет себя спокойно, как и вся Божественная субстанция, принадлежащая подопытным «Адаму и Еве», ― сухо произнес Кадэшев, когда таймер отсчитал последнюю секунду и запищал. ― В результате более двух тысяч экспериментов можно с уверенностью сказать, что сейчас Тейкʼусиа-токсин этих Нулевых не идентичен тому токсину, каким был до всемирной мелиоризации, хотя стопроцентной гарантии дать не могу, ведь новые образцы взять не представляется возможным. Смею же предположить, что дело в различии энергетической атмосферы мира: Жидкой тьме более не требуется поглощение таких объемов энергии. Либо это как-то связано с исчезновением Адама… Или с ожившей чего-то ради Евой… Михаил окончательно смолк, погрузившись с головой в размышления о поведении женской особи после исчезновения мужской. До этого момента ее тело не выделяло Жидкую тьму так открыто, а напоминало упроченный кокон, сквозь который мало что разглядишь. Ее пол определили лишь по форме груди и более стройному телу. Проникнуть же в ее слой токсина Ассовцы смогли только за пару дней до Дождя, а потому все опыты проводились с Тьмой, что медленно вытекала из трупа Адама. Но, опять же, мужской особью его обозначили тоже условно, не сумев проникнуть под слой токсина. Одно было совершенно точно – оба подопытных пребывали не в мире живых, иначе бы вряд ли допустили исследования людей. Никаких же признаков жизни особи не проявляли. И изучить их обоих, как следует, было на тот момент невозможно – не хватало технологий, способных пробиться до настоящей кожи созданий, если таковая вообще имелась. Даже волосок, прочно покрытый Тьмой, оторвать не смог никто из Четверки, в обязательном порядке попытавшихся это сделать после подтверждения ранга. И вот, уцелевшая особь, расправив руки, зависла в глубине льдов, в которые не пробиться… ― Не уверен, что Ева мертва, ― прошептал Кадэшев удрученно, снимая поднадоевшие еще со вчера очки: непрерывное получение такого количества данных могло и уже вызвало хроническую мигрень. ― Что, если она все это время была жива? ― Он крутнулся на стуле, обращаясь к своим коллегам, но женщина и мужчина, следившие за реакциями на своих столах, только пожали плечами, увлеченные экспериментами. ― Я серьезно. Раньше мы думали, что токсин – это проявление их способностей или же кровь, или что-то посмертное, но все упиралось в однообразие образцов, ведь то, что вытекало из Адама, и то, что было на Еве, – это одно и то же. Тогда что, если Ева вообще не выделяла токсин? Вдруг, это Адам укрыл ее тело своим? Тем более, если судить в целом, Жидкая тьма – вообще не физическая… хрень. Михаил снова смолк, ожидая хоть какой-то реакции от старших по возрасту коллег. Ниже его по статусу они были только из-за третьего порядка способностей. ― Надо же, какой точный научный термин. ― Женщина напротив Кадэшева все же повернулась к нему лицом, снимая свои очки: на носу и под глазами от них уже образовались красные пятна. ― У нас все еще мало данных, но, да, полагаю, что, Святозарова права: Тейкʼусиа-токсин – это физическое проявление Фантома на уровнях гораздо выше, чем у самого Галица. Недаром же Тьма имеет такое излучение и способна заражать человека, вызывая у него ускоренную эволюцию… ― То бишь, тени Галица – та же херь? ― с усмешкой перебил Михаил, вынудив Алаеву невольно взглянуть в угол комнаты: камера фиксировала все, что происходило в ее стенах, и записывала каждое слово вместо диктофонов. ― Да будет тебе, я ж не хаю нашего… Бога, ― последнее слово парень произнес с таким сарказмом, что лучше бы никто этого не слышал. Тем не