21 мая. Пятница. 11:24 по МСК. 185 мир
Машина Ассоциации, что выделили Зеленскому Александру, заглохла у дома Данцевых. Встала, как вкопанная, словно вдруг разучившись ехать, отчего прикрепленная на спидометре фотография города Мирный, точнее, кратера, свалилась Охотнику на колени. ― Спасибо, что довезла? ― удивленно поблагодарил Долманов, сидевший на переднем сидении пассажира. Хоть отрава Горняева его уже отпустила, приподнятое настроение не ушло. Зеленский на шутку товарища не ответил, всерьез озаботившись состоянием автомобиля. А вот Данцев поспешил выйти, чтобы рассказать Насте о результатах. Пусть это даже и был реальный провал. ― Выходишь? ― Таир вывалился наружу вслед за хозяином дома, в который вся компания нагло набилась и где прижилась, окинул недоумевающим взглядом оплавленное покрытие форда, присвистнул, уставившись на поржавевшие диски. ― Что за нахер? ― перевел он внимание на подошедшего Александра, явно взволнованного не меньше, только, непонятно чем – прямо сейчас он пялился на снимок кратера у себя в руках. ― Саня? ― Мирный… ― отозвался тот еле слышно, продолжая решать невообразимую загадку Токарева, как и всю дорогу назад. ― Ты в порядке? ― поинтересовался Долманов с усмешкой: из всех троих, что сидели в машине, только он и не выглядел озабоченным, а потому путь домой оказался до тошноты напряженным. Зеленский лишь качнул головой, давая понять, что и сам не в курсе, отчего наполненный Тьмой автомобиль так быстро поддался износу, тем более, на данный момент его увлекала совершенно другая мысль, и, спешно убрав раздражавшее фото в карман плаща, бросился вслед за Сергеем. Это было чем-то чужим, не его, но довольно терпким, чтобы легко отмахнуться. Зеленский и раньше был тесно связан с чужими эмоциями, однако сейчас ощущал их влияние на себе. И понял это только у двери в спальню Данцевых, стараясь не задохнуться от громадного комка в горле. «Что же… произошло в том доме? Куда делся мой навык бередить души? Я, что же, теперь и не Охотник вовсе?» ― Тц! Постучал Зеленский уже по собственному желанию, надеясь покончить со всем этим в кратчайшие сроки. ― Одну минуту!.. ― голос отозвавшегося Сергея дрогнул, вместе с тем и сердце самого Александра пропустило удар. Боль, что его душила, лишь возросла. ― Сука! Запертая на щеколду дверь сдержать мелиора, разумеется, не могла, как и сам хранитель объяснить свое поведение, глядя на оправданно (хоть и слабо) возмутившуюся чету. ― Господин… Охотник, ― выдохнул Данцев со злостью, стараясь удержать гнев в себе. Крыло за его спиной, что все это время напоминало наплечник, покрылось короткими иглами. ― Я… должен вам кое-что рассказать, ― прошептал Александр нетерпеливо, прикрывая ни за что пострадавшую от него дверь. То, что с его силой что-то не так он понял еще в сообществе: никто в офисе не вышел рядом с ним из себя, наоборот – Зеленский почувствовал остальных, невольно поддаваясь влиянию. Контроля хранителя было достаточно, чтобы быстро с этим управиться, но и полностью проигнорировать чужие эмоции он не мог. «Что же сделала со мной эта тварь?! Думаешь, я оставлю тебя в покое? После этого?!» ― Ваш сын тогда со мной был в церкви, ― признался мужчина со странным остервенением на лице: бардак мысленный и эмоциональный совершенно сбивал его с толку. ― Что ты… такое?.. ― Он ушел раньше пожара? ― перебил Данцев жену, с вызовом посмотрев на Зеленского. Сергей точно знал, что церковь сжег именно он. Терпел мужчина его присутствие всего лишь по двум причинам: первая, – тот был гораздо сильнее него, вторая, – он спас им случайно жизнь, в тот день, когда умер Захар. ― Они, ― исправил Охотник нехотя, вздохнув с облегчением. Главным он уже поделился, остальное рассказать было проще. ― Марк и Ева Дементьевы, Димитрий Ширин, Баженовы Вера и Александр, Нестеров Денис, Сафронов Максим, Черноус Евгений, Юлия Воропаева и… ваш сын. ― Тёма? ― шепнула Анастасия, чувствуя, как сильнее разгоняется сердце. ― И Юля? ― Сергей, в свою очередь, узнал имя и второго своего ребенка. Это не скрылось от Насти, но сейчас было важнее другое. ― Тихо! ― Зеленский толкнул в грудь поднявшегося мужчину, готового кинуться в драку, отчего его иглы с хрустом пронзили кровать. ― Мне было приказано промолчать! Потому… Потому что… ― Ну же?! Какого твое оправдание?! Столько дней глядя нам прямо в глаза!.. ― Никто не знает, где эти дети сейчас! ― проорал Александр, делая шаг обратно к двери, но все еще держа руки перед собой. ― Есть следы их пребывания в администрации и супер-маркете, еще в квартире чуть дальше, а затем… Я не знаю, ― он растерянно развел руки, выдавая настолько искренние эмоции, что это не могло не охладить пыл Данцева хоть немного. ― Они просто исчезли, ― сказал мелиор тише, потянувшись к ручке. Желание убежать возникло так же внезапно, как и признаться. ― Так что записка, скорее всего, оставлена еще до того, как они пришли в церковь. Последние фразы не дались ему тяжело, точнее, их жуткий смысл. Учитывая стаж службы и то, что он уже совершал, утаивание информации – только вершина айсберга, однако в этот раз врать людям, приютившим