Квартира 52

В соседнюю квартиру в воскресенье должны заселиться. Обрадованная хозяйка заранее написала об этом Ливаю и попросила выйти поздороваться. «А то знаю я вас, столичных! Сидите по квартирам как сычи, не хотите даже знать имен соседей». Но ее опасения были напрасны: во-первых, потому что Ливай не из этих, а во-вторых, он едва ли мог проигнорировать такое событие. В мгновенно отправленном ответе: «С удовольствием познакомлюсь!» — он не покривил душой ни в одной букве, ни в одном пробеле. За два месяца тотальное одиночество в многоквартирном доме трансформировалось из оглушающего в тревожное. Шуршащий пакетиком бомж на лестничной площадке нежилого, темного этажа в первое свое появление напугал почти до смерти. Мелькающая тень бутылок в окне, разбивающихся внизу с дребезгом могла испортить завтрак, ужин и сон. Завывания ветра, бьющегося о расшатанную раму, не давали спать; смех и вскрики с этажей выше вызывали приступ рассуждений об адекватности живущих в доме людей; а удары по батареям, случившееся лишь однажды (но вечером перед сном) и вовсе попало в фонд событий, которые Ливай будет вспоминать всю жизнь. Не раз приходила мысль: случись что, то никто не поможет, кроме того бомжующего деда снизу. Но какая же с него помощь? К тому же он может уйти. Насколько было бы легче, будь кто-нибудь рядом за стенкой, но там никто не жил. Когда наступил назначенный день Ливай услышал за дверью возню, голос хозяйки и мужчины. Последний показался немного знакомым, но прислушаться не получилось — оба скрылись внутри второй квартиры под номером пятьдесят один. Ливай очень обрадовался появлению соседа и ему не терпелось познакомиться, но сделать это прилично, не врываясь на чужую территорию. Казалось, что осмотр шел целую вечность. Ливай ждал, когда в коридорчике послышатся шаги и окончание начавшегося еще в глубине квартиры разговора. Тогда он откроет дверь, поздоровается и все-все сделает, чтобы убедить мужчину остаться. Все же это огромная удача, что въехали к нему на этаж, выбрали именно это место. Ну какая вероятность, что кто-то вообще будет тут снимать жилье? Когда раздался глухой стук в дверь, Ливай немедля открыл и показался новоселу. И тут же его добродушие рухнуло вниз как тяжелая куртка с вешалки. — А, Ливай, привет, это ваш новый сосед, о котором я вам говорила, помните? Перед ним стоял Зик Йегер. В пальтишко, в костюме как профессор, с бородой и очками. В общем, тот самый Зик Йегер. Тот инженеришка, который еще на том злополучном заводе подпихивал ему старое оборудование. Из-за которого Ливай-то и подорвался. — Помню, конечно. — Здравствуй, — поздоровался Зик и вылупился на него. Глазенками хлопает, трет их, смотрит удивленно. Что, не ожидал? А уж Ливай как не ожидал. Против воли растянулась улыбка, но кривая и наполненная злобой. Вот и свела их судьба, да? — Здравствуй, Зик, — ответил он. — Переехал сюда, значит. — Да, переехал. — Часом не на шахту устроился? — Нет. Я вообще к добыче никакого отношения не имею и не имел. «Только не говори мне, что ты теперь логист!» — подумал Ливай и внутренне обмер от этой мысли. — Что ж. Ремзавод? — Да, инженером-конструктором. — Вот как. А я решил инженером по оборудованию, у тебя же так хорошо получалось. Смолчал. Уткнулся взглядом в пол, покраснел. Помнит, значит. Знает, значит, свою вину. — Так вы знакомы что ли? — ахнула хозяйка и всплеснула руками. — Знакомы. — Да, работали пару лет назад, — подтвердил Зик, подняв голову. По его лицу нельзя было сказать ничего определенного, хорошее ли это знакомство или нет? Пауза затянулась, женщина почувствовала себя не в своей тарелке и засуетилась: — Ну что ж, вижу, вы хотите поговорить. Она направилась к двери. Зик топтался на месте, вжимаясь спиной в щиток и пропуская хозяйку на выход. Наконец-то выйдя