21 мая. Пятница. 10:15 по МСК
Усталость уже основательно валила с ног: потеря крови, сражение, общий расход энергии… Но идти к себе в комнату, такую же чужую, как и все в этом гребанном месте, совсем не хотелось. Опустив голову, Дарина шла, не различая дороги, игнорируя настороженные взгляды встречавшихся по пути, продолжая неосознанно обирать стены и поднимать свою мощность. Куда ее принесло, она, в общем, сама и не знала. В пальцах – откуда-то сигарета, во рту – привкус дыма, в голове – пустота. Последнее даже радовало, если говорить о галлюцинациях и не своих мыслях, однако не менее беспокоило: кем бы ни был тот паразит, что прижился в теле Дарины, его резкие исчезновения и появления тревожили все сильнее. И все же сообщать о его наличии не хотелось. «Но, видно, придется». ― Зараза! Дрожащие пальцы удержать сигарету таки не смогли. Зощенко растерянно уставилась на нее у ног, не зная, что сделать: то ли поднять, то ли затушить, то ли свалиться рядом и полежать на асфальте, глядя на поднявшееся холодное солнце. Невольно она взглянула на небо, чуть прищурившись из-за света. За эту неделю постоять просто так, следя за пышными облаками, предвещавшими дождь, было как-то нелепо и удивительно… ненормально. Да и нарастающее волнение насчет осадков сумело окончательно подпортить ей настроение. Еще один Белый дождь человечеству не пережить. ― Я тебя чувствую. Ты же выше пятнадцати. ― Девушка медленно села на корточки над дымящейся сигаретой, спрятав руки в карманы спортивных штанов, да на том и закончила, глядя теперь на красное огненное пятно, напоминающее о глазах Радченко. Виноватой себя она больше не чувствовала, но на душе от этого не становилось легче. ― Выходи, говорю. Кем бы ты ни был. ― Это… всего лишь я. ― Ксения вынырнула из-за угла, поднимая над головой руки, хотя в обновленном мире, наполненном мелиорами, даже отсутствие рук не гарантировало безобидности стоявшего напротив противника. ― Радченко подослал? ― уточнила Дарина с капелькой раздражения, впрочем, не особо виня девушку за послушание. Если раньше до Зощенко никому дела не было, раз она Третья, что, конечно, бесило, теперь дело до нее было каждому, что тоже отнюдь не радовало. ― Спасибо за честность, ― прокомментировала она, заметив, что та кивнула. Стараясь не попасть под горячую руку (хотя в отношении Дарины – холодную), молча и осторожно, Ксения приблизилась к новой подруге и села напротив, гипнотизируя сигарету взглядом. Что говорить, она не имела понятия, как и стоит ли вообще открывать сейчас рот, зато протянула девушке куртку взамен разодранной окровавленной тряпки, в которую превратилась её футболка. Штаны, к слову, выглядели не лучше со всеми следами боя, чужой и собственной кровью… ― Я не хотела. ― Признание Зощенко было вполне ожидаемым, но поразительно ненастоящим. ― Это вышло… случайно. ― Вторая же фраза вырвалась от чистого сердца. Девушка все же приняла куртку, хоть пока не одела, продолжая пялиться себе под ноги и не желая смотреть собеседнице прямо в глаза, вздохнула так тяжело, что захотелось поддержать этот вздох, и прикрыла глаза ладонью. На дрожащих пальцах еще присутствовали кровавые пятна, на правом плече остался длинный витиеватый шрам, часть лица, да и шея были черны от крови. Целители постарались на славу, только не все можно очистить до основания, не имея пятого ранга. ― Да нормально, не стоит, ― улыбка у Ксении вышла такая же лживая, как и признание у Дарины. ― Я просто… ну знаешь, никогда еще не видела столько крови. Это пугает. ― А в Белый Дождь? Бабич невольно вздрогнула. О данном событии слышать ей явно не импонировало. Девушка как-то дерганно качнула головой, усмехнулась совсем невесело и провела над тоненькой струйкой дыма ладонью, переключая повышенное внимание Дарины с собственных мыслей на собеседницу. ― Я была так напугана происходящим… Помню, что точно хотела спрятаться. И когда меня отыскали, то не сразу и поняли, что я со стеной – единое целое. Представить такую картину Зощенко сейчас не смогла, пусть на ее глазах Ксения пару раз и становилась картонной. ― Оу. ― Дарина, наконец, подняла взгляд на девушку, которую проигнорировали целители: на лбу у нее виднелся синяк. ― Ух ты. ― Такая вот рана у Пятой – всерьез необычная ситуация. ― Была здоровенная шишка. Знаешь, как в мультиках. Сама удивилась, что такое реально. ― На сей раз ее улыбка не отдавала фальшью. Наивная, добрая, удивительно добродушная – Ксения осталась прошлой версией себя даже во времена великого изменения. Таких нечасто можно было встретить и в старом мире, теперь и подавно. ― Остался синяк, не прошло и… сколько мы шли из зала? С еще одной смелой улыбкой Бабич лихо вскочила на ноги, без сомнений протягивая Дарине руку, а Зощенко, в принципе, была только рада не наигранному вниманию. ― И кто тебе вмазал? Если речь о событиях после… ну, того, что случилось? ― Сама умудрилась, ― смущенно призналась Ксения, отводя от Дарины взгляд. ― Протаранила башкой стену, оставив на ней во-о-оттакенную вмятину. И, судя по размерам, что девушка показала руками, ударилась она раз эдак десять, причем, очевидно, намеренно. Дарине же хватило тактичности, не уточнять, отчего та уродовала собой стены прежде, чем помчаться за ней. ― Хочу съездить кое-куда, ― оборвала она неудобную тему, надевая идеально подходящую куртку. Ксения и сама была не рада, но теперь заметила на полуобнаженной груди Зощенко глубокий шрам от ее же лезвия. И как бы жутко эти следы не выглядели, девушка все еще восторгалась внешностью новой подруги. Спортивного телосложения, рыжая, с прямым взглядом и таким же характером, откровенная, чуточку злобная, даже локон волос белого цвета гармонично сочетался с образом непримиримой воительницы из любимых книг Бабич. «Валькирия» – вот, что просилось на язык при взгляде на эту хранительницу, упорно стремящуюся выжить в измененных условиях. ― Все нормально? ― Дарина поймала ее слишком пристальный взор, застегивая куртку на молнию. Всего пару часов знакомства слегка напрягали девушку: почему Ксения к ней привязалась, к тому же еще и так быстро, Зощенко не понимала, но очень хотелось верить в ее искренние намерения. ― Конечно, ― заметно солгала та, выдавая свое беспокойство за милю. Усмехнувшись без пряток, Дарина все же затерла кроссовкой бычок, после чего еще разок исподлобья взглянула на собеседницу. Все это началось с того замка – там же оно и закончится, но Ксении знать об этом было бы ни к чему, и все таки… «Идти туда в одиночку – страшно». ― Мне можно с тобой? ― Бабич спросила это с поражающе чистым взором: так смотрят лишь люди без скрытых мотивов и грязных помыслов. ― Да… Можно, ― не очень уверенно согласилась Зощенко, обходя ее стороной. Пусть Дарина и не знала, чем все-таки продиктовано желание Ксении составить ей вдруг компанию, в этот момент ей было по большей части плевать. К тому же, если под глупостями Дорошев подразумевал именно что-то такое, то был, получается, не только сверхбыстрым, но вдобавок и предсказателем, а тогда напарник под боком был бы ей только кстати. ― Нам надо спешить, ― ускорила Зощенко шаг, заслышав далекий гром. Погода не благоволила, только оставить все сейчас, как оно есть, девушка не могла, а Ксения попросту не решилась ни спросить, куда им лежит дальше путь, ни возмутиться стремительно темнеющим небом, и покорно отправилась следом, словно на поводке. Их стройные силуэты еще были в пределах видимости, когда Дорошев, впервые запыхавшись от своей скорости, оказался у раздавленной сигареты. Никогда прежде не подводивший навык за это утро снова дал очередной сбой: рывок в сторону девушек, всего-то секунда – однако шаг оказался коротким и неуклюжим. Свалившись с размаху на шершавый асфальт между автомобилями Ассов, Степан растерянно распластался на платной стоянке, глядя на силуэты удаляющихся за шлагбаум хранительниц. Пламя, что яростно разгоралось внутри, окончательно сбило дыхание. Боль яркими спазмами ударяла в ядро, будто Радченко выбивал из него все дерьмо кулаками, включив на полную мощь свой токсин. ― По…стой…те… Волны энергии мутными облаками прокатились в разные стороны, тревожа чужие автомобили и превращая их за мгновение в ржавые корыта. Парочка все же смогла выдать сигнализацию, но и та перегорела в рекордные сроки. Ударивший гром и вовсе перекрыл эти жалкие звуки, а первые прозрачные капли сорвались на пыльный асфальт. ― По-мо...