менее, веселиться Кадэшев перестал быстро, вновь погрузившись в размышления, но уже вслух. ― Жидкая тьма Адама всегда стремилась свалиться вниз. Но… почему?.. Что заставляло ее стекаться в недра земли и тянуться на тысячи километров вглубь? Почему эти нити были такими же прочными, как те, что окутали тело Евы, а другие – черной субстанцией, реагировавшей на любой раздражитель? Почему он не защитил себя ими, потратив на тело Евы? И куда они достают? Что им требуется под землей?.. ― Способности Снежина уже все доказали, ― отозвался третий исследователь, не оборачиваясь: болтовня Кадэшева частенько его бесила, но недоначальника приходилось терпеть. ― Прости? ― успела усомниться в его заявлении Алаева прежде, чем рот открыл Михаил. В ответ на столе Асса что-то звонко рвануло, пальнув осколками в ближайшую стену, но продолжения не последовало. ― Ха-а-ах… ― Объяснять элементарные вещи коллегам мужчина совсем не желал, однако их болтовня мешала сосредоточиться на работе. ― Проход в 29 теперь постоянный. Благодаря чему? ― указал он им верный путь и вернулся к исследованию, грубо смахнув стекло со стола. На долгие пару минут в комнате повисла напряженная тишина, прерываемая лишь химическими реакциями на мини-лаборатории Асса. ― Все… упирается в ядро мира? ― скорее констатировал, чем спросил Михаил. Даже сейчас, с удивительными технологиями на основе Жидкой тьмы Адама, попасть к Центру земли Ассовцы не могли. Температура и нечто, готовое поглотить все, что только сунется в ее недра, серьезно препятствовали этому. ― Думаешь, это что-то по типу Шнура? Какая-то связь между ядрами этих особей и самой планеты?.. Но почему тогда Ева не могла так раньше? Если учесть, что кокон был все же ее, то ради чего она из него выползла? Теперь ведь мы видим ее облик и точно знаем, что токсин выделяет и она сама... Да и… Где Адам? Если уцелела она, то что стало с ним? Неужели ему?.. Ну… того? ― Намекая на летальный исход «бога», Кадэшев сделал многозначительную паузу. ― Но что с его Тьмой? Почему она стала вести себя иначе? И заметьте, токсин Евы добыть теперь невозможно. Еще немного, и дефицита… не избежать… Михаил резко обернулся к двери, среагировав на стук с другой стороны. Пусть войти в комнату могли только исследователи, лаборатория эта была далеко не единственной: отделения шли один за другим, и в случае аварии в одном из них, его сразу же перекрывали, чтобы уцелели другие лаборатории. Иными словами, попасть в коридор, являвшийся подушкой безопасности для исследователей, прийти кроме них могли лишь единицы. ― Наши бы позвонили, ― согласилась с его мыслями Алаева, подтверждая, что явился кто-то чужой. Кадэшев только кивнул в ответ и, прихватив с собою мобильник, да напялив обратно очки, направился к двери, намереваясь пройти сквозь нее. Посторонний, к счастью, благоразумно отошел на пару шагов назад, поэтому случайного прохождения сквозь живое тело и не случилось. Не то, чтобы это могло мгновенно убить, но ощущения были бы для обоих не из приятных. ― Что вы здесь делаете? ― Михаил скептически осмотрел переминающуюся с ноги на ноги начальницу, оглядывающуюся по сторонам, будто у нее паранойя. Вероятно, чувствовала она себя здесь не в своей тарелке. ― Да меня тут… послали, ― сходу сморозила Лара, мгновенно развеселив ученого, продолжавшего пялиться на нее поверх очков. ― И вы, я так понимаю, покорно нашли тот адрес? ― не удержался он от сарказма в меру и своего характера, и чрезмерной усталости. Нервные срывы были ведомы не только Пятым или Четвертым, достигшим границы в пятнадцать единиц, но и любому даже