21 мая. Пятница. 21:28 по времени 13 мира
Каменная роща – граница, что долгое время отделяла всех сидри от земель риталей, была единственной и последней надеждой Айна. Заходить так далеко на север не имел право никто из зверолюдей. Опасность для собственной шкуры – не основная тому причина: стоит лишь раз привлечь внимание сидри, оставив в этих краях свой след, и тогда эти твари будут преследовать тебя едва ли не до конца жизни, чтобы выйти на поселение. Естественно, находились глупцы, что решались на рисковый поступок, а в итоге лишались не только жизни, но и становились причиной гибели деревень. Однако теперь беспокоиться об этом не имело смысла: худшее случилось уже давно. Айн не мог помнить тех роковых событий прошедших лет – он еще не родился, вот только о проступке отца своей старшей сестры был наслышан. По какой-то нелепости (не иначе) сидри следовать за Юрмаем не стали, скорее всего, потому что все виноватые в его ранах были тогда убиты. Но атаки в разы участились, демоны севера перестали блуждать у границы, запах крови все ближе подводил их к ближайшим деревням риталей. И даже эта война разразилась, как будто следствие действий Юрмая, одного из Великих вождей последнего века. «Я смогу! Уже близко! Я обязан… Как можно дальше!.. А иначе…» Каждый шаг Вожака рогатых отзывался в земле вибрацией. Всё вокруг неестественно сотрясалось, словно в яром припадке страха. Лес стонал и молил о помощи, разрывая чащобы треском, а его перепуганные жители разбегались в стороны, если, естественно, не успевали сгореть дотла за считанные секунды. Вся трава и листва, что вступала в контакт с фоном Короля севера, истлевала за долю мгновения, превращаясь в слой черного праха, и подобное очень ярко навевало отвратные воспоминания того дня. Если бы не тот разлом, появившийся тогда из ниоткуда, сидри, возможно, убил бы ребенка, не способного сразиться за свою жизнь, но… Если бы не тот злополучный разлом, Айн не встретил бы Марка и его товарищей, не увидел бы гибель стольких незнакомых похожих на риталей тварей, не отважился бы противостоять страху и... «Не стал бы наживкой для полубога, что стремится меня убить». Вырванное позади дерево с сухим грохотом прокатилось мимо, оставляя в земле не одну выбоину, выкрутилось, поломалось и шарахнулось перед Айном, преграждая ему путь к роще, чьи гигантские железные стволы уже отсюда виднелись черной полосой у основания гор. Зверек юркнул в искореженную облысевшую крону, обдирая изломанными ветвями шкуру, и промчался насквозь. Как бы ни был силен Вожак, его слабость заключалась в медлительности, да и размеры тела не позволяли размашисто двигаться. Пусть деревья не представляли для него угрозы, они чуточку, но мешали ему идти. «Что же это… такое?» Всего миг – Айн растерянно остановился, рассмотрев впереди пустоту в крепких звеньях непреступной границы, и едва не погиб от ударной волны от прыжка Вожака на брошенное им же дерево. Ствол сосны мелкими щепками разлетелся на части, как хворостина. Пара крупных «снарядов» острой болью прошила спину. Подобраться с земли и заставить себя бежать в этот раз оказалось сложней, чем раньше, ведь надежда на защиту границы разбилась вдребезги. Часть деревьев, которые простояли здесь не один век, превратились в чернеющее побоище. Король севера выломал их нарочно, так как плотно растущие крепкие стволы стояли на его пути вниз. «Бесполезно… Даже здесь… не спастись…» Айн рванул напрямик, уже просто не понимая, куда бежать. Не на шутку разозлившаяся на него тварь всё крушила, метала, рвала позади маленького существа, что всего лишь хотело выжить. И хоть главную цель этой гонки риталь выполнил – он увел Вожака далеко от деревни – умирать от его руки совсем не хотелось. Только как избежать расплаты, когда Смерть добровольно приняла облик такого монстра?! ― Кьякх!.. Камни мелкой щебенкой прокатились под лапками малыша, не позволив ему вбежать по склону. Оказалось, что «неприступная» роща не такая уж и широкая, как представлялось Айну. Очень быстро стволы раздвинулись и сменились разбитым камнем, что становился крупнее по мере продвижения выше. Бежать дальше не имело смысла, ведь дорога уходила в гору, а крутые склоны и выступы маленькому зверьку были не по зубам. «Помогите!» Заскулив, Айн свалился наземь, прокатился по острому щебню, умудрившись не попасть под стопу Вожака. «Кто-нибудь!» Он рванул вдоль границы, надеясь спастись в непроглядной чаще, ведь сейчас у него все равно не было другого выхода. «Быстрее! Давайте! Двигайтесь!» Но ослабшие и исколотые лапки Айна уже с трудом опережали монстра, что движениям мощных рук с такой легкостью разрывал Каменную рощу на части. Меж деревьев подпрыгивал слой земли и корни, с крон на Айна потоком спадали листья, пульс звучал в голове даже громче шагов чудовища. «Не смогу… Не теперь… Неужели всему конец?»» Пространство над головой громыхнуло подобно грому, отзываясь на рев Вождя, и «железные» стойкие «великаны», о которых слагали легенды ритали, с ярым скрежетом пали на землю, погребая под собой Айна. Ветви прочные, словно камень, ударяли по его телу. Запах зелени и коры стер мгновенно и вонь рогатого, а все звуки сплелись на секунду в оглушающий один вихрь, после чего исчезли. Совсем. «Айя… Братик… Спасите…» Сдвинуть ветки не получилось, сил на это бы не хватило даже в лучшем его состоянии, не то что теперь, а листва тяжеленными вениками продолжала хлестать по морде, поддаваясь ужасающей силе рева. Свет погас. Никаких проёмов. Айн пытался и полз