***
Фармацевт, безбожно пьяный, бредёт по Перекрёстку, распугивая всех, кто встречается ему на пути. Ноги совсем его не держат. В руке зажата розочка от бывшей бутылки с настойкой. Что было в той бурылке — уже даже Фарма не скажет, слишком уж много всего он туда намешал. Один пролёт сменяется другим и Чёрт уже совсем не помнит где он. Лишь одна мысль эхом раздаётся в его больной голове: «Сегодня прольётся кровь. Если не моя, так чужая». Вокруг не так уж и много народу, но даже тех, кто проходит совсем рядом, Фарма не замечает. Но вот цель его поисков достигнута. Навстречу ему едет дрожащий Курильщик. Он слишком напуган видом Фармацевта и потому пытается проехать так, чтобы быть максимально незамеченным, пытается буквально слиться с пространством. Но Фарма его видит. Более того, видит только его. Чёрт чует страх и идёт за ним. С каждым шагом прижимает бедного колясник всё ближе к стене, при этом о чём-то бодро рассуждая. — Что, мелкий, попался в лапы демона? — смеётся Фарма. — И что же мы будем делать, м? Что же?! Дальше коляска уже не двигается. По лицу Курильщика течёт пот. Он не может сказать ни слова. Фармацевт, в это время, уже приблизился к нему настолько близко, что ещё немного и они смогут соприкоснуться лбами. Они — загнанная в тупик жертва и глупый хищник, чей мозг был поражён алкоголем. Сейчас он не способен ни на что, кроме бессмысленной злобы и желания убивать. И только сейчас Курильщик видит: зрачки — до безобразия широкие, какие просто не могут быть у человека в здравом уме. — Ну и чего мы дрожим, сладкий? — не унимается Фармацевт. — Боишься меня? Боишься, спрашиваю?! Правильно делаешь! Ни одна шваль здесь не способна испытать истинный страх! Только перед смертью раскрываются подлинные мысли человека. Так о чём же ты сейчас думаешь, а? — острый край разбитой бутылки упирается в горло Курильщика. Вокруг собирается толпа народу, но никто даже не думает вмешиваться. — Что ты видишь перед собой? Может простого пьяницу с приступом шизофрении? Или в край поехавшего убийцу? Ха-ха! Я — смерть твоя, парень! Да мне достаточно будет подмешать всего одну каплю в твой долбанным кофе, чтобы свести тебя в могилу! Край стекла глубже впивается в кожу, пока по тонкой бледной шее не протекает первая капля крови. Курильщик вот-вот расплачется, но Фарма его опередил. По раскрасневшемуся лицу текут ручьи солёных слёз, которые он глотает, заливаясь смехом. Первый мощный удар приходится в челюсть. Обезумевший от ярости, Чёрный с каждой атакой всё сильнее впечатывает Фармацевта в пол. Чёрт уже не смеётся. Он обессиленно принимает всё новые удары и никак не отвечает. Хищник сам стал жертвой. Пьяный мозг не способен ни на какие размышления. — Твою ж мать! — вскрикивает Панк. Они с Королём были посланы искать пропавшего Фарму и нашли его размазанного по паркету. Чёрный совершенно его не щадил. — Зови наших! — кричит один Лог другому. Король кивает и быстро уезжает в сторону Котла.***
Чёрт, чёрт, чёрт! Да как вообще такое могло произойти?! Мы спокойно пили в спальне, когда приехал Король и сказал, что Фарму избивает Чёрный. Все тут же бросились за колясником. Короля было решено посадить на спину Диониса, а Эвридику — на Хиросиму (она, всё-таки, посильнее меня будет). Нагасаки с собой не брали по понятным причинам. Зачем пугать ребёнка? Прибегаем на место происшествия и видим: Панк пытается оттащить бешеного Чёрного от полумёртвого Фармацевта. До смерти напуганный Курильщик с каждым резким движением спешит закрыть уши. Вокруг собралась нехилая такая толпа, но никто из этих кретинов даже не думает что-то предпринять. Я иду в сторону драки и, не обращая внимания на восклики стаи, наношу удар по лицу Чёрного. Пёс вырывается из рук Панка и начинает молотить уже по мне. Я в разы слабее этого громилы, но это не исключает того факта, что шансы на победу у нас 50/50. На стороне Чёрного сила и большие кулаки, на моей — ловкость и маленький рост, за счёт которого я могу с лёгкостью увернуться от большинства выпадов в мою сторону. Бойня не продлилась долго, так как, подоспевшие Ящер и Судья принялись разнимать нас. Им пришлось буквально отрывать меня от Чёрного, ибо ни он, ни я не желали заканчивать драку. Судья поставил меня на пол и загородил от Чёрного, но я всё ещё продолжал рваться в его сторону. Тогда воспитатель отвесил мне мощную пощёчину и я наконец