самому обычному человеку. Впрочем, Кадэшев попадал в два пункта из озвученных трех, поэтому психический сбой был явно не за горами. Одарив девушку насмешливой улыбкой, он нагло прошел мимо, жестом приглашая идти вослед. Разбираться с проблемами недоначальницы ему попросту было влом. ― Я и забыл, что у вас имеется сюда допуск. Токарев к нам заглядывал крайне редко. ― Да и я б не пришла, ― на полном серьезе ответила Багирова, поспешив за рослым, схуднувшим за эту неделю мелиором. Сбавлять шаг он, разумеется, не собирался. ― Но все оказались ну очень заняты. А я… видимо… не очень. Растерянный голос девушки вынудил Михаила чуть поумерить пыл и перестать издеваться над новой начальницей. Пусть он все равно и остался при своем невысказанном мнении, что долго та здесь не продержится. ― Что же случилось? ― перешел парень к делу, только теперь отметив, что, похоже, они одногодки: информацию по ней он вроде бы и читал, но выбросил из головы – там и так уже мало места. ― У нас повреждение, ― уверенно огласила Лара, до сих пор не понимая, почему ее послали к Кадэшеву. Что-то столь несущественное могли бы решить и рабочие. Или же все гораздо хуже, чем ей показалось на первый взгляд? ― И где же оно? ― уточнил тот с сомнением, открывая перед начальницей дверь. Огромный зал с пустыми отключенными капсулами принял их прохладой и абсолютной тишиной. Работала здесь сейчас только одна панель – главная, что находилась вдоль одной из не подпертых капсулами стен. Теперь, когда все поступившие были или стабилизированы, или мертвы, особой нужды в них больше не было. Поэтому, не опасаясь кому-нибудь навредить, Михаил проскочил через парочку напрямик, и, умело игнорируя Лару внешне, быстро застучал по клавишам, открывая какие-то отчеты и вчитываясь в их содержание. С чем те были связаны, девушка пока понять не смогла, хоть и уставилась на экран вместе с ним. ― Ну… оно… на стене… Ответ начальницы оставлял желать лучшего, и Михаил таки обернулся к ней с полным недоумением во взгляде, ожидая куда более точных деталей. ― В коридоре? ― снова ответила та вопросом, пытаясь понять, что именно молодой человек хочет от нее услышать. ― И каком? ― еще сдержанно подсказал Кадэшев, пристально взирая на смутившуюся Багирову. ― На пути в тренировочный отсек… ― наконец выдала девушка, усиленно вспоминая, как это отделение называется официально, однако в голову ничего путного не пришло. В итоге Михаил вновь углубился в чтение, отражая линзами на своих очках голубоватый свет сенсорных мониторов. Еще несколько нажатий на кнопки, и на экране отобразилась схема здания. Найти нужный отсек и увеличить его в размерах не заняло и минуты, вот только все стены на чертеже значились абсолютно целыми. ― И кем же? ― тихонько поторопил Кадэшев, внимательно осматривая каждый угол и повороты. В обязанности лаборантов всегда входил осмотр здания каждые шесть часов, но со временем на это просто закрыли глаза, так как налаженная основанная на Тьме система сама сообщала о повреждениях и составляла отчеты. Однако, как бы хорошо стены себя ни показали, пару раз в сутки таки приходили сообщения о маленьких разрушениях. Сейчас же в последних отчетах стояло двадцатое мая. И это было слегка подозрительно. ― Разве так важно? ― Багирова и сама вглядывалась в сложную схему коридоров, ища подтверждение своему заявлению. Быть может, именно поэтому ей не особо поверили в отделениях ниже и в результате отправили к заместителю Святозаровой. ― Сергеем Данцевым, ― объяснила девушка, заметив короткий кивок Михаила, обернувшегося к ней с нервным импульсом