на ощупь, но лишь снова и снова натыкался на глухие стены. Выход из «лабиринта» попросту не существовал. «Марк… прошу тебя… Я хочу… Я действительно хочу выжить…» Дрожь земли прекратилась внезапно. Ветви замерли на секунды позже, перестав впиваться обломанными краями в шкуру. Слух по-прежнему не возвращался. «Это всё? Я умру?» Айн прижался к траве всем телом, опустившись к земле так низко, насколько мог. Содрогаясь от боли и страха, он еле слышно зарыдал во тьме, уткнувшись в лапки и опасаясь привлечь внимание этими звуками. Лишь мгновение отделяло его от смерти. И он ждал, когда демон закончит все, наступив на сдвинутые в одну кучу ветки. Потому, единственное, что оставалось, – перестать излучать свет, чтобы обмануть Вожака, как и задумывалось изначально. «Я сумел… Я уже сделал больше, чем мог бы… Я – герой… Я умру героем… ― Айн твердил себе без остановки, чтоб хоть как-то подавить леденящий страх, и невольно считая удары сердца. ― Я – герой… Мое имя запомнят многие… Я сумел защитить семью…» Стук затих, промежуток в сердцебиение показался нескончаемо долгим. Время словно остановилось, поглощенное тьмой деревьев… Треск обрушился отовсюду. Приглушенный, далекий, слабый. Мир вокруг наполнялся гулом. И поток обжигавшего тело воздуха оторвал вдруг с взрыхленной ветвями почвы все деревья, что лежали меж уцелевших. Ураган рвал Железных в клочья, выдирая с корнями и остальные. Подобрал вместе с ними Айна… Это был рев чудовища, световыми волнами проходящий по роще лезвиями. Часть деревьев поднялась в воздух, часть рассыпалась горсткой праха, черным облаком развеиваясь по ветру. Всю границу в ближайшей области смело разом стихийным бедствием. Неподвижный зверек без «света» улетел вместе с кронами к горной насыпи, ничего не чувствуя. Окровавленный и частично лишенный шерсти, он давно потерял сознание. Его тельце бесшумно стукнулось о кривые безжизненные камни, там повисло на облысевших ветках, едва спрятавшись в скудной уцелевшей зелени. Вожак сидри затих. Его злость после этого буйства все еще не погасла, но найти ту блоху, что ее вызвала, прямо сейчас не выходило, сколько бы он ни оглядывался вокруг. Вероятно, риталь погиб, превратившись, как многое здесь, в золу, разве что сам Вожак был не уверен в получении Тлена. Но с другой стороны, сколько бы заряда дало насекомое с таким жалким объемом света? Фыркнув в ярости, демон пнул одно из деревьев, не попавших под его рев. То с щелчком, будто спичка, сложилось там пополам и осталось в нижайшем поклоне, словно выказывая почтение разгневанному господину. Найдя в этом покорном жесте мимолетное удовлетворение, Вожак сидри все же покинул разоренную святыню риталей, медленно усмиряя свой жуткий фон. Размашистые шаги Короля севера еще какое-то время эхом отзывались на черном плато, что осталось здесь от Каменной рощи.***
21 мая. Пятница. 14:31 по МСК. 185 мир
Невозможность вдохнуть и двинуться привела его в чувства резко, идя под руку с аномальным страхом и болью в глотке, ведь всё тело задеревенело, да и ноздри слепило пеплом. Дернувшись в судорожном припадке, вызванном молниями по коже, мелиор сумел-таки перевернуться, с громким хрипом втянул в легкие воздух. Почти сразу Долманов сорвался на долгий кашель, вновь не в силах нормально дышать. Ну, а чертова пыль, что комками облепила лицо и тело, продолжала усугублять. Полегчало Таиру лишь после того, как он высморкался и коротко опорожнил желудок, проблевавшись себе же под руки. ― Охре-неть… «Вот так приходы». Сиплый голос шипящим звуком как-то нехотя пролетел по комнате, погружаясь в сплошную мякоть. Все вокруг было в серых красках, отчего это помещение походило на рассыпающуюся на куски тюрьму. Только в дальнем углу (у входа) сохранилось несколько медленно увядающих ящиков, на одном из углов которых была надпись, причем знакомая, так что мысль о тюремной камере Таир сразу отбросил в сторону. Остальное же благополучно осыпалось дальше, парило, гнило… в основном у одной стены. Даже вещи на человеке расползались уже на нитки, превращаясь в лохмотья зомби. «Перелечь бы отсюда нахер, пока меня самого не стерло». ― Ты в порядке? Я не ослышался? Таир резво (до боли в шее) повернулся к стене на голос, неосознанно выпустив пару молний, но увидел перед собой только серое дряхлое полотно, что вот-вот стечет на пол под нажимом неизвестной силы. Трухлявая, осыпающаяся, эта часть комнаты была куда в более неприглядном состоянии, чем противоположная. ― Ты же… Саня? ― неуверенно уточнил Долманов, не совсем узнавая негромкий голос: искажение окружения, вероятно, повлияло на приходящий звук. ― Да. Он самый… ― собеседник замолк внезапно, будто что-то ему помешало, правда, в принципе, он и так уже всё сказал. ― Знать бы, где мы. ― Я, вроде, знаю. ― Голос все еще был осипшим, губы чувствовались обветренными, а попавшая на зубы пыль отвратительно скрипела и на вкус напоминала гниль, мгновенно вызывая приступы тошноты. «Хоть немного бы промочить горло». Только жажда уже не мучила. Голод медленно отошел на едва ли не задний план еще несколько дней назад. Поначалу Таир за событиями этих дней просто напросто не обратил внимания, думал, стресс повлиял на чувства, да к тому же все те эмоции, что бушевали тогда внутри и мешали нормально мыслить… Но затем с каждым днем становилось все очевиднее, что потребность в еде отпала. Как объяснил потом сам Зеленский: чем ты ближе к отметке в тридцать, тем сильнее твоя физическая оболочка, и поддерживает ее функционирование уже не столько