его без слов, не хотелось. «Все верно. Это началось еще в церкви. Вина, что разъедает меня изнутри. Новый уровень? В этом дело? Та тварь лишь забрала мое отражение…» ― Что-то… еще? ― прошептал опустошенный Сергей, не зная, как именно реагировать на рассказанное. Еще утром был шанс, что с Артемом все хорошо, он жив, остается его… найти. Но теперь?.. ― Это все. ― Зеленский бесшумно отворил дверь, собираясь просто уйти и успев мысленно обозвать себя конченной тварью, но холодные пальцы Данцевой коснулись его запястья раньше. Стеклянный взгляд женщины отзывался жалящими осколками изнутри. ― Почему ты… нарушил приказ? Зачем рассказал? ― Благодарности в этих вопросах точно не чувствовалось. ― Просто… Надежда – это, конечно, здорово, но куда она вас и к чему приведет?.. ― Больше ему сказать было нечего, а потому он покинул спальню, спокойно прикрыв за собой дверь. Хотелось уйти. Не только с этого этажа. А вообще. Подальше от тех, кто страдал, ведь эмоции, что не принадлежали ему, отпускать его не желали. Сердце все еще разгонялось внутри, вызывая отдышку. Ступенька будто сместилась под его нетвердой стопой, заставив качнуться к периллам. Горячий воздух оцарапал глотку при выдохе. «Что за… херня?..» ― Я сейчас… ― Ты в порядке? ― снова уточнил Долманов, ведущий беседу с прибравшими в коридоре камни Самсоновыми и оглянувшись на Александра, красного, как варенный рак. Создавалось впечатление, что тот сейчас свалится с лестницы, особенно – вот с такой: хоть ступеньки и подлатали на скорую руку, тупо прибив несколько досок, отсутствующую часть перил заменить было нечем. ― Эй… ты?.. У тебя кровь? Темная шторка, заслонившая на несколько секунд взгляд, услужливо показала Зеленскому обеспокоенного Долманова и Самсоновых. Первый смотрел на его рукав. ― Кровь? Александр пьяно взглянул на локоть, на котором виднелось пятно. Понять, что такую одежду легко не вымазать, сразу не получилось. Не в таком состоянии. Руки дрожали. Ноги онемели вконец, еле держа его в вертикальном положении. Перед глазами противно вибрировал воздух. ― Нет… Видимо, не моя. По стене позади него пробежала короткая трещина.***
21 мая. Пятница. 18:27 по времени 13 мира
Зажженные ритуальные травы терпким дымом обволакивали ноги иномирца и вождя риталей. Айяда устроила возле него несколько больших чаш, чтобы полностью рассеять и его, и свое присутствие. Марк выглядел умиротворенно. Он будто бы спал, привалившись к дереву, но над телом струился заметный фиолетовый пар. ― Я сделаю все, что в моих силах, ― искренне прошептала Айяда, склонившись перед ним в глубоком поклоне, пусть даже прекрасно осознавала, что Марк не оценил бы этот жест даже будучи здесь ментально. Радовало только то, что другие хоть и слышали это признание, тактично проигнорировали не им предназначенные слова. ― Deus приказывает, я повинуюсь. ― В этой фразе крылось гораздо больше любви и смысла, чем в любых других льстивых речах. Непреклонное повиновение, основанное на абсолютном доверии, обязывало подчиняться. Да, это не помешало Айяде играть в свои игры, однако намеренно причинить вред такому созданию девушка не смогла бы. «Я верю», ― напоследок произнесла Айя мысленно, развязывая платок. Раздеваться перед иномирцем было уже не впервой, но отчего-то совсем не хотелось, чтобы он видел это сейчас. Сложив одеяние на могилке у Дайи, Айяда сделала несколько широких шагов назад. Если бы здесь был Жека, то изменение в ее неровном Фантоме заметил бы в тот же миг. Огонек внутри подвижного ядра девушки начал раскачиваться, подобно прибою, выплескиваться наружу светло-оранжевыми искрами, обжигая кожу и шерсть. Тело девушки изменилось стремительно. Звериный Фантом, увеличившись вдвое, легко подтянул за собой и физический облик. Челюсть вытянулась, пара клыков выбралась из темнеющей пасти, волосы гривой расползлись по спине и груди, закрывая кожу… Превращение далось, как всегда, легко, и красная волчица, достигавшая в холке полутора метров, дернула краем уха, потянула чернеющим носом, напряженно уставившись в чащу леса. Теперь ее навыки обнаружения возросли. Чужака Айяда заметила сразу: он скрывался рядом с источником, умело держа дистанцию, чтобы фон не привлек внимание, однако мгновенно понял, что его раскрыли. Запах сидри растаял где-то в северной части леса, стоило ему лишь уйти на безопасное расстояние. «Вполне ожидаемо… и похвально. Мог и напасть…» *Ускорьтесь. Они скоро прибудут к нам* ― передала Айяда Мрайану – теперь, будучи в своей второй ипостаси, она могла общаться близ деревни со всеми кровными родственниками без помощи чужой связи, иномирцы при этом ее совершенно не слышали. «Поторопись, ― адресовала она уже Марку, укладываясь в дыму рядом с ним: чтобы враг не заметил ее собственный свет. ― Без тебя мы не справимся».***
21 мая. Пятница. 11:32 по МСК. 185 мир
