21 мая. Пятница. 15:19 по МСК. 185 мир.
Неимоверный гул все назойливее прорывался в его сознание, вызывая необъяснимые вспышки тошноты, принесенные запахом крови и гари. Даже не гари, а вонью оплавленной груды пластмассы: по крайней мере, именно так Леван мог бы описать этот аромат, вытягивающий его на поверхность. Окончательной же причиной пробуждения стала боль. С сиплым вздохом мужчина открыл глаза и на рефлексах схватился за израненное плечо. В результате лишь зашипел от еще большей боли, и звук зажатого клаксона разорванного автомобиля сменился на громкий белый шум в голове. «Вашу ж… мать!» Еще несколько долгих мгновений Леван все также пребывал на грани яви и потери сознания, вылавливая мутным взглядом очертания кресел и тел, постоянно сменяющихся темными пятнами, после чего слух вернулся в норму. Однако легкая тошнота от контузии никуда не делась, как и боль, то и дело привлекающая внимание человека к своему плечу. Взгляд на рану мгновенно дал понять, почему. Пострадало не только само плечо, но и вся рука в принципе, одни лишь пальцы остались целы. Это не было переломом. Словно кто-то в одно мгновение срезал пласт со всей боковой поверхности вместе с одеждой. Не до кости, но примерно на сантиметр. Если бы эта же сила не обожгла ткани, то от сильной кровопотери Леван вряд ли бы очнулся настолько быстро, если бы вообще очухался. ― Фу-у-ух… Единственным, пусть и не стандартным, решением, что пришло в его голову спустя еще какое-то время, было – воспользоваться паутиной. Оставлять столь обширную рану открытой было бы слишком беспечно. Плотной нитью Леван стянул ближе остатки черного рукава, и прошелся по ране составом гуще, чтобы полностью скрыть поврежденный участок кожи. Все эти две минуты спешного оказания себе помощи его беглый взгляд успел несколько раз прокатиться по внутренностям раскуроченного авто, поэтому отыскать хоть кого-то из Высших не составило никакого труда: Гарипова все еще находилась в салоне – ее медленное дыхание стало подтверждением ее жизни. Однако женщина была без сознания и придавлена креслом. Несколько металлических стержней, обрезанных также ровно, как и рука Левана, теперь торчали из днища сидения, угрожая целостности хранительницы. Кроме Гариповой же и самого Левана в машине было еще всего пару тел. Один из наемников лежал на полу с неестественно вывернутой посиневшей шеей (часть его нижних конечностей и вовсе отсутствовала). Второй же являлся водителем – его голова и руки по-прежнему покоились на руле, в то время как все остальное сползло к педалям. «Это мне еще повезло – так, что ли?» ― Скорее!.. Вы не слышите?.. Эй?!.. Гарипова?.. Женский голос Леван различил далеко не сразу: несмотря на ужасные повреждения двигателя и салона, сигналил автомобиль чересчур громко. Мужчина попытался увидеть зовущую его женщину через многочисленные пробоины рядом, но так и не выловил ее взглядом. Вставал Леван через силу и тревожный мат в голове. Все тело чудовищно ныло, а в мыслях не появлялось ни одной дельной идеи. ― Н-ну же! Хоть кто-нибудь!.. ― Да-а… сейчас я… Вряд ли его ответ услышали через весь этот шум. Прихрамывая будто бы сразу на обе ноги, Леван двинулся к заднему выбитому окну. Из-за того, что машина была прорезана несколько раз невообразимым лазерным лучом не до самого дна, напоминала она сейчас металлическое подобие ребер, местами все еще сросшихся в потолке. По этой же нелепой причине в аварии ее не разорвало кусками, и теперь выход был заблокирован отовсюду, кроме проема на месте заднего просто разбитого от удара стекла. Пришлось двигаться прямо по телу погибшего наемника, чтобы туда добраться – все остальное пространство либо было связано с креслом, под которым лежала Гарипова, либо с острыми вывернутыми краями самого автомобиля и других сидений. ― Леван? Это ты? Джугашвили молчал: вид неслабо потрепанной Зощенко отчего-то не позволял собраться с мыслями даже теперь. Как и Левана, ее зацепило вскользь, но атака прошла до колена, и теперь вся одежда на девушке держалась едва ли не на честном слове или же на запеченной крови. К тому же ее спортивный костюм и до того был серьезно поврежден во время боя с Радченко. Иными словами, выглядела Дарина ужасно. ― Плесень, ― произнесла она с дрожью в голосе, уже падая на колени. Кашель с кровью и прижатые к груди руки подсказали Джугашвили, что повреждения у Пятой не только внешние. ― Я… не могу вам… помочь… Моя кровь… Девушка окончательно смолкла, пытаясь перевести дыхание. И все же понять, к чему она клонит, мужчина смог: контактировать с кровью Зощенко было бы слишком опасно. «Плесень, ты говоришь?..» Леван осторожно подался вперед, надеясь не вывалиться наружу. За Дариной лежало тело, метрах в трех или даже дальше, но кровавая полоса, что вела от него к машине, уже выглядела крайне странной, будто медленно покрывалась мхом. «Блядство! Плесень!» ― лишь теперь эта мысль, наконец, обрела осознание. Леван бросился вглубь салона (в этот раз проходить по телу своего подчиненного было проще) и присел около пребывающей без сознания Гариповой, после чего от души вмазал той пощечину, заодно срывая с лица респиратор. Та вздохнула так громко, что на миг перекричала сигнал авто, а затем задергала в панике головой, всеми силами попытавшись вытащить руки из-под опасного кресла. Джугашвили понял ее без слов. Еще пару мгновений, и маска вернулась на лицо Гариповой, только что чуть не задохнувшейся от смрада в автомобиле. Тем не менее, в ее взгляде не наблюдалось ни благодарности, ни былого страха, только злость и отчаянное недоумение. ― Блядь, нога! Изуродованное «лазером» кресло, лежащее на Наталье, незначительно сдвинулось, хрустнув одним и без того вырванных креплений, но вновь замерло, опершись в разрезанную боковину машины. ― Что с руками? ― Зажаты, но, вроде, целы. Леван с психом толкнул кресло в сторону, попытавшись еще хоть немного его подвинуть, но лишь вызвал неопределенный скрежет в конструкции, отчего заточенные куски металла резко наклонились ниже, едва не воткнувшись Гариповой в горло. ― Поосторожнее, блин! ― У нас нет на все это времени! ― Да! Я в курсе. ― Да ни хера! ― Могла бы вытащить сейчас руку, уже въебенила бы тебе по роже! ― Че сказала?! ― Успокойся, блядь, говорю, и включи мозги! К удивлению самого же Левана, этот гневный бессмысленный диалог сработал. Джугашвили кивнул, обернулся к единственному большому проему, достаточному для побега, и снова уставился на неподъемное кресло. Дело было совсем не в нем: львиная доля сил мелиоров ушла на восстановление организма. Пусть даже при самой ужасной усталости они все еще и оставались сильнее обычных людей, но их ранги играли слишком большую роль. Сейчас Леван был на уровне силы самого слабого из наемников, да и так он имел способности не силового типа, а Гарипова, хоть и являлось Пятой, но была менталиком до мозга костей, чьи физические способности находились на уровне примерно второго порядка без навыков. Добавляем сюда усталость и немаленькую контузию, получаем хранительницу, ненамного сильнее самого Джугашвили. «Вот же… блядь!» ― А где Ксения? ― голос Зощенко прозвучал снаружи уже увереннее, чем раньше. Вероятно, ее восстановление занимало куда меньше времени, чем у остальных. ― Я не вижу ее! А может?.. ― Леван замер со слегка глуповатым видом, глядя на тяжеленное (местами кем-то окровавленное) кресло, пока Гарипова тщетно пыхтела на полу, стараясь сдвинуть эту неподъемную штуковину в сторону. ― Ксения? ― позвал мелиор, осторожно коснувшись пальцами разорванной в клочья обшивки. ― Это ты? ― Не она! ― обалделое заявление Гариповой моментально привело его в чувства. ― Это кресло! Ебучее, нахер, кресло, что нам надо скорее сдвинуть! ― Да. Конечно. ― Объяснять Высшей свою точку зрения было бы сейчас ни к чему. ― Постарайтесь не сильно дергаться. Белоснежные нити-капли появились на пальцах Левана подобно пленке. Джугашвили умело оплел часть сидения паутиной, после чего принялся более плотные нити, появляющиеся из-под ногтей, обрабатывать слюной. Эти уже действовали, как веревки, прилипая лишь к самой обивке и опутывая кресло. ― Мы же не хотим, чтобы оно залипло на полпути к выходу, ― пояснил наемник с усмешкой, ничуть не обидевшись на Гарипову за отвращение, написанное на ее лице. ― А, ага, ― промычала та, наблюдая за «пауком», создающим из кресла уплотненный кокон. Еще пара движений, и в руках у Левана оказались длинные белые