гите… ― успел прошептать Степан, не чувствуя дождь на своей коже: собственный фон мгновенно испарял воду еще до момента прикосновения к разгоряченному телу, что больше не слушалось. Звуки вокруг замедлились до тошноты, ужасным рокочущим ревом грома раздирая небо, затем ударили по ушам ускоренным взрывом, превращая весь мир в скоростное пятно… Все замерло. Остановилось. Даже капли повисли в воздухе, не коснувшись асфальта… Последнее, что Дорошев разобрал в гаснущем мире, тихую просьбу к Дарине Зощенко явиться на осмотр к Кадэшеву.***
21 мая. Пятница. 17:25 по времени 13 мира
Во второй раз уже было легче. Едва заметное недомогание сразу переросло в полную потерю чувств, и виды кладбища изменились, ожидаемо окрасившись синим. Марк знал, с кого начнет собирать Тлен, но вначале опять присмотрелся к земле. Слишком сильно ее испарения напоминали дымящуюся траву. Скорее всего, именно эта субстанция не позволяла Жеке и кому бы то ни было еще отследить и Марка, и Тлены могильника. Энергетический фон места за гранью был, вероятно, не только иным, но и имел свои правила, раз отгораживал всех здесь «живущих» от материального мира. Название же похожей на этот туман травы было как раз подходящим. «Дыхание земли, верно?» Марк решительно провел у своих ног рукой, не касаясь торчащих вверх трубочек: вряд ли это было опасно, раз этот дым ему еще не навредил. В ответ пальцы человека, не полностью ставшего Тленом, чуть-чуть завибрировали и засветились, превращаясь из серых в белые, однако прозрачная кожа тут же лишилась переизбытка энергии, отдав его в тот же дым. «Трава или нет, а ты слишком похож на туман, что стелился у ног в тот день… Его было настолько много, что не требовалось перейти черту? А затем он, видимо, не исчез: просто впитался в землю?» Поднявшись на ноги, иномирец уверенно сделал пару шагов вперед, развернулся и, засмотревшись на мгновение на собственное сияющее ядро, присел рядом с ним, разгоняющим вокруг себя дым. «Почему же не поглощаешь теперь? Или такая энергия мне пока не по зубам? Что, если это – постоянный слой каждого мира? Подобное тогда может забрать только Дэус? Но разве это не уничтожит мир?..» Размышления на такую тему ничего не давали, кроме как отнимали время, и все же устройство самого мироздания – чересчур любопытная вещь. Небольшие грибы, что благодаря работе ядра Марка теперь можно было рассмотреть во всей красе, подкинули парню еще одно интересное открытие. Сами растения, покачивающиеся на длинной ножке, напоминали своими формами бледных поганок. Их ножки сверкали от частиц энергии внутри, а синеватые шляпки время от времени выгибались в обратную сторону, чтобы через отверстия наверху выплюнуть порцию беловатого пара. Колебания ядра Марка мгновенно смело облако в сторону – к другим грибочкам, и те втянули пар обратно в себя, опустив шляпку к ножке. «И, правда, дыхание», ― повторил парень, ненарочно тревожа мыслями необычное сказочное явление. Откуда Айяда взяла ту траву и почему она обладала теми же свойствами – вопрос второстепенный, но работала она все-таки так же, как эти отростки с отверстиями – уравновешивая фон вокруг. Марк невольно сравнил их с энергетическим шнуром. Такая же трубка тянулась от него к настоящему телу и сообщалась энергетически с ярким ядром. «Значит, я – шляпка, мой шнур – это ножка, а светящийся шар… Неужели так точно устроен мир? Энергия циркулирует в нем по кругу, снабжая всю атмосферу лишь необходимым уровнем и поддерживая равновесие. Поэтому существуют и места силы: мир не берет в себя лишнее, имея программу на определенную концентрацию. Это же объясняет все сбои в сто восемьдесят пятом: в отличие от мира, люди гребут куда больше. С появлением первых измененных (а те точно возникли куда раньше дождя) энергетический мировой фон исказился. Дождь же и вовсе заставил ядро нашего мира едва ли не захлебнуться, выбросив столько энергии в атмосферу, что хрен уравновесишь. Дышать при такой концентрации ему, должно быть, было непросто… Хах…» Уже не опасаясь такой причуды, Марк погладил белесую почву у ног, зарылся пальцами глубже: твердой формы у нее за чертой не имелось, даже само проникновение под отростки напоминало погружение ладони в прохладную воду. Земля завибрировала. Колебания мирового ядра попеременно совершало «выдох» и «вдох», заставляя пространство вокруг подрагивать. «Но что будет, если забрать всю энергию с поверхности мира? Неужели он просто иссохнет? Или есть что-то еще? Возможно, мир где-то пополняет запасы, когда уровень в атмосфере становится слишком мал… Не может же он быть вечным двигателем, иначе странно, что существует некто с названием «Пожиратель миров». Зато понятно, как именно можно собрать Тлен на уровне «Черная дыра». Подключившись к миру, ты дышишь вместе с ним, как если бы в медитации, и забираешь все то, что он затянул в себя, заставляя его поглощать места силы, чтобы восполнить фон. А если поглощать ему больше нечего?..» Марку очень хотелось вздохнуть в ответ на очередное незнание, но он понял, что нечем. Иномирец совсем не дышал, в отличие от «земли»: его энергетическому телу этого не требовалось. С тяжелыми мыслями, заставлявшими все вокруг чуть подрагивать, иномирец качнулся в сторону и замер у могилки девочки, с которой собрался начать поглощение. Ребенок не замечал происходящего. Ни мыслей, ни чувств, ни движений, кроме невольного покачивания на волнах. «Ты не можешь ведь быть опасной?» Из-за возраста оной Марк всерьез предполагал, что пройдет все довольно гладко, хотя ОН и что-то ПРОСТОЕ – казалось уже чем-то несовместимым. «Шнур», ― дал парень себе команду, надеясь на быстрый старт. Его не случилось, похоже, требовалось задействовать воображение. И уж этому-то Марк за последние дни научился. Плавно выставив руку в направлении Тлена и прицелившись двумя пальцами в его огонек в центре, иномирец мысленно выстрелил. Толстая сверкающая нить, отделившаяся от такого же пламени внутри Марка, попала точно в «десятку». Огонек Тлена будто пробило спицей, и в ответ на вторжение пламя стало гораздо ярче. Его белые языки удлинились, подобно струнам, и за мгновение опутали нить иномирца, но на этом не остановились: тонкими иглами они прошили и сам его Шнур, чтобы проникнуть внутрь, где смешались с энергией в полости и начали свой скоростной подъем к огоньку Марка. Вибрация, которую они создавали, заставляла весь Шнур неуправляемо трястись. «Гадство!» Что делать, Марк не представлял – на рефлексах схватился за эту отдельную нить, собираясь, если потребуется, оборвать ее без сомнений, только мир закрутился в спираль, как при возвращении в свое тело… Тошнота не вернулась. Ни мигрени, ни спазмов внутри, ни вообще ощущения себя в теле… «Где же я, черт возьми?..» Обернуться Марк не успел: что-то промчалось сквозь его Тлен – щуплое, маленькое, с ухоженным пышным хвостом... Ритальский ребенок не стал останавливаться, и терпимо сверкавший мир, сотканный из энергии, побежал вслед за