на лице. ― И кто он такой? ― замешательство парня стало значительно выше: мало того, что озвученного повреждения он так и не нашел, так еще и нанес его кто-то совсем неизвестный. ― Пятый? Четвертый? Не помню фамилии... ― Потому что он – Третий, ― исправила Лара, ожидая такой же реакции, как у других. Секунд десять Кадэшев смотрел на нее, выгнув брови с вопросом «Ты точно не шутишь?», после чего коротко усмехнулся и убрал карту с монитора, чтобы вернуться к изучению отчетов. ― Я же серьезно! ― Игнорирование всех этих сошек уже порядком достало. Лара даже схватила Михаила за плечо, заставляя поверить в сказанное. ― И я тоже! ― грубо отозвался Кадэшев, скидывая ее руку. ― У меня дел выше крыши! Откровенная злость в его взгляде и вовсе вынудила девушку растерянно сделать шаг назад. В бою от Багировой было мало толку, тем более, против такого хранителя: создание из его одежды смирительной рубашки или веревки в его случае не поможет, он тупо пройдет насквозь. Поняв, что немного перегнул палку, Михаил нервно содрал с лица особенные очки и бросил их на панель с усталым вздохом. А еще ведь только начало дня. ― Невозможно, я говорю. ― Кадэшев посмотрел на девушку куда спокойнее и с легким сочувствием во взгляде. Ей тоже было несладко со всеми этими свалившимися вдруг на плечи обязанностями. ― Повредить хоть что-то в нашем сообществе да с третьим порядком, ― парень уверенно качнул головой, не отводя от начальницы взора, ― нереально, поверь. Токсин не позволит. ― Но… это не так! Ваша карта… поломана! ― Лара на эмоциях махнула в сторону экранов рукой, случайно сдвинув все отчеты в кучу, чем вынудила собеседника нахмуриться. ― Прости…те… Я… ― Не надо, ― тихо остановил ее Михаил, отведя пальцы девушки от монитора подальше. ― Я допускаю, что система еще не настроена после Дождя, как надо… Нет, ― тут же отмахнулся он, не желая в это поверить. ― Вы сами-то видели эту… это… повреждение? ― Да! ― громко подтвердила Лара, не собираясь успокаиваться. Весь этот день, точнее, пока еще только утро, уже сводил ее, к черту, с ума. И таблетки переставали действовать почти сразу: собственный фон и чужие вибрации выжигали искусственные элементы за считанные минуты. ― Там трещина с метр… в длину! И глубиною в палец. Он крылом ее разодрал по пути сюда! ― Тот типуля с?.. ― Михаил указал себе за спину, и начальница тут же кивнула. ― Я возвращалась обратно мимо того коридора. А она лишь чуть-чуть стянулась. Это же ненормально? Ведь так? Я права? Не согласиться с Ларой на этот раз он не мог: невосстанавливающаяся стена – это не просто «ненормально». ― Это гораздо хуже, ― выдохнул Кадэшев вслух, еще раз открывая карту. Несколько шустрых действий на сенсоре, подтверждение личности через пароль, и на экране появилась шкала загрузки. Деления в ней заполнялись до противного долго. ― Хочу проверить тренировочный комплекс… Ну, коридоры пока. Если там, и правда… ― Правда. ― … трещина, система должна была хоть что-нибудь распознать. Если только… ― Кадэшев вновь замолчал, будто впавши в такой же ступор, что и его система. ― Если только, что? ― поторопила Лара, наблюдая за медленным заполнением шкалы. Разговор о Тейкʼусиа-токсине, что случился не так давно, всплыл в памяти Михаила обрывками. Проблем с поглощением у Тьмы в здании раньше точно не случалось, но и токсин вел себя куда агрессивнее, мгновенно поглощая энергию извне или немного от мелиоров для восстановления повреждений. Так, что же, если теперь он этого не делает? Тогда он и не пополняет свои запасы, а лишь теряет их? В таком случае и покрытие в стенах утончается, а