нити, которые он принялся смазывать, явно запыхавшись и уже изнывая от жажды. ― Поскорее! ― донесся снаружи обеспокоенный крик Дарины. ― Я почти! ― отозвался Леван с хрипотцой, поднимаясь на ноги. Из авто Джугашвили убегал резво, раскручивая по пути нити. Выбраться из окна получилось также благополучно. И только здесь, стоя на измазанном чем-то асфальте, он заметил очередное тело. Это было все в плесени, но местами проглядывало одеяние наемников. Еще один погибший лежал немногим дальше, и плесень пока направлялась к нему по его же кровавой дорожке. Проблема заключалась в том, что вокруг этого тела хватало жидкостей, чтобы следующей целью способности Шахриева оказался разорванный автомобиль. ― С-сука! ― Как бы Леван не тянул за нити, его успех состоял лишь в скрежете, доносящимся из машины. Нервы быстро раскручивались в панику. Разрастающаяся же плесень этому лишь способствовала. ― Блядь!.. ― Давай я… Джугашвили шарахнулся от Дарины, уже успев позабыть о существовании этой девушки, после чего виновато уставился себе под ноги и натянул нити сильнее. Зощенко поняла верно: сделала пару шагов вперед, чтобы не зацепить Левана, и обхватила «веревки» там. Лишь после этого наемник отпустил нити и убрался еще на пару метров от нее в сторону. Первые пару секунд Дарина справлялась не лучше товарища, но уже вскоре ее глаза стали значительно ярче, отливая янтарным цветом, несколько прядей волос засветилось подобно серебряным движущимся нитям, а на израненной коже предплечья сквозь засохшую кровь стал прорываться серебристо-золотой узор. С каждым шагом, что Зощенко делала назад, к телу Амира, из машины доносился неистовый скрежет, на миг даже все останки машины дрогнули в направлении девушки, захлебнувшись клаксоном и взвизгнув совершенно по-новому, пока все эти звуки, наконец, не прервал голос Натальи Гариповой: ― Можешь бросить! Я выбралась! Отпустить паутину Дарина была лишь рада. Кресло грохнулось где-то внутри, заставив транспорт вновь задрожать, и Наталья появилась у «выхода» почти сразу. ― Нужна помощь. Мне пробило металлом ногу. ― Д-да. Сейчас! ― Леван шустро приблизился к автомобилю, перескочив сброшенные на разбитый асфальт нити, чтобы подать ослабевшей женщине руку. Хранительница спустилась без приключений, стараясь не наступать на пробитую в икроножной мышце ногу. Кровь уже остановилась, но рана еще не затянулась, и все же выглядела Гарипова невозмутимо. Вряд ли бы она поблагодарила Левана за помощь по доброй воле, но открывшаяся ей картина и вовсе обрубила все предпосылки тактичности у самого корня. ― И наемника одного нет, ― кивнул Леван на одно из тел, как бы подтверждая тем самым, что пропала не только Бабич. ― В машине точно нет Ксении? ― Не учуяла, ― подтвердила Гарипова, краем глаза словив ожидающий взгляд Дарины. ― Если она, конечно, не научилась менять свой запах на субатомном уровне… Объяснять что-то дальше было бы уже лишним – обоняние этого мелиора могло уловить даже самые тонкие, почти стертые элементы запаха. Ни один другой нюх ниже уровнем просто не справился бы с таким. Тем ужаснее для Натальи выглядело разрушение автомобиля и разбросанные по дороге трупы. Даже сами ранения и болезни имели запах. Так что то, что и стало причиной аварии, не укладывалось в голове. «Он же просто… не мог. Не способен… Да и зачем?.. ― Взгляд на Зощенко, пострадавшую больше прочих, подсказал ей одну причину. ― Но Амира-то нахрена? ― Мелиор с недоумением посмотрела на тело парня. Он дышал, но его изувеченные конечности все еще выглядели ужасно: регенерация молодого хранителя не справлялась с такими ранами. ― И наемники… ни при чем. ― Пару тел, уж заросших плесенью, «полыхали» отвратными ароматами, только вряд ли их погубил грибок: что вернее, смерть этих Низших наступила еще в машине или же во время удара о разрезанный, как и авто, асфальт. Пусть распиленный автомобиль и пронесся еще ни один десяток метров вперед, по дороге, местами еще слегка дымящейся из-за срезов, было видно, что несколько следующих секунд наносились еще удары, будто вдогонку искореженному авто. ― Это ж совсем не в его духе». ― Да какого тут хера произошло? ― прошептал Джугашвили, неосознанно произнеся это вслух, но вопрос так и остался без ответа: Дарине сказать было нечего, а Наталья не могла быть пока уверенной в своей нереальной (на ее взгляд) догадке, хоть способность и подсказывала обратное. ― Тьфу! Плевок в сторону разрастающейся плесени для обеих женщин стал неожиданностью, а уж последующие действия Левана – тем паче. ― Ты!.. Куда тебя понесло?! ― проорала Гарипова в спину залезающего в автомобиль наемника. ― Эй! Скорее! Там больше влаги… Слышишь?! Черт тебя побери! Леван выбрался как раз вовремя, прихватив с собой три автомата, аптечку и карту. Плесень в этот миг уже резво скользнула к шинам и замалым не зацепила выпрыгивающего наемника. ― Тц! Паскудство! ― Продолжая движение на обочину, он проверил оружие на ходу и с откровенной неудержимой злостью запустил один из автоматов в разбитое заднее, покрывающееся с краев плесенью. Остальные успешно прошли проверку и остались в его руках. Вонь, царившая в этом месте, моментально усилилась в разы. Пятна крови, бензина, пару тел, что находились внутри, – все было сожрано в кратчайшие сроки, заставляя ускоренно перегнивать. Что-то скрипнуло, тихо щелкнуло, вовсе вспыхнуло в области двигателя, и сигнал, наконец, оборвался. Полыхнуло одновременно с этим, будто серый гигантский парик. Приглушенный маленький взрыв оборвался чернеющим едким дымом, и все кончилось, заполняя смердящей пенящейся шапкой все вокруг развалившегося окончательно автомобиля. Даже маска Гарипову не спасла. Закрывая лицо руками, мелиор отошла подальше, пройдя мимо бессознательного Амира. Его травмы, теперь видимые куда лучше, ненадолго отвлекли женщину, помогая перетерпеть всю вонь. ― Будто клочья из мяса вырваны, ― проронила она еле слышно, оставаясь на расстоянии, чтобы плесень не затронула ее ноги. Сам грибок мелкими плешками покрывал тело парня там, где пролилась его собственная кровь, поэтому рассмотреть раны еще отчетливее не представлялось возможным. ― Что, простите? ― Леван крабиком подошел ближе, перестав пялиться на разваливающийся автомобиль, превратившийся в не опознаваемое ржаво-черное месиво. ― Все ранения… ― женщина смолкла неожиданно резко, посмотрев на Дарину, точнее, ее бедро. ― Ты не можешь соединить штаны? Этот странный наезд в сторону своей наготы девушка проигнорировала, даже не попытавшись понять. Кровь давно уже остановилась и почти скрыла оголенные участки восстановившейся кожи, но состояние у Дарины было все еще не из лучших, а усталость валила с ног. ― Соедини на бедре ткань, ― попросила Наталья требовательно, будто мама, заставшая дочку в излишне короткой юбке. Зощенко только фыркнула, но во взгляде Гариповой, ничуть не изменившемся и продолжавшем буравить девушку, было больше любопытства, чем неприязни. ― Хорошо. Непослушными пальцами Дарина кое-как подхватила разорванные края ткани и даже попыталась их хоть как-то соединить, но что-то точно выходило не так. И речь не о порванном материале. На самом деле, на лоскуты штаны не порвало, срезы были вполне очевидными, словно ножницами по не выглаженной ткани, но перекос по штанине при соединении шел таким образом, будто не просто не было никакого среза, а вообще не хватало целой ленты материала... ― И края абсолютно ровные, ― подтвердила Гарипова зародившееся в Зощенко недоумение. ― Посмотрите на его раны. ― Мелиор указала на ноги парня, все еще не пришедшего в сознание, подзывая тем самым Дарину ближе. ― Их не порезали или порвали, а убрали часть одежды и кожи. Словно разом исчезла плоть и прилегающая к ней ткань. То же самое и с твоими штанами. Держу пари, на машине такие же странные… эм, пробелы. Тишина стала ей ответом на недолгие секунд двадцать, за которые автомобиль полноценно затих, перестав крениться и кукожиться. ― Наши травмы не из-за аварии? ― осторожно предположил Леван, перестав тупо осматривать ноги Высшего. ― Ну, ― Гарипова задумчиво закатила глаза к прояснившемуся небу, ― далеко не все. Не у Амира и у Дарины точно. Да и твоя рука?.. ― Да-а... Как… вырвало ровным срезом. ― Нас, тогда, атаковали? ― Очевидно же, ― отозвался Леван чуть нервно, повернувшись к спросившей это Дарине. ― Такой транспорт не развалился бы сам. Но я думал, удар прошел по машине, нас – покоцало уже