ним, обретая краски. Под ногами его растекалась тропа, стремительно превращаясь в дорогу, и хижины у ее основания мокрой кистью нарисовались по сторонам. «Дайя?» Марк не знал ее имени, но откуда-то вспомнил. Та самая девочка, что сидела у дерева. Она обернулась с толикой удивления. Красивые зеленые глазки с продолговатым зрачком светились легким ультрафиолетом. Голубое приталенное платье и белый платок с красной оборкой говорили о ее особом положении в племени. Живая на вид, с искренними эмоциями на лице… Дайя не выглядела Тленом и внешне походила на нынешнего вождя риталей, разве что цвет ее не совпадал с Айядой. Девочка была больше волчьей, чем лисьей породы. ― Кто ты? Здесь не было языков. Марк вообще вряд ли слышал, скорее, знал, что ей хотелось спросить. Свободный ли Тлен или Независимый, иномирец понять так и не смог, ему все-таки не хватало данных, однако, судя по всему, диалог завести он имел возможность. ― Мое полное имя – Дементьев Марк, ― сомнение в собственной фамилии отразилось и в его голосе. ― Я гость вашего племени… Особый гость Айяды, ― добавил он с опозданием, заметив пристальный взгляд девочки на своем поясе. Здесь, в этом мире, сплетенном из личных воспоминаний Дайи, все казалось таким реальным... Марк выглядел так, будто тут находился физически, причем красная ткань, которую Марк забыл нацепить с утра вместо пояса (да и, если честно, вообще забыл о ее существовании), была красиво повязана в области талии, разделяя безрукавку на две половинки. ― Вижу, ― отозвалась девочка с пренебрежением, поднимая взор. То ли платок ее не устроил, то ли упоминание нынешнего вождя, но настроение Дайи ухудшилось моментально. ― И чего же тут надо особому гостю Айи? Разговор с этим Тленом быстро зашел в тупик: мало того, что взгляд девчушки не сулил ничего хорошего, так и сам Марк не представлял, как сказать Дайе самое главное. ― Знаешь, все это… ― он бегло осмотрелся вокруг, замечая мелкие щели в изображениях, однако тут же замялся, не в силах огласить страшный факт ее смерти. ― Понимаешь, ты… ― Сдохла? ― оборвала девочка без прикрас. ― Я-то знаю об этом, а ты? Ты не мертв, это так? Что ты делаешь за чертою? ― Вот оно как, ― прошептал иномирец в смятении. «Видимо, мертвые уже знают, что умерли, ведь они и не души вовсе, а только скопированное сознание». ― Значит, и момент смерти ты помнишь?.. ― Что ты?.. ― Ясно. Отлично. Так даже лучше. Скажу всё, как есть, без увиливаний и лжи. ― Как бы муторно от происходящего ему не становилось, в данном случае цель действительно оправдывала средства. ― Я пришел сюда поглотить твой Тлен, потому что не ровен час и в деревню завалится армия сидри во главе с командиром шестого ранга. Так что мне срочно надо набраться сил. Тишина, ставшая ответом на заявление Марка, ему же и не понравилась. Дайя молчала, сложив на груди руки. Лет семь, и не больше, ровесница Айна, только характер у девочки был бойцовский. ― Уходи. И не смей вернуться. ― Она круто развернулась на каблуках, махнув пышным хвостом и не менее объемными волосами, и засеменила вдаль, унося за собою весь мир. Хижины и дорога, ритали из воспоминаний… все это отправилось вслед за ней, опустошая окружение около Марка. «Нет же… Какого?!.. Я не могу уйти…» ― А ну стой! Один шаг, и дорога под стопой парня разлилась черной гладью, образуя громадный круг. Еще одно неуверенное движение по инерции, и темные нити выстрелили во все стороны, словно из разорванного клубка. Вид деревни стремительно исказился, стираясь бездушными иглами, что легко перекраивали вселенную. Капли дождя, такого же черного, как и нити, упали с несуществующего здесь неба, чтобы размыть яркие краски и заполнить одной лишь тьмой. ― Что за нахер? ― Марк больше не двигался, опасаясь попасть под дождь, однако над черным кругом, в котором он находился, капель замечено не было. Дождик шел только там, где все еще мерцал свет. ― Что ты… такое?! ― Не меньше испуганная Дайя, с ужасом наблюдавшая за потерей своего мира, обернулась к иномирцу, понимая, что сбежать не сможет: чернота поглощала все на своем пути, окружая девочку отовсюду. ― Кто дал тебе право? ― Первая капля спустилась на ее волосы, за секунду лишив их цвета. ― Ты не понимаешь, что творишь! ― Она взглянула на свои руки, чернеющие по локоть, на испорченную одежду… На белый платок, что дороже любых сокровищ. ― Нет… Не позволю! Только не платье! Не смей! ― Глаза маленькой девочки, сливавшейся силуэтом с тьмой, зажглись белым светом, выжигая «токсин» со своей серой кожи. ― Это я – будущий вождь деревни! Я – сильнейшая среди них! Я должна была стать!.. Тьма заполнила ее рот, стирая и голос Дайи, заглушая все наползающей темнотой. Девочка не сдалась, продолжая сражаться, сдирать черные нити, выбрасывать, поджигать чистой энергией. Ее глаза воспылали еще яростнее, но проиграли. Последним остался огонь, что горел нестабильным пламенем в центре. Несуществующий крик разорвал все вокруг на ленты. Яркий хлыст, что покинул ядро Дайи, пересек все пространство тьмы и вонзился Марку между бровей, пусть тот и успел прикрыться руками. Испуганный, удивленный, жалеющий, но ищущий оправдания… иномирец лишился всего и обрел вдруг иное сознание. Мир изменился… Всё изменилось. Боль внутри, как тогда, при апгрейде ядра, выжигала не только ребра. Органы, кожа, глаза… Невыносимо. Неправильно. Дико страшно. Мигрень раздирала на части. Тело палило невероятным жаром. ― Мамочка? ― Дайя сквозь слезы позвала свою мать, слыша в соседней комнате ее голос. ― Мама? Подняться на ноги стоило неимоверных усилий. Пара шагов к дверному проему. Тонкие нити, из которых состояла шторка, зашипели на плечах девочки, и запах горелой плоти ударил в нос до тошноты. Головокружение настигло за ним. Дайя с трудом оперлась на дверной косяк, едва различая заметившую ее, наконец, мать. ― Мама? ― вновь позвала девочка, когда скандал, которым были увлечены родители, окончательно стих. ― Мне так больно… Пожалуйста… Вопреки ожидаемому поведению матери, женщина, так похожая внешне на Айю, сделала шаг назад, испуганно закачав головой. Она смотрела в светящиеся глаза девочки со слезами в своих глазах. Прикоснуться к своему ребенку, своей обожаемой дочери женщина не могла: Дайя убила бы ее, не имеющую защиты ядра. ― Ма-ма? ― Стоять и дальше в проеме девочка больше была не в силах. ― Помо-ги… ― Скрутившись калачиком на пороге и обнимая живот, она замолчала, не в состоянии даже всхлипнуть. Любое движение, действие, мысль – создавали короткие волны, раздирая проем на атомы. Все вокруг будто гнило. Все умирало под натиском ее фона. ― Я… не могу!.. ― Арайя сквозь плач шагнула вперед и остановилась. Даже на расстоянии четырех метров ее тело начинало дрожать. ― Прости меня… Я так виновата… Прости… Я ничего не могу. ― Я облегчу ее страдания. ― Лисьи ушки и рыжая шерсть, густая коса и желто-оранжевые глаза – девочка лет двенадцати шагнула к Дайе с чашей в руках. Зеленая жидкость в ней обладала поистине неприятным запахом, перебивая вонь от сожженных нитей, и еле заметно светилась. ― Айяда?! ― Хочешь ее ослабить?! Мрайан легко сбросил руку жены, заодно оттолкнув ее на пол, и настиг Айю за пару шагов. Чаша с мазью свалилась на пол, не разбившись, но перевернувшись. ― Я знаю, на что ты рассчитываешь! Хочешь занять ее место?! Это ей суждено стать следующей! Она поведет наше племя! Ты видела ее глаза?! Это глаза Deusa!.. ― Мрайан! ― Арайя не переставала реветь, дрожа, всхлипывая, глядя на дочь. Дайя тихо лежала недалеко впереди, продолжая невольно разрушать стены. ― Она… не справится!.. Ее ядро… не способно… Мы должны ей!.. ― Справится! ― Однако в голосе волколюда не было полной уверенности: он искренне