питание привычным способом, сколько вся окружающая тебя энергетическая среда. А вот обезвоживание отступает почти сразу же после прорыва капа. «Благо, вкусы не поменялись. Я бы с радостью сейчас выпил пива». ― Вот… нелепость… Все немногое, что на пол вышло рвотой, во тьме комнаты переливалось стразами под лучами несуществующего солнца. Фон хранителя и его атрибут силы наделял и слюну, и любые другие жидкости, покидающие организм, даже более чем люминесцентными свойствами. Это выяснилось им случайно и всего лишь прошедшим вечером. Отчего-то как раз подобное все никак не укладывалось в голове. ― Не уверен на сто процентов, но, кажись, мы сейчас в участке. ― Мелиор уже повнимательнее осмотрел торопливые надписи на измятой боковине коробки, пусть пока и с двухметрового расстояния. ― У меня тут есть пара ящиков, и подписывал их, похоже, я. Подниматься на ватные ноги в этот раз оказалось легче, пусть тяжелая слабость в теле и мешала нормально двигаться. Мелиор в замешательстве вновь провел онемевшими пальцами по ворсистой стене, удивляясь ее консистенции (что-то среднее между трухлявым пнем и многовековой пылью), и в ответ на прикосновение слой ожидаемо не выдержал повреждений, из-за чего вмиг обрушился, погружая и без того грязную комнатушку в облако удушающего праха. Словно бы намагниченный он тянулся к коже, вызывая отвратные ощущения по всему телу. Отплевавшись и продрав горло, да и мысленно обложив матом неизвестных за все происходящее, Долманов на затянувшееся молчание Зеленского тихо добавил: ― Скорее всего, это тамошние подвальные помещения. Тут всего-то коморки три, не считая котла и… всякого. ― Таир громко оборвал свое объяснение смачным плевком в ближайший угол. ― Остальные, видать, по… камерам. ― Мелиор в легком приступе омерзения ненамеренно уставился на светящийся сгусток слюны у стенки, что короткими лучиками прорывал облепившую его пыль. Вот так сходу привыкнуть к излишнему идиотизму своих особенностей для него оказалось не просто. ― И за что же нас? ― отозвался Зеленский тихо, даже так умудрившись показать своим тоном всю привычную беззаботность. ― Ну, а мне-то почём это знать?! ― среагировал собеседник озлобленно, сорвав молнией со стены небольшой комок праха. ― Это ты – мелиор со стажем! ― Да-да-да, ― согласился тот неохотно, не желая поднимать эту тему. ― Данцев тоже здесь... ― Я не знаю! ― Это я тебе говорю! За стенкой. Где-то справа… ― Александр опять затих, оставляя Долманова в недоумении из-за странных обрывов речи. Нечто светлое, чуть оранжевое волной пламени пронеслось сквозь стену, поднимая частички праха, и растаяло в темноте. «Что за нахер?» ― Ему так больно. Сообщение от Зеленского кипятком прокатилось в теле, словно бы жаркий ветер вдруг лизнул обожженную солнцем спину. Тихий стук и негромкий стон подтвердили слова хранителя через пару глухих мгновений, но встревожило Таира совсем не это: неподвластное чувство страха, переплетенное с благоговением… только раз доводилось Долманову ощущать подобное – когда в ЗОРе Мирослав Снежин коротко попросил его успокоиться. ― Эт-то… Данцев? ― голос дрогнул, и Таир мысленно обозвал себя рохлей за недостойное (по его мнению) поведение. Стоило Охотнику лишь ответить ему на повышенных тонах, как разница в силе между двумя Шестыми резко дала о себе знать. «Я-то точно перешагнул за тридцать, раз меня перестала одолевать жажда, но насколько же мощным стал этот мудень, если я себя на его фоне чувствую размазней?» ― Он пытается проломить стену… ― тихо рассказал Александр, продолжая как-то странно обрывать фразы. ― Или просто об нее бьется?.. ― Не нарочно? ― Да… Я... Наверное. Шум оттуда становился отчетливее. Чем бы ни был там занят Данцев, делал это он вряд ли по своей воле. ― Он, мне кажется, без сознания, ― пусть Охотник по-прежнему и говорил сдержанно, но волнение в его голосе было уже очевидно. ― Непонятно. Я что-то чувствую… Тц. Но раньше… было… совсем иначе. Точно знаю, что это Данцев, и ему... Ему дико больно… Только… боли… как-то уж многовато... да и страха… и сожалений. Мне прям тошно до… потери пульса... Хочу грохнуть его, чтоб себя не мучил, и меня заодно с собою. Или вырубиться… но не вышло… Проблевался б уже порядком, если было бы, чем блевать. Таир молча кивнул Зеленскому, тупо глядя на стену, их разделявшую, и вообще не въезжая, чем может ему помочь, даже слов подходящих не находилось. Отговаривать от затеи с «грохнуть» тоже было бы бесполезно: захотел бы, давно бы сделал. Да и другом Таир Сергею не был, чтоб заступаться, рискуя жизнью. Так, общались с ним время от времени. Это апокалипсис и Горняев поучаствовали в их сближении. Но о Данцевых он таки знал достаточно, чтобы сделать какие-то выводы. Хотя каждому есть, о чем сожалеть и чего бояться. Ну а боль… Мелиор посмотрел на свои ладони. Пальцы дергало тем же спазмом, что когда-то долбило шею. «Это что еще за?..» ― Здесь кто-то… Ты слышишь? У нас тут гости. ― Александр с тревогой в голосе оторвал его от исследований. ― Двое… пятеро… Это… Вика? И… Горняев, похоже, тоже? ― Он-то хрена здесь позабыл? Таир все еще с удивлением возвратил взгляд к верхушкам пальцев. Серость красок не позволяла рассмотреть все довольно точно, да и грязь закрывала многое… Мелиор, тяжело вздохнув, потер руки об остатки своей футболки, оторвав от подола случайно кусочек ткани. Вновь уставился на фаланги: что-то черное, будто надписи, отходило от всех подушечек и стекалось в большие кляксы, находившиеся в сердцевинах ладоней, – некий темный