Каждый выстрел реальной болью касался тела – слишком живо, кроваво, по-настоящему, – и багровое пламя, что кромсает внутри, стоит закрыть глаза. Позаботиться о психическом самочувствии мелиора, которого зацепил Горняев, тогда попросту было некому. Он и сам не хотел стирать память, но не сейчас. Даже выспаться иль задремать хранитель уже не мог, а стоявший напротив наемник с пистолетом в руках, пусть и не боевым, только усугублял. «Тише, спокойнее, они ждут, что ты выйдешь из-под контроля. Не позволяй себе завестись». ― Ха-а-ах. Глубокие вздохи, помогавшие пару минут назад, теперь заставляли клетки памяти восстанавливаться быстрее. Воспоминания, будто, как и наемники, ждали, когда носитель даст слабину. Крик жены, закрывавшей собой близняшек… Боль в груди и руках, весь асфальт под спиной в крови… Люди в черном, носящие маски, вытащив из машины, бросили его там. Еще выстрел: этот – почти неслышный, оборвавший другие звуки. Да приятная тишина. Ненадолго, ведь новая порция образов голосами вернулась к слуху: Чей-то смех, хруст стекла под ботинками, констатация факта: «Всех убили. Пора заканчивать». Даже помнить об этом… больно. И совсем ему не хотелось. ― Жаль девчонок, совсем малявки, ― сочувствие от того, кто выпустил только что всю обойму – словно контрольный в голову. ― Мужик, вроде, был неплохой? ― Потому и пришили, ― подтвердил кто-то сухо, отдаляясь при каждом звуке. Больше Радченко ничего не слышал, просто знал, что во всем виноват он сам. Только он. Он – один. И жену, и детей… всех убили из-за его попытки жить правильно. «Почему не пошел на взятки? Почему пошел против системы? На кой хер нужна совесть в политике?!» Пустота. Обжигавшая холодом тьма заменила почти все чувства, только запах душил зловонный: кровь вокруг и его, и семьи, словно ею, вконец, залепило глаза. И три имени зажевавшей пластинкой, накрутив окровавленное нутро на чей-то незримый кулак. «Таша. Алина. Софья… Таша, Алина, Софья… Таша… Алина... Софья…» Свет от ламп в тот момент, когда почти бездыханное тело привезли в ЗО РАУ, размытые голоса Ассов, не желавших упустить «материал». Боль уже не тревожила, а пьянила. Мириады ударов в кожу. Белоснежные нити с примесью черной жижи, что могла подлатать любого, если, конечно, выдержишь, собрались в области ребер, укрепляя и ген измененного земноводного, что способен регенерировать. Кто-то устало выдохнул: «Пациент стабилен». В принципе, так оно было долгое время, пока мелиор не столкнулся с Гариповой. Регенерация тканей у Радченко оказалась слишком убойной, вот знакомое имя и расцарапало заблокированные воспоминания. Вспышки гнева, бесконтрольные и пугающие, желание отомстить иль убить себя. Последний раз, когда Беляев Андрей исправил все файлы памяти, стал буквально и новым рождением мелиора. После этого сила полезного для МАУ хранителя перестала влиять на Радченко. Да и сам он значительно поутих, став держать под контролем эмоции. Но Горняев вернул утраченное. Пусть не полностью. Пусть обрывками. Он вернул те улыбки жены и дочек, что когда-то давали стимул, а теперь лишь сильнее терзали раны. ― Таша. Алина. Софья… Т-таша, Алина, Софья… Таша!.. Удар затылком в итак поврежденную стену вызвал трещину ненормальных размеров. Если бы появилась вторая, часть стены точно бы вывалилась. «Продолжаю регенерировать?.. Не хочу. Не могу. Зачем это, блядь?! К чему все? Смысл мне вспоминать?!» Свет у тела взбешенного Радченко проявился незамедлительно и заметно, будто пар над горячим асфальтом, что когда-то впитал его кровь. Звук приподнятых пистолетов, пора убранных предохранителей запустили воспоминание по новому кругу. Даже полностью позабыв случившееся, ствол использовать мелиор отказывался, твердо склоняясь к холодному оружию. «Тоже поэтому?» Взгляд исподлобья сейчас более не походил на человеческий. ― Не смей тыкать. В меня. Этой штукой. Наемники не могли различать столь скоростные движения, только полосу света, что не поспевала за телом. Мгновенье назад Радченко был в углу, через секунду – напротив. Хранитель вскользь зацепил дуло ближайшего пистолета, но умудрился расплавить его к сердцевине. Наемник лишь чудом успел выронить ствол, и тот превратился в темную лужу, продолжая дымиться и плавить плиты уже на полу. Не заметить вспыхнувший в зале фон было попросту невозможно. ― Эй-эй, тихо, брат, успокойся. ― Горняев подоспел вовремя, заслоняя собой парочку недотеп. Был великий шанс, что яд Радченко его расплавить не сможет, однако точно утверждать никто б не посмел. В любом случае именно потому Горняева попросили присутствовать – Радченко, как ему объяснили, не впервой выходит из-под контроля, однако терять кого-то настолько мощного руководителям не хотелось. ― Я знаю, что нервы у тебя на пределе, но… ― Ты!.. ― Взгляд хранителя все еще не погас, разве что, кажется, гнев сменился на что-то иное, печальное, осуждающее, глубокое. ― Нихрена ты обо мне не знаешь, ― прошептал Радченко, выставляя вперед ладонь. Капли кислотно-зеленого света выступили на пальцы, теперь не травмируя кожу. ― Подойдешь, и не стану сдерживаться. ― Отлично. Я понял. Тогда подходить не стану, ― Горняев все еще говорил спокойно, оттесняя собой наемников, продолжая тем самым их ранить. Пусть ожидаемая вспышка таки случилась, драка двух Высших – одно из самых охренительнейше-дерьмовых происшествий, что только может случиться, еще и в закрытом