беспокоился о страдающей дочери и одновременно с этим продолжал верить в ее личные силы. В то, что именно ей суждено стать наследницей Авъёра и заставить всех сидри исчезнуть с лица земли. ― Больше ведь… некому, ― сорвалось еле слышно с его бледных губ: Мрайан и сам уже был на грани. ― Завтра, ― прервала Айя внезапно затянувшуюся тишину, ставшую волколюду ответом, ― я… ухожу. ― Айяда говорила серьезно. Присела над чашей, собрала с пола все, что смогла. Сильная, горделивая… Несмотря на свой юный возраст, говорила она решительно. ― Мое предложение в силе. ― И все же пальцы ее дрожали, но совсем не от фона Дайи. ― Прости, ― прошептала Арайя, судорожно вздохнув, вот только извинялась не перед Айядой. ― Я уже собрала наши вещи. ― Она поднялась с холодного пола, изношенного и облезшего, хоть ему было меньше недели: их новая хижина, как и прежние, была не способна выдержать бесконтрольные волны Шестой. ― То, что ты ее кровный отец, не дает тебе права решать за нее судьбу. ― Зато дает тебе право, раз ты ее мать? Арайя ему не ответила. Она приняла чашу из рук Айяды и шагнула к своей малышке. Каждый шаг ей давался с трудом. Арайя буквально терпела муки, но на самом деле считала, что страдать должна и она, раз ее дочке настолько больно. Обжигаясь до крови и ненамеренно примешивая ее к мази, не переставая реветь рядом с Дайей, женщина наносила мазь на оголенные руки и лицо девочки. Дыхание той медленно успокаивалось, мышцы расслабились, волны энергии становились тише... Проснулась Дайя уже в другом месте. Недостроенное поселение выглядело так похоже на прошлое, но все-таки разительно отличалось: иные виды деревьев, совершенно изменившийся запах… Несколько хижин располагались вокруг пустого большого круга, забор из частокола был достроен лишь в этой части и не имел ворот. Айяда же и Арайя, две сестры из лисьего племени за многие мили отсюда, руководили строительством очередной деревни. Ритали, что были вынуждены покинуть предыдущее племя из-за повысившего количества, основали свой новый дом. ― Это… моя деревня? ― Глаза девочки тускло светились при взгляде на малочисленных местных. Им уже было ясно, что вряд ли мечта ребенка осуществится, но кто мог сказать это вслух при ней? Неприятную тишину вовремя оборвал треск срубленного кем-то за частоколом дерева, помогая Арайе собраться духом. ― А папа? ― Прибудет позже. ― Мама сгладила ситуацию грустной улыбкой, невольно потерев руки. До самых локтей они были перевязаны тканью, ведь риталей с исцеляющей силой у них не имелось. ― И подарит тебе самый красивый наряд вождя, который сошьют лучшие рукодельницы его племени, ― говорить о подобном, не прослезившись, было действительно тяжело. ― А мы больше не часть его племя? ― Конечно, его, ― продолжала Арайя лгать, подавляя чувства. ― Но нам придется пожить отдельно какое-то время. ― Пока я не уничтожу всех сидри? ― догадалась малышка, и женщина вынужденно обняла дочь, чтобы та не увидела слез. ― Мама, ты не рассердишься? ― Почему я должна сердится? ― У меня снова болит живот……
В тот день она встала со шкуры, чувствуя себя как-то иначе. Боль, наконец, не тревожила. В теле царила легкость и навязчивая пустота. Настолько свободно и хорошо Дайя не чувствовала себя очень давно. И новая радость: на полу у двери лежало сложенное платье вождя, яркое и красивое, цвета неба, символизирующего светящуюся кожу сказочных богов. А белый платок с красной оборкой выглядел потрясающе… Понимание, что случилось, пришло ужасающе быстро. Ни платье, ни платок с великолепной оборкой Дайя взять уже не смогла, а клубившийся у ног дым заставлял ее пальцы светиться... Марк смотрел на ее-свои руки, ощущая так много, что слезы сами катились вниз. Так больно, обидно, печаль разрывала сердце… И все-таки пустота не пугала. Тихая и приятная она убаюкивала Дайю, погружая ее фантом в ядро иномирца, передавая ему все, что осталось, пока ее мысли и воспоминания текли в темноту, унося за собою обиды и боль. ― Спасибо. ― Едва слышный голосок девочки коснулся Марка тусклой и жалкой вспышкой, олицетворявшей гибель чужого Тлена. Мир снова обрел лазурные краски, сверкающий шар, разгонявший дымок у ног, вот только на могилке у дерева, у плиты Дайи, больше никого не было…***
21 мая. Пятница. 10:36 по МСК
Раскаленная «магма» речкой текла у ног, освещая глубокий горизонтальный туннель диаметром в пару метров. Святозарова не решилась ступить на землю или касаться стен, ведь ее сопротивления могло не хватить, но даже так, зависнув над твердой почвой, она чувствовала жар этих подземных вод, а благодаря особым очкам видела еще больше: огненная субстанция, что текла у ног, была чем-то иным, чем просто расплавленной массой под земной корой. И где-то там, вдалеке, куда уводила «магма», слышался испуганный лай собаки. Пару раз взвизгнув, она вдруг заглохла, а лететь дальше на погасший звук было бы опрометчиво. Любопытная от природы, но не настолько безбашенная, как Денисенко, женщина зависла на одном месте, обдумывая все за и против. Пусть псина директора и не обладала особым умом, она все еще могла сбежать, создав новый туннель. К тому же ее кожа была очень твердой, а клыки способны перегрызать камни. Чего бы тварь ни испугалась, Святозаровой оно было явно не по зубам. Все же решив, что риск в этот раз не оправдан, женщина рванула обратно, подгоняемая жаром и страхом. Наверху ее по-прежнему ждали хранители в слабом освещении Токарева. ― Бобик сдох, ― выдохнула Светлана, как только вылетела из дыры. ― Собираем манатки, и… Руслан прыгнул в яму так быстро, что потоком воздуха качнул Святозарову и заставил замолкнуть. Денисенко, так же не став ничего говорить, последовал вслед за ним, бесстрашно нырнув внутрь. ― Стоять! ― гаркнула женщина на Токарева и Снежина, ринувшихся в дыру. ― Ты – слабак по сравнению с ними! А ты здесь бессилен! Забыл уже?! ― Внизу горячо. Там огонь, я ведь прав? Мы, что же, внутри вулкана? ― отозвался заместитель главы совершенно спокойно, останавливая ее вопли взмахом загоревшихся пальцев. ― Мне жаром не навредить. Вопреки охренелому взгляду Светланы, Токарев все же прыгнул, не скрыв напоследок улыбки. Свет стремительно ушел вместе с ним, погружая пещеру в неприятный мрак. Мужчина не знал, выдержит ли его тело приземления при такой высоте, но надеялся, что Денисенко поймает. Начальник, как и раньше, его не подвел. У самого дна Алексей попал в ослабленный гравитационный фон и осторожно приземлился на ноги. ― А ты-то куда?! ― возмутилась Святозарова, обернувшись к Мирославу, засветившемуся из-за фона. Мальчишка с усмешкой опустил ладони на каменистые края ямы, и что-то внизу задрожало. Спустя несколько многообещающих мгновений наружу показались древесные плети. Обхватив Мира за пояс, они утащили его внутрь, окончательно оставляя группу ученых без освещения. ― Зараза! ― Не бросай нас! ― Женщина с третьим рангом успела схватить лишь воздух: Святозарова решительно исчезла из виду, не желая оставаться в няньках у слабых Ассов. Отсюда, с края дыры, видны теперь были только смазанные очертания умчавшейся группы и яркий огонь внизу. Где-то далеко в глубине послышался протяжный вой Банса.***
21 мая. Пятница. 10:44 по МСК
