21 мая. Пятница. 14:28 по МСК. 185 мир
Притворяться другим человеком не так уж сложно, если делаешь это не в первый раз. Да к тому же роль наблюдателя достается последователям Гириона довольно часто. Каждый раз новое имя и новый мир, каждый раз новые лица и другие жизни, однако схема всегда неизменна: подтолкнуть, подсказать, подтереть, где надо… лишь бы добиться желаемого сценария. «Все они – просто пешки в моих руках, безвольные глупые куклы, что наивно верят в свободу выбора… но… иногда я уже и сам забываю, кем являюсь на самом деле, ведь я – такой же: никчемная марионетка тех, кто могущественнее меня». Бальтазар продолжал спускаться на закрытые этажи Западной ассоциации, чувствуя необъяснимое волнение в низу живота. Очень многое было сделано им из-за кулис в этом мире, после того, как сам Катазар открыл для него проход. Он играл чужими жизнями, скорректировал множество судеб, и бесчисленное количество трупов тянулось за ним ни один уж десяток лет. И все-таки этот мир был другим. Каждая Ветвь развивалась по-своему, и все Стражи невольно влияли на создаваемые Искрой условия жизни: разные правила, мировые законы, предрасположенность населения к конкретным путям эволюции… «Здесь слишком много таких, что способны влиять на мысли. И чем дольше я остаюсь Андреем, подавляя в себе Бальтазара, тем сложнее держать свои эмоции под контролем… Надо с этим кончать, пока вовсе не стало поздно». Длинный неосвещенный даже Тьмой коридор встретил Ана пугающим равнодушием. После повторного пробуждения Галиц, едва не стершего ее полностью, все эти нижние этажи закрыли из-за слишком высокого содержания фона, выделяемого неисправным Излучателем. Находиться здесь без защищенного ядра было равносильно медленному самоубийству. Будто раковые клетки он распространялся по телу, заставляя рассыпаться на атомы изнутри: все равно, что общаться с Шестым на расстоянии вытянутой руки будучи всего лишь человеком. Но со смертью Катазара многое изменилось. Теперь некоторые из комнат здесь стали местом для проживания особо буйных новоиспеченных, перешагнувших двадцать пять единиц. Такой уровень ФАИ, содержавшийся в окружении, не мог навредить этим хранителям, благодаря высокой защите ядра и ускоренной регенерации. Потому-то именно в этом отделении и находились комнаты Мирослава Снежина и Руслана Талипова. «Я даже видел приказ о том, что весь этот этаж отведут под проживание всех Шестых. Оно и верно – больше ведь пока негде: своим фоном они разрушат любую постройку без Жидкой тьмы наивысшего уровня. Такой фон им как раз по зубам и не меньше пойдет на пользу… Как же жаль, что подобному не случиться». Бальтазар в человеческом облике, отвечая своим мыслям легкой усмешкой, неспешно преодолел очередной коридор, подходя все ближе к единственному пролету, что открыт был лишь для одного мелиора. Этот участок по-прежнему принадлежал только Ей, ведь стоять рядом конкретно с этим Излучателем прямо через стенку было небезопасно даже для Пятых. Только Шестые, преодолевшие первую десятку своего ранга, могли безопасно зайти внутрь, но им оставаться там надолго тоже было опасно. Лишь Галиц, потерявшая свою физическую оболочку и ставшая Уром – редкой сущностью даже для большинства миров, могла оставаться внутри на какое-то время. «Думаю, она уже и сама знает, что живой ее больше назвать нельзя. Фантом и физическая оболочка чересчур связаны. Лишиться чего-то одного, значит – погибнуть. Ты либо становишься Тленом (повезет, если Свободным), либо гниющим пустующим трупом. И все же в любом правиле есть свои исключения». Бальтазар задержался растерянным взглядом на двери в комнату с Излучателем, испорченным им же самим в тот злополучный день. Подкорректировать работу даже таких аппаратов для него не являлось проблемой. Этому миру был необходим кто-то сильнее, чем просто Пятые, но создавать их еще попросту не умели, точнее, и не могли: нужен был слишком большой объем энергии, произвести который никому не было по силам. Да и выдержать такой залп получилось лишь у одной Галиц, а весь персонал, что находился на нижних отделах, за мгновение превратился в пыль. «Это, и правда, моя ошибка. Я поспешил». Было слишком рискованно полагаться на способность Тамары ткать из энергетических нитей, но другого решения Бальтазар тогда не нашел. Только это умение подходило. Пусть физической плотности сила Галиц и не имела, для фантомного тела противника такая иллюзия была так же крепка, как самая настоящая преграда. Иными словами – Галиц била прямиком по энергетическому телу, из-за чего урон мгновенно передавался и физической оболочке. «Иллюзии, что способны убить… На деле