Демоны тоже поют

Как и ожидалось, Самая Длинная просто не может закончиться хорошо. Холодный воздух пробирается под кожу, а в темноте ночи раздаются шаги. Толпа существ тащит на себе тело, завёрнутое в белую и, до омерзения яркую в кромешной тьме, простыню. Эвридика выругался. Я подхожу к одному из существ и спрашиваю: — Кого несут? — Краба, — отвечает существо. — Нашли беднягу в туалете. Что случилось — никто не знает. Я киваю и передаю эту информацию стоящему в стороне Эвридике. В память о покинувшем этот мир, мы решаем пройти до актового зала вместе с процессией. Каких либо эмоций по отношению к мёртвому Крабу, как, в принципе, и к живому, я не испытывал. Эвридика моего спокойствия не разделял. Дух смерти его напрягал. Я заметил, что парня вот-вот стошнит и хотел было предложить уехать, но это было бы неуважением к покойному с моей стороны, поэтому пришлось воздержаться от данного предложения и стоять в промёрзлом зале до конца. На обратном пути тишина взорвалась воплями не выдержавшего Чёрного. Он всё кричал, а народ вокруг него всё больше удивлялся. «Бедняга Чёрный. Как же его так довели?» Идиоты. Жалеют Чёрного, хотя сами прекрасно понимают, что у него нервы просто сдали раньше, чем у всех остальных. Если бы не у Чёрного, так у кого-то другого. Это лишь вопрос времени. Существа окружили взбесившегося Чёрного, дабы заткнуть его ор. Эвридика откатывается назад. Я замечаю отвращение на его лице и стараюсь загородить собой. Становится всё интереснее. Толпа начинает двигаться в сторону четвёртой. — Детка, — разворачиваюсь к Эвридика и наклоняюсь, что бы наши лица были на одном уровне, — я пойду посмотрю, чем там всё закончится, а ты можешь ехать в спальню, ладно? — Ага, как же. Так я тебя одного туда и отпустил. Если драка начнётся, ты ж в первых рядах попрёшься морды бить! — Ты слишком плохого обо мне мнения, — делаю расстроенный вид. — Ну так что, пойдём? — Ладно, — вздыхает колясник. — Ура! Я хватаюсь за ручки коляски и бегу за остальными. Бегу, правда, недолго и уже в скорее перехожу на шаг. Оказываемся в четвёртой в самый разгар веселья. Чёрный месит Слепого, а тот никак не отвечает. Проталкиваюсь с Эвридикой вперёд, чтобы лучше видеть. Слепой падает. Чёрный ждёт. Бледный встаёт и снова получает удар. Я смотрю на это и испытываю не садистское, нет, самое настоящее мазохистское удовольствие. Я чувствую на себе каждый удар, которым громадина Чёрный одаривает своего вожака. Сглатываю. Боль в любом виде приносит мне невероятное блаженство, причём, как моя, так и чужая. Пока все глазеющие, уловив момент, роются в чужих ящиках в поисках сигарет и другой дряни, я просто наблюдая за происходящим. Это только начало. Я чувствую. Будет ещё веселее. И чутьё меня не подвело. Пока Слепой перешёптывался со Сфинксом, Чёрный решил, что пора заканчивать всю эту клоунаду. Размахнулся для последнего удара и… Промахнулся. Слепой ушёл в сторону. Я улыбаюсь. Как чёртов сумасшедший. Я знаю, что будет дальше. Все знают. Слепой буквально размазывает Чёрного по паркету. Раз за разом. Удар за ударом. Ошмётки Чёрного отлетают во все стороны. Закусываю губу. Это настолько же отвратительно, насколько и великолепно. Слепой двигается, словно животное. Он уже далеко не здесь, а где-то там, за пределами рассудка. Каждый его шаг похож на танец. Танец, предвещающий смерть. Танец дикого зверя, загнавшего добычу в тупик и уже раздирающего чужую плоть на куски. Я в диком восторге. Хочу выйти в центр комнаты и вмешаться. Хочу ударить Слепого. Ударить Чёрного. Да кого угодно, только чтобы меня ударили в ответ. Чтобы это не была просто бессмысленная драчка, а самая настоящая кровавая бойня. Это невероятно возбуждает. На кого-то из зрителей попадает кровь Чёрного. Завидую. Руки уже чешутся в поиске жертвы. Вдруг, чувствую на локте чужие дрожащие пальцы и моментально прихожу в себя. Эвридика держится за меня, как утопающий за единственный способ выжить. Он не боится. Он презирает всё, что я только что превозносил. Чувствую себя полнейшим уродом. Как я мог повести себя таким образом рядом с моей любовью? Табаки орёт на мелких воришек и все тут же разбегаются по своим спальням. Я сливаюсь с толпой и спешу вывести Эвридику из душной комнаты. По дороге к выходу наступаю на что-то сладкое и теперь моя нога противно липнет к полу. Всю дорогу к Котлу Эвридика не сказал ни слова. Я тоже молчал. А что мне сказать? Что я долбаный псих, которого приводит в восторг подобное месиво? Да всем это и так известно. По Дому уже довно ходят слухи о моих «пристрастиях». Грёбаный мазохист. Становится противно от самого себя. И я ничего не говорю. Покорно везу коляску к спальне. В комнате никаких изменений. Трое спят, трое на полу, один всё ещё на моей кровати. — Это ещё что такое? — спрашивает Эвридика и я вполне разделяю его недоумение. В центре комнаты в кругу из разбитых бутылок лежит кучка разорванной бумаги, веток (непонятно откуда они только взялись) и другого хлама, который можно придать пламени. Король пытается зажечь спичку. — А что не видно? — отвечает Хиросима и сразу поясняет. — Кастёр разводим. Я не могу сдержать смешок, так как по мне идея отличная, но вот Эвридика со мной не согласен. — Зачем?! — вскидывается колясник. — А почему нет-то? — улыбается Панк. — Круто же. Личный костёр прямо в комнате. Спустя четыре испорченные спички Король наконец добывает пламя и кричит: — Да будет адское пламя посреди дьявольского котла! В юного сатаниста летит вилка Фармацевта. Мда, похоже придётся красть из столовой новые столовые приборы. Я обхожу Эвридику вокруг. — Да брось, детка. Круто же. Давай, будет весело! Я стаскиваю колясника на пол и мы садимся в круг. Мне протягивают гитару. Совсем скоро наступит утро. Фарма, Роза и Нагасаки так и проспят весь день, мы с Эвридикой уснём уже к третьей песне, Панк и Хиросима продержаться до обеда, а Король уснёт вскоре после них. Дионис же так и будет курить на моей кровати, пока в комнату не ворвётся Судья и не разбудит всех своим криком. (Мне тогда не хило так досталось от дорогого воспитателя за прожжённый пол). Так как Роза уснул первым, ему грозила участь выпить ту самую смертоносную Фармову настойку. Однако Дионис, как победитель, по какой-то причине отказался подмешивать в это пойло ещё какой-то дряни, хотя Розу от отравления это не сильно спасло. Так она и закончилась, эта поганая ночь: глупыми песнями, костром посреди комнаты и запахом Дионисовых сигарет, отдающих нотками дерева и мокрой травы.