позже. Но, выходит, одновременно. Только, что? Что за… тварь вот такое может? Да и… где еще двое наших?.. Джугашвили поспешно обернулся себе за спину, устремив взгляд куда-то за горизонт. Не дождавшись хоть какой-то реакции на свою тираду, он отправился вдоль дороги, повнимательнее осматривая асфальт. Не считая следов, что оставил усиленный Тьмой автомобиль, были и такие, как на машине, но не настолько обожженные, отчего выглядели эти провалы хирургически выверенными и длиной метра в три. ― Может, дальше? ― Леван уверенно кивнул на следы аварии по дороге, обращаясь к Гариповой, двинувшейся за ним. ― Нас прокатило еще метров… сто. ― Ты останься пока с Амиром, ― приказала Наталья девушке, не позволив ей отправиться вместе с ними и уже опуская маску. ― Вдруг понадобится защита. Да и Ксения могла видеть дым. Может, выйдет сюда сама. Ну и кровь твоя… очень пахнет. Ты мне будешь там только мешать. ― Д-да. Так лучше, ― согласилась Дарина быстро, наблюдая за Джугашвили, прикрепляющим аптечку, в которую убрал карту, прямо на пояс за счет паутины. Один автомат он отправил себе за спину, другой поудобнее взял в руки и молча пошел вперед, обеспокоенно поглядывая по сторонам. ― Мы недолго, ― прошептала Гарипова, понемногу начиная вдыхать отравленный гарью и плесенью воздух, и, прихрамывая, двинулась вслед за ним.***
21 мая. Пятница. 22:26 по времени 13 мира
Тьма по-прежнему не давала ему покоя. Все такая же плотная, ощутимая и способная поглотить всю суть, даже не подавившись. Чье-то сердце, ускоренно бьющееся вокруг, растекалось в бездонном туннеле эхом… Так казалось, по крайней мере. Их ведь было вначале три, затем два и стучали они неровно, отчего создавался повторный след, будто было всего одно, а второе – его оттенок. И они становились тише, а вокруг лишь еще темнее… В общем, Марк уже чувствовал всем нутром, что вот-вот потеряет рассудок, слишком многое было не объяснимо в этом туннельном мраке. «Сколько времени я уже здесь? Как мне выбраться?!» ― Что мне сделать?! Даже крики не помогали: волны света укоротились, только искрами, словно спичкой, быстро вспыхивали и гасли. Затихающие же сердечные ритмы терпкой болью лизали грудь. И пусть Марк понимал, что сейчас это чувствовать не может, что все это – чужой остаток, странный след погибающего риталя, это знание не помогало. «Или двух? Тлен действительно принадлежал паре? Они умерли от удушья?.. Но… а если?..» ― Это не было утоплением? «Не таким, как всегда бывает… Будто раньше дышать водой иль… субстанцией чуть плотнее для обоих являлось… правильным. Это было обыкновенно… Но затем... когда третий стих… изменилось и… Омертвело? Света меньше и тьма плотнее. Неприятней, прохладней, гуще…» ― Не… рожденные… ― шепот Марка белым вихрем пронесся дальше, разрывая воспоминание на неровные тучки тьмы. *Что есть жизнь?* *Или смерть?* Оба голоса – совсем детские – прозвучали, как первый смех, помогая пушистой тьме вновь собраться в единую форму, вызывая и слабую дрожь в теле Марка. ― Кто вы?.. Где вы?!.. И как мне выбраться?!.. Марк кружился на одном месте, посылая свой крик повсюду. Темнота рассыпалась прахом, позволяя увидеть стены – мутно-серые и сухие, вроде каменных больших плит, что неровными многоугольниками устанавливали друг на друга. «Что за место? Откуда? Если, вы вдвоем не успели еще родиться, как вы можете что-то помнить? Или?.. Может, реинкарнация? Это память из прошлой жизни?» *Все мы Искры одной Души*. ― Что?!.. Душа?!.. Но ведь Тлен – не духи! *Свет…* *...рождается…* *…из Источника…* Оба голоса растворились, поглощенные комочками тьмы. Она всюду летала пылью, закрывая обзор на стены. И узор – те места, где друг друга касались камни, – будто трещины на асфальте то и дело притягивали взор Марка. Он все вглядывался, пытался увидеть больше, подойти еще ближе, но по-прежнему оставался на одном месте. ― Где я?!.. Слышите?!.. Мир молчал, только волны светящейся энергии вновь встряхнули просторную комнату. «Не уйти… Мне не сдвинуться!» Марк несмело обернулся себе за спину. Стены были здесь не везде – в одном месте (как в тьме до этого) находился туннель такой же, всепоглощающий и бездонный, но теперь прямоугольной формы. «Это… дверь?» Клочки «праха», непрерывно отслаивающиеся от дверных косяков, тянулись именно из него. Все края мелко вздрагивающего прохода рассыпались, кружились, двигались… расползались по стенам черными пауками, игнорируя линии соединения неровных камней. «Не уверен, что я все еще в памяти тех двоих». *Это… верно*. Голос – хриплый, со звериным рыком – плавно прибыл со всех сторон. Пусть у Марка сейчас и не было полноценного тела, он буквально почувствовал пронизывающую до нутра мощь. Нечто… жуткое, слишком сильное, заставляющее пасть ниц. Парень замер, вглядываясь в бездонную тьму, но откуда конкретно пришел этот властный голос – оставалось для него загадкой. И вокруг ничего не менялось… *Ты – не местный?* ― А по мне заметно? Волна света от слов иномирца чуть встревожила «пауков», заставляя их в панике разбежаться в стороны. «Нейрографика» же из соединительных линий на мгновение вспыхнула серебром, поглотив сгустки света, и вновь погасла. ― Что же это за… место такое? ― Марк намеренно чуть-чуть сдвинулся, чтобы большая часть волны поплыла не в туннель, а к стенке. В этот раз засветилось гораздо больше линий, и горели они подольше, вынуждая мохнатых тварей оставаться, как будто в сетке, на спасательных пятнах камня. ― Где те двое? Они… распались? Я не чувствовал поглощения. *Они здесь... и не здесь. Ты частично сместился к Ветви*. «Еще знать бы, о чем ты чешешь…» ― Как вернуться? Мне здесь не место. ― Марк еще раз «ударил» в стену, и узор стал еще светлее, протянувшись намного дальше. *Тут ты прав. Здесь тебе не рады*. ― Только… здесь – это где? Ты не скажешь мне?.. Расскажи. Или просто отправь обратно. Волна света ярчайшей вспышкой, будто блестками, разбилась о стены, вызывая контраст оттенков. Тьма сгустилась в большие пятна, и теперь, когда Марк почти отвернулся от злосчастного разговаривающего, как монстр, туннеля, нечто темное и огромное привлекло его внимание моментально. Если б мог, иномирец уже дернулся бы к проходу, но пока только дрогнул светящейся дымкой. *Не позволю*. Тьма вернула свои владения, обгрызая серебряные участки. Чем бы ни было Нечто в комнате, оно постаралось себя сокрыть. Темный «ствол» и пятно повыше, словно крона, упершаяся ветками в расплывающийся потолок. «Корни» также касались пола, паразитируя и на нем. «Паучки» же были частью всего этого мутного тела и блуждали от туннеля к нему и назад. Только линии, что недавно ярко светились из-за волн самого Марка, брали начало совсем не в стенах, а текли по «стволу» и «кроне», выбиваясь цветными искрами из сверкающей сферы в центре. ― Это… выглядит, как ядро. *Уходи. Ты не в праве быть здесь,* ― голос зверя зазвучал громче. Тьма стянулась еще плотнее, слишком сильно напоминая Марку, как он сам поглощал деревню, созданную из воспоминаний Дайи. Дождь, что смог тогда призвать иномирец, здесь являлся клочками праха. «Поглощение? Ты тот третий? Нет… уверен, сердечный стук, что тогда затих самым первым, принадлежал их матери, что умерла до родов… Тогда что ты?» ― Как мне уйти?! Просто выстави меня отсюда! Искры в сфере неизвестного существа загорелись, как будто пламя, раздуваясь, вытягивая весь свет, сохранившийся в «венах» стен. Они стали гораздо тоньше, но затем полыхнули светом, забирая откуда-то новый свет. Слабость в Тлене мгновенно дала Марку ответ. *Именем... Стража… тринадцатого… мира…* ― С-стой! Не можешь… Ты не убьешь меня! *Почему же?* В этот миг все вокруг, в этой «комнате», остановилось, даже пыль, что витала в воздухе... вдруг зависла, ожидая ответа Марка. ― Я… не знаю. ― Что-то большее, чем он сам, не позволило ему лгать. Хохот Стража ускорил время. Пыль взметнулась, затмила стены, облепила и тело Марка. Даже гусеницы Аграса были не способны причинить ему такой вред. «Паучки» поглощали свет, разгрызали Тлен человека, что посмел потревожить Стража. Боль, которая не дает помыслить. Боль, что вмиг парализует все… Марк не двигался, не кричал… просто ждал в этой дикой немой агонии, когда тьма совершит свое. И лишь имя, уже знакомое появилось в угасающем свете Тлена короткой точкой, за мгновение ставшей раскатистым эхом. Имя Бога и Стража мира, что поведал ему некогда Свободный Авъёр… «Льяро. Льяро. Льяро…»***
21 мая. Пятница. 15:34 по МСК. 185 мир.