узор из каких-то символов. ― Сань, ты как? У тебя, эм, с телом все хорошо? «Хоть с мозгами-то и не лады». Александр вопрос проигнорировал, зато стук за стеной стал вдруг громче и мгновенно сорвался на грохот. Трехэтажный мат озлобленного Зеленского прозвучал вслед за этим, а стену пробрал настоящий закат. Фон Охотника необузданно толкнул хлипкую преграду перед Долмановым, но ее не разрушил, только Таира объяло жаром… ― … Вот же!.. Чучело! Успокойся! ― перешел Александр на культурную речь, слегка сбавив свои обороты, от того и не ранящее огненное зарево вновь рассеялось. ― Что… случилось? ― Подходить к стене было страшно, но непреодолимая тяга сделала свое дело. Долманов сопротивлялся мысленно, в то время как его ноги, сами привели к фону, что почти скрылся в соседней комнате. Таир дотронулся до мягкой субстанции, вибрирующей от эмоций Зеленского, попытался расслышать происходящее за грохотом собственного разбушевавшегося сердца. ― Да тут Данцев! ― проорал Александр через звуки хлопков, металлический скрежет и шелест от падающего праха. ― Он уже у меня! Что-то темное прорвало покров стенки прямо над головой Долманова, плюнув пепел ему на макушку. Отскочил Таир от преграды, шустро и засветившись, наконец, воспротивившись навеянному желанию приблизиться к недобогу. Еще несколько твердых перьев вышли рядом с тем самым, первым, и стена все же не выдержала. Половина (если не больше) всего этого нестабильного месива провалилась внутрь, накрывая все в комнате черным прахом. Легкий кашель Зеленского подтверждал, что и в его коморке происходит такой же бедлам. ― Отойди! Обжигающее багровое зарево оттолкнуло Таира дальше, позволяя уйти от удара крыльями. Мелиора швырнуло о мягкую стену, не причинив никакого вреда здоровью. Сам же он ничего уже вокруг не видел, прикрывая лицо потрепанными рукавами, только слышал и чувствовал куда больше, чем когда-либо в своей жизни. Каждый вздох терпким шумом кружился в воздухе, малый фон разбуянившегося Данцева темным пологом развивался у его тела, металлический хруст сопровождал все движения человека, неспособного справиться со своими силами. Все вокруг стало медленнее, ощутимее, заставляя сфокусироваться на разрушениях с ненормальной точностью. Данцев снова расправил крылья, выпуская десяток перьев во все коморки, и рванул к потолку, будто точно хотел проломить его своим телом. ― Что за хрень?! ― среагировать на подобное поспокойнее Таир просто не мог, на замедленной «съемке» разбирая даже самое мимолетное движение Данцева. Речь внезапно прервала навык, и Сергей вновь на скорости грохнулся грудой металла о потолок, потерял равновесие и шарахнулся в тучу праха, разметав его еще больше в стороны. ― Мне, блядь, что?! Долбануть его током, что ли?! ― Ты завалишь его! ― Не похер?! Фиолетово-белые молнии, что случайно показались из тела, на мгновение остановили очередное перо Сергея, отчего то зависло в воздухе, и остались светящейся оболочкой, отпуская свою игрушку. Металлическое перо хранителя приземлилось у ног Долманова, растеряв энергию. Замедление происходящего вновь последовало за испугом. «Нет. Не так. Это я стал ускоренным. Мои мысли и чувства, зрение…» Уклоняться в таком состоянии стало намного проще, только сразу за любым движением или речью происходил разрыв активации. Перо свистнуло у щеки, оставляя пятно на коже, но расчет оказался верен – оно срезало только пепел, зато в стену прошло насквозь. ― Вот... зараза!.. Он себя же и покалечит! ― Продолжать уклоняться и убегать становилось проблематично. Все вокруг распадалось на «атомы». Еще пару минут увечий, и все стены сложились бы окончательно, впрочем, вместе с ними бахнулся бы и потолок. ― Так уже! ― на повышенных отозвался Зеленский, благоразумно не покидая свою комнатушку: волны его энергии и без того, как рассвет, окропили все жалкие помещения. ― Пахнет кровью, ты, что, не чуешь? ― Извиняй, блядь! Я не охотник! ― Таир вновь избежал столкновения с неуправляемым Данцевым лишь из-за навыка. Запах даже при замедлении он, действительно, не почувствовал, хотя пятен на теле товарища было более чем достаточно, только пепел мешал осмотру. ― Может, ты его?.. ― Нет. Не катит. Я убью его за мгновение. ― На секунду фон мелиора растворился, смешавшись с прахом, возвращая и серость красок, а затем уже сильно ярче прокатился по помещениям, убирая всю пыль ко входам, заодно оттолкнув и Данцева к самой твердой стене в той комнате. ― Что вы встали как истуканы?! Не поможете?! Дверь к Долманову полыхнула, будто сотни бенгальских свечей и, впитав в себя фон Зеленского, испарилась, не оставив и дыма. За проходом стояло пятеро. Каждый выглядел ошарашенным. Два наемника с огнестрельным оружием закрывали собой хранителей, но поднять свои пушки на Высших им ни смелости, ни испуга, видимо, не хватило. И мужчина, и его напарница просто замерли там, в проходе, изваяниями, неспособными шелохнуться. А вот та, что стояла сзади, чье лицо было плохо видно, вроде, чувствовала себя лучше, как и девочка рядом с ней. Самый дальний же – Николай Горняев, такой встречи не ожидал. «Неплохое таки умение. За секунду заметить столько…» Таир двинулся специально, чтоб убрать это замедление. Все ускорилось, зашумело, тучи праха рванули в стороны, Данцев лихо свалился на пол, надломивши собою стену, ненадолго улегся там же, прохрипев что-то нераздельное. ― Й-я… Алаева… Е-катерина, ― голос женщины с чемоданчиком беспрепятственно распространился по комнатам, и она решительно оттеснила собой