месте. Необходимо было избежать этого всеми силами. Однако страх мелиоров порядками много ниже Шестых мешал им по-прежнему здраво мыслить. Лучше бы всех выпроводили в соседнее отделение. ― Да бога ради, вы!.. Опустите стволы! ― заорал Кадэшев, нехотя поднимаясь из-за стола. Шаг назад повлек за собой нежеланный проход сквозь стул, из-за чего пришлось ловить равновесие, а само одноногое недоразумение на колесиках с грохотом встретилось с полом. Отчего-то подобное привлекло куда больше внимания, чем выкрики заместителя Святозаровой. ― Хех, кажется, я тоже теперь нестабилен. ― Вы не слышали?! ― голос Алаевой прокатился по залу ударом гонга, затронув и склянки на их столе. Даже если наемники не послушались из-за фразы, побросали оружие из-за звона в ушах. Несколько пробирок в лаборатории, не выдержав превышавшего нормы звука, треснули под удивленными взорами присутствующих. ― Держу пари, треснули не только они. ― Кадэшев с тревогой осмотрел стонущих на полу наемников, которых, вопреки ожиданиям, покалечил не Радченко, а кто-то другой: одного взгляда на них хватило, чтобы понять – перепонкам их очень плохо. ― Пожалуйста! Сохраняйте спокойствие! ― Судя по взволнованному возгласу Багировой, она как раз была менее всех спокойной, а уж менявшиеся на ней, как на елке, наряды подтверждали это, как ничто более. ― Целители, помогите раненым, ― попросила девушка, переведя внимание на зараженную кучку мелиоров у противоположной стены. ― Екатерина, попрошу вас пока… помолчать. Пожалуйста. Алаева лишь смущенно кивнула, пока не в силах контролировать громкость. Пусть поднялась она лишь на четвертый ранг, а не как некоторые, управлять звуковыми волнами стало снова непросто. ― Господин Радченко, вы тоже… ― Хотите навредить Дорошеву? ― перебила Кристина Лару, не дрогнув даже теперь и взирая на Радченко совершенно бесстрашно. ― Ты-то хоть не влезай! ― рявкнул тот, продолжая держать дистанцию. ― Таша – ваша жена, ― коротко объяснила Моор, делая шаг к очередному испорченному участку стены. Заметавшиеся целители, оказывающие первую помощь пострадавшим, сейчас ее вовсе не волновали. ― Что ты?.. ― Я знаю, ― тише ответила девушка, остановившись шагах в семи от хранителя. Взглядом она дала понять, что уцелевшим наемникам следует уползти подальше, что те и сделали с превеликой радостью: форма из жидкой тьмы уже не справлялась, да и многие в помещении тянули энергию из таких шмоток. ― Знаю, поверьте, ― вновь вернула Кристина внимание к светящемуся мелиору. ― Но своим поведением лучше вы точно не сделаете. Радченко понимал. Его бесконтрольный фон вредит не только зараженным в зале, но и влияет на работу капсул, в одной из которых находился его напарник. И все же… взять себя в руки не получалось. В голове продолжала крутиться запись. И что хуже – была уверенность, что вот-вот всплывет лицо мрази, ответственной за резню на трассе. ― Вы лишили меня… ― Так точно, ― оборвала Кристина без капельки угрызений совести. ― Вы не помните, почему? ― Я не… ― Вы взбесились на сходке Пятых. Правда, думаете, что просто сказали лишнего? ― Ее уверенный тон заставлял слегка охладить пыл. О Кристине Радченко знал немало: шестерка Галица, сборщица информации, ответственная за сенсорные отделы сообществ, потому что легко вычисляет истину, ко всему прочему имеет возможность поддерживать ментальную связь с главой РАУ, показывая через себя окружение, а после Дождя (будто этого мало) развила способность связывать свое сознание с Пятыми и Шестыми для передачи им мини-файлов, вроде мысленных СМСок. Слишком полезная для директора РАХ, она не состоялась в качестве главы третьей гильдии западников «Sentire», впрочем, опасна девица своими знаниями была не меньше, потому покидала офисы только в сопровождении Галица или доверенных Высших. Если кто знает, ЧТО именно, ГДЕ и КОГДА произошло, то как раз эта барышня. ― Вы узнали того, кто ответственен за убийство всей вашей семьи, ― напомнила девушка тише, дав жестом отмашку и Горняеву отойти назад: разговор между ними двумя не должен был стать сенсацией. ― Тогда о делах Сикорского вы открыто оповестили всех, едва не вырезав всю охрану, вот его и попросили с поста главы. Все еще нет? ― Кристина нарочно продолжала ходить кругами, не давая четких ответов, будто подталкивая мелиора вспомнить самостоятельно. ― Вы стали свидетелем его грязных делишек еще в прошлой жизни, хотя ваша мелиоризация была для него сюрпризом. В любом случае все решилось, пусть и не со смертельным исходом, как того пожелали вы. Вот только вас это не обрадовало. ― Но ведь… ― Мы даем шанс на новую жизнь абсолютно каждому, господин Шестой. Потому-то и убираем прошлое, но далеко не всегда вместе с прошлым стирается и характер. ― Моор намеренно не позволяла Радченко высказаться, прекрасно зная его позицию. ― Да, МАУ несет ответственность за все свои филиалы, однако бывает, допускает ошибки. К тому же Западный сектор тогда хорошо подчищал за собой файлы, используя грязные трюки. ― Сикорский… ― произнес Радченко фамилию предыдущего главы Запада. Память по-прежнему не возвращалась, регенерация пока не восстановила