Змейка Галица вела мелиоров долго, несмотря на короткое расстояние между тем, что осталось от коридора, и комнатой, где стояла капсула Дорошева. Обвал потолка на этом участке вызвал огромный затор, и поэтому теневая зверюшка Шестого медленно поглощала обвал камень за камнем. В какой-то момент ее усилия сделали только хуже, и еще не рухнувшая часть потолка все же свалилась ниже, вновь перекрыв проход. ― Я не дока во всей этой теме, ― Леонид покрутил пальцем перед собой, намекая на все пространство вокруг, ― но не лучше ли нам вернуться или тупо остановиться? ― Краем глаза заметив летящий камешек на макушку Лары, он мгновенно сменил направление руки и взмахом отбросил «снаряд» до того, как он спикировал ей на голову. ― Мы в любом случае не поможем Радченко. ― Но и стоять на одном месте – не вариант, ― девушка слегка нервно стряхнула с волос мелкий мусор и звучно чихнула в подтверждение сказанному. ― Что, если здание рухнет само по себе? Или произойдет новый взрыв? Леонид лишь пожал плечами. Багирова же задержалась на своем недоклоне изучающим взглядом. Воспринимать этого мелиора как прежде теперь не получалось. ― Все еще не хватает сил? ― Даже пробовать не собираюсь. ― Несмотря на новый, пусть и несовершенный, облик, характер у Леонида остался не самым мирным. ― Знаешь, киса, растрачивать силы попусту, когда все здесь того и гляди схлопнется вместе с нами, – прямо таки очень хреновая затея, ― пояснил он на ее недоумение. ― И вообще, я тебе не ксерокс. ― А?.. ― О, гляди, есть проем. Леонид без опаски подошел к змейке ближе, наклонился и заглянул в отверстие. Там, внутри развороченной, но вполне еще просторной комнатки, в полумраке слабо тлеющих остатков стен, что включали в себя ленты Тьмы, мелиор различил силуэт хранителя, точнее, его широкую спину. ― Либо просто сидит, ― произнес Леонид, нахмурившись и закусив нижнюю губу, ― либо его уже распилило надвое. ― Что ты?!.. Господи! ― Лара спешно приблизилась к мелиору и присела рядышком, но, увы, ничего нового не увидела. Со стороны Шестой Радченко, и правда, выглядел неоднозначно. К тому же на разговор этих двоих он никак не среагировал. ― Я пошла. ― Стой! Куда?! ― Леонид задержал ее у проема, не позволив проползти в отверстие. ― Да т-ты что?!.. Больная?! А застрянешь? Или новый обвал в процессе?! Двинься, нахрен! Я хоть крупнее, но живучее и… вообще! Что именно означало его «вообще», Багирова так и не поняла, но послушно отползла в сторону. ― Я полез. ― Хорошо, ― Лара искренне пожелала ему удачи… мысленно, напряженно следя за его движениями в проеме. Стоило хранителю только просунуть голову, как теневая змея Галица мгновенно юркнула вперед, уступая ему место, однако, судя по тому, что там она принялась крутиться на осколках бетона, как ненормальная, свою работу она еще не закончила и хотела продолжить увеличивать отверстие. ― Все нормально, ― произнес Леонид в ответ на незаданный вопрос Лары, ― даже стенки не задеваю. Еще несколько нервных секунд ожидания, и Костенко таки переполз на другую сторону. Теневое же создание Галица тут же юркнуло в недоеденное отверстие, но мгновенно шарахнулось в комнату мимо хранителя, где опять заплясало на месте, выжигая собой небольшую плешку. ― Осторожнее, не застрянь в бедрах… ― Да хорош до меня докапываться! ― прошипела Лара озлобленно, осторожно протискиваясь в просвет, и все же конструкция над ней мелко дрогнула. Девушка моментально остановилась, чуть прищурившись на рефлексах, затем, спустя глубокий выдох, попыталась сдвинуться дальше, но треск ткани заставил ее замереть. ― Давай руки. ― Леонид присел у отверстия, протянув к Багировой расправленные ладони. ― Не тормози. Ухватиться за мелиора девушка смогла почти сразу, но подтянуться к нему поближе не получилось. ― Ты… застряла? ― Я не… вот же ж… ― Лара тщетно толкнула себя коленями, снова вызвав уже не легкую дрожь обломков, и судорожно вздохнула. ― Да. Застряла. Улыбающаяся физиономия недоБагировой выглядела не настолько надменно-ехидной, как у Зеленского, но все-таки поднимала внутри немало неприятных эмоций в ответ. ― Приготовься, ― Костенко перестал издеваться над девушкой, понимая всю настоящую плачевность их ситуации, и покрепче схватился за руки Лары. ― На счет три я тебя вытащу. Постарайся не помогать. ― Поняла. ― Девушка уверенно кивнула своему почти отражению, закрыла глаза и вцепилась в запястья Багировой номер два еще сильнее. ― Раз… Леонид дернул Лару к себе неожиданно, как всегда и бывает, не досчитав до трех. Ее болезненный вскрик смолк уже через секунду под внушительный грохот обломков, оставшихся позади, и разлетевшееся облако пыли. ― Вот… и все. Был бы сейчас Зеленским, было бы не так мягко твоему личику. Шутку хранителя Багирова поняла далеко не сразу, молча терпя мучительно-острую боль в бедре и на автомате покрепче прижимаясь к Костенко. Лишь когда Леонид стал поглаживать ее по лопаткам, уговаривая успокоиться, Лара все же смогла взять себя в руки и тихонько отрывисто выдохнуть, сморгнув слезы. В тот же момент она обнаружила, что дышит Костенко не куда-нибудь в шею, а именно в грудь, но сил обижаться на каламбурящего от стресса мелиора уже не осталось – последние забрала боль. ― Ну ты как? ― Леонид не спеша принял сидячее положение, поднимая заодно и Лару, и посмотрел на ее бедро. Облегающая ткань была прорвана, начиная от таза и заканчивая нижней частью бедра, и весь материал около раны уже был мокрым от крови. ― Не глубокая, но, зараза, длинная. ― Все нормально, я могу… Голос Лары оборвался внезапно, в то время как ее взгляд намертво прикипел к чему-то позади Костенко. Дрожь ее тела будто бы передалась и хранителю, ощутившему чудовищное давление на свои плечи. Повернуться и посмотреть на причину подобного поведения оказалось не так-то просто, но Костенко справился даже с этим, ровно настолько, чтобы самому безмолвно уставиться на светящееся нечто метрах в шести от них, продолжая удерживать девушку у себя на коленях. ― Господин… Радченко? ― неуверенно произнесла Лара, отчего-то боясь пошевелиться. Мелиор в полумраке комнаты светился гораздо ярче, чем угасающие ленты Тьмы. Вокруг тела, сейчас видимого наполовину, клубился светло-зеленый ядовитый туман, только некоторые участки кожи выделялись на фоне этого поля ФАИ. Правый глаз и щека под ним выбивались своим свечением. Будто трещины на асфальте, сквозь которые сочится серебристый свет. И пусть оба зрачка хранителя сейчас излучали фон, он разительно отличался между собой. Левый глаз отражал всю ядовитую суть мелиора – полноценно стирая красную радужку и горизонтальный зрачок маленьким северным сиянием, словно вызванным огромным содержанием кислорода. Правый же имел проблески серебряного свечения, и фоновое пламя с этой стороны лица было намного ярче и больше. А вот узор, что сиял из-под кожи, как будто проходя через трещины, опускался куда-то к шее, терялся там среди локонов светящихся волос, коими стала лишь нижняя половина местами порыжевшей шевелюры хранителя, и появлялся уже на плече. Здесь светящиеся кривые линии составляли особую татуировку, окропившую всю его руку до самых пальцев. Большая часть света в оболочке Радченко выходила сейчас именно с этой стороны. ― Ты же… Лара?.. Точнее… две?.. Лары? ― мелиор в недоумении перевел взгляд на Костенко, так похожего на Багирову, но одновременно с этим и не являющимся точной копией недоначальницы, и даже поднялся на ноги, опираясь на выгнутое ребро капсулы, чтобы сделать пару шагов по направлению к ним. ― Леня, ты? ― предположил Радченко, пошатнувшись и едва не загремев в обломки. ― Значит, вы таки… уцелели?.. Славно… Это, конечно, здорово… Чем бы ни было вызвано странное изменение внешности у