же – работа непосредственно с самой энергией. Все вокруг состоит из фантомных тел, даже сам этом мир – гигантская сфера энергии, живущая по своим законам. Остается лишь научиться понимать природу всего сущего на земле и обуздать ее, чтобы овладеть неограниченными способностями. Только… каждый мир тоже имеет свою защиту. Можно подкорректировать, направлять, изменять понемногу что-то, чтобы в итоге вызвать пару сбоев в работе мира, но совладать с Синергией на том уровне, когда станет плевать на законы мира, может далеко даже не каждый дракон. Уже чудо, что Галиц способна на то, что может, но, по сути, ее телепатия – лишь своевременное считывание энергетических всплесков, что создают мысли, а невербальная передача сообщений – вторжение энерго-импульсами в чужой фантом. Впрочем, чувствительность к фону, возможность находить мелиоров на расстоянии, заглядывать за непрочные границы некоторых миров – все это результат работы непосредственно с фантомами…» Бальтазар стоял у двери к Излучателю не больше минуты, и сам не понимая, почему пытается найти оправдание своим действием. Галиц, действительно, идеально подходила на роль Шестого, ведь могла оперировать энергией лучше кого бы то ни было в этом мире. Но даже она не справилась… стала Уром, свободным Тленом, не привязанным к своим останкам… В каком-то роде, Галиц походила на Леонида Костенко, что способен изменять свой облик, но ее устройство было гораздо сложнее хотя бы из-за того, что физического тела у нее больше не имелось вообще. «Даже в АДМ до сих пор не могут определить, что есть «Уры» на самом деле. Бестелесные, безликие сущности, не все помнящие, кем были при жизни. Все они – первозданные твари, что похожи на Искры и имеют чудовищные способности к саморазвитию, прямо как те, что назвали себя «Семя Хаоса». Таких следует уничтожать заранее, пока они не стали головной болью для всего мира… Даже Галиц… Она просто еще юна и не спятила лишь потому, что не забыла своей прошлой жизни, но это только вопрос времени. Рано или поздно она осознает полностью, кем является, и тогда потеряет даже свой внешний вид... И конкретно вот эту тварь я создал собственными усилиями». ― Вот… дерьмо! Бальтазар продолжал идти вглубь коридора, игнорируя все находящиеся здесь комнаты, давно пустующие и темные. Его змеиные глаза, светившиеся от злости, видели все довольно четко, пусть и в серых тонах. Многое здесь напоминало о первых днях работы Центрального офиса западного отделения, большинство из таких воспоминаний сохранилось только в файлах самого Бальтазара, ведь то, что знать людям пока было рано, немедленно удалялось из любой базы и человека. «И что же мне с тобой делать? Убить в попытке самоубиться? В данном случае даже не факт, что я смогу побороть Ура, приложив все свои силы! Тогда, что же, договориться? Повлиять способностями не выйдет, лишь словесные переговоры. Я могу, конечно, и блефовать, но сработает ли подобное?» ― Если Фено узнает, что я помог появиться Уру… Почему он не дал согласие на ее устранение? «Я, и впрямь, попытался тогда создать монстра, что к херам бы нарушил все равновесие мира. Катазар был не против развития, но даже он просто так не мог преодолеть Непреложный закон, ведь есть силы куда старше, весомее и мощнее, чем возможности АДМ… И все же я не хотел получить Ура! Этих тварей пересчитать по пальцам, но каждый первый доставляет хлопот всему Древу». Бальтазар резко остановился посреди коридора, сжимая кулаки и тяжело дыша. У него и в мыслях не было подводить Гириона, однако возникновение Каурскаля, уже не первого в этом мире, заставило бы начальство задаться вопросом о компетентности самого Бальтазара. Вся работа тогда могла бы пойти коту под хвост, а допустить этого было нельзя. Иверианец медленно выдохнул, успокаивая расшатанные последними событиями нервы, и обернулся к стене по левой стороне. «Это здесь». Данная часть стены ничем не отличалась от любой другой внешним видом, лишь кто-то по-настоящему сильный мог бы заподозрить неладное. Даже Галиц пока не имела возможности подсмотреть через такой барьер, основанный на той же энергетической составляющей, что и ее способности. «Хотя вскоре таких чертей станет напорядок больше, поэтому необходимо убрать все то, что может в будущем принести проблемы». Бальтазар осторожно прикоснулся к стене ладонью, так и не успокоившись окончательно. Символ на ее тыльной стороне на миг осветился золотым пламенем, подсвечивая желтым оттенком кожу, и плотный покров поверхности, еще секунду назад максимально защищенный огромным содержанием Тьмы, коротко треснул. Отверстие, появившееся под ладонью, было глубоким ровно