― Сэр, послушайте… Подождите… Вы… ― Нет, это ты меня слушай, ― угрожающе прорычал Радченко, оттолкнув наемника от себя. Эта кучка недотеп в черном его порядком выбесила еще в отделении Пятых, когда те без стука ворвались к нему в комнату, выбив, к чертовой бабушке, двери, так что нервы, итак расшатанные за утро, были уже на пределе. ― Я пошел с вами, не оказывая сопротивления, как вы и просили. ― Он сделал еще один шаг в сторону парня, упрашивающего мелиора остаться в дальнем углу зала, наполняемого людьми. ― Но сидеть тут, ничего не понимая, и молчать в тряпочку, я отказываюсь. Короткий рывок в сторону, чтобы обойти человека, закончился щелчком предохранителя. ― Простите. У меня приказ. Наемник уверенно приставил пистолет к спине Радченко, не собираясь подставляться из-за взбесившегося мелиора. Один выстрел со снотворным, и всем станет легче, только дрожь в руках с потрахами выдавала его «решительность». Остальные из его группы предтретьих выглядели не лучше: фон Шестого им был не по ядру. ― А ты, случаем, не прихерел? Радченко медленно обернулся к наемнику, ничуть не страшась его тыкалки, в упор подошел к агрессору: теперь дуло касалась его груди. Даже если успеют вырубить, по уху он этому кретину таки засветит. ― Эй-ей, все, хорош. ― Леван телом оттолкнул подчиненного в сторону, так как сам он уже отойти не мог из-за онемевших ног. Рука парня все-таки дрогнула. Дротик свистнул рядом с плечом Евгения и вонзился в спину одного из лаборантов шагах в двадцати. Человек в белом халате успел повернуться с мутным взглядом и перекошенной физиономией и свалился на пол под ошарашенными взглядами многим присутствующих. ― Да какого хрена?! ― проорал другой Асс, всплеснув руками в недоумении: им итак не хватало людей. ― Простите! Простите! Простите!.. Леван и Евгений синхронно покосились на извиняющегося наемника, склонившегося перед лаборантами, после чего перевели внимание друг на друга. ― Спокойно. ― Леван жестом попросил Радченко оставаться на месте, мигом загородив нерадивого подчиненного собой, хотя и для него самого фон Шестого был вреден физически. ― В зале слишком много хранителей со вторыми и третьими рангами. Вы можете им навредить. ― Так убери их отсюда, ― прошипел заведенный Радченко с легким светом во взгляде. Всё это утро не выдерживало никакой критики. Даже с умением подавлять большую часть эмоций, мелиор с трудом сдерживал внутренний свет. Одна из причин – внезапно повысившийся ранг, вторая: ― Что там с моим запросом? ― Его ищут, ― уверенно кивнул наемник, тесня подчиненного спиной. ― Но он слишком быстрый. Это сложно. Он в любом случае в списке. Как и Зощенко. Радченко только фыркнул, однако все-таки сделал пару шагов назад, давая наемникам чуть больше свободы. ― Насколько же Кадэшев в отчаянии?.. ― Взгляд мелиора дополнил вскользь брошенную фразу: наемники для него были букашками, что путаются под ногами. Неудивительно, что найти Дорошева они не смогли. Однако, учитывая скорость напарника, тот уже и сам должен был либо вернуться, либо выйти на связь. ― Полчаса… Какого черта так долго? ― Радченко бегло осмотрел наполняемый людьми зал в нелепой надежде выловить Степана взглядом. Очевидно, что дело было связано с Зощенко, раз все начало происходить сразу же за объявлением Кадэшева, но докладывать Радченко хоть о чем-нибудь не спешили, несмотря на его высокий ранг. Еще и загнали в отдельное крыло с другими хранителями, не дотягивающими и до пятого порядка. Большую часть из них он видел в тренировочном зале до, во время или после боя с Дариной. Некоторые выглядели неважно. Парочку уже положили в капсулы, чтобы стабилизировать, поэтому, так или иначе, а шанс, что и Дорошев заражен, был крайне велик. ― Отошли все! Назад! Дайте место!.. Паника у главного входа разом перетянула на себя все внимание. Еще одну капсулу спешно завезли внутрь, поставили рядом с другими, несколько Ассов в белом принялись подключать ее к блоку питания и панели. Сам Михаил лично руководил этим действом, неотрывно следя за показателями подопытного на экране. Судя по удвоенно-нервному поведению всей компании, с хранителем в капсуле было совсем уж плохо. ― Не лезь, ― рыкнул Радченко за спину, обращаясь к Левану, и мгновенно перешел на усиление. Прыжок в другую часть зала, еще один, избегая столкновения с учеными, – и он уже около капсул, только допрос устроить Кадэшеву не успел: человек, что лежал в проводах, сверкал неисправной розеткой, и все же лицо разглядеть еще было можно. ― Что с ним… такое? ― Не знаю, ― коротко отозвался ученый, изучая панель встревоженным взглядом, вряд ли он вообще понял, кто задал ему вопрос. ― Его структура чересчур нестабильна. Слишком быстрое… всё. Показатели Дорошева не просто стремительно ухудшались, а плясали то вниз, то вверх, захватывая все анормальные границы, да и вид самого Степана в капсуле так же говорил о его нестабильности. ― Двадцать семь единиц, и мощность продолжает расти. Если это не остановить…― Михаил удрученно качнул головой, не представляя, как стабилизировать то, что приборы уловить не в силах. ― Не смей, ― заткнул его Радченко, глядя на напарника в капсуле, напоминающего сотни мелких разломов в другие миры. Небольшие отверстия появлялись то тут, то там в его теле, исчезали совсем, оставляя дыру навылет, заполнялись кровью и тканями… Его разрывало и собирало на части несколько раз за мгновение, и если бы не капсула, сдерживающая его фон и вообще его распыляющееся тело, то, скорее всего, его бы уже разнесло на атомы, и собрать обратно вряд ли бы получилось. ― Ты не дашь ему умереть, ― угрожающе заявил Шестой, вынуждая Кадэшева таки посмотреть, с кем он ведет беседу. Фон Радченко ударил волнами по округе, привлекая еще больше к нему внимания. Свет в глазах, аура силы, угроза, что чувствуешь кожей… Михаил прижался к панели спиной, с ужасом осознав, что перед ним уже совершенно не Пятый. Такой только психическим срывом укокошит половину хранителей в зале и не заметит. ― Хватит. Возьми себя в руки. Встречная волна даже большей силы столкнулась с выбросом Радченко, и обе сошли на нет, неслабо тряхнув мелиоров, что стояли между Шестыми. Горняев решительно шагнул в карантинный зал, концентрируя взгляд только на неуравновешенном индивиде. ― Отчаянные времена? ― с усмешкой уточнил Радченко, намекая на отчаянные меры, ведь на данный момент противостоять ему в сообществе было некому, кроме Горняева. ― Вроде того, ― спокойно отозвался Николай Евгеньевич, подходя ближе. Ни намека на черную жижу иль бесконтрольные приступы гнева, и все же… Слегка поутихнув, но вовсе не из-за нового персонажа в зале, а побоявшись навредить капсуле Дорошева, Радченко перевел внимание к Михаилу. ― Серьезно? ― прошептал он с удивлением. ― Загнать сюда кучу людей, а затем пригласить Горняева… Хотите повторения той аварии в центре?.. ― Угомонитесь… оба, ― жестко попросила Багирова, которую Радченко пока не приметил. Она и Кристина, пришедшие вместе с Шестым, руководили карантинной операцией наравне с Михаилом. Усталость обеих валила с ног (хотя больше нервы), однако ситуацию было необходимо взять под контроль. ― Или вас надо вырубить? ― с издевкой уточнила Кристина совершенно бесстрашно. Работа с главным начальником давно сделала ее более устойчивой к фону Шестых, а эти двое по сравнению с Галиц – всего лишь новорожденные щенки. ― Пф… ― Расслабься, ― попросил Горняев потише, перебив возмущенный сарказм Радченко, даже хлопнул того по плечу, поражая своим дружелюбием. ― Они делают то, что могут. Меня же спасли, когда я так же лежал у грани. Хотелось поспорить, но от правды не убежишь, так что Радченко лишь усмехнулся в ответ и скинул руку Шестого, которому уже должны были присвоить статус Охотника, а значит, его прикосновения – опасны для жизни. Горняев и сам понял, что переборщил, спешно спрятав руки в карманы. Если бы не ЧП, сюда бы он точно прийти отказался. ― В курсе, что происходит? Мнение токсичного мелиора, поднявшего из глубин жуткие кадры его прошлой жизни, Радченко не особо интересовало – он уже прислушивался к разговору начальства: Кристина и Лара шушукались у панелей, хотя и слабо секретничали, но, может, Горняеву