Шестого, выглядел он разбитым не только снаружи. Оглянулся к остаткам капсулы, постоял так секунд пятнадцать, после чего вернулся на прежнее место, но пока остался стоять. Оболочка света вокруг его тела значительно ослабела. ― Что за… нахер? ― Леонид осторожно передвинул Багирову в сторону, чтобы иметь возможность встать, и направился к Радченко с очевидной озадаченностью на лице, но проскочившая у ног змейка Галица привлекла его внимание раньше. Как и совсем недавно в разрушенном коридоре она закрутилась на месте, а затем юркнула под обломки слева, где оставалось достаточно места для прохода благодаря огромному накренившемуся пласту стены, удержавшему на себе другой стройматериал. ― Ты зовешь за собой? Эй?!.. Последовавшая за Костенко Лара не остановилась. Словно загипнотизированная она медленно похромала к Радченко, точнее, к разорванной капсуле перед ним, и мгновенно затормозила, как только поняла, что внутри стабилизатора только прах и кровь. Удивление, легкий ужас и сочувствие в сторону хранителя с опущенными плечами и потерянным видом замершего у капсулы, – все смешалось в одну неопределенную гримасу на лице девушки. ― Его… нет, ― голос Радченко болезненно дрогнул. Опустошенный и хриплый… В этих простых двух словах слышалось столько боли, что Багирова неосознанно сжала губы и ускоренно заморгала, не желая разреветься перед Шестым. ― Насовсем… Его – нет. ― Взгляд хранителя пробежал по лицу девушки, словно в поисках опровержения, и вернулся к заляпанному дну капсулы, так его и не услышав. ― Мы идем? ― Леонид спросил это намеренно громко, привлекая к себе внимание, за что сразу же получил осуждающий взор от Багировой. ― Я все понял, твой друг… погиб, ― очень твердо произнес Костенко, посмотрев в спину Радченко без каких-либо эмоций. ― Но разве вы, мелиоры, не привыкли уже к смертям? Всплеск эмоций не заставил себя долго ждать. Лара экстренно спаслась бегством, побоявшись, что просто сгорит, но Шестой успокоился через мгновение, чуть оплавив и без того обезображенное крыло капсулы. ― Вы – идите, ― прошептал он совершенно без злости. ― Я… останусь здесь. Отбежавшая на рефлексах Багирова перестала прижимать ладонь к раненному бедру и пораженно посмотрела на Леонида, не понимая, какого черта он решил выбесить не только ее саму, но еще и Шестого себе на голову. В ее взгляде буквально читался вопрос: «Ты – бессмертный? Или просто дурак?», но сказала она другое и уже не ему: ― Неизвестно, что будет дальше. Вам не стоит оставаться здесь одному. Впрочем, Радченко не ответил, поглощенный своими мыслями, лишь рука его сжалась крепче на обожженном краю капсулы. ― Всё! Достал! ― Леонид прыгнул к Шестому, да так удачно, что едва не воткнулся ему головой в спину, но успел вовремя поймать равновесие, однако свой грубый тон от этого ничуть не убавил. ― Хватит жертву из себя корчить! ― Что… ты сейчас сказал? ― глаза Радченко снова вспыхнули, еще слабенько, позволяя увидеть горизонтальные уменьшившиеся зрачки. Из-за странного серебряного узора, что продолжал мирно поблескивать во мраке на его щеке, правая радужка мелиора так и притягивала взгляд. Ее цвет, как оказалось, тоже слегка изменился, приобретя мелкие вкрапления серебряного цвета у зрачка. ― Повтори, если жизнь тебе не дорога. ― Хватит. Жертву. Из себя… На сей раз Шестой игнорировать эту дерзость не стал. Пальцы левой руки, словно бы телепортировались к кадыку долговязой девушки, что из себя сейчас представлял Леонид: настолько быстрыми были движения Радченко для хранителя третьего порядка. И все же Евгений продолжал держать себя более-менее в руках, лишь немного передавив глотку наглому мелиору, чтобы чуть-чуть испугать и указать ему на его место. ― Раздавить тебя ничего не стоит. ― Ни агрессии, ни реальной злобы – на Костенко Шестой смотрел так, будто пальцами ухватил не человека и не то, чтобы насекомое: для могучего Высшего Низший просто был совершенно никем, как пустое место. ― Так давай, ― показал оскал Третий, причиняя себе же боль из-за тщетной попытки побороть руку Шестого. И Леонид не кривил душой: он ничуть не боялся драки, даже зная, что проиграет. ― Подо-ждите… Господин Радченко, он же явно не в своем уме. Трансформация не удалась вот его и… закоротило. Лара выдала оправдание, сочиняя его на ходу, только оба не реагировали, пялясь тихо лишь друг на друга. Подойти же к ним ближе и привлечь внимание действиями девушка попросту не могла: от внезапного давления в комнате подгибались колени, и дрожь начинала пробивать все тело. Если бы хранительница постаралась сделать хоть шаг, то свалилась бы на обломки, так ничего и не добившись. Судя по хриплому стону недоБагировой и ее ослабевающим конечностям, лучше, чем настоящей Ларе, ей точно не было. ― Ну же-е-е… Давай! Крик Костенко стал для Радченко неожиданным триггером: он и сам слегка вздрогнул от внезапной перемены громкости. Его пальцы буквально смяли все горло девушки. Кровь и кожа противным месивом выкатилась к его запястью. Голова вмиг придушенной барышни наклонилась на правый бок, собираясь свалиться с плеч, но осталась висеть на сгустках, напоминающих кровавые сопли. Сами же человеческие ткани на руке Радченко вдруг промчались по его коже, чвакнули месивом между пальцев и пересобрались в более широкую шею, в то время как голова с виду погибшей девушки приобрела черты Александра Зеленского. ― Фу, бля, мерзота! ― Шестой отдернул руку с отвращением на лице и сделал шаг назад, наблюдая, как потерявшая форму туша плавно преображается, раскачиваясь накаченным водой шариком. ― Не тебе меня осуждать, ― произнес Леонид с ухмылкой, коротко пробежав взглядом по изменившимся частям тела Радченко. ― Ты!.. ― Мой голос! ― Третий с воплем уставился на свои руки, затем на ноги. Ткань ответила почти сразу, разорвавшись на увеличивающихся мышцах. Из уменьшенной Ларой обуви прямо прыснула кровавая слизь, так как пальцы в ботинки не уместились. ― Получилось собраться в Зеленского! Ну, почти. ― Леонид попытался поднять ногу, но чуть не свалился в капсулу Дорошева: Радченко вовремя схватил его за рвущийся клочок ткани на спине и толкнул к проему, куда все еще просила их следовать теневая змея Галица, уже создав кучу оплавленных ямок у того места. ― Тц! Ну конченная истеричка! ― Рот закрой свой, не то заклею! ― Как, скажи-ка мне, я же слизень! И вообще, мне ведь тоже больно! Блядь, вся глотка теперь в ожогах! ― Это я тебе виноват, что ли?! ― Ну а кто еще, сука?! Пушкин?! Строишь тут из себя горемыку! Но не ты ли повинен в смерти большинства мелиоров в этом чертовом взрыве?! Тишина, что повисла в разодранной комнате в ответ на их диалог, еще долго трепала нервы каждому из присутствующих. Радченко не спешил спорить, пусть и не был согласен с Костенко, только что-то внутри больно сжалось в подтверждении обвинения. Сам же Леонид понял только в эти угнетающие минуты, что всерьез перегнул палку. Только Лара окончательно потеряла нить происходящего, не осознавая, что предпринять, и продолжая стоять в сторонке, обнимая себя за плечи. ― Это ты вызвал Дарину Зощенко на поединок, ― тихо вымолвил Леонид, уже разувшись, но еще не поднявшись на ноги. ― Получается, из-за тебя произошло распространение этого гребанного вируса. Сколько людей находилось из-за этого в карантинной зоне?! Даже Дорошев… ― мелиор замолк, побоявшись раскручивать тему гибели напарника Радченко. ― И Кадэшев бы не провалился, ― еще тише проговорил он с опаской, не поднимая глаз на Шестого. ― Думаешь, он еще жив?! ― выкрикнул Леонид громче. ― Излучатель рванул прямо там! Рядом с ним! ― Вот теперь хранитель озлобленно уставился на противника, ожидая от него ярости. ― Подними уже свой Высокоуровневый зад и спаси тех, кто