она на пороге передала ему ключ и наставления: — Платите в день сдачи, как договорились. Лифтом лучше не пользуйтесь, он часто останавливается. Если что пишите. А еще проще — спрашивайте у Ливая. Он у нас опытный шахтовый. После этих слов она распрощалась с ними и ушла, закрыв за собой. Сразу после хлопка двери Зик предложил: — Хочешь, я догоню ее и скажу, что этот вариант мне не подошел? Ливай думал о том же уже добрую минуту. Первым позывом было сказать «да» — хотя формально они не враги, и острой неприязни между ними нет. Не могло быть, если точнее, ведь Зик просил прощения и даже финансово помог. Но и дружбы между ними никогда не было. До того, как генератор взорвался, они год друг другу изощренно компостировали мозги. Зик требовал использовать старье, чтобы сэкономить на покупках нового оборудования, Ливай сопротивлялся — после починки все работало через пень-колоду. Зик показывал документы из экономического отдела, тыкал в числа, Ливай утихал, вроде бы убежденный, но хватало его до первой оборвавшейся обмотки в трансформаторе. Их дружбе неоткуда было взяться, однако это дела прошлого. Если Зик съедет сейчас, то весь устрашающий быт продолжит пугать, и все пойдет как раньше или даже хуже. Что лучше: ничего или хоть что-то? — Да нет, зачем? Оставайся, — решил Ливай и, закрывая дверь, добавил: — только не шуми. В смятении он вернулся на кухню пить чай. Позже вместе с чашкой переместился к телевизору, но никак не мог сосредоточиться на сюжете сериала или кино, не разобрать. Зик появился у Ливая дважды: в первую неделю после травмы, еще когда он восстанавливался от ожогов и операций в отделении интенсивной терапии, и через месяц, уже в общей палате. В первый раз его не пустили — о его приходе случайно проговорилась одна из медсестер. А во второй раз Зик вошел в часы приема. Он попросил прощения за то, что стал первопричиной травм, сказал пару слов про то, какой переполох был на заводе, пропихнул деньги в конверте без наклеенной марки и исчез. Ливай что-то там мямлил в ответ, в основном по инерции переживал, что выглядит слишком уязвимо. А перед Зиком показывать слабость ему не хотелось — будто бы не примет всерьез, посчитает, что его интересы можно не учитывать. Вспоминая тот разговор Ливай поражался с самого себя: на работе он привык пропихивать свое видение и решения, но что он собрался доказывать Зику лежмя на больничной койке? Уже после выписки он через соцсеть болтал с приятельницей Петрой. Та рассказала, что Зик примерно в то время, на которое пришелся его визит, увольнялся с завода. То ли он сам подал заявление, то ли от него избавлялось руководство все по тем же причинам: за инцидент с генератором, за инициативу с экономией, наверняка еще за еще что-то. Не было никаких сомнений: если бы он продолжил работать, Ливай продолжал бы спрашивать как он там, чем занята эта борода, обезьяна с очками, не развалилось ли все под его командованием? Подорвался кто, есть ли жертвы? Прошлое не отпускало, оно овладевало нынешним и увлекало из реальности. Когда он вспоминал о Зике, то не мог успокоиться. Думал о нем, иногда незаметно для себя проводя часы за этим занятием. Мысленно возвращался к синичке с почтового конверта, из которого извлекались деньги на пиццу, такси, дополнительные обследования и сеансы упражнений в клинике. Ему хотелось бы еще раз поговорить с ним, уже нормально. Но он не знал как, как подступиться? И вот, видимо, его шанс — они с Зиком отныне соседи. Какое-то феерическое совпадение. Правда ли это, бывает ли так? Ливай додумал эту мысль с неведомо откуда взявшейся усталостью, отвлекся на мельтешащее кино по ящику и допил остывший чай. Во время рекламы вернулся на кухню, чтобы вскипятить чайник, и с удивлением обнаружил, что прошло больше двух часов после встречи за дверью.