настолько, чтобы опустить в него руку. Кисть Беляева изменилась. Когти быстро нашли несколько выемок и вдавили податливую полость еще глубже. Лишь после этого трещина с небольшой дырой раскрылась полностью, удлинившись во весь рост иверианца. Это не было дверью или полноценным проемом, только линией, резко вспыхнувшей позолотой. Почти также вело себя и пространство, когда появлялся разлом в другой мир. «Давненько же я сюда не приходил». Шаг вперед, и окружение мгновенно переменилось. Небольшой клочок подпространства, связанного напрямую с Веткой, принял хозяина блеклым светом и тишиной. Техника, принесенная в это место, являлась собственностью Академии и не могла быть перемещена в сто восемьдесят пятый мир полностью из-за своей мощности. Но не теперь. После смерти Катазара, границы мира не просто пошатнулись, они стали решетом, позволяя абсолютно всему проникать внутрь. Так одно из Семян Хаоса и попало в руки Дарины. «Галиц тоже найдет это место. Пусть не сегодня, но наверняка скоро». Мониторы и сенсорные панели, расположенные на стене справа, набрали четкость относительно быстро, как и символы на всех поверхностях в этом месте. Само же помещение было похоже на нескончаемый коридор, что становился все темнее и темнее, превращаясь в некое подобие черной дыры. Все здесь подпитывалось через Ветвь и ее энергетические ресурсы, берущие начало у самого основания Древа. «Раз уж Фено скинул всё на меня, значит, помощи от Гириона и АДМ ждать бессмысленно: они заинтересованы только в одном – привлечь сюда Семь Смертей и устроить жестокий махач…» ― Что ж, тогда… ― Бальтазар с разочарованием уставился в темный пролет коридора, в самое «дно» этого расплывающегося туннеля. По нему было невозможно добраться до дома, если на это не получить разрешение, а вот заблудиться и умереть – вполне. И все же были ублюдки, способные по ним передвигаться и переходить не только из одного мира в соседний, но и преодолевать Ветви, чтобы спуститься гораздо ниже. ― Стоит отрезать все выходы в Междумирье, пока не поздно. «Захвачу кое-что и…» Взгляд случайно наткнулся на мутное пятно, изображенное на одном из экранов. «Я же стоял прямо там, но ничего особенного не почувствовал…» Непонятное нечто сейчас находилось в комнате с неисправным Излучателем, все еще подключенным к Искре. Это место – единственное в своем роде – имело настолько нестабильный фон, граничащий с подпространствами, что даже камеры такого невероятного уровня не могли передать картинку четко. «Это странно. Что-то… нет, кто-то… Но Галиц здесь быть не может». Еще несколько долгих секунд Бальтазар вглядывался в неясное изображение человеческого силуэта, кажется, лежащего на полу, после чего только растерянно хмыкнул. «Все больше неконтролируемых переменных… И не факт, что они все мне на руку». Интерес к необъяснимому существу в запрещенной зоне становился все сильнее с каждым мгновением, но сейчас было необходимо сделать иное. Иверианец отвернулся от стены с мониторами и принялся ощупывать противоположную, что вписывалась в это пространство куда естественнее, благодаря блуждающим световым символам, однако она была слегка рассеянной, будто низкого качества, отчего оставались видны крупные «пиксели». Углубление проявилось быстро: пальцы резко провалились в стену. Бальтазар ухватился за предмет там покрепче и вытащил его на свет. Тонкий черный стержень, длиной сантиметров тридцать, имел такую же особенность, что и стена – в нем не чувствовалась твердость, хоть он и не гнулся. «Вот и славно». Легкий короткий щелчок за спиной известил об еще одном неизбежном событии: опередить личный транспорт главы РАХ было не самой простой задачей, и сейчас громоздкий автомобиль Ассоциации припарковался у главных ворот здания. «Что ж, явилась-таки». Облик Ура отлично передавался этими мониторами – от таких сенсорных приспособлений не могло скрыться ни одно существо, пока не прошедшее пятьдесят единиц ФАИ. Ни лица, ни как такового тела… Это не было привычным пятном света, коим представляется каждый Пятый или Шестой обычным камерам или фотоаппаратам. Уры выглядели иначе. Все их тело состояло из частиц Тьмы и Тлена, этакая фигура из темного «белого шума», что непрестанно движется и напоминает гигантский ком мелких черно-белых червей. «Еще немного, и от меня скроешься даже ты, однако я итак уже знаю, что ты такое, а потому на два шага впереди». ― Надо бы поспешить. Покидал Бальтазар комнату в легком смятении, прихватив с собой сотканный из Жидкой тьмы снимок. Отрезать себя от АДМ и присмотра Гириона было опасно, но еще опаснее оставлять такие проходы, когда в этот мир уже пробрались шпионы