пришёл в себя. Мир вдруг наполнился звуками и до меня наконец дошло, что, будучи не в себе, я не слышал ничего, кроме собственных инстинктов: «Бей его! Бей или умри! Вожак должен защищать свою стаю!» — Успокоился?! — кричит Судья и весь коридор вмиг замолкает. Я тоже молчу. Мне нечего сказать. От гнева воспитателя меня спасают ахающие и охающие Паучихи. Фарму кладут на носилки и уносят в Могильник. Черти пытаются пойти за ними, но Могильные твари отгоняют их. Я прохожу мимо Судьи и встаю между Паучихами и своей стаей. — Тихо! — кричу я, пытаясь быть громче орущих Чертей. — Заткнулись все! Стая замолкает. Серьёзен я бываю крайне редко, поэтому все покорно ждут приказа. — Мы пойдём туда, — уже спокойнее объявляю я. — Фарму не бросим. Будем сидеть и, как послушные детки, ждать. Если будете вести себя, как скоты, я вас лично из окна выкину. Всё ясно? — Так точно, господин вожак, — отвечает Дионис и я облегчённо выдыхаю. Паучихи уносят Фармацевта. Мы тихо идём следом. Судья остался где-то позади.***
В Могильнике холодно и несёт медикаментами. В палату никого из нас не пропустили, поэтому все ждут в коридоре. Напряжение, повисшее в воздухе, ощущают даже бесчувственные Пауки и потому стараются обходить нас стороной. Вскоре приходит Судья, держа за руку Нагасаки. Глаза девочки красные, видимо, плакала, пока нас не было. — Ну, — Судья смотрит на меня, — и какого чёрта всё это значит? — Да чтоб мы знали, — нервы у меня уже никуда не годятся. На щеке красуется фиолетовый синяк. Правый глаз распух, благо он всё равно не зрячий. — Вас не пускают что ли? Черти закивали. Сидеть в коридоре оказалось не так уж и интересно. Воспитатель вздохнул и отправился на поиски Януса, чтобы, как он выразился: «Поболтать по душам». Мы просидели так ещё минут 10, когда я решил, что больше не могу так просто ждать. Мне нужно было чем-то занять себя и я вдруг вспомнил про Чёрного, которому тоже досталось. Да и Курильщик знатно перепугался. Фарма явно был не в себе, раз успел и Курильщика напугать, и Чёрного из себя вывести. Да, решено. Иду в Псарню. Встаю на ноги, целую Эвридику в щёку и удаляюсь. Уже приближаясь к шестой я вдруг подумал: «А что, если их там не окажется? Эти двое могли пойти куда угодно! Да даже в тот самый Могильник, откуда я только что свалил». Но отступать уже поздно. На секунду замираю перед дверью, стучусь и сразу же заглядываю внутрь. — Эм… Добрый день, господа, — улыбаюсь недоумевающим Псам. Ну или, по крайней мере, пытаюсь. Улыбка получается кривой и не очень дружелюбной. Быстро оглядываю спальню и замечаю на одной из кроватей Курильщика, обрабатывающего расцарапанную физиономию Чёрного. — А я к вам, коллега. Можно? Чёрный вскидывает бровь, но всё же кивает. Я вхожу внутрь и направляюсь к Главному Псу. Остальные Пёсики тут же стараются ретироваться из комнаты или просто отодвинуться подальше. — Ты это… — говорю я, опустив голову. — Прости, что набросился. Сам понимаешь, стаю защищать надо. — Я понимаю, — ответчает Чёрный. — Ничего. Я на тебя не злюсь. Но что, чёрт возьми, у вас вообще произошло? Фармацевт уже совсем умом тронулся? — Не знаю, — фыркаю я. — Сам нахлебался какого-то дерьма и пошёл правосудие вершить, чтоб у него печень отказала. В палату нас не пустили, так что по какому поводу Фарма нам такой «праздник» устроил, увы, не известно. Но, — я наклоняюсь вперёд в почтительном поклоне, — от лица всей стаи, приношу извинения за поступки своего состайника. Особенно хотелось бы извиниться перед тобой, Курильщик. Правда, нам очень жаль. — Д-да ничего, — Курильщик смотрит на меня с явным удивлением. Он, видимо, не ожидал, что вожаки тоже умеют извиняться, так ещё и кланяться перед другим. Я выпрямляюсь. — Как этого пьяницу из Могильника выпишут, сразу к вам пришлём. Извиняться будет. — А, да не стоит, правда, — колясник замахал руками. — Ещё как стоит. Нужно же ему урок преподать. — Согласен, — строго говорит Чёрный. — Пусть извинится. — Непременно, — киваю я и, попрощавшись с Чёрным и Курильщиком, выхожу из спальни. Наконец-то можно выдохнуть. Ненавижу извиняться, даже если виноват. Но в данной ситуации без извинений было явно не обойтись, всё-таки мой Чёрт напал на личного ангелочка Чёрного. Хотя, Чёрный тоже переборщил. Ладно, похуй. Фарма заслужил. Нужно отвлечься. Может кого из наших в Кофейнике встречу? Да и выпить сейчас не помешает.