наемников. ― Джен из Бэйтов ч-четвертого ранга. ― Ее взгляд ненамеренно остановился на существе, замершем у противоположной стены. Свет от молний, что разрядами тока прокатывались по его телу, создавал поистине завораживающее впечатление, как и бледный цвет глаз мелиора из-за всплеска фантомной энергии. Ко всему перечисленному часть волос с одной стороны хранителя ярко светилась белым, как и некий узор на шее, плавно переходящий к скуле. ― По приказу Багировой Клары и Кадэшева Михаила… Данцев ждать окончания представления не собирался: пара перьев размером с ладонь вонзилась прямо в край прохода у плеча заходящей женщины. Сам хранитель же сбросил поломанные крылья на пол и вновь взлетел к потолку на новых, собираясь сломать оголившиеся балки совсем. ― Хорош уже церемониться! Поймать этого мотылька сможете? ― Зеленский все также не показывался в комнате, оставаясь где-то там, за проломом в стене, но даже его слова вынуждали энергию вокруг вибрировать из-за неспокойных эмоций. ― Я… по… попробую, ― ответила за остальных Виктория, делая шаг в разрушающуюся коморку. ― Погодите! Она хоть и сильная, но не непробиваемая! ― Долманова такой расклад не устраивал. Однако заметив, что его возглас вынудил девочку содрогнуться и остановиться, мужчина затих, попытавшись унять свой фон. ― Уже… да, ― неуверенно пролепетала Вика, поймав в ногу перо от Данцева. Ткань порвалась на бедре мгновенно, но на коже осталась только небольшая царапина, медленно заполняющаяся капельками крови. Таир заметил это благодаря ускорению чувств, что включилось при попадании снаряда в девочку. «В таком случае в прямом противостоянии она, действительно, получит ранение... Кажется, ей не больно. Лишилась чувствительности?» ― Тц!.. «Вот приплыли: взрослых дядек спасает ребенок». Данцев с криком уперся в балки, ошалев уже полноценно. Сквозь звериные рев и ярость, человека узнать в Сергее было уже не просто, даже тело и кровь хранителя превращались во что-то жесткое. Вика замерла в центре комнаты, неотрывно следя за Данцевым и рукой прикрывая глаза. Мусор в виде остатков глины и чего-то еще подобного осыпался на ее волосы вместе с кровью твердеющего Сергея, что при падении превращалась в стальные капли. Ее кожу такое не ранило. Вероятно, причинить хоть какой-то вред могли только заостренные перья. Данцев снова воткнулся в балки, с жутким скрипом прогнув их к крыше. Крылья были намного легче и, похоже, не настолько прочными, чтоб бездумно творить подобное. Потеряв половину перьев, человек опустился ниже. Вика прыгнула как раз вовремя. Поймав за ногу мелиора, она с криком свалилась на пол. Ускорение стало следствием: Таир не был сейчас способен совладать со своими эмоциями. Он в замедленной «съемке» видел, как Сергея стянуло на пол, как под ним раскрошились палки, как весь мусор подняло в воздух… Хруст и скрежет вернулся к слуху. Все вокруг поглотило прахом. Таир грохнулся на колени у дыры, что оставил Данцев, ощущая головокружение. Пульс затмил остальные звуки. Навык, может, и был полезен, но и сил выпивал немало. «Надо двигаться… Говорить… И тогда он опять не включится». ― Да вколите стабилизатор!.. Сквозь туман и сердечный ритм, Таир как-то сориентировался, заставляя себя подняться. Привалился к стене потверже, стал сжимать и разжимать пальцы. ― Я пытаюсь! ― Екатерина говорила намного громче, несмотря на поглощение стен и панику. ― Он меня щас пером прошьет! Я не!.. Вика! Женский крик на миг прервал все звуки. Без нормального освещения было сложно увидеть что-то из-за праха и серых красок. На пугающие мгновения стало тихо до удивления, но затем вновь раздался лязг и короткие хрипы Данцева. ― Я вколола. Держи покрепче. Шума медленно становилось меньше, как и праха вокруг отверстия. ― Пусть подействует. Нужно время. В опускающемся тумане Таир смог различить силуэт женщины. Она выбралась из расщелины, но подняться не поспешила. ― Угх! Как больно. ― Екатерина отползла лишь чуть-чуть к проходу, прижимая свое плечо. Из-за пепла и прочей грязи кровь увидеть Таир не смог, если рана вообще была. ― Я нечаянно! ― Понимаю. Разговор на том и закончился. Пыль осела. Хрип прекратился. Лишь тогда все смогли увидеть изувеченный пол металлом и Викторию, находящуюся в разломе. Она все еще восседала на спине у Данцева. Несколько пар его крыльев валялись там же, частично выглядывая из дыры. И мужчина, и девочка были с ног до головы облеплены прахом. На обоих виднелись следы борьбы и влажные от крови участки. У прохода мелькнули наемники, все еще не решаясь зайти в комнату, но Алаева жестом попросила их оставаться там. ― Я в порядке. Получила от Вики и отделалась синяками. ― Говорю же, не специально. Если б я вас не оттолкнула, вас пробило б пером насквозь! Но Алаева не ответила, только коротко рассмеялась на эмоции семилетки. Разозлившись или обидевшись, Вика резко поднялась с Данцева и уставилась на Долманова. И Алаева, и наемники вмиг последовали ее примеру. ― Я своими ногами, можно? ― попросил Таир, подняв руки и при этом шевеля пальцами. ― Это… что вы… такое делаете? ― Любопытство вытеснило гнев девочки очень быстро. Она невольно повторила за мелиором, осмотрев и свои ладони, после чего опять устремила взор на Долманова. ― А мои пальцы не светятся. Таир остановился всего на миг, различив вместо черных линий белый свет, и умение не заставило себя ждать. Задержавшись вниманием на текущей по черным «венам» энергии, он со стоном схватился за голову и свалился на пол. ― Я в порядке! ― С десяток молний