Смертей. Да к тому же создание Ура, о котором Бальтазар не доложил, могло-таки просочиться. «Ничего. Не впервой». Позолоченная трещина не погасла сразу же после выхода иверианца в коридор. Бальтазар уходил все дальше, но та часть помещения по-прежнему оставалась освещенной. «Надо быстрее». Двери в комнаты с Излучателями не запирали: не имело смысла – никто в своем уме туда бы ни сунулся. Разве что странное пятно, показанное ранее одним из мониторов, слегка смущало. «Пока разлом не затянулся…» Бальтазар вошел внутрь с еще большим волнением и остановился в проеме, как вкопанный, позволяя излишкам энергии распространяться за пределы комнаты. «Что за?..» ― … лажа? На полу этого Излучательного отсека – самого мощного, неисправного помещения – лежал человек, почти голый и странно просвечивающийся, мало чем отличающийся от того, что показывали мониторы. «Ну а ты-то еще кто такой, Гирион тебя побери?» Бальтазар настороженно сделал шаг к непонятному сгустку энергии, уже начинающему походить внешне на форму Ура, затем еще один, осознав, что это Нечто не двигается, а лишь переливается серебряными частицами энергии, кажется, так и стремящимися покинуть тело. Однако человеческий силуэт все еще не расформировался, даже некоторые черты лица сохранились и были вполне узнаваемы. ― Ты… Кадэшев?! «Почему я, блядь, снова наткнулся именно на тебя?!» ― Ты следишь за мной? «Что за чушь? Он попал сюда раньше, чем я… Да и вряд ли полез бы в эту комнату по своей воле». Бальтазар заинтересованно посмотрел на потолок, предположив, что прийти этот хранитель мог сверху, иначе бы свалился он еще раньше и у двери. Но фантомного следа уже не осталось – фон Излучателя его просто рассеял, смешавшись с ним. «Я же об этом не пожалею?» Как назло время неумолимо шагало вперед, не позволяя тратить его, на что бы то ни было, однако бросить этого пацана в беде почему-то у Бальтазара не хватало духа. ― Потерпи, я тебя… Руки просто прошли сквозь тело Кадэшева, будто попали в какую-то голограмму. «Да ты гонишь?!» Еще пару попыток поднять мелиора не увенчались успехом: ни одна из его конечностей не была плотной. Все его тело рассыпалось, подобно… «Призраку?.. Ты всерьез решил стать привидением?! И, похоже, не без помощи Палачей». Бальтазар с пренебрежением покосился на руки парня: даже несмотря на структуру его тела, в некоторых местах проглядывались узоры светлее, что беспрестанно впитывали все новые потоки энергии, генерируемые вечным двигателем Излучателя. Судя по бликам у глаз и лбу, эти линии присутствовали уже и там. «Сколько же единиц ФАИ ты перепрыгнул разом?.. Твою мать! Ты, небось, еще и сообщение мое Галиц не передал?» ― Вот… скотина! «Ты же сдохнешь от такой волны излучения или, не приведи Гирион, станешь Уром! Но и я отказаться от запланированного не могу». Тело хранителя, все еще пребывающего в получеловеческом облике, изменилось полностью. Когти стали еще длиннее, а светящиеся рога и массивное тело с местами отливающей серебром чешуей выглядели не менее завораживающее, чем течение света по меридианам Кадэшева. «Только попробуй об этом вспомнить», ― пригрозил Бальтазар мысленно, посмотрев на почти бездыханного Михаила, чье тело лишь чудом еще не расщепилось на атомы окончательно. Шипение воздуха и облако светлого дыма были едва различимы в этой комнате, поглощающей все живое, как и сама чистая Жидкая тьма. Стержень, взятый из подпространства и спрятанный за пазуху, отреагировал мгновенно, задрожав, как при сильном ударе металла о металл. Но Бальтазар не остановился и теперь. Едва различимый поначалу полог становился все гуще, изменяя свой цвет на черный. Барьер, что настолько же плотен, как сама Тьма, стремительно укрывал и Кадэшева, и иверианца. Лишь когда их обоих укутало этим пологом, Бальтазар слегка снизил контроль, переставая волноваться об излучении. Воспоминание о заключении лаборантов самостоятельно всплыло в памяти. Тогда тоже пришлось подтирать данные, ведь дело было совсем не в каком-то газе или вообще дыхании. Иверианец управлял энергополем вокруг, что выпускал из своего тела или смешивал с составом извне. Разрывная сила, что казалась другим только взрывом, на самом деле являлась уничтожением на энергетическом уровне. Сила этого существа была куда выше, чем все считали, и сродни влиянию Жидкой тьмы на организм. Если дать слишком много – сгоришь, если выпить энергию из пространства – рассыплешься, словно мумия. Оставалось лишь корректировать каждый раз то, что видели окружающие, атакуя фантомы, как это делала Галиц. «Искажение… Таково определение моей силы, и даже Радченко со своей безумной регенерацией не способен ему противостоять, но пока пусть и дальше думают, что это всего лишь яд». Бальтазар все же решился. Короткий плевок воздухом проскочил словно искра к стене, где находилось неисправное ядро Излучателя, связанного с Искрой мира. Черное полотно вовремя полностью скрыло хранителей от воздействий извне, и яркая вспышка белоснежного света разорвала пространство на лоскуты…***