эту часть воспоминаний, но к Сикорскому и без того было достаточно претензий у многих, его методы возмущали Ассов, он терпеть не мог непослушания, а проекты, начатые в его правление, ужасали своей бессердечностью. ― Именно, ― кивнула Кристина с тяжелым вздохом. Сама она данного руководителя не застала, но была наслышана о его методах и зачистках. Огневики выполняли тогда большую часть грязной работы, являясь чистильщиками, а наемники мало чем отличались от банды головорезов. ― Человек, что отдал приказ избавиться от вас и вашей семьи, уже тогда был главой ЗОРАУ. Одно из худших распределений в мире. Лишь с приходом к власти Галица Тихомира в Ассоциации начали наводить порядок. Евгений молчал. Та ярость, что все еще пожирала его изнутри, подхлестнутая взятием новой мощности, никуда не делась, однако вспомнился разговор, очень важный, непонятый им тогда. «Беляев, ублюдок, ты поэтому рассказал мне о нем у разлома? Монстр сожрал? Серьезно?! Да ты просто не позволил бы этой гниде выжить при любом раскладе. А раз ты правил мои воспоминания, значит, знал, кто был виноват, просто ждал поудобнее случай устроить свою зачистку. Скольких же из главной верхушки лишилась РАУ во время Дождя? Большая часть из них была в связке с Сикорским… Беляев, сукин ты сын, кто ты вообще такой?» ― Хах. ― Анормальный фон Радченко, наконец, погас. Он и сам ослабел, свалившись обратно в угол. Лишь глаза его все еще чуть светились. ― Почему я все это вспомнил? Что мне делать со всей этой… болью? Те рыдания после отравы в эвакуационном центре не помогли очистить эмоции. Даже знание, что Сикорский сдох – ничего не меняло. Последние минуты той далекой прекрасной жизни ни выкинуть, ни убрать… ― Таша… ― Вы можете обратиться к Галицу, ― в голосе девушке больше не было ни решительности, ни спокойствия. Мелиорами становятся не от хорошей жизни. Самый простой вариант – напрочь избавиться от того груза, что все еще тянет вниз. ― Галиц? Но он же?.. ― Вступился тогда за вас, ― подсказала Кристина, присаживаясь напротив. ― Не позволил списать, как это делалось при бывшем директоре РАУ. Но вы нестабильны. Вас старались занять работой, держать подальше от главных офисов. Вероятно, вас это обижает, все кажется несправедливым, однако вы слишком опасны в гневе. Разве сегодняшняя тренировка – не подтверждение? И все же вас допустили. Руководство старается вас поддерживать… ― Ясно, я понял, ― нервно отозвался Радченко, зная, что она вновь права. ― Вы уверены? ― Да, черт возьми!.. ― Хранитель злобно уставился на Моор вспыхнувшими глазами, и такое вот поведение говорило вовсе не в его пользу. ― Конечно, ― выдохнул Радченко уже тише, убирая излишний фон. ― Я была бы рада, не поднимай вы больше тему своей прошлой жизни, ― уступчиво попросила девушка, поднимаясь на ноги. Радченко был согласен. Одно из непреложных правил Ассоциации – не пытаться узнать о себе больше. И все-таки… ― Их ведь?.. ― шепотом привлек он ее внимание, не позволив совсем уйти. ― Их ведь… похоро-нили? Слезы, застывшие в красных глазах, не могли оставить девушку равнодушной. ― Разумеется, ― с грустной улыбкой подтвердила Моор. ― Они на кладбище в том же городе. Под вашей прошлой фамилией. Пожалуйста, воздержитесь от необдуманных действий. Мы не против, если вы сами все вспомните: кем были раньше и как стали хранителем… В реалиях нового мира это уже, наверное, не так страшно. Однако повышенная одержимость прошлым еще никому не пошла на пользу. Точка в не самом приятном для Радченко разговоре была поставлена. Странно, но именно благодаря незапланированной беседе стало немного легче. «Таша, Алина, Софья…» Слезы по-прежнему обжигали глаза. «Дорошев, с-сука, не смей меня оставлять! Хотя бы… хотя бы ты».***
21 мая. Пятница. 18:36 по времени 13 мира
Огонек у верхушек сосен Жека заметил больше чем час назад. Сначала ядро чужака колебалось, давая понять, что его обладатель использует навык, затем замерло, едва не пропав с «радаров». «Свой? Иль чужой?» Существо находилось за пределами частокола недалеко от источника, и, судя по расположению, сидело на дереве. Ритали и Димка внизу, кажется, не обращали на него внимания, поэтому мысль о вражеском разведчике Жека быстро отмел. «Либо же все думают точно также, а он этим пользуется». ― Поднимай! Приглушенный туннелем голос Жека услышал не сразу, а потому Денис слегка вмазал товарищу пальцами по плечу. ― Д-да! ― отозвался тот неохотно, хватая веревку и заглядывая в колодец. Свечи, принесенные риталями минут двадцать назад, слабо разгоняли тьму, но грязного Макса, обзаведшегося причесоном на манеру Артема, Жека все-таки различил. Поставив очередное ведро у стены, друг скрылся в потемках туннеля вглубь, чтобы спустя пару секунд выйти на свет с еще одной полной тарой. ― А жаловался, что не крот, ― услышал вернувшийся к колодцу Денис возмущенное бурчание Макса. С чем нельзя было не согласиться: вдоль Артем рыл удивительно быстро – Макс и Ерия с трудом успевали наполнять восемь ведер, а Денис и Жека не поспевали за ними, поэтому (по просьбе Артема) Мрайан прислал им в помощь еще двух риталей. ― Всё