вспышкой тронули прах и стены. ― Это навык такой дурацкий. Надо двигаться или… разговаривать, чтобы не запустился. Похоже, пока я в раздрайве, он будет сам… активироваться. Тишина, что была ответом, лишь подняла волнение мелиора на новый уровень, а багровый туман прикоснулся к его коленям. Таир осторожно уселся прямо, посмотрел на присутствующих у входа. Все вели себя перепугано. Дрожь в их теле была заметна невооруженным взглядом. И уставились они все они лишь в одном направлении – в проем, что находился в стене, где частицы праха медленнее всего оседали на пол. ― А меня… заберете? ― поинтересовался Зеленский, продолжая держаться там и мерцая во мраке оранжевыми радужками. Прошло несколько долгих секунд прежде, чем хоть кто-то сумел сдвинуться с места. Этим человеком оказалась чересчур любопытная Вика. Она сделала шаг в сторону, все еще оставаясь в дыре, и заглянула в проем. ― Дяденька, а вы кто? ― удивленно спросила девочка, захрустев подошвами подпорченных сандалий на крыльях Данцева. Кем бы ни был хранитель в соседней комнате, но похож на Александра Зеленского он совершенно не был.***
21 мая. Пятница. 21:33 по времени 13 мира
«Быть никчемным и все-таки не желать силы. Просто плыть по течению, не пытаясь противостоять реальности. Разве я не желал меньшего, чем остальные, что гнались за своей мечтой, порой переступая через других? Я хотел только жить, никому не причиняя вреда… Так за что? Почему?! Неужели я не достоин жизни? Чёрт возьми! Не хочу умирать вот так!» Неспособный перевоплотиться, не имеющий навыков и физически не особо крепкий, он бежал, что есть мочи, обгоняя ногами смерть. Позади несся шумный сидри, что пыхтел и рычал за его спиной, проминая траву мощными лапами. Гаян знал, что оборачиваться нельзя. Даже это мгновение, потраченное впустую, принесет за собою монстра, что сомкнет на его шее клыки. Легкие не выдерживали, колени дрожали до спазмов, да и стопы сводило судорогой. «До границы… так далеко… Почему эта тварь в лесу? Почему же так близко к нашим? Почему ее отвлекаю я?! Где Ерия? Хоть кто-нибудь?..» Поясницу пробило болью, словно в кожу вонзили иглы. Это не были когти сидри – Гаян просто был слишком слаб: ни охотник, ни собиратель, его выставили из деревни Мрайана вместе со всей семьей и отправили за Айядой, как очередной расходник, не способный принести Вождю пользу. Он впервые играл в догонялки со старухой в траурных одеяниях, что явилась риталю в обличье рогатой кошки. Падение, приглушенный хруст, кувырок уже на чистом адреналине... Под ногами вдруг пустота. Осознать происходящее было сложно. Края трещины разодрали бока до крови. Пойманный животом выступ выбил из легких воздух. В голове было так же пусто, как и здесь, в неизвестной расщелине. И если в самом начале данный разлом показался узким, то теперь риталь падал, сдирая на теле кожу без возможности зацепиться. Гаян тщетно пытался выбраться, искал пальцами хоть бы что-то, чтоб схватиться и остановить падение, но пространства становилось всё больше. Сломав когти, он таки удержался на какую-то долю мгновения, отчего по инерции развернулся и встретил лбом острый выступ. Боль была не такой уж сильной. Только звон в голове и слабость. То ли камень сорвало от тяжести, то ли пальцы разжались сами… Гаян рухнул на дно расщелины и почувствовал спиной камни. Удивительно, но именно шок вызвал в ответ ледяную ясность. Застилавшее взор полотно растворилось, позволяя видеть, а сознание так упорно схватилось за явь, не давая риталю отключиться, что все вокруг приобрело ненормально четкие очертания. «Моя сила? Я пробудился? Или что это?» Жадно хватая холодный и колючий, как острый нож, воздух, он лежал и смотрел на сидри, с рыком роющего наверху землю. Гаян видел его клыки и слюну, что текла из пасти. Пыль и камни срывались вниз, но пробиться сюда не получалось. Размер сидри мешал протиснуться, а края попросту не сдавались: там, вверху, стенки трещины были толстыми. Так что тварь продолжала фыркать, тыкать мордой, опуская голову, обдирать края короткими кем-то обломанными рогами, помогать себе клыками и лапами… Она кружилась там, у расщелины, затмевая собою небо и далекие лучи солнца. «Что ж, учитывая твою силу, ты покончишь… со всем… к закату…» Воздух больше не ранил внутренности, но дыхание усложнилось. Привкус крови, дразнящий глотку, появился спустя минуту, не давая дышать нормально. Гаян мирно взглянул на сидри, рассмотрев его черное нёбо, и пещера погасла следом, поглощенная этим изображением. Прошел миг или два (по крайней мере, именно так казалась), но когда к риталю вернулось зрение, возня сидри уже не слышалась, а в пещере, в конец, стемнело. Вдалеке же блестели звезды и тускнеющий полумесяц. «Я не умер?.. Еще… не умер?» Стон покинул грудную клетку вместе с каплями крови и кашлем. Любое движение зверолюда, спазм или попытка заговорить… всё заканчивалось одинаково. Ни его руки, ни ноги желаниям не подчинялись. Гаян, в принципе, не мог их почувствовать. Повернуть же голову не удавалось – каждый раз до потери сознания шею сводило невероятной болью, что мгновенно перетекала в спину, ноющую сплошным синяком, и где-то ровно посередине позвоночника эта боль становилась молнией, разрывающая иглами все органы. Даже самые короткие вздохи приносили Гаяну мучения… Эту долгую ночь он провел в сознании, сначала моля о спасении все высшие силы, о которых только смог вспомнить, а затем размышляя о своей жизни. Увы, но в ней не было ничего примечательного: обычные слабые по своей