было известно немного больше. Тот лишь качнул головой. ― Вроде бы все, ― отвечал Михаил, отслеживая фамилии хранителей на планшете в руках Кристины. ― Только группа Зеленского не выходит на связь. Но у них там пока проблемы. Возможно, связь просто глючит. Или еще в пути. А еще… ― Отправьте туда группу, ― обернулась Лара к Левану, уже подтянувшемуся к капсулам. ― Данцев, Долманов, Зеленский и все, кто будет там с ними… ― Так точно, ― кивнул мужчина, направляясь на выход: договаривать, что делать дальше уже было ни к чему. ― Кто-то еще? ― Кристина вернула внимание к Михаилу, бестактно прерванному Ларой. Тот, в свою очередь, уже обеспокоенно таращился в капсулу Дорошева. ― Дарина и Ксения Бабич, ― прошептал он со вздохом. ― Эти двое покинули территорию здания. ― Почему? ― Да откуда мне знать?! ― вспылил тот шепотом, отмахнувшись от Кристины, как от назойливой мухи. ― Причем вторая психованней первой. Видела запись? ― Где Ксения?.. ― Да. В чем стены-то виноваты?! Что вообще там случилось в зале, что девчонок так?.. ― Это все из-за нашего боя? ― вопрос Радченко оборвал все шумы под корень. ― Что с Дариной не так? Почему меня вдруг мотнуло на Шестой порядок. Кадэшев неохотно оторвал взгляд от Степана и уставился на злосчастного мелиора, словно только его заметил (хотя, может, и так). Слегка порыжевшие волосы, несколько белых «нитей» у правого уха, подсветка у глаз, изменяющая красную радужку на салатовый… ― Все же Шестой? ― спросил Михаил куда-то ему в плечо, задумавшись о своем. Замершие рядом Кристина и Лара синхронно взглянули туда же, но ничего особенного не заметили. ― Вас надо обследовать, ― встрепенулся Кадэшев через четверть минуты, хватая Радченко под руку, и даже попытался того сдвинуть силой. ― Пож-жалуйста. Если Дарина – тот самый ноль, то вы ее первая жертва. Ну же! ― Ладно… ― Радченко таки сделал шаг, заметив напряженные взоры большинства присутствующих. ― Как скажешь. Он бросил еще один взгляд на искрящегося Дорошева, настырно пытавшегося раствориться на атомы, и неохотно потопал следом за тянущим его Михаилом, однако вел Кадэшев подопытного не больше минуты, причем уже за рукав, так как понял, что касаться его руки всей ладонью просто не в силах. Следующие секунд тридцать прошли на такой профессиональной скорости, что позавидовал бы и Дорошев. За столь незначительное время Радченко усадили на кушетку; в тот же миг наемники отодвинули всех присутствующих в стороны; парочка лаборантов принялась подавать Михаилу шприцы, иголки, пододвинули стол с пробирками и микроскопом; кто-то попытался засучить Шестому рукав, но, ойкнув, исчез с радаров, поэтому Евгений закатил его сам; еще один человек со спины нацепил на предплечье жгут, вот только сил затянуть его у парнишки не оказалось; попытавшийся же помочь Радченко тупо разорвал резиновое недоразумение и с психом выбросил на пол… ― Спокойно, ― попросил Михаил со шприцом в руке. ― Передавите предплечье сами и поработайте кулаком. Радченко бросил на Асса пугающе раздраженный взгляд, но выполнил, что просили, тем более что Горняев никуда не делся, присматривая за ним на расстоянии. ― Зажмите. Ага… Иголка тревожно тренькнула и поломалась, так и не пробив кожу. ― Тц!.. ― Все в порядке, ― выдал Кадэшев, принимая новую иглу от одного из вездесущих ассистентов, даже кивнул мелиору, готовому, если потребуется, самостоятельно прокусить себе руку. ― Это покрепче будет. ― Из Тьмы? ― С большей дозой, ― пояснила женщина в особых очках, что стояла за спиной Михаила. ― Таких у нас мало, но как вы сами сказали: «отчаянные времена». ― А ты у нас?.. ― Алаева Екатерина, ― представилась помощница, неотрывно следя за действиями начальника, прорвавшегося под кожу. Густая черная кровь с примесью зеленоватых волокон неохотно потянулась внутрь шприца. ― Это?.. ― Мой яд, ― сухо подтвердил Радченко, наблюдая за Михаилом с такой же сосредоточенностью. ― Выдержит? Не расплавится? ― Я надеюсь, ― усмехнулся тот, прекрасно зная, что кровь данного индивида опасна сама по себе. ― Слишком темная, не находишь? ― Он чуть повел головой, показывая, что спрашивает у помощницы. ― Тоже заметила, ― согласилась брюнетка и бросилась подготавливать стол. Все прежние приборы были грубо сметены на другой край. Новые принесли очередные «миньоны», чуть не сбив с ног Кристину и Лару, с интересом ожидающих результатов. И если второй надо было просто узнать причину или симптомы, чтобы обезопасить себя, то первая готовилась к сложному звонку Галиц. ― Еще чуть-чуть, ― прошептал Михаил, успокаивая то ли Радченко, то ли себя. Стоило парню вытащить чуть оплавленную иглу из вены, как Алаева подсунула ему под зад стул на колесиках и откатила к столу. Сама она с третьим порядком участвовать в изучении не рискнула. ― А мне что?.. ― Не отвлекать нас, ― бросил Михаил вяло, уже рассматривая кровь под микроскопом. Сказать, что Радченко не нравилось, как с ним обращаются, ничего не сказать, но в чём-чём, а в биологии, химии и иже с ними, он совершенно нихрена не смыслил, а потому молча закатил и второй рукав и принялся ждать результата, впрочем, как и еще полсотни человек, замерших неподалеку. К счастью же или не очень, ждать пришлось вовсе не долго. ― Что за хрень? ― удивился Кадэшев, нарушая благоговейную тишину. ― Жидкая тьма… ― Ее стало больше? ― вмешалась Алаева, всем видом демонстрируя желание поучаствовать. ― Да, но она… Погляди. ― Михаил уступил ей место, абсолютно игнорируя заинтересованного Радченко. ― Не смешивается?.. ― Вот именно. Эта не входит в состав его крови. Словно в него ее влили, и та теперь… ― Слышишь, ты, блядь?!.. Горе-ученый, ― выплюнул вновь заведшийся Радченко, заставив Алаеву отпрянуть назад прямо на стуле. ― Давай без вот этого и объясни все нормально. Михаил, впрочем, обижаться не стал, но даже теперь продолжил изучать кровь на лабораторном столе. ― У тебя щас по венам течет неизученная жидкая тьма, что облучает тебя изнутри и заставляет вбирать всю энергию с тобой рядом. Даже эта капелька крови стремится удвоиться, разрастись энергетически за счет поглощения. Но это странно. Почему она не убила? Ведь, в таком случае, должен быть дисбаланс и попытка поглотить ядро, однако ты еще жив. И Дарина тоже… ― Токсин, что равномерно распределяется по телу и крайне медленно впитывается в организм и структуру Фантома, ― восхищенно выдала Алаева, крабиком пододвигаясь ближе. ― И пока токсин полностью не ассимилируется с кровью и энергосистемой подопытного, он будет вытягивать всю окружающую энергию, поднимая мощность носителя с возможным летальным исходом в итоге… ― Что ты сейчас?.. ― Все назад! Отошли еще на пару шагов! Разошлись! На расстоянии друг от друга! ― заорал Кадэшев вместо ответа Радченко. ― Если мы правы… ― Он таки посмотрел на мелиора многозначительным взглядом, предвещая не очень приятное объяснение. ― От энергии вцелом нам тебя не оградить, однако твое влияние на чужие ядра пока слишком пагубно. Придется малость побыть изгоем. Долгие и не самые дружелюбные гляделки между ним и Радченко закончились усталым вздохом второго. Евгений всплеснул руками и молча перекинул ноги на другую сторону от кушетки. ― Что со Степаном? ― Мы вынуждены лишь ждать. Если выдержит ассимиляцию… ― Ясно. ― Радченко остановил его объяснения рукой и неохотно направился к своему углу, где нарвался на насмешливый взгляд того самого дурочка с пистолетом. Пришлось подавить себя и на этом раз, чтобы не натворить еще больших бед. Ведь, даже если Дарина – разносчик самой неизвестной заразы, то именно Радченко заставил ее проявиться во всей красе. «Черт возьми!» С еще одним вздохом мелиор уселся там на полу и закрыл глаза. Жар, что все еще выжигал внутренности, стал ненамного, но тише.***