21 мая. Пятница. 21:42 по времени 13 мира
― Ты в порядке? ― напрочь мокрый, еще и с окровавленным носом, Жека выглядел до нелепого спокойно, интересуясь самочувствием все сильнее обалдевающего Дениса. Пусть они оба сейчас и находились подальше от битвы, в которой им было нечего ловить, но к спокойствию происходящее все равно не располагало. ― Да куда бы ни нахер?! ― Денис грубо толкнул товарища в правое плечо, чтобы он отвязался и перестал поддерживать его под руку. ― Ты… чего? ― Это вы меня втянули во всю эту поебень! Да какого хрена мы тут вообще забыли?! ― уровень паники Нестерова стремительно набирал обороты и даже не думал падать. ― Ты оглох?! Ты, блин, что, эту херню не слышал?! Да мы все тут подохнем! ― Да хорош, черт возьми! ― Женя вновь попытался прикоснуться к товарищу, но лишь получил толчок в грудь, от которого сам же Денис и грохнулся, споткнувшись на камне. ― Успокойся, блядь! ― Не могу! Не могу! Не могу!.. Взгляд растерянного Нестерова, оставшегося на коленях, ненамеренно остановился на промокшем Радане, что по-прежнему безуспешно пытался вспыхнуть. Его шкура дымилась, шипела, но не пылала больше тем диким огнем. Сидри же смело давил его телом в воду, пронзал когтями, откусил левое ухо, отчего тот несдержанно вскрикнул и, наконец, потерял контроль над своим превращением. ― Пама… Помогите ему! Денис и сам понимал, что Мрайан, стоявший здесь же, на берегу, не различит его просьбу и все же не мог сдержать крик, наблюдая с замиранием сердца, как когтистые лапы уверенно придавили риталя ко дну. Тот брыкался, ужалил маленькими огоньками на пальцах глаза рогатого демона, но вынырнуть из-под воды не мог. Древесный заточенный кол, выдранный изо рва, оглушающим взрывом ударил тяжеловеса в голову. Звук разбившегося на части дерева был настолько громким, что Денис со стоном закрыл уши ладонями, но не отвернулся от пошатнувшегося сидри. Куски кола щепками осыпались в воду. На поверхности всего на мгновение показалось лицо Радана, сделавшего судорожный вздох, но противник пришел в себя моментально и выпрямил стойку. ― Как его еще не раздавило? ― Шепот Жени, вцепившегося Денису в плечо, вывел Нестерова из ступора. Судя по напряжению Черноуса, тот вот-вот собирался что-нибудь предпринять. Только что он вообще мог в подобной-то ситуации? ― Надо сдвинуться. ― Что?.. Уходим?.. Но куда? Лес горит, далеко не… выйдет. Перестав рвать деревья (близ этого берега их итак уже оставалось немного), невидимые руки Мрайана подняли в воздух еще два насквозь мокрых бревна изо рва. С громким шумом они пронеслись к центу разгромленного источника, снова ударили сидри в голову, оставляя на этот раз видимое ранение – еще бы немного, и Мрайан лишил бы его глаза. ― Он не будет сражаться в воде, ― продолжил Черноус комментировать ожесточенный бой. Измотанный полетом, вдоволь поработавший крыльями, разгоняя пламя в деревне, перевоплотиться Мрайан не мог, да и на многое сейчас явно способен не был: битва в пробирающей до костей воде стала бы для него последней каплей. ― Он выманивает его? ― прошептал ошарашенный Нестеров, неуклюже поднимаясь на ноги и неотрывно следя за боем. Бревна в этот раз не разбились – Мрайан не собирался прикладывать к удару все силы, скорее, пытался просто помешать сидри окунуть морду в воду и перегрызть противнику глотку. ― Давай дальше, ― Женя насильно сдвинул Дениса к лесу, начиная пятиться на безопасное расстояние от берега. ― Он по-любому сейчас взбесится. Бревна со свистом кружили у головы сидри, метясь острыми краями в глаза и ноздри, одно из них попало точно в клыки, но выбить их не смогло, зато снова толкнуло голову твари. Тряхнув окровавленной мордой, обозленный сидри все же бросил почти захлебнувшегося противника на произвол судьбы и отбил бревна ревом. Удержать их Мрайан не смог, но теперь и не надо было. Оглянувшись, наконец, на риталя, действовавшего у берега, тяжеловес таки тараном промчался в воде к нему. Мрайан даже не сдвинулся с места. Его решительность и бесстрашие в каком-то роде пугали. Сидри лихо преодолел ров, приземлился на этой стороне, рванув мощными лапами берег, и разъяренным быком врезался в надоевшего бревна-метателя. Мрайан встретил его с ответным воплем. Его физические руки крепко вцепились в скрученные