природе родители вырастили такого же слабохарактерного мальчишку, желающего лишь безмятежного проживания своих лет. Невзрачная внешность и отсутствие каких-либо сил оказали наибольшее влияние на его юношеские годы. Им не особо интересовались девушки, и, найдя себе подходящую по натуре женщину, он женился не по любви, обзавелся парочкой милых деток. Неплохая среднестатистическая жизнь. Правда, счастлив Гаян совершенно не был. Всё, что с ним происходило… просто происходило, и всё. Без какого-нибудь смысла или особой цели. Никогда ни о чем не мечтал, а простые свои желания исполнял сам. «Безнадежный, никчемный, жалкий… ― эти фразы вертелись в мыслях, не давая риталю мирно закрыть глаза и уйти в небытие. ― Я всего лишь хотел… чего? Выживать, а не жить по-настоящему?» Гаян знал, что он трус, потому и не заслуживает большего. Он считал себя ниже многих, всерьез полагая, что так куда безопаснее. Так какой тогда смысл себя жалеть? Почему бы ему не умереть так же тихо, как он и жил все это время. Просто взять и принять судьбу. «Это… какое-то безумие… Почему?! Почему в этот раз меня?! Я ведь точно не желал многого… Не просил никакой силы. Не хотел привлекать внимания!..» В голове становилось все больше звона, нарастающего с каждым мигом. Он мешал ему думать, обрывая мысли. Не давал успокоиться или даже помечтать о чуде. «Почему эти твари пришли за мной? Почему собирались меня убить? Я ведь просто планировал выжить!.. Я ведь просто хотел иметь право на жизнь, как у него…» Мысль за мыслью, странное рассуждение. Будто в диком бреду, Гаян все еще продолжал жаловаться ненавистной пустоте, что влекла его за собой. «Тот, с рогами… и тот, что распался светом… Кто же они – те двое? Почему они так смотрели? Почему не спасли меня, не спасли мою?.. А?.. Что я только что?..» Вспышка темного пламени стерла напрочь все окружение и мгновенно вернула взгляд риталя на лик луны. «Помирать вот так тихо, не в силах позвать на помощь, пошевелиться или уснуть…» Боль разрядами продолжала блуждать по телу, нанося вред невидимыми шипами. «Задыхаться, терять реальность, слышать сердце и ждать с испугом, что оно вот-вот перестанет стучать…» Утро выдалось очень шумным. Наверху кто-то звал по имени, не жалея голосовых связок. Появился и кто-то еще: пара бравых риталей в поисках одного родственника. Гаян пробовал закричать, затем просто шептал, напрягая изо всех сил онемевшее горло, но лишь захлебывался мерзкой кровью и натужным удушающим кашлем. Эти звуки и привлекли внимание зверолюда, рыщущего у трещины. ― Ты… Гаян?! ― Ерия вглядывался в разлом, но увидеть на дне обездвиженное тело никак не мог. ― Ты же слышишь меня, Гаян?! Это ты?! Да ответь!.. Почему ты не отвечаешь?!.. ― Я… Гаян… ― это всё, что сумел произнести риталь, еле слышно, глотая собственную кровь, что опять поднималась к глотке. «Верно. Ты – это ты. И ты вовсе – не Марк... Дементьев». ― Ха-а-ах… Умирать вот так вот… ужасно. ― Марк уже понимал, что всё это – лишь воспоминание, принадлежащее не ему, но не мог не испытывать тех же чувств, что и погибающий на его глазах Гаян. Тот лежал на огромном камне, напоминающем раковину с ороговелостями посреди низкой неровной пещеры. Кровь стекала по бокам бесчувственного булыжника, что пробил неудачливому мужчине спину. Пусть Гаян и выжил, не став закуской, но удручающей конец его жизни был уже очень близок. А Ерия тем временем продолжал рыть у трещины с диким рыком, всё стараясь дозваться до умирающего собрата. ― Не могу! Не пролезть! Подожди еще чуточку! Я вернусь!.. ― Он ушел, не услышав ответ Гаяна. Он ушел, не уверенный даже в том, что сородич жив. Превозмогая тугую боль, Гаян, правда, надеялся, верил, ждал... И минуты растягивались на часы, а часы превращались в сутки. Вряд ли, в самом деле, прошло столько времени, но провалы в сознании усугубляли. Риталь мог только плакать, заполучив силу сейчас, когда толку от нее никакого. Он смотрел на открытое небо, наблюдая за темнеющими облаками. Гаян думал о многом. Сожалел – об одном: пусть и глупо, но жаль ему было, что он в юности не признался в любви той девушке, что действительно ему нравилась. Это странно… Ни родители, ни жена, ни дети… Только девушка эта стояла перед глазами, так маня за собой в белоснежную пустоту. ― Им тебя не спасти. Мне жаль. ― Марк стоял у булыжника, замечая, как медленно угасает взгляд существа, так похожего на человека. ― Да. Мне тоже. Марк не мог ощутить испуг, не теперь, не в таком обличии, но таки покачнулся, обернулся к заговорившему, ожидая встретиться с Тленом умирающего Гаяна, но сейчас позади стоял… лишь Марк. «Что за… бредни?» Он не выглядел, как живой, потому что имел свечение и небольшую прозрачность, но и точно не являлся Тленом, так все конечности оставались на месте… ну, кроме одной. Отчего-то молодой человек был абсолютно голым и совсем без пола. ― Кто. Ты. Такой? ― А ты сам не догадываешься? ― Гаян? Тишина стала всем ответом. Пара капель начавшегося дождя проскочила внутрь, но черный полог затмил глаза умирающего риталя прежде, чем они смогли прикоснуться к телу. Все закончилось слишком резко, ведь Ерию Гаян не дождался. Марка выбило на поверхность. Ворох мыслей и боль риталя, те утраченные надежды и нелепые пожелания перед смертью, так хотелось вдохнуть всей грудью, не почувствовав привкус крови… Все свалилось тяжелым камнем, заставляя Тлен задрожать. Гаян не дал большого заряда, но зато наградил печалью и желанием выжить, во что бы то ни стало, прикоснуться к любимой женщине... «Почему… я так сильно его жалею?.. Даже Дайя так не разрывала сердце… Что за… лажа здесь происходит?.. Словно я проходил подобное…» Воспоминание благосклонно пришло к нему следом: темный вечер, костер, побег с площади, темнеющее небо, не слушающиеся конечности… «Нет. Не то! Это всё… не то!» Чей-то взор волной света ударил в спину. Марк качнулся и тут же замер, опасаясь взглянуть назад. Он хотел бы отреагировать, повернуться, понять хоть что-то, но не мог и пошевелиться. Ног у Тлена по сути не было, только Марк ощутил их слабость и горячее чувство паники. «Это… страх?.. Почему же я так боюсь?» *Потому что ты виноват!