21 мая. Пятница. 17:48 по времени 13 мира
Грязный и злющий, как голодная псина, Артем сидел на пеньке, отплевывая землю и пытаясь хоть чуточку обсохнуть в лучах гаснущего солнца. Помогавшая ему вылезти Ева отлучилась меньше, чем на минуту, и вернулась с кувшином в руках. ― Умойся хотя бы, ― она наклонила посудину, собираясь медленно вылить ее содержимое, но парень руки подставлять не спешил. ― А смысл? Мне снова туда залезать. ― Артем стряхнул с волос остатки земли, что еще могли свалиться, замер на мгновение, перебарывая себя, а затем со злостью разлохматил стоявшую колом прическу, желая побриться прямо сейчас и под корень. Влажное полотенце хлестко ударило парня в лицо, и тот успел поймать его прежде, чем оно свалится на землю. Максим молча прошагал дальше и уселся на другом пне, склонился над корытом, наполовину заполненном стеклом. ― Блядство, ― ругнулся он со стоном, когда очередной осколок вывалился из ладони вместе с кровью. Его судорожный вздох пробил на эмоции даже Артема. Ева поспешно поставила кувшин у ног вытирающегося товарища, едва не опрокинув посуду, и дернулась к Максу, чтобы уже не впервой исцелить его ладонь. ― Хватит, ― попросила она с искренним беспокойством, убирая свой теплый свет. ― Это ведь больно. ― А Марку сейчас типа легче? ― хмуро отозвался Максим, встряхивая рукой. ― Расслабься. Терпеть я умею. ― Сафронов вытянул над корытом другую руку и принялся создавать осколки из этой ладони. Точка в разговоре была поставлена. ― У вас все нормально? ― невольно подслушавший их Мрайан не проигнорировал происходящее. ― Почти, ― отозвался Артем, отчего поймал на себе удивленный взгляд Макса, решившего, что комментарий брошен в его адрес. ― Как продвигается ваша работа? ― опередил он раздраженный фырк парня, давая понять, что говорит не с ним. ― К сумеркам кончим. ― А Дима? ― тихо вмешалась Ева, переживая за друга, единственного отправленного из иномирцев за пределы деревни. ― Копает наравне со всеми. Молча. Да и мы все равно не поймем, что скажет, если заговорит. ― Ясно. Спасибо. Тишина с обеих сторон подтвердила конец беседы. Ева грустно взглянула на частокол, будто хотела посмотреть сквозь него, и в результате перевела внимание выше: рядом с риталем-лучником, все еще поддерживающим барьер, стоял Сашка, упорно вглядывающийся во тьму леса. Желая помочь хоть чем-то, он вызвался стать дозорным, пока его и сестру не сошлют в храм. ― Как это получается? Ева резко обернулась к Артему, задавшему неожиданный вопрос. Парень смотрел на Максима, повесил полотенце себе на спину, чтобы прохладой снять зуд с загрязненной кожи. Чесалось все тело. Земля была даже в трусах, а он все еще не начал рыть чертов туннель к источнику. ― Сложно сказать, ― задумался Макс, с радостью отвлекаясь от не очень веселой работы. ― Это… как… запор, ― выдал он без стеснения и улыбки, вызывая удивление у обоих. ― Чувствуешь бурление в кишках и тяжесть в животе, затем колики идут по трубам, и окровавленное стекло выпадает в корыто. В первый раз было реально больно. Теперь я научился расслабляться, а проход стал шире... ― Максим тут же заткнулся, поняв, что сморозил, и заметив похабную улыбку Артема. ― Только ляпни про это, и я тебя закопаю. Прямо в том же колодце. ― Да как тут сдержаться? ― сквозь смех прохрипел Тёма, не в силах угомониться. ― Ты ж прям описал щас лишение девственности. ― А ты, я смотрю, эксперт в этом деле? Артем моментально стих, испепеляя товарища взглядом. ― Запор, говоришь… Он уставился на свою раскрытую ладонь с размазанной по ней грязью, представляя, как нечто ползет по венам. Тошнота появилась сразу, как и легкая боль внутри. Расценив напряжение Артема по-своему, Максим бросил заинтересованный взгляд на его зад, ожидая, что тот и впрямь сейчас высидит яйцо. Когда же глаза Артема наполнились слезами, усмешка с губ Макса мгновенно ушла. ― Тёма? ― заволновалась и Ева, глядя на схватившегося за живот парня. Заморгав от просившихся на лицо слез, Артем со стоном наклонился вперед над кувшином. Побледневшая кожа, болезненный вид, напряженные пальцы… ― Тём? ― позвал и Максим, приготовившись встать с пенька и, если потребуется, срочно принять хоть какие-то меры. ― Он блевать собирается? ― подтянулся к ним уставший Денис, сбросив пустое ведро на веревке в колодец. Ерия бы тоже заинтересовался происходящим, но он сидел там, на дне, и обтесывал лопатой стенки. А Жека… Тот застрял где-то у частокола, что-то заметив. ― Может, надо помочь? ― Макс таки вскочил на ноги, подошел к Артему, уже начавшему хрипеть и, кажется, задыхаться. ― Ты, что… подавился? ― Он хотел было шарахнуть его по спине, но тот замотал головой с выпученными глазами. ― Тогда что, блядь?! Что сделать-то? Ответил ему Артем до тошноты омерзительным: «Буэ-э-э». Что-то черное плюхнулось в кувшин у его ног, щелкнуло дном, тут же вырвав непрочное днище, и по земле потекла вода. Артем же судорожно закашлялся, с силой ударяя себя кулаком в грудь. Легче ему, похоже, не стало. ― Что происходит? ― на сей раз иномирцами заинтересовалась Айяда, уже давно не подававшая голос. Чем она занималась, было известно лишь ей одной. Пока мало что понимающие ребята промолчали. Любопытный Максим осторожно поднял кувшин. Ледяная вода хлынула на ноги: дно осталось лежать на земле – на нем же покоился черный шарик, чуть больше мяча для настольного тенниса. ― И что это, блин, такое? ― Ничуть не брезгуя, парень уцепился за него пальцами и попытался отнять от земли, вот только весило ядрышко не меньше пятидесяти килограмм. Надеть же стеклянную броню у Макса не вышло – тупо не хватило энергии. ― Сколько эта штука весит? ― Сафронов с восхищенным взглядом повернулся к Артему, дышавшему в полотенце. Выглядел тот еще хуже, чем раньше. ― Убирай руки! ― Денис с воплем схватил Макса за шкварник и дернул прочь. Тот свалился на задницу, чудом не на мокрую землю, и новое ядро с ощутимым стуком рухнуло рядом с первым, раскрашивая остатки дна. Артем все еще тяжело дышал, дрожащими пальцами держась за живот. Да его, в принципе, всего трясло, и легче не становилось. ― Это еще… не последнее, ― прошептал Денис, борясь с приступом тошноты. Он явственно слышал, как очередное ядро поднимается к глотке товарища, как оно раздвигает стенки, как прорывает ткани... ― М-м… Да чего ж это мерзк… буэ-э-э… ― Артем и сам был в ужасе от происходящего, однако даже не понимал, откуда берутся шары. ― Ха-а… ха-а… сука... Как это остановить?! ― Я старался не вмешиваться, но что происходит? Ты там живой? ― Мрайан оставаться в стороне больше не мог. ― Нихрена не живой, ― простонал Тёма в ответ, терпя следующий спазм внутри. Вряд ли ядра рождались где-то в кишках, но дикой болью скручивало именно живот. ― Я тут рыгаю… буэ-э-э… да-твою-жешь-блядь-мать-господи-боже… ― Сдерживать слезы, как и поток непереводимой брани, уже не получалось, ― ебическими шарами… ха-ах… весом с меня самого… И… буэ-э-э… Ох… Как же… больно… Вы себе не представляете… У-у меня все… внутри горит… будто меня спичкой проткнули…. Аргх!.. Хах… ха-а… Мама, дорогая, роди меня обратно… Не-не-не… буэ-э-э… Фу-у-ух… хах… Сделайте что-нибудь… Хоть что-нибудь… ― Я не... Я не знаю. ― Ошарашенный Макс, на которого тот посмотрел пьяным взглядом, к этому моменту стал уже не менее бледным, чем Тёма был минуту назад. Теперь товарищ был красным от боли и чрезвычайной натуги. ― Чёрт… Сколько еще их должно выйти?!.. Угх… Бедная моя глотка… буэ-э-э… ― И все же словесный понос Артёма не остановился. ― Спасите меня, умоляю… Я же богу душу сейчас отдам… Кто вам туннель дороет?.. Буэ-э-э… Матерь божья, никогда… м-м… не молился, но, кажись, самое время… Почему