еще не отправился к праотцам! Но Шестой не злился. Он, скорее, еще сильнее впал в угнетающее отчаяние. ― Знаешь, кажется, ты слишком вжился в бесячую роль Зеленского, ― чуть с усмешкой отозвался Радченко, не скрывая своего упаднического настроения. Даже свет у его тела выглядел как-то блекло и опадающим. ― Ой да ладно?! Не один он на свете такой языкастый, ― все не мог угомониться Костенко. ― Ты понятия не имеешь, каким я был до метаморфозы. ― А ты сам-то знаешь? Леонид вновь задумался, хоть и ненадолго. ― Да какая к херам-то разница? Я не прав? ― Он взглянул на Лару, ожидая ее согласия. Та смотрела на него с презрением, пожелав ему мысленно расплескаться и обратно уже не собраться в человека. ― Ты потек, ― перевел Леонид стрелки на Радченко, так и не получив подтверждения. Хмурый взгляд стал для него единственным ответом. ― Твои пальцы, ― пояснил Третий, встряхнув правой рукой. ― С них стекает какая-то дрянь. ― Может, ты? ― Шестой нехотя посмотрел на пальцы, даже не зная, чего не хочет увидеть больше: собственный яд или остатки человека-слизня. ― Что за… бред? С них стекало нечто схожее с серебром, чуть светящимся и расплавленным. ― Я… не знаю, ― поспешил отозваться Костенко. ― Раз уж ты не в курсах, что с тобой такое, то мы с Ларой подавно. Но, один хер, мы потеряли уже дофига времени. Шестой вновь не ответил, зато перестал разглядывать формирующиеся у ногтей капли – теперь он смотрел на пустующую капсулу. ― Мне так жаль… ― Лара сделала наконец шаг к Радченко, неуверенный и короткий, но затем уже пошустрее похромала к капсуле. ― Его нет, ― подтвердила она тихим голосом, вылавливая светящийся взгляд Шестого, ― но другие еще могут быть живы, раз уцелели мы. ― Девушка искренне хотела как-то утешить хранителя, подняла руку, чтобы слегка его приобнять, но опомнилась до того, как обожгла пальцы. Только вновь ей ответом стала еще одна долгая муторная минута довлеющего молчания. Правда, в этот раз что-то уже изменилось, и даже Костенко не стал прерывать эту самозабвенную тишину: и Леонид, и Лара отчетливо понимали, что мелиор Радченко не просто стоит и горюет по ушедшему товарищу – он прощается. ― Извини меня, друг. Работа, ― усмехнулся Шестой печально, проведя ладонью по едва уже не сгоревшему от прикосновений хранителя участку капсулы. ― Я вернусь за тобой… Увидишь. ― С его губ сорвался последний измученный вздох, настолько тяжелый, что не вздохнуть также у обоих наблюдателей не получилось. Убрать же руку от капсулы стоило Шестому усилий… Первым за теневой змеей Галица шагнул именно Радченко, не позволив себе обернуться.***
21 мая. Пятница. 22:35 по времени 13 мира
Проигнорировать просьбу о помощи Дементьева не могла, к тому же Диму она к этому времени уже привела в порядок (по крайней мере, большую его часть), а потому заспешила в кровавой воде и без того желая поскорее выбраться из источника, благо уровень в нем заметно снизился. На короткий миг девочка задержала свой взгляд на Максиме и ком-то, кого она не узнала сразу, но сражения между ними не было, да и Жека стоял меж ними, так что останавливаться не стала: оба знакомых ей парня на вид не умирали, в отличие от замолчавшего вдруг Мрайана, попросившего ее о помощи. Уткнувшись же в широкий ров, девочка мгновенно растерялась, различив под торчащим из него деревом окровавленное тело самого большого сидри из напавшей на них стаи. «Поделом тебе, сволочь». Пришлось сделать несколько шагов вдоль, чтобы точно не зацепить ветки, и только после этого прыгнуть. Встретившийся ей здесь Радан – обнаженный, в размытой крови – попытался поймать ее, то ли ускорить, но в результате едва не столкнулся с девочкой и не свалил ее на берег. ― Я!.. Нормально!.. ― Ева тихонько толкнула мужчину в грудь, чтобы отпустил ее руку, и застыла напротив Мрайана. Даже при малом освещении луны и звезд сейчас при таком расстоянии от горящего леса было видно, насколько серьезно пострадал этот вождь. ― Здесь, ― пришел перевод слов Мрайана, стоявшего на коленях и державшегося за грудь. Черная кровь то и дело выглядывала на его губы, но риталь упрямо ее сглатывал, вряд ли делая себе этим лучше. ― Да… конечно. ― Ева нервно ему кивнула и улыбнулась уже через силу: она слишком была измотана и не смогла бы исцелить этого мужчину полностью, но хотя бы – не дать ему умереть. Осторожно усесться рядом с первого раза у нее также не вышло: колени попросту не послушались, и в итоге ноги согнулись так, будто кто-то внезапно поставил подножку. Свалившись напротив Мрайана и дрожа уже не меньше него, только от усталости, а не из-за смертельной раны, Ева медленно протянула руки, опасаясь навредить риталю резкими действиями еще до того, как подлечит. Мрайан же обессилено подался навстречу ее объятиям и просто затих, уткнувшись Пятой в плечо и вынуждая ее накрениться. Темные точки на запястьях девочки коротко вспыхнули новой болью, белый свет тусклым туманом закружился около ее тела, едва-едва соприкасаясь с физической оболочкой Мрайана, и пламя неотвратимо погасло, совершенно не излечив раны вождя. «Нет-нет-нет… Давай же! Давай!» Новая вспышка света еще большим огнем лизнула запястья девочки, наполняя увеличивающиеся точки энергией. И росли они неоправданно медленно, как и те, что находились на щиколотках и шее, словно что-то, застрявшее в меридианах, не давало энергии свободно течь и напитать метки. «Чтоб тебя! Просто выплеснись уже, наконец!» Ева крепко сдавила Мрайана в своих объятиях, чувствуя, как сильнее становится ее боль, как она расползается по всему телу, как пронизывает ядро такими же прочными, как у того алоэ, шипами. Свет вернулся. Пусть ненадолго, но укрыл и ее, и Мрайана прозрачным саваном. Молчаливый Радан наблюдал за обоими неотрывно, потеряв окончательно все ориентиры: запахи крови, шум воды, рев горящего леса, да и дым, что затягивал быстро ночное небо, – всё слилось воедино в гипнотизирующий однообразный шум. Вонь от сидри, пусть те уже и подохли, до сих пор перебивала многое. И усталость валила с ног. Так хотелось бы выдохнуть с облегчением, раз сражение уже завершилось, но испуганный крик иномирца, стоявшего не так далеко от них, Радан все-таки различил, только слов его не разобрал. Впрочем, знать сейчас их язык было уже ни к чему: у подножия разгорающихся деревьев он заметил темнеющий силуэт врага – своим исцеляющим светом Ева привлекла сюда новую двурогую тварь. Превратиться в почти равного противнику огненного кота Радан, к сожалению, был не в состоянии. Без раздумий шагнув за спину Мрайана, чтобы закрыть собой и его, и Еву, он собрал огоньки на пальцах – пять жалких искорок, не способных нанести врагу смертельный урон. Пострадавший в пожаре сидри не испугался каких-то вспышек. Ведомый болью, агрессией, чистой местью он рванул по холодному берегу, не замедлившись ни на секунду. Все такие же острые, хоть и подпаленные, когти ударили в живой щит. Радан знал, что бежать или уклоняться не имеет смысла, в противном случае пострадали бы двое позади него. Стерпев боль от глубоких неровных ран, он поймал лапу противника, с трудом понимая, что вообще делает. Короткие слабые искры скакнули по обожженной шкуре, напугав животное всего на мгновение. Оно рвануло назад, прямо к горящей почве у тлеющих, завонявших паленной хвоей сосен, и свалилось на землю, пытаясь потушить огонь на плече. Мелкое пламя, что слегка укусило его подгоревшую шкуру, исчезло еще до того, как рогатый демон свалился наземь, но вот хворост у тела сидри уже вспыхнул от стремительно приближающегося огня из горящего леса. Только сбитое пламя возвратилось с удвоенной силой. Сделав несколько неадекватных кульбитов недалеко от деревьев, тварь, прямо из положения лежа, заревела