рога сидри, не позволив клыкам сомкнуться на своей шее. Невидимые же конечности, в то же время сложившись в кулак, обрушились на хребет противника. Удар был силен настолько, что Денис услышал, как в позвоночнике твари раздался хруст. Женя же видел, как сидри заметно просел, но контратака не заставила себя ждать: хвост рогатого, словно жало скорпиона, рассек воздух над его спиной, не навредив бестелесным рукам, впрочем, эта тварь была точно умнее всех. Смекнув очень вовремя, что причина, в любом случае, прямо перед ним самим, а не где-то еще, сидри направил лезвие сбоку, целясь в шею риталя. Невидимая рука остановила хвост за миг до попадания, вторая – схватила его чуть ниже пластины. Сила, далеко за пределами физической, оторвала лезвие точно у основания и развернула его к глотке твари. Сидри дернулся всем своим телом от боли, скидывая руки риталя с рогов, и даже смог встретить атаку пастью, потому бритва моментально застряла между челюстей, сдержанная клыками. Если бы речь шла об обычной способности любого другого противника, сидри остался бы прав, но ментальные руки легко протолкнули лезвие в глотку, разрезая язык и небо. Вот теперь Мрайан удержать тварь не смог. Заревев во весь голос и разбрызгивая кровь, тяжеловес строптивым жеребцом запрыгал на берегу, конвульсивно мотая мордой и пытаясь лапами сдвинуть бритву. Несколько нездоровых кульбитов на мокром песке за секунду позволили ему оказаться рядом с Денисом и Женей. Удар плеткой, пусть и не снабженной теперь лезвием, пришелся как раз по второму, закрывшему своим телом товарища. Жгучая волна боли вынудила Черноуса свалиться с ног, прикрывая рассеченную до крови грудь. Нестеров видел, как сидри буйствовал рядом с другом, как тот только чудом еще не попал под лапы, как сам Жека корчился на песке от боли, не способный встать… но ноги не шевелились. Совсем, будто приросли к почве. Денис отчетливо понимал, что необходимо броситься Черноусу на помощь, оттащить его дальше, пока на это еще есть шанс, только страх сковал тело, как всегда было раньше. «Ты никчемный… Обуза… Да на что ты вообще способен?!» ― Даже сейчас в голове эти слова звучали голосом ненавистного ему отца, давя на больное еще сильнее. Удар сбоку, будто бы телекинезом, а не ментальными конечностями, отбросил сидри не так далеко, как хотелось бы, не позволив похоронить под собой Жеку. Обезумевшая от боли и продолжавшего резать пасть лезвия тварь неконтролируемо дернулась в сторону. Массивный зад и мощные задние лапы ударили опасно приблизившегося Мрайана в грудь, мгновенно ломая кости. Харкнув кровавой слюной, тот немедленно зацепился невидимой конечностью за ближайшее дерево и подтянулся туда: со стороны показалось, что его просто уволокло к лесу невидимое нечто. Теперь защитить Черноуса было некому, кроме него самого или… «Через… не могу!» Денис бросился к Жеке, закрыв глаза. Голос Макса, его угрожающая интонация… Отчего-то фраза, сказанная им тогда в школе после боя с первым ящером, придавала сил. Нестеров нашел Черноуса почти на ощупь, цапнул подмышки, слыша, как собственное разогнавшее сильнее некуда сердце, уже перекрывает вопли сидри, крики риталей, кровавый кашель Мрайана и шипение приходящего в себя Жеки… Отползать вместе с телом товарища было сложно, физически Денис уступал почти всем в команде, и все-таки… «Я смогу! Я смогу! Я должен!..» Что-то твердое коснулась спины слишком внезапно, отозвавшись внутри необузданным страхом и немалой болью. Силы кончились. Денис замер, обняв товарища еще крепче и боясь обернуться, но корявое нечто, стоявшее позади, не шевелилось, только звуки вокруг становились еще отчетливее и громче из-за набиравшей обороты паники. ― Ты глаза бы открыл, ― сиплый голос Черноуса прозвучал ненормально громко. Сердце буквально пропустило один удар, и глаза будто бы открылись сами. Бойня на берегу не останавливалась ни на миг. Оклемавшийся Радан бешенной кошкой сидел на спине тяжеловеса, отгрызая ему уши и разрывая морду когтями: хвост ему больше не был смертельной помехой, хоть и хлестал по загривку. Противник же крутился волчком, запрокидывая голову, и пытался сбить его со спины, падая на берег снова и снова… ― Отпусти уже. Ну? ― Ты?.. ― Нормально. Мрайану хуже. Жека судорожно втянул воздух, доказывая совершенно обратное, но все же смог переползти через ноги Дениса и усесться на корточки рядом, следя за событиями на берегу. Безрукавка на нем почти не пострадала, да и крови заметно не было, только в тени уцелевших деревьев, к которым Нестеров его таки оттащил, увидеть что-то наверняка было сложно. Разве что слух позволял понять, что товарищ не при