нормально? ― Разобрать сейчас точно, от чего сердце Жеки стучит неровно, было бы для Дениса сложно – оба всерьез устали. Товарищ вяло повел плечами, замерев с полными ведрами у колодца и продолжая поглядывать на ядро вдалеке. Он не знал, насколько сильны их союзники, что явились сегодня из других деревень, но этот субъект был гораздо ярче. Его он бы мог сравнить с Евой, быть может, чуть-чуть слабее. ― М?!.. Ядро «обезьянки» вдруг всколыхнулось и шустро запрыгало по лесу, как мячик по неровной дороге. Обогнув частокол у ворот, существо остановилось с северной стороны забора и зависло уже где-то там, используя неизвестную Жеке способность. «Если это разведчик, обладающий связью, как Марк, то мы в полной заднице», ― с усмешкой пришел парень к пугающим выводам. ― Жека, блядь! Где ты есть?! ― отчетливо проорал Максим из колодца, лишившись из-за него двух ведер. ― А?! Да! Щас! ― спохватился товарищ и ринулся высыпать землю в отверстие, проделанное в заборе.***
21 мая. Пятница. 18:39 по времени 13 мира
Человек, представший перед испуганным не на шутку Марком, был, вроде, ему не знаком. Темные волосы, убранные в пучок, офисный черный костюм, галстук, серьезный взгляд… На врача он вообще не смахивал. Коротким проблеском в памяти похожий на оного силуэт появился на миг и исчез, не давая мальчишке вспомнить. «Но я тебя точно видел…» ― Ты помнишь, почему оказался здесь? ― В свете лампы на потолке зеленые радужки человека сливались с белком, придавая особо зловещий вид светлым глазам мужчины. Уменьшенный же зрачок дополнял неприятный образ. «Или они тупо светятся?» ― Вот так сразу? ― съерничал Марк, притворяясь не в меру смелым. Светящийся взгляд о чем-то напоминал, и не далеком, а будто – родном. ― Представиться не хотите? ― Это… неважно, ― с улыбкой заверил мужчина, почесав правую бровь и словно нарочно акцентируя его внимание на большой родинке прямо над ней. ― Вскоре ты всё забудешь: и мое имя, и весь этот разговор. «Я… забуду?» Слова о провале в памяти всерьез взволновали мальчишку: он итак помнил слишком мало. ― Ваших рук дело?! ― закричал Марк, теряя всю напускную браваду. ― Что вы со мной сотворили?! Почему я не хрена не помню?! ― Кончай истерику, ― перебил человек в черном с пугающим равнодушием. ― Я стираю лишь наши встречи. Остальное ты заблокировал сам. Марк собрался послать его на все стороны, но заткнулся на полу-звуке, смутно припомнив что-то, связанное с работой с памятью. Только что? ― Так ты помнишь, почему оказался здесь? ― повторил свой вопрос мужчина, опершись на соседний стол-койку. Коробочка спичек в его руках безумно нервировала одним лишь своим наличием. Марк устало вздохнул и уставился в потолок, чтобы не обращать внимания на раздражающий фактор. Свет от ламп неприятно ударил в глаза, и пришлось зажмуриться. Вокруг почему-то запахло дымом. ― Я убил двух санитаров в столовой, ― рассказал мальчик нехотя, вдохнув странный запах поглубже. Он помнил, что этот дым – нечто нужное, что-то… полезное. Этот запах... «Дыхание?.. Тц!» ― Но это – не я, ― вернулся он к разговору, так и не вспомнив. ― Это сделал… неважно. Все равно не поверите. ― Нет, ― то ли подтвердил, то ли опроверг тот, ― почему ты вообще здесь? ― В лечебнице? ― Марк невольно взглянул на человека, задавшего крайне глупый вопрос, и мужчина кивком согласился с таким раскладом. ― Моя мама… мертва. Это все что я помню. Почему, от чего и когда – этого в памяти не было. ― Мама? ― выгнул мужчина брови с легкой улыбкой, не предвещавшей ничего хорошего дальше. ― Твоя мать умерла еще до того, как ты родился. Как ты можешь хоть что-то помнить? ― Смешно. ― Марк уставился на человека с сомнением в его собственной адекватности. ― Как я тогда родился? ― Он даже припомнил в ответ свою маму, опровергая очередной бред. Ее облик возник мгновенно – светлые волосы, тонкие руки… И взгляд… Нет, глаза… Ее губы?.. Мальчишка напрягал память изо всех сил, с тревогой всматриваясь в никуда. «Какого цвета были ее глаза? Я должен ведь помнить. Должен!» ― Ты убил нескольких женщин, ― продолжил мужчина на него давить. ― В лесу. Ты не помнишь?.. И как насиловал тоже? Горячее возмущение, всколыхнувшее все внутри, почти выбралось на свободу матерным криком, но обрывки каких-то сцен задушили несостоявшийся вопль еще в зародыше. Привязанная к дереву девушка лет шестнадцати. Милая, с ужасом и мольбой во взгляде. Нежная кожа. Ее молодая грудь, помещавшаяся точно в ладонь. Он целовал ее шею, кусал, оставлял засосы, пока та взывала к пощаде. Говорила, что никому не скажет. Сделает все, что прикажет Марк. Только бы отпустил. Только бы не… Волна удовольствия прокатилась по телу под стон его собственный и болезненный вскрик девушки. Запах крови приятно щекотал ноздри. Пленница была девственницей. Марк помнил, как шептал ей на ухо, что она узкая. Как сильно сдавило член и немного больно. Как он благодарен ей за особый кайф. Как затыкал ей ладонью рот, чтобы лишний раз не шумела, ее теплые слезы, скатывающиеся по его пальцам… Детали, слишком реальные для фантазии, возникали в памяти. Упругие бедра, раздвинутые колени, ритмичные