во всю глотку, потоком энергии разгоняя огонь вдоль этой части берега, как по дорожке из пороха… На все это Радан смотрел вялым потухшим взглядом. Левая рука и частично грудь кровоточила от полученных меньше минуты назад ран. Да и пламя, окончательно пожравшее лес, многие годы ни раз спасавший риталей своими дарами и природной «стеной», его больше не волновало: об Айяде, могильнике, иномирном могучем воине, что готовился спасать их от вождя сидри, не возникло ни одной мысли. Новый запах заставил его слегка обернуться к заскользившему прямо у рва черному воину. Рослый сидри с разгона ударился в Еву и Мрайана, сжал их в охапку, остановив падение и немало сдвинув их в сторону, и свечение Евы стало немедля гораздо ярче, но Радану на это было плевать: пламя на его пальцах коснулось белого гребня на животных рефлексах. Что в ответ на атаку выкрикнул необыкновенный сидри, не понял никто из присутствующих на берегу. Ирьям прямо на корточках дернулся прочь от Радана, сбивая ладонями мелкое пламя у себя на макушке. Стеклянные руки Максима помогли странной твари избавиться от огня, правда, тот справился бы, скорее всего, и без него, но испуг самого Ирьяма отразился на состоянии Макса без его собственного желания. Жека же загородил паникующую парочку собой, предупреждая дальнейшие действия невменяемого риталя, ослепленного болью и обильной потерей крови. ― Бегите же! ― встревоженный голос Дениса, таки решившего подоспеть к ним, а не скрываться в опасной близости к горящему лесу, отвлек всех участников этой короткой стычки, вызванной недопониманием. Загоревшийся сидри, так и не сумевший сбить пламя с тела, в предсмертной агонии бросился к берегу, возможно, к воде, но траектория его движения могла запросто измениться. ― Сделай что-нибудь! ― Я-то что могу?! ― очумело воскликнул Макс, на секунду поймав взгляд Дениса на своем теле. ― Делай ты! ― рявкнул парень, посмотрев на сидящего у его ног Ирьяма, все еще державшегося за голову. И он сделал. Подорвавшись со своего места, тот не нашел ничего лучшего, чем бросить в противника… человеком. В еще державшейся на теле стеклянной броне Максим кубарем прокатился по берегу к горящему лесу и сшиб собой агрессивную тварь, словно кеглю. Неожиданно «споткнувшись» о частично невидимый глазом барьер, сидри зажженным факелом рухнул на подпаленную морду и сделал неконтролируемый кувырок через голову. Мокрый берег помог бестии с ее обожженной шкурой, почти сбил весь огонь, отобрав, как оплату, один из ее рогов при столкновении с броней Макса, и задержал ошарашенную тварь на несколько недолгих мгновений. Опомнившийся же одновременно с ней человек, находившийся теперь всего в метре от кровоточащей морды обескураженного врага, пожалел, что ненароком выронил свой кинжал, туша гребень белогривому воину. Оставалось надеяться, что стеклянная игла, такая же, какую Сафронов создавал из ладони на этом же берегу, пробьет оплавленную шкуру противника. Круг замкнулся. Будто все, что случилось со всеми этими детьми за последние несколько дней, было ради одного только этого момента. Тонкой спицей стекло ударило в грудь перевернутого сидри, еще даже не открепившись от ладони Сафронова, чувствующего, как его сердце оглушительно бьет по ушибленной от встречи с рогами твари грудной клетке. Не встретив ни единой преграды, острый стержень коснулся сердечной мышцы противника. Страх, агония, боль до шока… Максим с хрипом продолжил давить руками на грудь ублюдка, ощущая панику завывшего сидри, как свою собственную. Это был далеко не первый его бой с демонами, но в этот раз из-за усиления Ирьяма все оказалось намного хуже. Больше чувства противника не являлись простым выбросом животных инстинктов и однозначных эмоций. Существо, умирающее под ним, лишь чуть-чуть отличалось от человека. Оно знало, что сбежать от источника – лучший выбор. Оно приняло собственное решение, но вмешалось нечто гораздо большее, нечто, что способно затмить его разум и заставить слепо повиноваться приказам… Оно чувствовало сожаление... не хотело идти на смерть, собиралось покинуть стаю… «Он такой же… как этот… с гребнем». Чувства твари… нет, человека… Столько боли и скрытых мыслей… все вибрациями отражалось в Максе, заставляя его со злостью вынуть стержень и вновь вонзить, чтоб скорее оборвать жизнь врага. Лишь на третий раз все закончилось. Сидри вяло подернул лапами, не пытаясь сбросить с себя противника, и затих вместе с обломившейся в тот же миг иглой. Боль, что та передавала Сафронову антенной, оборвалась, оставляя в душе отчаянье. Максим выпрямился с усилием. Его стеклянная оболочка медленно истончилась, переставая отражать языки пламени, освещавшие весь берег разгромленного источника ярким заревом. Жар огня дал знать о себе в следующую секунду, облизав горячим потоком все еще влажное после боя в воде тело. ― Макс?.. в порядке? Голос Жеки пришел обрывочно. Тот стоял ближе всех к Сафронову, видел внутреннюю борьбу, выражавшуюся в безумной пляске пламени в ядре человека, да и то, как друг заколол противника, с каким рыком он это сделал, – не являлось чем-то нормальным... или, если быть точнее, не таким, как ранее. Дрожь в руках, успокаивающие похлопывания по груди… Максим нехотя обернулся к Жеке, судорожно выдыхая панику. Черноус ожидал увидеть многое, но… совсем не слезы. ― Да… наверное… Я… не знаю. Макс еще пару секунд смотрел на товарища, словно его не видя, затем несколько дерганно поднял правую ладонь к лицу, но остановился: кровь на пальцах зацепила его опустошенный взгляд. В итоге он как-то остервенело вытер лицо левой рукой, сплюнул на мокрый, взрытый сидри и копавшими ров риталями песок и уже в более-менее адекватном состоянии подтянулся к Жеке. ― Здесь никого не осталось, ― произнес тот, оглядываясь по сторонам и стараясь отмахнуться от произошедшего с Максом только что: поднимать эту тему сейчас было не к месту. На всякий случай Женя осмотрел местность и позади себя, еще раз остро вгляделся в лес, но слишком яркое пламя не давало увидеть ядра на большом расстоянии. ― По крайней мере, не близко. ― Он перевел взгляд на Нестерова, то и дело потряхивающего головой, и тот лишь невесело усмехнулся: толку от него рядом с пожарищем было ноль. Так что все внимание вновь вернулось к черно-белому воину, отстраненно взирающему на лес. ― Ты!.. ― Артем?! ― возглас Евы моментом прервал Сафронова, вознамерившегося наорать на сидри, что воспользовался им как шаром для боулинга. Отодвинувшись от все еще ослабленного риталя (пусть его кости почти срослись, а легкие восстановились, крови он потерял не мало), девочка тут же испуганно дернулась, выронив мужчину на потеплевший песок: облик воина, замершего напротив Сафронова, не мог ее не обеспокоить. ― Все путем. Он за нас, ― пояснил Макс с ухмылкой, отправляясь ко рву и намеренно двинув не потеснившегося сидри плечом. ― На кошака лучше глянь. ― Он нагнулся у холодной воды, зачерпнул там ладонью и попытался смыть кровь, хотя бы, последнюю, уже по привычке осматриваясь, как параноик. Потому и заметил Димку, медленно плетущегося к ним в воде. ― С этим че там случилось? Хрена долго так там стоял?.. Только Ева его почти не слышала: она с ужасом в покрасневших глазах осматривала Радана, едва державшегося на ногах и уже не различавшего ничего, кроме света, создаваемого ревущим пламенем. И рука, и вся его грудь были черными от крови, но глубокие борозды с отчетливо видимыми лоскутами свисающей кожи все еще кровоточили, густыми линиями окрашивая большую половину тела. Мутный взгляд же говорил об ускоренно приближающемся обмороке. ― Мрайан, слышишь меня? Очнись. Мне надо сказать этому существу кое-что. ― Ева бесцеремонно толкнула приходящего в себя