смерти, однако терпит немалую боль. А вот Мрайан, и правда, с трудом держался на ногах, и пока не влезал в бой. А тем временем дым и новые звуки становились лишь ближе. Небольшой кусок леса здесь уже уничтожил Мрайан, оставляя пеньки или взрыхленные ямы, остальной же участок уже полыхал заревом. «Твою мать. Убегать дальше нельзя – поджаримся! А останемся – вновь попадем под раздачу». ― И чего Мрайан ждет? Разве сейчас не самое время?.. ― Давай! ― Жека рявкнул команду совсем неожиданно, резко подавшись вперед прямо на корточках. Хруст едва ли не последнего здесь живого дерева стал ему звучным ответом. Вместе с пожухлой хвоей оно пронеслось над берегом и толкнуло тяжеловеса в передние лапы. Радан, все еще восседающий у него на загривке, отклонился максимально к источнику, заставляя противника потерять равновесие и шагнуть назад… Задняя лапа сидри поймала вдруг зловещую пустоту. Звук воды, треск ломаемых кольев… Ширина рва не позволила твари скорректировать непредвиденное падение, а вовремя спрыгнувший с ее спины Радан избежал еще больших увечий. Как и раньше, ни одно из бревен во рву, не пробило шкуру тяжеловеса, только в этом и не было необходимости: тварь свалилась в проем и застряла-таки внизу, клокоча кровью и ледяной водой, наполнявшей неровную яму. Из-за прежних брыканий и боя с Раданом, лезвие к этому времени уже прочно засело в горле, пробивая насквозь нижнюю челюсть. Оставалось лишь завершить начатое, теперь не страшась ни хвоста, ни лап твари. Вырванное ранее дерево с шумом упало сверху, придавливая монстра ко дну ямы. Мрайан специально целился только в морду, стараясь протолкнуть лезвие еще глубже. С каждым мощным ударом молодой ствол все сильнее трещал и ломался, теряя листву и ветви, а пластина, застрявшая в пасти, опускалась в изувеченной глотке сидри. Тот не мог зареветь, не способен был развернуться… и затих окончательно лишь к седьмому замаху. Мрайан шумно вздохнул, оставляя дерево прямо там торчать из разорванной пасти монстра, и свалился на берег, снова хрипло закашляв кровью. Единственным, что он смог вымолвить, хватаясь за грудь, было просьбой о помощи, обращенной к Еве…***
21 мая. Пятница. 14:53 по МСК. 185 мир
Капсула Дорошева тихо урчала, слегка дрожа, будто прозрачный лишь наполовину холодильник. Иногда доносились щелчки и скрежет, возникали необъяснимые вспышки, напоминающие короткое замыкание, но все заканчивалось благополучно, и Радченко лишь тяжело выдыхал, каждый раз невольно задерживая дыхание. ― Что с Кадэшевым? ― не в первой уже тихо обратился хранитель к двум мелиорам, что стояли сейчас в коридоре. Он специально не закрыл за собой дверь и сидел неподалеку от нее на полу. Размышлять о Дорошеве не хотелось, потому было остро необходимо говорить хоть о чем-нибудь другом, но кроме Степана на ум просился лишь Михаил, о котором прежде он не подумал вовремя. ― Кристина сказала, что не может связаться с ним, ― осторожно повторила Лара не в первый раз, ловля на себе недоумевающий взгляд Костенко. Тот даже картинно выгнул брови и слегка покрутил у виска, мол, у Радченко совсем крыша поехала спрашивать одно и то же каждые пять минут, но Багирова проигнорировала. ― Я могла бы сходить за ней. ― Не получится, ― опроверг Радченко моментально, поглаживая пальцами половицы рядом. ― Ты не знаешь нижние отделения также хорошо, как она. Да и твоей защиты может не хватить из-за тамошнего фона. И снова возникла неприятная тишина, очень сильно трепавшая нервы. Как одна из трех лидеров в этом здании, Багирова должна была бы уже покинуть сей злополучный коридор и заняться пострадавшими от Дарины, но оставлять Радченко в подобном состоянии было нельзя: мало ли что он выкинет. Да и Моор попросила за ним присмотреть. ― Что-то… не так. Дрожь промчалась по комнате и в коридоре будто вызванная фразой Шестого. Нечто жуткое, сильное и огромное стремительно прорывалось снизу, вызывая мелкие колебания стен и пола. По крайней мере, именно так Радченко вдруг почувствовал. ― Что? О чем вы? ― Лара живенько опустилась на корточки и потрогала пол ладонью, как это делал Шестой, чей внешний вид становился всё беспокойнее. ― Землетрясение? Или… что это? Та вибрация, что мгновение назад еще еле была заметна, нарастала довольно быстро. Гул, внезапно ударивший отовсюду, моментально сменился сигналом общей тревоги здания. ― Вы!.. Ко мне!.. Радченко не был так же быстр, как Дорошев. Он успел лишь подняться и обернуться к двум мелиорам, находящимся в коридоре, но сказать или сделать что-либо еще – уже нет. Яркий свет проявился разом, как показалось, со всех сторон, ослепляя даже Шестого. Последовавший за ним грохот