связь с общей системой становится только хуже. ― Значит ли это, что система вообще перестанет… работать?.. Сенсорный экран вовремя мигнул шкалой и сменился измененной схемой коридоров: теперь несколько из них были подсвечены красным. Михаил спешно приблизил один из них, связавшись с камерами на стенах. Повреждение найти удалось быстро – вогнутое отверстие размером с баскетбольный шар красовалось напротив двери в тренировочный блок, рядом находилось много меленьких точек, да и сама стена выглядела изрядно поношенной, будто Тьмы в ее составе и вовсе не было. ― Да что же это… за хрень? ― не сдержался Кадэшев, видя отчетливое подтверждение словам Лары. ― Но это не то, ― мгновенно опровергла Багирова, впервые заметив эту дыру в стене. Коридор на входе в тренировочный комплекс в последнее время вечно забит людьми – они просто закрыли ее собой, и когда Лара покидала окровавленный зал, где сражались Радченко и Зощенко, в коридоре и вовсе было не протолкнуться. Увидев же трещину в паре поворотов оттуда, девушка распрощалась с компанией Зеленского и двинулась обратно в исследовательский центр, опять же, через толпу у тренировочной. Бахнувшая в лаборатории дверь заставила обоих хранителей вздрогнуть – слишком сильно они погрузились в свои размышления – и синхронно обернуться ко входу: еще один человек в халате резко изменил курс, распознав в Ассе у панели Кадэшева, и двинулся к ним. Запыхавшийся, взволнованный, с листами в руках, вместо приветствия или какого-то сообщения он сунул отчет в руки Михаилу и сложился пополам, пытаясь отдышаться. Впрочем, заместитель формальности не любил, поэтому молча уткнулся в формулы и вычисления. На одном из листов был схематично изображен тренировочный комплекс, несколько залов внутри него имели надписи от руки. ― С шестидесяти на двадцать?! ― В этой устойчивой в зале тиши ор Кадэшева прозвучал ненормально громко. ― Что там, мать вашу, случилось?! ― Махач двух Пятых, ― выдохнул подчиненный, нехотя выпрямляясь. Теперь он держался за бок и пыхтел, как ежик, с искаженным от боли лицом. ― Я пытался дозвониться через систему… Она глючит… как сука. Та же херь по всей ветке… Будто кто-то нарочно опустошает стены… И столовка… вдрызг. В смысле, ― лаборант только теперь приметил в девушке рядом начальницу и поспешил исправить данные более точными деталями и культурными словами: ― отсек третьих в одном месте дал крен. И у нас тут в парочке мест. А четырнадцатый зал восстановить не получится – кое-как укрепили стойки. Надеюсь, потолок выдержит. И щелей по стенам везде… дохрена. В одном месте дыра. В другом – трещина с метр. И все обшарпанное, как тогда, с появлением Пятых. Будто с десяток Шестых сейчас о стены потерлась. Михаил промолчал. Вот так сходу ответить хоть что-то он был не силах. Единственное, что отразилось на его лице, – чудовищное раздражение на грани нервного срыва. ― Какая-то связь? ― прошептал он через минуту, глядя на отдышавшегося коллегу. ― Между столовкой третьих, залом и другими местами с наибольшими потерями. ― Есть, ― кивнул тот. ― Не особо точно, но сегодня деваха одна проверку проходила. Еще позавчера была Третьей, а утром почти в потолок Четвертого. Ее отправили на тренировку, чтобы выяснить, что она теперь может. И вот, ― мужик кивнул на отчет, говоря, что результатом стал разрушенный зал. ― Но ты же сказал, что два Пятых?.. Кивок лаборанта под корень срубил вопрос Михаила, решившего, что тот ошибается. ― Она уже Пятая? Тот снова мотнул головой. ― И ты знаешь, кто это? ― Евгений Радченко – 30 и 2, ― осторожно вмешалась Лара, имея