вождя в шерстяное плечо, после чего поднялась на ноги и поспешила обнять вздрогнувшего Радана, грубо перейдя к нему прямо над телом Мрайана. Ее тошнило от всей этой крови, усталости и ужасающего треска деревьев. Благодаря Тёме, что на короткий миг перестал хранить молчание, она не спустила остаток сил на предыдущего пациента, но помочь Радану даже теперь было задачей не из простых. ― Я не знаю, кто ты, да и мне все равно. Просто благодарю за помощь… Ева знала, что Мрайан ее слышит: его свалило бессилие, но сознание пока не покинуло истерзанное тело. В крови и грязи он слегка отстранился, позволяя девочке встать удобнее, и затем хмуро уставился на рогатого демона, не скрывая своей неприязни, однако все, что просила передать Дементьева, повторил. ― Ты способен увеличивать силы других? ― продолжила говорить Ева, обнимая Радана и чувствуя, как противно пульсируют крохи энергии в ее метках. Мелкая назойливая дрожь уже возвращалась в тело. Чем бы ни являлась способность этого сидри, действовала она недолго или же никак не влияла на состояние человека вцелом, лишь увеличивала энергетический потенциал процентно от того, что оставалось до прикосновения. Ирьям равнодушно дождался речи Мрайана, уже закрывшего глаза и переводившего речь девочки монотонно, и кивнул со спокойным лицом, пусть и знал, что оба создания, ведущих с ним разговор, на него не смотрят. Максим же, уже поднявшийся у рва на ноги, так и не вымыв нормально руки, следил внимательно за каждой эмоцией Евы, стараясь понять, что так сильно заволновало девочку, раз уж этот нещадный бой завершился безоговорочной победой людей и риталей. И лишь теперь произнесенное ею ранее имя товарища обрело понимание. Парень резво повернулся к Димке, пока не перепрыгнувшего ров и разглядывающего здоровяка с деревом в пасти, похороненного в яме с водой, и проорал во весь голос: ― Марк! И Тёма! Там лес!.. Димон! ― Не совсем вменяемое и излишне короткое объяснение Сафронова мигом вывело всех из контуженного опьянения, вызванного всеобщей усталостью. ― Мы забыли о второй части миссии! Ширин прыгнул на эту сторону с «грацией» мокрой кошки и тут же зажмурился от яркого пламени леса, неприятно лизнувшего жаром кожу: с момента получения ледяных сил огонь сам по себе стал для Димитрия неприятен. ― Сколько действует твое усиление? Ты поможешь нам еще немного? ― обратилась Ева к Ирьяму через Мрайана, наконец, отпуская Радана и помогая ему усесться на берегу. Его глубокие раны больше не кровоточили, но остались шрамы, уродливые, безобразные, словно его наспех заштопал неумелый хирург. ― Ты способен провести одного из нас до могильника? На сей раз, воин заговорил, вложив в голос чуть больше эмоций. Мрайан выслушал его, затем задал второй вопрос и лишь после очередного ответа сидри и собственного кивка повторил его речь, чтобы девочка получила перевод слов. *Ненадолго, но до могильника хватит, а вот дальше придется что-то решать*. ― Пусть усилит Диму. ― Неуверенная походка и слабый голос – Ева пользовалась своими силами ничуть не реже, чем сами воины, и это давало о себе знать откатом. Порыв девочки помочь Жеке, сам же Черноус и остановил, жестом ей показав, что все не настолько страшно, а последние крупицы силы Еве лучше бы сохранить. Ирьям же, получивший нетвердый приказ от Мрайана, с недоумением осмотрелся, поэтому Димка подошел к нему сам, ничуть не дрогнув перед высокой тварью, так похожей на тех ублюдков, что едва их всех не лишили жизней. ― Значит, ты? ― Осторожно Ирьям дотронулся до волос мальчика, удивительно ровно взирающего на него из-под рыжей челки, и придавил ладонь к его голове. Прилив сил отозвался короткой прохладой в теле и прояснившимися мыслями, тут же натолкнувшими Диму на совершенно не радужное умозаключение. Он решительно посмотрел в ни на миг не утихавший лес и беззлобно усмехнулся: доставить его к могильнику быстрее, чем закончится действие бафа, было некому. ― А прокатить меня на себе он может? ― поинтересовался мальчишка у Евы, продолжая глядеть на пламя. ― Я же не гоночная машинка. На берегу в ответ на его вопрос повисло угнетающее молчание: одни просто не понимали речь человека, другие – вовсе не знали, что отвечать, ведь раненые и уставшие ритали, коих Ева не долечила, не смогли бы исполнить просьбу Димитрия, а садиться на сидри – рискованная идея. И все же встревоженная Дементьева попросила Мрайана передать вопрос незнакомцу, на что удивленный вождь соседних земель вынужденно открыл глаза и уставился на непоколебимого Диму, стоявшего рядом с воином, после чего с очевидным сомнением посмотрел на сидри. Доверять ему так сильно он бы не стал, но таки уточнил с легкой издевкой в голосе. Ирьям шагнул назад, будто бы испугавшись, как-то весь сжался, пораженный словами риталя. ― Он чего у него спросил-то? ― не смог проигнорировать Макс, наблюдая за поведением воина исподтишка и стараясь не отразить его страх. Ему не ответили, однако выжидающие взгляды всех выживших заставили Ирьяма сделать еще один шаг назад прямо на край рва. ― Это… означает, нет? ― не понял Димитрий, обернувшись к Еве. Девочка лишь пожала плечами, и сама не понимая, что происходит. Огонь же, тем временем, подступал к источнику, вынуждая и людей, и риталей несогласованно сдвигаться к воде. ― Решайте уже что-нибудь! ― прокричал Денис, возвращая всех к незакрытой теме. ― Если там разгорится пламя, там зажариться, как, блин, нехрен делать! ― Он нервозно махнул в сторону леса руками, чувствуя себя никчемным поболее всех. Раны Жеки, виднеющиеся черной кровью в разорванные участки все еще влажной одежды, то и дело привлекали его внимание, лишний раз напоминая о его бесполезности. ― Я все понял. ― Димитрий разочарованно кивнул сам себе, отвесив Ирьяму такой взгляд, будто тот его только что предал, и шагнул в направлении огня, собираясь бежать на своих двоих. ― Ну пожалуйста! ― Ева бросилась к сидри с криком, только чудом не сбросив его в заполненный водой ров. Вот так просто сдаваться сейчас она намерена не была. Если потребуется, встанет на колени, будет ползать и умолять, лишь бы кто-нибудь сопроводил Диму. Только Ирьям лишь виновато опустил взгляд, не пытаясь стряхнуть ее руки со своих локтей. *На могильнике, за огнем, есть еще наши товарищи. И один из них важнее всех нас вместе взятых. А этот ребенок может уберечь их от смерти*, ― услышала Ева перевод слов Мрайана, уже усевшегося у рва и мрачно смотрящего на всепожирающее пламя. Ирьям что-то спросил, судя по интонации, и вождь пристально посмотрел на воина. *Да. Он – там*, ― произнес Мрайан сухо, чьи подозрения насчет этого сидри только усугубились. Атмосфера у источника изменилась: воин резко отодвинул девочку от себя, передав ее в руки Максу, и сам сделал несколько шагов в сторону, отстраняясь от всех на берегу. Его превращение не было плавным. Только частое использование навыка может привести к быстрому и безболезненному изменению. Максим первым не выдержал этого зрелища, ненароком считав эмоции Ирьяма. Его вырвало вместо воина одной склизкой водой, которой он успел нахлебаться вдоволь за последний час. Отвратительная же на вид трансформация, ломающая кости сидри, закончилась его глухим ревом и неуверенным шагом к Диме. Огромный двурогий кот, немногим больше четырехногой версии Радана, поравнялся с ни капли не изменившемся в лице мальчиком. Белая грива сидри, спускавшаяся до самой поясницы, еще контрастнее стала выделяться на теле Ирьяма, поклонившегося человеку, чтобы стать слегка ниже. Мальчишка оседлал его молча и даже не обернувшись к товарищам, схватился крепко за белую плотную шерсть и чуть-чуть привалился к рогам черной бестии. Уже через одно мгновение огонь жадно поглотил их тела.