* Это был его голос – Марка, но являлся сторонней мыслью, полной злости, обиды, ревности... Страх исчез. Слабость попросту растворилась. Марк стоял еще долго в недоумении. Мыслей не было, как и паники. Замешательство, удивление… Обернувшись к могилке Дайи, он увидел лишь темный лес. «Я виновен?.. Да что я сделал?! В чем таком я, блядь, виноват? Почему ты молчишь? Ответь мне! И кто стер мне, к херам, часть памяти?.. Неужели… я сам себе запретил все помнить?» Но ответа Марк не дождался, хоть прошло уже больше пяти минут. Он смотрел в синий лес, замечая его вибрацию, только больше там ничего не было. Гнев сорвался волной из мыслей. Лес тряхнуло огромной вспышкой. Марк не смог сдержать эту ярость, что энергией вырывалась наружу. Лес дрожал и шумел листвой, но ни треска, ни сломанных веток, только синее трепещущее пространство… Свет погас, поменявшись тенью, оставляя лишь пару трещин. Золотые кривые всполохи продержались секунд пятнадцать и погасли наряду с успокоившейся стихией. «Не сейчас. Не спеши. У тебя есть задача куда важнее», ― даже такие мысли больше не казались своими. И все-таки это было правдой. Марк качнулся к почти опустевшему из-за него кладбищу. У могил оставалось трое, но трогать Юлю по-прежнему не хотелось. А другие два вовсе не выглядели безвредно: по какой-то причине их двоих похоронили в одной могиле. И теперь силуэт, пусть довольно светлый, обладал двумя головами и широким телом. О двух Тленах говорило еще и два огонька в центре. Они светились слабее Юрмая, но куда сильнее Гаяна или Роанны. Возможно, потому что как-то сплелись воедино, или же при жизни эти двое шагнули далеко за порог четвертого ранга. «Неважно. Все должно быть… Все будет… обязано быть… хорошо» ― неуверенно успокоил себя Марк, не понимая уже, кто именно вкладывает ему эти мысли, и шагнул навстречу странному Тлену.***
21 мая. Пятница. 14:34 по МСК. 185 мир
«Он не ответил, но метка все еще активирована, а значит, паршивец жив. ― Моор торопливо открыла дверь, чуть не столкнулась с шарахнувшимся от нее наемником и промчалась дальше по коридору, продолжая говорить с Ларой. ― Я спущусь к излучателям, а ты присмотри за Радченко. Если, конечно, сможешь». ― Девушка вынырнула в холл у главного входа в здание, непривычно опустевший из-за карантина, и на автомате схватила папку на стойке ресепшн, что ей протянула встречающая всех портье. *Поняла. Мы стоим сейчас в коридоре. Если что, попытаюсь остановить*. ― …тина? «Не дури, он тебя прибьет. Осторожно поговоришь и только». ― Моор бегло прочла запросы на организацию вооруженных групп по спасению, снабжению, расселению… касаемо выживших на территории Запада, лишь кивнула в ответ и оставила папку на стойке. *Хорошо. Буду ждать ответа*. ― …дождите!.. Лифт, ведущий на подземные этажи, был уже совсем рядом. Оставалось нажать на вызов и спуститься ниже, чтобы найти Кадэшева. Основная проблема заключалась в том, что не во все излучательные комнаты входить было безопасно, так что не было никакой гарантии, что спасти Михаила Кристина сможет. «Чем я ближе, тем лучше связь. Я почувствую и…» ― Хранительница Моор!!! Кристина вздрогнула только пальцами и ошарашенно замерла у закрытых створок, так и не нажав на кнопку. Погрузившись в происходящее с головой, окликающего ее человека она не слышала до последнего вопля в ухо. ― Что… такое? ― Ее раздраженный взгляд скользнул по внешнему облику мелиора, зацепился за низкую мощность на запястье того и его легкую дрожь… ― Наемник? Девушка даже невольно обернулась к тому коридору, где недавно чуть не влепилась, кажется, именно в этого человека. ― Двери... Я… тут стою дежурным… ― Ну и… что?! На кой черт ты меня одернул?! ― Карантин! Но нам пришлось его пропустить!.. И без того взвинченная Моор на мгновение дала волю чувствам. Человек рухнул на пол с подкосившимися коленями, пролепетал что-то еще и смолк. Пусть Кристина и обладала ментальным классом, но Пятый ранг на то и считался Высшим, что одними только эмоциями такой хранитель способен навредить Низшему. ― Вашу мать! ― Кристина с повышенным недовольством вновь осмотрела холл. Несколько мелиоров, охраняющих вход, да и пара наемников там же, выглядели напряженно и чуть озлобленно, но не вмешивались. ― Поднимись. ― Сменила она гнев на милость. ― И расскажи подробнее. ― Я… по… посижу… лучше. ― Подняться молодой человек прямо сейчас не мог, все еще чувствуя неуемную дрожь во всем теле. ― Он едва ли не выбил двери. Сами знаете, Диджи делают, что хотят… ― Повтори? ― Дидж… Беляев, ― он испуганно поднял взгляд на девушку, внимательно следя за ее реакцией. Еще одна вспышка ярости могла стать для него увечьем. ― Он… сейчас, что же, в здании? ― Зла Моор не была, скорее, обескуражена, и поэтому наемник решительно кивнул ей в ответ, стараясь не смотреть в глаза долго. ― Где? ― Голос женщины дал заметную трещину. ― Ушел на подземные этажи.