они выходят все чащ?.. Буэ-э-э… ― Я в растерянности, ― признался Мрайан, размышляя о том, чтоб майнуть в деревню. ― Если они уже сформированы, то это не остановить, пока все не выйдут, ― предположила Айяда, замерев у хижины на кладбище. Закончив все приготовления с «Дыханием земли», она уже была готова подойти к Марку, но теперь и сама не знала, как быть. ― Я б спросила у твоего вождя, но он сейчас… как бы… не здесь». ― Буэ-э-э… угх… Меня, кажись… Я плыву… Боже правый… Мася… я… ― Эй, не… Тц… Держись! ― Макс стряхнул руки Дениса, подорвался с земли и подхватил падающее тело товарища. Вялый, дрожащий, с какой-то ненормально-серой кожей, тот дышал уже еле-еле, но все еще продолжал шептать: ― А если они появляются прямо сейчас, пока я открываю рот?.. Буэ-э-э… Шар слегка чирканул Максима по лопатке, зацепил бедро и шарахнулся наземь, оставив на парне пару синяков. ― Тогда закрой пасть! ― проорал Сафронов, перехватывая товарища поудобнее, чтобы следующее ядро не отбило почки. ― Отмени команду мысленно! ― Буэ-э-э, ― ответил ему Артем, измазывая плечо Макса в слезах, соплях, слюне… ― Почти не больно уже. ― Да куда ни нахер?! Они в крови выпадают! ― вскрикнул Денис, хватаясь за голову. ― Если это не остановить, ты загнешься от внутреннего кровотечения! ― Буэ-э-э… Зато… ядреные ядра, не?.. Такими сидри башку на раз… продырявишь… М-м-м… В ушах что-то звенит… До чего противно… Буэ-э-э… Куда… Ева-то делась?.. А если я, впрямь, тута ласты склею?.. Пиздец какой… буэ-э-э… Поток ледяной воды окатил Артема откуда-то со спины. Вздрогнув всем телом, тот ринулся с пенька на рефлексах, одевшись в тонкую черную броню и заодно утащив за собой Максима, повисшего у него на шее. Проорал оттуда еще даже не обернувшись: ― Ты чего, блядь, творишь?! Холодно нахер! Очуметь как! Ева, испуганная не меньше каждого у колодца еще и оглушенная удвоенным воплем Артема, замерла с тазом в руках, внезапно поймав себя на чувстве дежавю: отчего-то данная сцена была ей смутно знакома, будто нечто такое с ней уже происходило. ― Больше блевать не тянет? ― Максим, которому тоже досталось, смахнул с лица воду, вздрогнул от слабого ветерка, потер свои плечи. ― Нет… кажется. ― Артем с удивлением дотронулся до ноющего живота. В горле еще пекло и кололо, как от проглоченной рыбьей кости, однако лишних предметов в нем точно не было. Разве что привкус крови совсем не обнадеживал, да и дрожь из пальцев пока не ушла, как и противное онемение в теле. ― Что у вас там? Ты с этим справился? ― Любопытство Мрайана почти пересилило: он уже собирался прийти посмотреть. ― Да. Нормально. Спасибо, ― последнее Тёма адресовал Еве. ― Думал, что сдохну. ― Иди ты!.. Туннель рыть! ― взбешенно выдала девочка, разворачиваясь к соседнему дому. И так же нервно с тазом в руках прошагала к нему, не оборачиваясь. ― И то верно, лучше… фу-у-х… кротом быть, чем курицей, ― согласился Артем, утирая с губ кровь и рвоту. ― В своем уме я… м-м… такое не повторю. Тонкая броня, изменившая цвет его кожи, исчезла бесследно под натиском чуть успокоившегося сердечного ритма. Прохладный ветер мгновенно дал о себе знать, теперь пронизывая до самых костей. ― Ну да, заглотил, так заглотил, ― вернул Максим шутку про геев, пытаясь выжать платок на поясе. ― По самые яйца, как говорится. ― Да иди ты нахер! ― Артем сорвал мокрое полотенце со своей спины, окончательно прилипшее к коже, и швырнул им в товарища. ― После тебя, ― со смешком отозвался Сафронов, легко увернувшись, хотя парочка брызг ему все же досталось. Сама же тряпка попала точно в лицо Денису. ― Дибилы! ― сделал Нестеров вывод, нервно отбросив полотенце на пень. Отер лицо влажной ладонью, наклонился над ядрами... Трогать их было противно. ― Четырнадцать штук, ― прикинул он тихо, осматривая кучку с разных сторон. ― Такими, и правда, можно вальнуть с десяток сидри. Только кто их будет кидать? ― Я и буду. Или Мрайан: он способен такое… ха-а-ах… поднять и метнуть, ― на ходу домыслил Артем, почти сразу услышав согласие риталя пошвыряться тяжеленными шарами. ― Ева?! ― вяло махнул парень девочке, вышедшей из соседней хижины. ― Подлатай меня, плиз, и я снова копать... Не успею закончить, все будет зря. Ева все еще злилась, по большей части из-за утрешних выходок за столом, но умело взяла себя в руки, а затем обняла и Артема, едва стоящего на ногах. Находчивый, но продрогший Максим не преминул воспользоваться случаем и пристроился рядом, чтоб высушить шмотки. ― Не смей меня больше пугать, ― прошептала Ева Артему на ухо, сжав руки покрепче. Хватка у Пятой была, как у бульдога. ― Мне хватает и Марка. ― Я понял, ― прохрипел Тёма, слыша хруст косточек в позвоночнике. ― Больше не буду. Смешок Мрайана в головах обоих стал логическим завершением анормального происшествия. Свет растаял, будто сорванный ветром, но теперь холода Артем не ощутил. ― Зараза! ― ругнулся Максим, отвлекая внимание на себя. Обсохнув секундами ранее, он успел вернуться к корыту, однако ладонь начала кровоточить уже после второго осколка. ― С тебя тоже хватит, ― уверенно рубанула Ева, оттягивая его за платок. Сопротивляться ей парень сейчас тупо не мог, да и вряд ли вообще был способен: Третий не ровня Пятой. ― Хочешь быть всем полезен, полезай в яму и наполняй ведра. ― Я его там закопаю, ― пообещал Артем, хмуро заглядывая в колодец. Вниз ему ужас как не хотелось. ― Вот вернется брат, все ему расскажу! ― Ладно-ладно, прикопаю его… за забором, ― согласился тот не без радости, перепрыгивая деревянную стенку. Вовремя заметивший его маневр Ерия успешно отпрянул в другой угол. Усилив ноги черной броней, Артем легко приземлился на дно ямы, где уже и прокричал: ― Тащи свой стеклянный зад сюда! Я поймаю! Максим ударять в грязь лицом не собирался и лихо сиганул внутрь, приземлился на согнутые ноги, даже выпрямился во весь двухметровый рост, говоря своим видом, что ничуть не хуже Артема. ― Ну-ну, ― прокомментировал тот, завистливо глянув на спортивного ублюдка, ― хороший понт дороже денег. ― Рой давай, ― откликнулся Макс, наклоняясь к ведру, замер вдруг, посмотрел наверх. ― Ева?! Найди-ка нам Жеку. Пусть заканчивает херней маяться и принимает ведра. ― Ладно! ― донеслось снаружи, хотя Артем мог бы услышать и ее шепот. Максим же на слегка дрожащих ногах принялся за работу: приземление не прошло даром. Данцев заметил его недуг, но издеваться не стал. Его руки неохотно почернели, пальцы с усилием вошли в грунт на высоте головы, и Артем выдрал из неровной стены огромный кусок земли. Теперь можно было капать горизонтальный туннель под деревней. ― Знаешь, я тут кое-что вспомнил… ― прошептал Тёма, остановив работу, почти не начав копать. ― Хера ты меня вообще отмудохал? ― Что сделал? ― не понял Максим, перестав наполнять ведро. ― Когда это? Утром? ― В сентябре. Макс понимающе замычал в ответ, припоминая события не такого уж далекого прошлого года, но сразу ничего не сказал. Набрал еще пару ведер, дернул за веревочки… ― Так ты же тот самый. Ну Данцев. Богатенький сыночка какого-то там… бугра. Переварить, что причиной стал данный факт, для Артема было непросто, так что и он среагировал на подобное заявление далеко не сразу. ― Я, что, виноват, что ты нищеброд? ― прошептал парень в полнейшем шоке, вырывая очередной ком земли. ― Верно. Не ты, ― спокойно согласился Максим, по-настоящему задумавшись над вопросом Артема. Жека, к примеру, тоже неплохо жил (и жил бы еще куда лучше, если б не тетка, жадная до чужих богатств), но на него Сафронов с предъявами не бросался. ― Прости. Был не прав, ― извинился Макс еле слышно, «наступая себе на глотку». ― И ты, ― отозвался Артем через силу, копая уже наощупь…...
Солнце неуклонно падало за горизонт.