движения внутрь… ― Это… не я… Я не мог… такое... ― Ты возбудился? Марк с испугом взглянул на свое тело. Свободные штаны голубого цвета ничуть не скрывали его эмоций. Даже омерзение к самому себе не смогло переплюнуть страстное желание кончить. А воспоминание было уже не стереть. Снова и снова он двигался в кричащей от боли девушке, ударяя ее о дерево. Чувствовал наслаждение от запаха ее крови и ее бесподобной агонии. Но этого было все еще недостаточно. Закончить не получалось. Чего-то всерьез не хватало. Марк опустил ладонь ниже, прекращая закрывать девушке рот, и сдавил ее глотку. Жалобный крик сорвался на стон и хрипы. И это было куда приятней. Чувствовать себя богом. Решать, кому жить, кому нет. Делать лишь то, что хочет… Марк сильнее сжимал свои пальцы, продолжая втыкаться в нее, будто в мясо. И вот – долгожданное удовлетворение прокатилось по животу, забежало к ядру, подливая масло в огонь. Это был его первый раз. Первый раз, когда он почувствовал два в одном. Только так он смог получить удовольствие. Громкий стон вырвался из его глотки. Марк вонзился клыками в ее больше не извивающееся плечо, оставляя на мертвой коже слюну, сделал еще несколько рывков внутри, кончая в обвисшее тело, и, наконец, отошел, вытирая член дрожащей рукой. Тело девушки, привязанное веревкой к дереву, доставляло ему эстетическое наслаждение. ― Нет… Не правда! Я не мог. Я не… мог! «Никогда! Ни за что! Это ложь!» ― Я не мог! Я не… Я – М-марк Дементьев… Мне… 17 лет. Ученик 11 класса. Я… никогда бы… ― Марк давно умер, ― вмешался в его монолог мужчина без тени улыбки в голосе. ― Ты сожрал его Тлен изнутри и занял место в пустующем теле. Мороз пробежал по горячей коже, успокаивая возбужденное тело. ― Ты замучил до смерти пять женщин. Насиловал и убивал прямо во время акта. Кто приказал тебе? Тени? Светящийся силуэт? Ты слышишь чужой голос у себя в голове? «Тени? Приказ?.. Чей-то голос?!» ― Нет, я не… слышал, ― соврал Марк нарочно, пусть помнил, что голос с ним точно вел несколько странных бесед. ― И… Тени – фитиш того пацана, разве нет? ― Какого? ― С которым я был в столовой. Мой сосед… через комнату. ― Ты один в том крыле. Слишком ровный уверенный тон человека привел в замешательство, как пощечина. «Это чушь. Он морочит мне голову… Я должен быть… Где-то… Где же? » Еще один труп на дереве, подвешенный за руки, уже вывернутые в неестественной позе. Его пальцы в крови, еще жидкой, приятной, вкусной... В этот раз Марк не стал душить женщину средних лет, а медленно резал, пока насиловал, наслаждаясь ее криками и предсмертной агонией. Изуродованное прекрасное тело оставил в лесу далеко от деревни, чтобы женщину сожрало зверьё. В пещере его ждало еще четверо: одной из них – лет одиннадцать максимум. Ограничиваться простым убийством даже с ней Марк не собирался: всегда было интересно трахнуть кого помладше. А затем, почувствовав спектр непередаваемых ощущений, вернуться к вождю риталей настоящим героем, убившим сидри, что сожрал собирательниц. «Кто усомнится? Айяда слишком мала, а других не слушает…» ― Хах… хахахаха!.. А?.. «Сидри?!.. Ритали?..» В мыслях услужливо возник образ рогатой кошки, обладавшей неслабым Рёвом. Изувеченная многорукая вешалка в его кровавых руках. Те последние нанесенные им удары в желании защитить товарищей. ― Это все… не мое… Это не я... ― прошептал он куда уверенней, отрывками вспоминая, что именно в его памяти связано с сидри. ― Я Марк… Дементьев… Плевать, что отец – не отец мне вовсе… Всего лишь фамилия, ничего больше! Слышишь, скотина?! ― рявкнул мальчик уже в полный голос, не обращая внимания на заинтересованного таким поведением человека. ― Мои друзья! Они нуждаются во мне прямо сейчас. Я нужен им… Сидри скоро придут в деревню... Мое имя – Марк! А твой Тлен?! Подавись своим Тленом! Такое гавно я глотать не хочу! ― Ты повторяешь это уже два месяца, ― мужчина отлип от соседней койки, наклонился ближе, вглядываясь в глаза мальчика, вышедшего из себя. ― Иди нахер, мразота! ― Марк плюнул ему в лицо, все отчетливее чувствуя запах дыма. И теперь точно помнил, что это за трава. «Дыхание жизни? Айяда уже со мной рядом». ― Развяжи меня, тварь! ― Хах, ― мужчина довольно спокойно выпрямился, отирая лицо рукавом. ― Хотел знать мое имя? ― спросил он, воодушевившись, но вместо ответа выдохнул с шумом облако преломляющего свет пара. Марк отчетливо видел, как воздух срывается с его губ, он подрагивал и светился. Мальчишка задержал дыхание на рефлексах, опасаясь вдыхать эту хрень. Собеседник же лишь надменно ему ухмыльнулся, будто и вовсе не считая за человека. ― Я, ― растянуто произнес он, наклоняясь к ближайшему уху мальчика. ― Я – Марк Дементьев, старший сын Лариной Миланы Витальевны. А что ты тогда, не подскажешь? Не реагировать на подобное было попросту не по силам. Марк смотрел на выпрямляющегося мужчину с ужасом и надеждой. «Это – ложь… Но почему же мне кажется, что не полностью?» ― Еще встретимся, ― прошептал человек с улыбкой, делая шаг назад. Газ, что он выдохнул, не рассеивался, а держаться без воздуха становилось сложнее, потому собеседник только ждал