мгновенно лишил еще и слуха. Буквально на считанные мгновения, ведь регенерация этого хранителя была слишком сильной. Визг и скрежет всего отделения возвратился с ударами, взрывами и огнем. Что-то падало. Кто-то кричал. Мелиор ничего не мог, только сесть на полу, прикрываясь руками и невольно выделяя на пальцах яд. Запах крови, нещадная боль в спине. Очередной удар потолка, обрушающегося ниже. Все помещение двигалось, падало, разрывалось и звенело от невероятного энергетического всплеска, поднимающегося снизу… Относительная тишина (если сравнивать с происходящим вначале) наступила всего через пару минут. Пыль, огонь, всполохи яркой энергии из разорванных лент Жидкой тьмы… Подниматься на ноги было непросто, но Шестой все же смог отбросить в сторону пласты потолка и стен, уже разваливающихся на атомы. Различить же что-то конкретно не получилось. ― Угх… Металлический стержень, сумевший пробить бедро мелиора из-за скорости и силы взрыва, уже оплавился из-за яда, но кровавая рана все же дала о себе знать. Регенерация ускоренно восстановила ткани, вызывая неприятное жжение внутри мышц. «Хорошо быть Шестым… Но… другие?!» ― Л-лара?!.. Лёня?!.. ― сиплый голос, и без того почти неслышный, окончательно стих: писк системы стабилизатора горячей волной страха прокатился по телу. «Нет!» ― Степа?! Капсула, искореженная и порванная, находилась шагах в десяти от Радченко. Прямо сейчас из нее торчал крупный осколок какой-то металлоконструкции, продолжавшей ускоренно тлеть из-за фона вокруг. ― Н-нет… Не может быть… ― …рину… ― Ч-то? ― Идти к капсуле было страшно: ноги просто не слушались, а вновь обожженное энергией тело пылало болью, продолжая восстанавливаться после увечий, да и любое неосторожное движение могло вызвать очередное разрушение, что приведет к непоправимым последствиям. ― Дарину… Задание… Должен… ее найти, ― шепот Дорошева, обрывочный, доносящийся сразу из нескольких мест, сбивал с толку, но воодушевлял не меньше. ― Степ?! Ты в?.. Еще одна яростная вспышка не позволила Радченко сделать шаг. Тот же хлыст неконтролируемой энергии, что убил хранительницу в зале, вырвался из капсулы Дорошева, разрезая металл и блоки, вновь вздымая в разрушенной комнате пыль и пепел. Увернуться у Евгения не было даже шанса. Боль лизнула левую руку, зацепила лицо. Запах крови стал еще нетерпимее. Собственное жженое мясо воняло до омерзения… Но Радченко не кричал. Не мог. Страх сейчас был куда сильнее всей этой боли. ― Стё-па?.. Дружище? Стабилизирующий аппарат замолк. Где-то дальше трещали раскаленный металл и другие обломки здания. Были слышны призывы о помощи, крики, чей-то плач, приглушенные расстоянием взрывы… Дорошев все еще не ответил. Боль же быстро становилась лишь ощутимее. Мимолетный взгляд на руку дал понять Радченко, почему. Пальцев не было, точнее, большей части кисти, разрубленной по диагонали. Только кровь почти не текла, ведь конечность осталась прижженной энерговспышкой. ― Аргх!.. Пласт обваренной кожи порвался, как чертов фурункул. Кровь и яд резко хлынули на пол, но достигло его всего пару капель. «Сука! Блядь! Что… происходит?!» Ткани, кости, извивающиеся локоны мышц… Кисть Шестого стремительно восстанавливалась, как и зрение, поврежденное слева атакой Дорошева. Еще через мгновение боль отпустила вовсе, а новые пальцы обзавелись рисунком на внутренней стороне ладони. «Эти символы… Как у Беляева?.. Нет. У него было… по-другому». ― Да что же все-таки?.. ― Я нашел ее, ― еле слышное сообщение Дорошева прошелестело в воздухе прямо у лица Радченко, вызывая обжигающие холодом мурашки по коже, и присутствие компаньона растворилось в устойчивом шипении комнаты. «Нет же… Нет… Ты не можешь… Степа?» Мелиор с трудом пересилил слабость, что пришла вслед за использованием регенерации. Подойти к капсуле оказалось еще сложнее – пришлось преодолеть немало препятствий, вот только последний шаг оказался самым сложным, хоть сделать его уже ничего не мешало. ― Степа?.. В развороченной капсуле было пусто, лишь сгустки черно-красной крови, прикипевшей к стенкам, немалая доля праха и несколько кусочков металла. ― Нет… Схватившись дрожащими пальцами за края оплавленного стекла, Радченко долго еще стоял так, не веря собственным глазам и ожидая, что Дорошев отзовется, что вот-вот появится у плеча, как делал это всегда раньше. ― Ну, пожалуйста… Хотя бы… не ты… Но проходили секунды, за ними оглушающие минуты… Ноги хранителя ослабели вконец. Он свалился в обломки, так и не отпустив края капсулы и продолжая верить, что все еще образуется. Все непременно должно быть лучше, чем в его прошлой жизни… Ответом же ему стала лишь звенящая тишина.