полное право поучаствовать в важной беседе, ― и Дарина Зощенко – ровно 20. И она его чуть не убила. Пришлось созывать целителей и усилителей, чтобы выкарабкался. Удивляться и дальше Кадэшев больше не мог. Бурча под нос маты, он обернулся к панели, чтобы включить громкую связь со всеми отделами сообщества, даже положил руку на сенсорный экран, проходя проверку и доказывая, что у него есть допуск к подобным функциям. Такие операции действовали уже на Высшем уровне и не зависели от Жидкой тьмы в стенах. ― Один день без начальства и уже ЧП, ― фыркнул Кадэшев, запоздало вспомнив, что «начальство» стоит рядом. ― Без обид, ― посмотрел он на Лару совсем не дружелюбно, и та лишь тихонько хмыкнула, зная, что она как раз делает все правильно и ни в чем не виновата. ― Где эта ваша… Дарина? В мед.отсеке? Или где? ― Вышла из зала и не вернулась, ― отчитался за спиной коллега. Перетерпев еще один приступ злости, Михаил заставил себя выплюнуть ему в ответ: «Ясно» ― и уверенно нажал на символ звука на экране. По лаборатории мгновенно пронеслись несколько громких тревожных гудков, привлекающих внимание каждого. Судя по отголоскам за дверьми, это коснулось и соседних залов. ― Дарина Зощенко, ― отрывисто произнес парень над главной панелью, его голос эхом отразился в лаборатории, зазвучав из нескольких углов сразу, ― срочно явитесь в исследовательский отдел на осмотр. Лично к заместителю отдела Кадэшеву Михаилу. Повторяю. Дарина Зощенко, немедленно явитесь на осмотр в исследовательский отдел. В противном случае я буду вынужден отправить за вами Охотника. Еще одно нажатие на тот же знак, и все затихло. Кадэшев тяжело вздохнул и взглянул на Лару с неподдельным волнением. ― Я лично осматривал Радченко после вылазки к разбитой на полюсе станции, ― устало проговорил он, не представляя, что теперь делать. ― Я видел его руки. Я знаю его показатели. Никто… ― Михаил обернулся к коллеге, покорно ожидающему приказаний начальников. ― Вообще никто с двадцаткой не способен его свалить. Так что… кем бы ни была эта Дарина, мне это совершенно не нравится. Тревожный сигнал за спиной парня прозвучал, словно контрольный в голову. Клацнув зубами, хранитель с психом обернулся к мониторам. На экране мигал корпус Пятых. Красным была выделена подписанная комната одного из мелиоров. ― Радченко, ― выплюнул Кадэшев, следя за стремительно ухудшающимся состоянием стен и предметов в его апартаментах. Одна из зон демонстрировала снижение уровня Тьмы до пяти процентов. ― Запустить проверку по всем отделам. Найти Зощенко и Радченко и всех, кто, так или иначе, контактировал с ними за последние сутки. Всех в карантин в отдельное здание. Привлечь для охраны наемников и мелиоров, что сейчас в здании. По возможности – не прикасаться. Постарайтесь решить все тихо и мирно. А нет, привлеките Беляева или Зеленского, или… ― слова у Михаила кончились. Он удрученно качнул головой и затих: к таким происшествиям его Святозарова не готовила, да он никогда и не метил в начальники, просто не повезло ему стать личным помощником упомянутой ввиду своего полезного навыка «Проникновение». ― Я лично свяжусь с Кристиной и выйду на Галица, ― прошептал он почти не слышно. ― Выполнять. Тон, которым был отдан последний приказ, Ларе очень и очень не понравился. Взгляд вспотевшего мужика в халате – тем более. ― Вы. Были. Там. ― Кадэшев с легкой грустью посмотрел на свое плечо, которого недавно коснулась Лара. Если она чем-то заражена, то, быть может, и он уже тоже. ― Надеюсь на ваше сотрудничество. На экране тем временем осветилась кровавым еще одна зона…