терпеливо, когда Марк будет вынужден сипло вдохнуть и, в результате, повредится умом, чтобы снова забыть эту жуткую встречу с ним. «Да вот хер тебе, тварь! Мне не нужно дышать! Я сейчас – просто Тлен… Выкуси!» Марк закрыл без сомнений прослезившиеся глаза, максимально расслабился, пусть напряженное тело и не желало легко поддаться, представил светящийся белый шнур настолько же яркий, как было за чертой на кладбище. «Значит, тот тип в столовой, единственный, что сохранил свою личность, – это и есть Аграс…» Дышать Марку больше не требовалось. Яркий свет, что он создал ментально, успешно съедал все вокруг, возвращая парня к началу. Могильника перед взором не было. Только лес, силуэт напротив, черный, мерзкий, чей Тлен теперь Марку напоминал бульдога с капающей на землю слюной. Его вязкие руки не могли удержаться на теле парня. Силуэт взволнованно колыхнулся в сторону, попытался оборвать Шнур, но подобное сделать в одностороннем порядке нельзя. Светлые нити Марка легко очистили его Тлен от тьмы, но на этом не остановились. Не после того, через что его только что вынудили пройти. Свет успешно пожирал гниль Аграса, разъедал его гусениц, чтобы коснуться ядра. И как только белоснежные нити прошили слабый огонь внутри, мир вокруг скрутился воронкой в пламя. Темное место сменилось синеющим лесом. Мужчина со спущенными штанами стоял рядом с девочкой лет одиннадцати. Привязанная за руки к веткам, она жалась к гиганту-дереву, ревя во весь голос. Последняя среди жертв маньяка, повернутого на поглощении Тлена и физическом удовольствии. Он был так увлечен этим действом, что даже не замечал главного. ― Должно быть, мне встретится еще много ублюдков, зависимых от убийств, ― прошептал Марк, глядя на душегуба с пренебрежением. Тощий, сутулый, со слюной на губах, он вызывал омерзение одним своим видом. ― Даже сидри на твоем фоне куда человечнее и добрее. ― И все же вмешиваться в воспоминание Марк не имел права. Всё это уже случилось. Изменить хоть бы что-то иномирец, увы, не мог. ― Тебе тоже понравилось, верно? ― Аграс улыбался, приближаясь к зовущей на помощь девочке. ― Ты почувствовал только часть, а со мной ощутишь все краски. Ну же, ― риталь смотрел лишь на жертву, но парень отчетливо понимал, что тот говорит только с ним. ― Впусти меня! Ну, давай же! Трахнем ее уже вместе, Марк! Не упрямься! Иномирец молчал, наблюдая со стороны. Ради этого удовольствия Аграс зашел в самую чащу леса, чтобы Айя не могла учуять его и прийти – уже тогда юный вождь риталей обладала исключительным нюхом. А этот мудак же умел только быстро бегать, и увлеченный происходящим замечал лишь себя и свои хотелки. Марк видел, как тот зажимает рот бедной девочке, как раздвинул ее колени, собираясь порвать девственницу изнутри, и... улыбался, предвкушая развязку, коснулся своей груди. Если бы прямо сейчас Марк имел здесь физическое сердце, оно стучало бы как сумасшедшее. Сидри спустился с дерева в человекоподобном облике. Будто воин в черных, как ночь, доспехах с белой, как млечный путь, гривой... Его мощные когти рванули вдоль позвоночника мрази, куда менее человечной, чем охотники с жаждой света. Заорав во всю глотку, Аграс бросился прочь со спущенными штанами. Его скорость дала ему шанс спастись. Марк не знал, что случилось с ребенком, привязанным к дереву. Скорее всего, погибла – быстро и без мучений. Лучше так, чем то, что могло случиться. Аграс же вернулся в деревню, как и планировал, а разодранная спина доказала слова о нападении. Он плакал, молил у вождя прощения, что не смог уберечь тех женщин, которые сами доверились этой твари. И, то ли Айяда догадывалась об истинной причине их смерти, то ли, правда, не могла его вылечить, но не стала спасать его бесполезную жизнь. Он умер в мучениях от заражения. Гниль пожрала его спину и кожу, добралась до внутренностей, похотливой души... Подыхал он на кладбище за частоколом, чтобы не заразить остальных… Вряд ли ритали не могли бы ускорить сей жуткий процесс, кажется, – не хотели, нарочно оставив его одного. Тлен Аграса распался без благодарностей или проклятий вслед. Просто исчез, оставляя внутри иномирца омерзительные эмоции. Как и в случае с Дайей, Марк не был лишь наблюдателем. Вся та страсть, его похоть, удовольствие, заставлявшее сердце биться, разгоняя адреналин по венам… Ему было противно до глубины души и радостно до похабной улыбки. «Вот, о чем именно предупреждала Айяда. Во всем этом чужом бреду можно глубоко потеряться и просто забыть себя. Но я помню… Я помню… Дементьев Марк Александрович, не Мирогородский. Я – сын Миланы и Александра, и пробью любые преграды, чтоб вернуться к родной сестре да своим друзьям, какого бы цвета и качества эти стены ни были… Верно…» Теперь Марк отчетливо понимал, чего ждать. Больше его связать не получится. Не сейчас. Уже не страшась, он шагнул к следующему Тлену, чье радужное тело вселяло надежду на полный успех. «Я – Марк Дементьев, ― продолжал уверенно твердить он, чтобы не потеряться. ― Я – Марк Дементьев…» Черная гусеница каплей слюны повисла над его огоньком. Маленькая, незаметная, страстно желающая убивать…